***
Как он оказался тут, не помнит. Проснувшись, видит темный потолок, и пробивающийся свет через единственное окно в комнате. На соседней кровати Чимин перевязывает плечо Юнги. — Как ты себя чувствуешь, Чонгук? — в миг замечает малейшие шевеления Юнги. — Всё в порядке. Мне для восстановления нужно пару часов, ты же знаешь, — охрипшим ото сна голосом. — Однако, проспал ты далеко не пару часов, — смеется он, наблюдая за перевязкой. Тело немного болит, когда он присаживается на кровати. Чонгук осматривает маленькую комнату. Маленькая тумба для вещей и с тканью на ней, всего три кровати, рассчитанных на одного человека. В голове сразу же возникает вопрос: почему только три? Неужели кто-то спал на полу? Чонгук смотрит на самодельный футон на полу из тканей и задает следующий вопрос, но уже голосом. — А где Тэхён? — Он решил оставить нас, — серьезно начинает Юнги, — сказал, что слишком уж ты ворчливый, и вообще, он уже устал с нами возиться. Вдруг становится тяжело на душе и грустно. С чего бы вдруг. В голове не укладывается. Это точно не похоже на Тэхёна. Радовался бы, но отчего-то не хочется. Без него просто будет скучно. А если это правда, то, что значит он ворчливый? Хмурит брови Чонгук. — Надеюсь, ты так радуешься, — отвлекает его Юнги. — Конечно, я радуюсь, — убеждает в первую очередь себя себя. Видит, как Юнги с Чимином пытаются сдержать смех. Он только проснулся, что вообще происходит? В этот момент открывается дверь, и в комнату заходит Тэхён, растирая свои мокрые волосы полотенцем. Двое на кровати начинают смеяться. А Тэхён в ещё большей неясности смотрит на рассерженного Чонгука. Омега переводит свое внимание на Тэхёна и встречается с ним взглядом. Тот выглядит очень по-домашнему уютно. В его глазах будто какое-то беспокойство. С его волос ещё капает вода, он в чистой одежде, с красными щеками, совсем не похож на того, кто вчера так яростно сражался. На вчерашнего опасно было даже смотреть, а этим хочется любоваться. Что он и делает, пока его не отвлекают. — О, ты тоже можешь помыться, — Чимин вскакивает, и, взяв какие-то вещи с тумбы, протягивает Чонгуку, — мы с Юнги были на рынке, купили нам всем новую одежду. Не ходить же так. Чонгук смотрит на свою местами порванную, грязную, заляпанную в крови одежду и только улыбается своему новому другу, принимая вещи. — То-то вы все в другой одежде, — хмыкает он, и встает с кровати. Собирается идти к выходу, как вспоминает, — что там у тебя, Чимин? — Чонгук подходит к омеге. — Тебе нужная моя помощь? — Думаю, не стоит из-за этого тратить свою силу, Чонгук. Само заживет, — Чимин улыбается, заводя руки за спину. — Не глупи. Восстановление мне нужно только после исповеди. Чонгук притягивает к себе раненную руку и освобождает её от повязки. Рана действительно небольшая, царапина, как сам Чимин вчера выразился, но помочь хочется. Поэтому он проводит рукой по ране, и та на глазах стягивается. — Немыслимо, — омега выглядит впечатлённым, — если бы ты мог сделать то же самое с Юнги, было бы потрясающе, — сожалеющим голосом говорит Чимин. Чонгук всю жизнь об этом сожалеет. Не то, что Юнги часто ранят, просто хочется быть полезным и для родного человека. Он видел рану вчера и сегодня, когда Чимин перевязывал. Не так всё серьезно, но рана глубже, чем была эта царапина. Чонгук, наконец, идёт в сторону двери. Тэхён всё ещё стоит там и смотрит на него. Как будто хочет что-то спросить, но не решается. Просто сжимает губы и отходит от двери. Чонгук сам говорить точно не будет.***
