A Life, Redux

      Деймон был освобожден как от тренировок, так и от присутствия короля в день своей свадьбы и на следующий день после нее, и поэтому впервые с тех пор, как проснулся после своей смерти, он обнаружил, то как долго тянется время между утренним пробуждением и подготовке к свадьбе. Прежде всего, это было странно. Будучи далеко не социальным существом, он, несмотря ни на что, привык к присутствию других.       В его покоях нечем было заняться, кроме чтения, а книги там были одними из его любимых, которые он выучил наизусть несколько десятилетий назад. Он мог бы пойти прогуляться по крепости, но существовала опасность встретить свою семью, и ему не хотелось портить себе настроение, прежде чем он доберется до септы. Деймон мог бы выйти в город через туннели, но была того вероятность что могут возникнуть неожиданные задержки, и король, скорее всего, не одобрил бы это.       Король сурово разговаривал с ним в ночь перед его, как надеялся Деймон, последней свадьбой с Гейль, и было настоящим испытанием удержаться от того, чтобы постоянно не закатывать глаза и решительно смотреть в потолок. Поскольку король, казалось, был настроен на то, чтобы максимально развлечься за его счёт за то время что осталось до свадьбы.       Деймон не должен был проявлять слишком сильного нетерпения. Деймон не должен был слишком страстно целовать Гейль, и желательно чтобы поцелуй был целомудренным, словно они никогда в жизни до этого не целовались. Деймон должен был убедиться, что не будет никаких причин сомневаться в девственности Гейль, и ему вручили пузырек с кровью, который нужно было использовать с этой целью. Деймон должен был сдерживать себя и следить за тем, чтобы не было грубых шуток, подобных тем, которые исходили во время провожания его родителей.       Поистине, Деймон не собирался вести себя так, чтобы поставить под сомнение честь Гейль. Тем не менее, его дедушка, казалось, был обеспокоен тем, что тот отказывался возвращать себе Темную Сестру. Тем не менее он был королем, и они были в столице, поэтому Деймон счёл разумным не слишком сильно сопротивляться ограничениям. Никто не ожидал от него полностью хорошего поведения, вероятно, подозревая, что он обязательно устроит хаос или ещё какие-нибудь неприятности, если его заставят быть слишком уступчивым.       Итак, ему пришлось расхаживать по своим покоям, как льву в клетке, пытаясь найти что-нибудь достаточно разумное, чтобы заполнить время, проведенное в одиночестве в своих покоях. Он ходил и сортировал свои книги, точнее, те книги, которые он так и не удосужился вернуть в библиотеку крепости, в алфавитном порядке. Затем он прошел еще немного и снова рассортировал книги в порядке предпочтения. В очередной раз обойдя свои покои, он вернулся к книгам и отсортировал их по толщине. Рассортировав книги по оттенку их переплетов, он бросился на кровать и в отчаянии закричал в подушку. Книг было даже не так много, всего несколько штук.       Деймон не был создан для безделья, и он начал подозревать, что это была еще одна часть какого-то коварного и тщательно продуманного плана короля, чтобы наказать его за то, что он вызвал все эти беспокойства. Сейчас он скучал даже по дедушке. Его присутствие хотя бы позволяло Деймону не оставаться наедине со своими мыслями. Он яростно покачал головой и дал себе мысленную пощечину. Нет. Он зря об этом подумал. Оставаться наедине со своим дедушкой было чертовски запутанно и приводило к тому, что у Деймона появлялись безумные идеи.       Его взгляд задумчиво остановился на шкафах. Он мог перебрать свою одежду. В гардеробе его юности наверняка было слишком много цветов, и лучше было бы избавиться от этих вещей как можно скорее.       Он решительно отвернул голову от шкафа. Нет. Комнаты должны были быть подготовлены для проведения постельного белья после его отбытия в септу, и не годилось слугам возвращать выброшенную одежду на прежние места, совершенно разрушая тот порядок, который они навели. Слуги могли раздражать, когда считали, что знают как должно быть лучше. Что довольно часто бывало. Он сделал паузу и снова поправил себя. Учитывая количество слуг, которые у него были в этом возрасте, это было чертовски восхитительно.       Возможно, это была вина Деймона. В детстве ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что слуги, особенно хорошие и верные слуги, являются абсолютно неотъемлемой частью успешного ухода от неприятностей. Слуги видели все, но не обязательно рассказывали обо всем, что видели, когда их расспрашивали. Действительно, полезность их ответов во многом определялась их расположением к вопрошающему и к человеку, о котором спрашивают. О нем спрашивали довольно часто.       