Вернувшись в комнату после мытья, Чонгук обнаруживает Тэхёна за очень интересным занятием: тот стоит голой спиной к нему, и, наклонив голову, обматывает тканью торс чуть ниже талии. Чонгуку не доводилось видеть раздетых альф, поэтому он позволяет себе скользнуть взглядом по широким плечам и крепкой спине, мышцы на которой завороженно двигаются от каждого движения. Альфа, почувствовав присутствие кого-то, замирает. Слегка поворачивается корпусом, чтобы посмотреть кто пришел, а Чонгук, всё ещё осматривающий красивое тело, замечает кровь на ткани. — Ты ранен? — парень осторожно заходит глубже в комнату. — Скоро пройдет, — Тэхён продолжает обматываться тканью. — Почему все такие гордые? — вздыхает омега, отгоняя непрошеные эмоции и мысли. Подходит ближе, и разворачивает альфу к себе, касаясь мягкой загорелой кожи, — я не внушаю вам доверия? Спрашивает он глядя в глаза, а после опускает взгляд ниже. Секунду потупив взглядом на крепкой груди с бросающими в глаза темными сосками, начинает развязывать не получившуюся повязку, а когда полностью избавляется от ткани, тихо охает, глядя на глубокую рану. — Тебе разве не больно? Зачем терпеть, если ты знаешь, что я могу помочь? — Чонгук смотрит внимательно на рану и чувствует, как его собственный живот начинает ныть, будто это у него глубокий порез. После вдруг начинает переживать за Тэхёна, что тот испытывает сильную боль. — Она же так сильно кровоточит, почему ты не говорил ничего? Она, что, ещё и разодрана немного? — трогает края раны, начиная переживать всё сильнее, — почему она разодрана тут? Тебя ранили в самом начале? — Не хочу жаловаться, но ты довольно тяжелый, — тихо говорит альфа, морщась от боли, а Чонгук вдруг понимает, как он дошел вчера до этой комнаты. — Ах, это я виноват? Я не просил мне помогать. Я вообще ничего не помню, — внезапно оживлено говорит омега, — так что не было этого. Ты наверное в начале битвы получил рану, а потом сильно перенапрягся. — Так и было, — легкая улыбка трогает губы альфы, — ну так поможешь, нет? — всё ещё тихо, как будто их подслушивают. Как он вообще провел ночь? Омега подносит свою руку и проводит ею по низу живота. Но рана, которая всегда быстро затягивается, только слегка заживает. — Не смотри на меня, — чувствуя пристальный взгляд на себе, ворчит омега, — ты меня напрягаешь, и у меня плохо выходит. Тэхён отворачивает голову, в который раз пытаясь скрыть улыбку, так и рвущуюся при взгляде на покрасневшего омегу. — Как так вышло, что никто из нас не заметил твое ранение? — Юнги с Чимином было не до меня, а тебе, потерявшему сознание уже через пару шагов, и подавно. К тому же, было очень темно. Тэхён возвращает взгляд на Чонгука, который на мгновение смотрит на его лицо, а потом снова пытается воскресить свои силы. — Нужно было сразу мне об этом сообщить, я бы излечил, перед тем, как…— останавливает движения, вдруг до конца осознав, что его нёс тяжело раненный человек и при этом никому не пожаловался. Даже сейчас, когда это геройство ему причинило явно тяжкий вред, стоит с улыбкой и не возмущается. — Я бы не стал, ты был слишком слаб. — А ты мог за ночь истечь кровью. — Но не истек, — просто поджимает плечами и снова морщится от боли, побуждая омегу продолжать свои действия. Сейчас Тэхён впервые любуется его красотой не спеша. Кожа Чонгука после купания кажется очень мягкой, это очевидно будет лишним, но желание дотронуться до неё никуда не уходит. Альфа удерживает себя. Его щеки очаровательно румяные, губы, которые сейчас надуты, налиты кровью. Волосы ещё влажные, волнистыми прядями падают на лицо, делая его ещё привлекательнее. Был бы обычным человеком, альфа точно бы начал ухаживать за ним. А сейчас и речи быть не может, но взгляд отвести не в силах. А Чонгук отчего-то начинает переживать, ведь он уже в сотый раз проводит по ране, но она до конца не затягивается. Всё равно остается видный рубец. Не должно быть так. Его сила действует на всех, кроме родных ему людей. А Тэхён ему ни разу не родной. — Одевайся, — говорит омега, быстро ретировавшись на другую сторону комнаты. — Спасибо, – с улыбкой и явным облегчением благодарит альфа. — И тебе.***
Следующие дни, пока они скачут на конях, в надежде догнать тангуновцев до их территории, кажутся Чонгуку самыми странными в его жизни. Он необъяснимо для себя самого испытывает желание быть рядом с Тэхёном, но в то же время хочется держаться от него подальше. Всё это сопровождается мольбой в его голове, чтобы это не оказалось влюбленностью. Омега не знает, что это такое, поэтому и продолжает надеяться на то, что это всего лишь реакция его организма на впервые увиденное альфье тело. Пусть его догадки будут верными, пожалуйста. Сам же альфа вел себя как обычно, но на четвертый день их погони омега замечает такое же странное поведение и у него. Тот всегда подходил к нему на привалах и разговаривал ни о чем. А сейчас, когда они остановились, чтобы напоить коней, он просто сидит под деревом, прикрыв глаза. И вот почему Чонгуку самому хочется подойти? Он не должен хотеть, тем более он не станет этого делать. Поэтому тоже садится в тень и закрывает глаза, когда голова касается жесткой коры дерева. Но ему приходится выйти из состояния дрёмы, когда рядом кто-то садится. — Ты выглядишь усталым, — мягким голосом начинает Чимин. — Дорога всегда утомляет. — Хочешь поговорить со мной? — светловолосый смотрит ему в глаза с какой-то грустью. Что имеет ввиду этот омега? Почему он вдруг подошел к нему? Они хорошо сдружились, но их общение ограничивалось разговорами в общей компании. Но внезапно и Чонгуку хочется говорить. — Ты любишь моего брата? — Конечно, — незамедлительно и даже с какой-то долей возмущения отвечает он. — А как ты понял, что влюбился? — осторожнее спрашивает, отводя взгляд. — Нуу…— Чимин переводит взгляд на Юнги, который поправляет седло на коне, выражение лица у него сразу становится ласковым, — когда везде начал искать его взглядом. Стал рассеянным, потому что в голове все мысли занимает он. Сердце начинало биться сильнее рядом с ним, улыбка становилась глупой, а когда он был далеко от меня, мне отчаянно хотелось оказаться рядом. А ещё, почувствовав его запах, он стал для меня жизненно необходимым. Ничего не совпадает. Совсем не отчаянно он желает оказаться рядом, а всего лишь хочет поговорить. С ним просто интересно говорить. Да и не искал он его взглядом никогда. Просто удостоверялся, что рядом. — Тебе знакомо что-то из этого? — поворачивая голову обратно к омеге, спрашивает Чимин. — Нет, — отвечает резко, а сам глаза свои ругает за то, что снова показали ему мирно дремлющего мужчину. — Я даже не знаю, что сказать, — усмехается Чимин, — пожелать тебе никогда этого не почувствовать или всё-таки однажды испытать, потому что это прекрасно. — Наверное, пожелать справиться с тем, что из этого случиться, — пожимает плечами и мягко улыбается Чимину, который стал очень грустным. Может, он подозревает какие-то изменения? Но их же нет. — Я желаю тебе этого от всего сердца. Правда. Когда они отправляются в путь, омега снова ругает себя всю дорогу. Ругать он должен Чимина, потому что его слова заставили обращать внимание на все эти вещи. Нет, он всё ещё не влюблен, он просто хочет опровергнуть эту версию своего поведения. И пока это у него хорошо получается. Повернулся он к нему два раза, потому что с той стороны красиво пели птицы, ещё четыре раза, потому что конь альфы столько раз заржал, а остальные разы поворачивался, потому что в таком положении солнце