Излишне говорить, что Деймон держал своих слуг вокруг своего мизинца, и, чтобы этого добиться пришлось сделать вид что и они имели над ним некую власть. Верность, истинную преданность, на самом деле нельзя купить, потому что по-настоящему ее можно получить лишь в обмен на что-то такое же ценное. Деймон дал им, как они считали, небольшую власть над ним, а они взамен подарили ему свою бессмертную преданность. Это был тот же метод, который он на протяжении многих лет применял к Городской страже и многими другими своим соратникам.       Дворяне считали слуг неважными, нестоящими их драгоценного внимания и едва ли людьми, и действовали соответственно, часто не только не зарабатывая лояльности своих слуг, но и подталкивая их к откровенной враждебности. Деймон увидел ценность простых людей еще в детстве и всю свою жизнь жил за счет этого осознания. Спустя более двух десятилетий, проведя год в качестве Лорда-командующего Городской стражи, он по-прежнему сохранял их бессмертную и непоколебимую преданность. Не было ни короля, ни лорда, ни кого-либо еще, кто мог бы претендовать на то же самое.       Немалым облегчением стало то, что, наконец, пришло время отправляться в септу. Это было чертово избавление.       Если уж в чем можно быть уверенным, так это в том, что Деймон не собирался давать деду больше поводов для изобретательных наказаний, пока он мог этому помешать. Зная себя, это, вероятно, было бы совсем недолго. Но он постарается. По крайней мере, он мог бы попытаться это сделать. Конечно.       Поэтому на протяжении всей церемонии он вел себя хорошо, даря Гейль целомудренный поцелуй, чтобы в последний раз скрепить их союз. Он все еще считал себя воспитанным женихом, чтобы ни думал при этом король, когда подарил ей второй целомудренный поцелуй, глядя на ее совершенно растерянное выражение лица.       Когда он вел ее через переполненную септу, ему пришла в голову мысль о том, что на самом деле это была самая посещаемая из всех его свадеб, и это открытие не только относилось к его свадьбам с Гейль. Он предполагал, что первоначальная свадьба могла бы по соперничать с этой, но все равно оказалась бы прискорбно неудачной, поскольку Рея была всего лишь женщиной, которую ему навязали, и он все равно по-настоящему не помнил церемонию. Это было поразительное осознание. В каком-то смысле теперь именно эта свадьба казалась более реальной, чем другие.       Свадебный пир проходил в Тронном зале, и это его несколько сбило с толку. Он был совершенно уверен, что раньше такого не было. Королева, вероятно, настояла на этом, поскольку это была свадьба ее дочери, а не только Деймона. Его губы скривились при этой мысли, он постарался сгладить черты лица и встал рядом с Гейль.       Они стояли, казалось, целую вечность перед помостом с высоким столом, получая вежливые пожелания от многочисленных гостей прибывших на свадьбу, их улыбки застыли, поскольку одни и те же фразы повторялись снова и снова, и вряд ли хоть одна из них была искренней. Только Рейнис и Корлис высказали по-настоящему искренние пожелания, и они оба были одними из первых, кто поздравил их, сразу после короля, королевы, его собственного отца и брата с женой. По его ощущениям прошла целая вечность, когда весь этот фарс подошёл к концу.       Деймон облегченно вздохнул и улыбнулся Гейль, снова взяв ее за руку и повел ее к отведенным для них местам, которые находились справа от короля. Это было утомительно, и он был очень рад снова сесть.       Облегчение длилось недолго: король закашлялся, и внимание зала обратилось на него, когда он поднялся со своего места с кубком в руке.       — Давайте все поднимем наши кубки и выпьем за здоровье принца Деймона и его жены, принцессы Гейль! Пусть Боги даруют им счастье и благословят нас множеством маленьких принцев и принцесс, чтобы сделать наш Дом еще сильнее!       По его мнению, пожелания короля были настолько хорошими и искренними, насколько это было возможно. Могло бы быть гораздо хуже, поскольку он был совершенно уверен, что если бы тост произносил его отец или брат, было бы гораздо больше возможностей усомниться в их серьезности. Но король остался стоять даже после того, как выпил за их здоровье, и его охватило дурное предчувствие.       — У меня есть особенный свадебный подарок для моего внука, чтобы он всегда носил с собой память о величии нашего Дома!       Король занял свое место только после того, как произнес эти слова и жестом пригласил слугу подойти, сосредоточив свое внимание на Деймоне.       Деймон, со своей стороны, с большим скептицизмом воспринял приближающегося слугу. Его дедушка что-то задумал, но деревянная шкатулка с изысканной резьбой, которую несли к высокому столу, вряд ли могла содержать что-то важное. Этого времени было недостаточно, чтобы найти новый меч и заменить им Темную Сестру. Судя по всему, шкатулка не содержала в себе ничего особенного и казалась слишком легкой в руках слуги, что, по его мнению, исключало не так уж много возможных вариантов для свадебного подарка.       Это могло быть что угодно, но он должен был носить это с собой, и его дедушка казался самодовольным. Король, казалось, чего-то ожидал, и Деймон чувствовал, как взгляд деда пронзает его, даже когда он потянулся к шкатулке и осторожно начал поднимать крышку.       