не светило ему в глаза. А рядом он был, потому что его собственный конь отказывался отходить далеко. Всё. Удовлетворенный своими выводами, омега лег спать, когда они остановились на опушке леса. Но сна не было ни в одном глазу. Повертевшись из стороны в сторону на самодельном футоне, он встал и отошел к одинокому дереву, чтобы немного полюбоваться ночной природой. Нежное и спокойное сияние полной луны заставляет на мгновение забыть обо всём и, кажется, что в этот момент весь мир умещается в этой загадочной и непостижимой планете. — Отец говорил, что нельзя долго смотреть на луну. Чонгук дергается от неожиданности. Тэхён садится рядом и вразрез своим словам неотрывно смотрит на луну. — И почему же? — тихо спрашивает Чонгук, чтобы не нарушать атмосферу. — Она способна очаровать настолько, что ты влюбишься. А луну любить нельзя. — Почему? Луна тоже достойна любви. — Конечно. Но как ты собираешься быть с ней рядом, если она так далеко? — Буду любоваться на расстоянии, — пожимает плечами Чонгук. — Не самый лучший вариант. — Другого варианта и нет. — Есть вариант перестать ею любоваться до того, как влюбишься. — Зачем ты мне всё это говоришь? — чуть громче спрашивает омега. Кажется, принимать всё в штыки вошло в привычку. — С чего ты взял, что всё это я говорю тебе? — Я не вижу тут никого кроме нас, — шепотом возмущается парень, отчего-то раздражаясь, и сразу же немного успокаивается, когда альфа смотрит на него. Луна освещает только одну часть лица Тэхёна, ту, на которой прямо под глазом красуется родинка. Глаза, которые при свете дня по цвету похожи на каштаны, которые так любит Чонгук, сейчас сравнимы с ночью. Глубокий взгляд, где не видно дна. Они пленяют Чонгука. К тому же, совсем не вовремя легкий ветер дает почувствовать приятный запах альфы, и Чонгук полностью теряет раздражение, обретая спокойствие. Это запах мяты, он слышал его раньше. Только у Тэхёна запах совершенно не резкий, очень свежий и приятный, окутывает полностью, будто обнимает. Хочется дышать полной грудью. — Считай, что я с помощью тебя поговорил сам с собой. — Ты что собрался влюбляться в луну? — повеселев от заявления, смеется омега. — Какой глупец вообще будет влюбляться в луну? — Я тебя не понимаю. Ты странный. В ночной тиши смех Тэхёна ощущается чем-то особенным. Его бархатный голос пробирается под кожу, пуская по ней мурашки. — Не бери в голову. Иногда я могу нести ересь. — А наш отец говорил, что полная луна неблагоприятно влияет на человека. Выходит, это правда, — Чонгук искренне смеется, заставляя альфу забыться и любоваться им. — Почему ты не спишь? — немного погодя, спрашивает Тэхён. — Боюсь, что из леса может выскочить дикий зверь. Перед ними я бессилен, — альфа хмыкает, очевидно, не поверив омеге, — а ты? — Захотел полюбоваться луной, — Тэхён смотрит в глаза, чуть улыбается. — Ну так любуйся, — Чонгук указывает кивком на небо, как и Тэхён, не удержав улыбку. — Я и любуюсь, — он ещё задерживает взгляд на омеге, прежде чем перевести его на красавицу в небе. Что-то очень теплое разливается в груди у обоих, и они глупо улыбаются. Тэхён не знает, когда это началось. Он хотел построить с омегой хорошие дружеские отношения. Стал с ним чаще говорить, сам подходил к нему. Но не понял, как начал заглядываться на красивые черты лица, на эту улыбку. В какой-то момент он подумал, что его исповедовали, но быстро отвел эту мысль, то ли боясь, то ли понимая, что это не так. Ему просто нужно было не «любоваться луной», но он не смог этого предотвратить. Даже сейчас, он не может не смотреть на него, такого сильного омегу, который в данный момент выглядит таким слабым и маленьким, что хочется его в своих объятиях спрятать. Возможно, это ещё не любовь. Возможно, только влюбленность. И если это второй вариант, Тэхёну нужно прекратить делать то, что он делал до этого времени. Лишь бы не перешло в первый вариант. Но не смотреть на него и не говорить с ним, кажется очень сложной задачей. Этот поистине прекрасный парень стал луной для него. Остается надеяться на омегу, чтобы в нем не было тех чувств, что сейчас испытывает альфа. И всеми силами нужно подавить то, что уже есть в Тэхёне. Нельзя, чтобы это разрослось. — Мы уже шестой день в пути, ещё столько же и пересечем границу Вестрии, — глядя на звездное небо, начинает Чонгук, — я ещё ни разу не был там. — Ты боишься? — Нет. Хотя пугает тот факт, что в этом государстве меня убить намного легче. — Твоя сила там исчезает. — Да, как только я окажусь на той земле, на время пребывания там стану обычным человеком, — Чонгук смотрит на Тэхёна, — Вестрия – это моя мечта. Но никто не позволит Исповеднику жить в стране, лишенной магии. Я даже прогуляться по ней не смогу. — Если мы соберем три шкатулки, ты сможешь загадать это желание. — Я не стану этого делать. В мире, где живет Тангун, нельзя попусту истрачивать такое ценное оружие. — Даже, если ты полюбишь? Омега замолкает, задумавшись. Стал бы он это делать? Чонгук с самого детства живет с мыслью, что семьи и любви у него не будет, он как будто смирился с этим. А мир от тирана никто не защитит, если шкатулки будут истрачены. — Я не знаю. — Постарайся не влюбляться. Омега хмыкает, но ничего не отвечает. Легко сказать, когда у тебя нет никаких ограничений. Но когда ты знаешь чем это может закончиться, а твоё сердце всё равно хочет чего-то волшебного, что так красиво описывал Чимин, и, что так чувственно показывают они каждый день с Юнги, ты разрываешься между двумя огнями и жаждешь прыгнуть в один из них. Это тяжело. Они ещё разговаривают ни о чем долгое время, до того момента, пока Чонгук не начинает клевать носом на рассказы альфы. Тэхён по-доброму смеется над ним и, закончив незаконченную историю, поднимается. Он подает руку омеге, чтобы помочь встать, но пока Чонгук не видит, быстро отдергивает её, неуверенный в своих и омежьих чувствах. Ругает себя за то, что снова сделал это. Снова сблизился, говорил о личном, засматривался. И в какое время тот колючий ёж стал для него прекрасной луной?***
Четыре всадника мчатся по полю, немного растоптанному другими странниками. Они заметно ускорились за последние сутки, потому что увидели следы тангуновцев. Им нужно догнать их раньше, чем они пересекут границу. Бывает такое, когда в груди таится какое-то непонятное чувство, будто что-то должно произойти. И страшно то, что непонятно, произойти должно что-то хорошее или плохое. Чонгук из-за этого с самого утра рассеянный. Это мешает ему быть сосредоточенным. Не в его духе быть неуверенными в чём-то, но сейчас он только наполовину в деле. Когда они подходят к очередному на их пути холму, то наконец-то видят противников, которые остановились на привал. Их около восьми человек, меньше, чем было в Эйдиндрил, к тому же эти расслаблены и не готовы к атаке. Но становится немного беспокойно, когда их замечают, и они не успевают подкрасться незаметно. — Черт их побери, — ругается Юнги, спрыгивая на землю, — Чимин, не подходи, стой здесь. — С ума сошел? Я уже сражался с ними в Эйдиндрил. Чонгук мне поможет в случае ранения. Юнги рычит на своего омегу, но тот даже бровью не ведёт, доставая меч из ножен. — Держи, — Тэхён кидает Чонгуку меч. — Нет, я хорошо справлюсь с кинжалом, — протягивает обратно, но альфа уже достает из седла другой. — Не отказывайся, когда предлагают. Ты забыл? — и улыбается