Когда крышка поднялась настолько, для того чтобы он смог увидеть предмет внутри, он захлопнул ее, стиснув челюсти и его пальцы побелели от того как сильно он сжал крышку шкатулки, пытаясь совладать со своей яростью. Ему хотелось взять эту чёртову шкатулку и разбить ею чертову голову его деда. Единственное, что его сейчас останавливало, — это неуверенность. У него была не плохая загробная жизнь здесь и сейчас. Изменится ли это, если он совершит убийство родственников и цареубийство одновременно?       Чертов кинжал. Это был чертов кинжал.       Все взгляды в зале были устремлены на него, и поэтому у него не было другого выбора, кроме как улыбнуться своему гребаному дедушке, который рассматривал его с большим интересом.       — Спасибо, Ваша светлость. Подарок…— Чертово проклятие. Чертово падение их Дома. — Конечно особенный.       Гейль с любопытством наклонилась к нему.       — Что это такое?       Он повернулся к ней с тонкой улыбкой, на мгновение забыв о своем проклятом дедушке.       — Ничего хорошего.       Ее брови нахмурились, и она закусила губу.       — Это… Это как-то связано с тем плохим, что должно произойти?       Он внимательно обдумывал ее вопрос, прокручивая его в голове. Нет. Он предполагал, что это не так. Он мысленно погладил шкатулку, прежде чем ответить ей.       — Нет. Не совсем так. Это просто напоминание.       Напоминание о том, что за все годы, что он провел в качестве наследника Визериса, ему не доверяли настолько, чтобы поделиться с ним гребаной сказкой. Кинжал был самым ценным из вещей, которыми владел его брат, и дед теперь отдавал его ему, казалось бы, без каких либо условий. Он его просто дарил ему. Если Деймон не вернет кинжал обратно дарителю, Визерис никогда его не получит. И у него не было в планах когда-либо снова что-либо отдавать Визерису.       Глаза Гейль были полны растерянности.       — Ох.       Да, ох. В своем уме он связал кинжал с ценностью. Деймон никогда не стоил секрета кинжала. Теперь его дед использовал кинжал для какой-то неизвестной цели, пренебрегая его ценностью. Если Деймон раньше не был достоин бесполезного кинжала, то что это означало для него теперь? Чего он достоин сейчас?       И все же ему хотелось узнать, правда ли то, что Рейнира рассказала ему о кинжале. Несмотря на все их разногласия и возможное предательство, рассказала ли она ему правду? Для нее кинжал был не бесполезным, а бесценным. Было ли что-нибудь из этого правдой? Он никогда в жизни даже не держал в руках этот кинжал.       Деймон не мог долго находиться рядом со своим дедом и кинжалом, поэтому, как только посуда была убрана, он вытащил Гейль на середину зала для танцев. Предполагалось, что они сначала станцуют танец, а затем отдохнут, но они весь вечер кружились в танце, игнорируя все бросаемые на них взгляды, смеясь и задыхаясь, возвращаясь к высокому столу лишь на короткие периоды отдыха. Он знал, что должен был дать Гейль возможность потанцевать с ее отцом и его отцом, но его отец был бы для нее плохой компанией, а ее собственный отец, в свои годы, вряд ли был самым лучшим из танцоров.       Именно во время одного из таких привалов, около полуночи, раздался призыв к провожанию. Бесчисленные присутствующие лорды и рыцари весело опустошили свои кубки в последний раз, и пьяными голосами начали зазывать их в постель, даже его собственный брат весело присоединился к всеобщему безумию. Когда музыканты подхватили мелодию «Королева сняла башмаки, король снял свою корону», многие мужчины пьяно начали подпевать музыкантам, и эта какофония звуков была настолько близка к безумию, что заставила его пожелать стать на время глухим.       Отбросив свои вчерашние мысли о том, что он на данный момент не воин, Деймон встал с широкой улыбкой на лице и громко крикнул сквозь шум толпы.       — Мои добрые лорды и сиры! Давайте создадим новую традицию провожания! Я проткну мечом любого мужчину, который хотя бы пальцем прикоснется к моей жене! В Эссосе, среди дотракийцев, говорят, что скучна та свадьба, на которой погибло менее трех человек! Давайте посмотрим, сможем ли мы сделать эту свадьбу такой же интересной!       Шум в зале внезапно стих, король закашлялся, а Визерис довольно драматично выплюнул только что выпитое вино. Возможно, он больше не играет роль благовоспитанного жениха, но будь он проклят, если позволит кому-либо из этих пьяных дураков приблизиться к Гейль, даже ни смотря на то какова бы ни была правда о том, что случилось с ней в ее жизни.       Пока толпа продолжала молчать, его голос наполнился весельем.       — Если вы того пожелаете, вы можете сопроводить нас в наши покои. Вы станете свидетелями нашего совместного отхода ко сну, но при этом будете молчаливыми и оставаться на почтительном расстоянии. И, боюсь, это все, на что вы можете рассчитывать и что я вам позволю увидеть, дабы свадьба и впредь оставалась скучной.