коротко, краем глаза наблюдая, как расстояние между ними и тангуновцами становится все меньше и меньше, — я его взял для тебя в Тине. Чонгук успевает сказать лишь «спасибо», перед тем, как подготовится отразить удар. Тем временем, клинок Тэхёна со звонким звуком касается клинка другого альфы. Всё опять погружается в суету и хаос. Звуки битвы заполняют опушку леса, эхом разлетаясь между деревьями. Эти альфы явно проворнее, держатся крепче. И это понятно, вернись они к своему повелителю без части шкатулки, их в эту же секунду лишат головы. Лучше погибнуть на поле боя, чем быть жалко казненным. Жуткий клинок сверкнул перед лицом Чонгука, а после с гулом рассёк воздух над головой. Не привыкший к таким поединкам омега немного пугается. Он отшатывается назад, глядя на альфу, который с перекошенным лицом снова замахивается. Теряет былую бдительность, а делая шаг назад, только распаляет чужую уверенность. Тот снова поднимает меч на растерянного и испуганного омегу. Только между Чонгуком и его смертью вдруг появляется тот, чей приятный запах мгновенно отрезвляет. Тэхён ограждает его от всех и отражает удар, сразу же с особой злостью убивая мужчину. После на миг поворачивается, бросив на Чонгука обеспокоенный взгляд. Не уходит и сражается прямо перед ним. Вместо него. Исповедник, который был уверен, что его силы хватит на то, чтобы прожить в этом мире без подобных боев, что именно ему придется быть защитником, ведь над остальными людьми он имеет власть, сейчас в душе расплывается от нежности и благодарности от подобного жеста. От этого и силы появляются. Но пока он тут размышлял над всем этим, на поле остался только один тангуновец в руках Юнги. — Чонгук, давай, — зовет его брат, сильнее сжимая руки мужчины. Чонгук, взяв себя в руки, подбегает быстро, и хватается за шею, окрашивая глаза альфы в черный цвет. — Приказывай, Исповедник. — Отдай нам часть шкатулки. Мужчина, стоявший на коленях, поднимается и идет к одному из мертвых альф, доставая из кармана нужную вещь. — Она по праву твоя, Исповедник. Воспользуйся им с… Слова теряются в кряхтении, потому что Юнги безжалостно перерезает ему горло. — Что с тобой случилось? — строго спрашивает брат, подходя ближе к омеге. — Что это было? Почему ты оказался в такой ситуации, когда в тебя чуть не вонзили клинок? – он тычет в него пальцем и специально выделяет обращение, будто Чонгук не может проявить слабость. Чонгук не помнит Юнги таким злым на него. Кажется, это в первый раз. — Перестань, Юнги. Мы были рядом, никто бы из нас не позволил этому случиться, — вмешивается Тэхён. — Нас может не оказаться рядом в следующий раз, — переводит злость на своего друга. — Такого не будет. Кто-то из нас всегда будет рядом. — А если нет?! — взрывается Юнги, подходя близко к брату. — Приди в себя, альфа! Он только что исповедовал! — громче и строже говорит Тэхён, пресекая его попытку сказать что-то ещё и погашая начатое пламя злости. Чонгук сейчас четко ощущает, как злость брата, перемешанная с каким-то диким страхом, смешивается ещё и с чувством вины. Юнги смотрит на своего младшего брата и начинает корить себя за то, что позволил выплести свои переживания на него. Чонгук, чьё тяжелее дыхание замедлилось из-за напора близкого человека, стоит и сам не понимает, почему так произошло. В груди терзает беспокойство, вот и всё. И никаких других объяснений больше нет. Из состояния отрешенности его вырывают крепкие объятия брата. Чонгук выдыхает резко, прикрывая глаза, и осторожно обнимает в ответ трясущимися руками. Родной запах заполняет легкие, успокаивая омегу, но на удивление привычного полного спокойствия он не достигает. — Я очень испугался, Чонгук. Пожалуйста, не допускай больше такого, иначе я сам тебя убью, — он отстраняется, заботливо поглаживая плечо. А после смотрит на Тэхёна, — спасибо. — Я не сделал ничего ради твоей благодарности, — пожимает плечами, а сам смотрит на омегу всё теми же обеспокоенными глазами, — но если такое произойдет ещё раз, я помогу тебе убить его, — с нахмуренными бровями смотрит на Чонгука, а Юнги издает смешок. — Что ты говоришь? Ты не сможешь его убить, он в одну секунду завладеет твоими мозгом, сердцем и телом. Он не может управлять только мной, ну и половина его силы не действует на тангуновцев. А ты ни я, ни тангуновцев, — уже смеется Юнги, смотря на своего брата, который выдавливает из себя улыбку. Сердечная благодарность согревает омегу, сжимая все внутренности. Он смотрит на Тэхёна, который тоже зол, но старается это не показывать. Взгляд с Чонгука не сводит, рассматривает его, кажется, в сотый раз убеждаясь, что омега в порядке. Вены на шее наполнены кровью, дыхание тяжелое, поза напряженная, будто он сейчас сорвется с места. — Мы можем уйти отсюда? — Чонгук отводит взгляд от альфы, и двигается к своему коню, который сразу же подрывается навстречу. — Тут недалеко живет аджосси. Сразу за этим лесом. В прошлый раз он был очень гостеприимными, — договаривает он уже на седле, фиксируя на него теперь уже свой меч.***
— Я уж думал, мы больше не свидимся, — с хриплым смешком произносит старичок, стоя у калитки своего одинокого дома. Он улыбается добро, изучает каждого всадника, пока они проходят последние метры между ними; его руки за спиной, сам чуть сгорблен, а под ногами бегает маленькая белая собачка, виляя хвостом. — Долгих вам лет, аджосси. Я надеюсь ещё не раз свидеться, — Чонгук спрыгивает на землю и сразу же садится на корточки, поглаживая, подбежавшую к нему собачку. Старичок радостно смеется своим хриплым голосом, наблюдая за картиной. — Как знал, сварил слишком много супа. Должно быть, вы голодные с дороги, — всё ещё улыбается, осматривая своих гостей. — Ох, я бы покушал немного, в прошлый раз ваша еда была потрясающе вкусной, — омега поднимается, и вдруг застывает на месте, как будто что-то забыл, — простите, я же не один. Это мой брат – Юнги. Чимин – его омега. И Тэхён – наш друг. — Я всё понял, милый, не утруждайся. Все понятно, — чуть задерживая свой взгляд на последнем, он поворачивается к своему дому, безмолвно приглашая внутрь. Этого старичка по имени Соджун омега знает давно. Останавливался у него много раз, и за эти разы они стали не посторонними друг для друга людьми. Соджун тоже омега. Чонгуку иногда кажется, что он волшебник, потому что тот необъяснимым образом знает про всех всё. — За моим домом течёт река, вы можете искупаться в ней, — говорит Соджун после ужина. — Юнги! Пойдем, — вскакивает Чимин, но его за руку перехватывает старик. — Подожди. Скоро стемнеет, и если ты собрался пойти со своим альфой, то кто-то из них, — он указывает на Чонгука с Тэхёном, — вынужден будет мыться в темноте. Они же не пойдут вместе. Вам лучше сэкономить время, — мягко улыбается Соджун, а Чимин краснеет, думая, что старик подумал о чем-то неприличном. Да они и не собирались. — Иди вместе с Чонгуком. — Всё в порядке, — вмешивается Тэхён, — я люблю купаться в ночи. Юнги, который только этого и ждал, улыбается коротко другу и идет за своим омегой. — Как ты? — заводит разговор с Чонгуком, после того, как они остаются втроем. — У меня всё так же. Лучше расскажите как у вас? — улыбается омега, а старик качает головой, о чём-то думая. — Это у меня всё так же, милый. А ты другой стал, — и снова этот взгляд, будто насквозь его видит, — цвет твоих глаз стал светлее. — Как это? — Чонгук не понимает. Такое же невозможно. — Посмотри, Тэхён. Может, аджосси стал плохо видеть. Чонгук наклоняется ближе к сидящему Тэхёну, и заглядывает в глаза. Сразу же жалеет об этом, потому что в нос бьет приятный запах, и Чонгуку, к его удивлению, становится немного трудно удерживать себя на ногах. Но он моргает быстро-быстро и задерживает дыхание, отводя взгляд от этих пленительных глаз. А Тэхён долго не отвечает, рассматривая глаза напротив. — Вчера были темнее, — выдыхает тяжело, как будто тоже задерживал дыхание, и отворачивает голову от греха подальше. — Ты – Исповедник, Чонгук, — мягким голосом говорит Соджун, — малейшее изменение в твоем теле что-то да значит. — А что значит это? — омега указывает на свои глаза, — неужели, я смогу быть обычным человеком? — Нет, от силы ты не избавишься, — грустно улыбается Соджун и встает со своего места, — мне нужно накормить живность. Нет, я сам, — поднимает руку, замечая, как оба молодых подрываются с места. Они переглядываются и садятся по разные стороны стола, каждый размышляя о своем, но периодически заглядывая друг на друга. Почему находиться с ним рядом раз за разом всё тяжелее?***
Когда Чонгук вытирает своё обнаженное тело у реки, уже стемнело. Он много думает. Связано ли его беспокойство с изменением цвета его глаз? Он слышал о том, что у прошлого Исповедника менялся цвет глаз, но позже он разгромил половину одного из государств. Чонгук не собирается никого убивать или что-то разрушать. К чему это всё? Его размышления прерывает шорох, доносящийся чуть ниже по реке. Уже стемнело и даже яркий свет луны не позволяет разглядеть источник звуков за деревьями и кустами. Но когда это ему удается, он в шоке раскрывает глаза и в спешке заканчивает натягивать брюки. — Ты с ума сошел?! — кричит Чонгук, чем пугает Тэхёна, который, кажется, не ожидал тут кого-то увидеть, — ты всё это время был здесь? — омега прокручивает в голове то, как он стоял весь обнаженный и, не торопясь, вытирал каждый участок своего тела. — Я мылся далеко внизу, где даже звука твоего купания не было слышно, — альфа улыбается, разглядывая испуганное лицо омеги. — Кто же знал, что ты так долго моешься? А я ведь хотел подняться раньше. — Ты как вообще туда попал? Один же путь. Ты проходил здесь? — громко спрашивает омега, всё ещё пугаясь от своих догадок, а Тэхён вдруг мягко смеется. — Я проходил далеко отсюда. И ни миллиметра твоего обнаженного тела я не видел, не переживай об этом. Честь я имею, — последнее добавляет серьезнее. — Кто же так пугает, — выдыхая, говорит Чонгук. Почему-то верит ему, не стал бы он подглядывать. — Не знал, что ты такой пугливый. — Это мог быть дикий зверь, а оружия у меня с собой нет. — В таком случае, ты можешь громко крикнуть, и я прибегу, — просто пожимает плечами Тэхён. — Ты правда придешь мне на помощь? — успокоившись, Чонгук не сдерживает улыбку. — Прибегу. Я словами не бросаюсь, — смотрит в глаза, в них ни тени лжи и сомнения. — Ты тоже можешь просить моей помощи, если она понадобится. Тэхён улыбается. Прочесывает мокрые волосы пальцами. Взгляд уводит, после сразу возвращает, не желая упускать хоть малейший миг, когда омега выглядит так прекрасно. На самом деле, он выглядит как обычно. Лишь его мокрые волосы в небольшом беспорядке и рубашка не застегнута на последние пару пуговиц. Не успел. А ещё взгляд его, прежде всегда направленный только на глаза собеседника, сейчас блуждает по всему мужчине. Альфа это замечает, отчего его неспокойное сердце грозится прорвать грудную клетку. Кажется, Тэхён не взял ничего, чтобы вытереться. Чонгук невольно заглядывается. Одежда его прилипла к телу, очерчивая красивые рельефы. Тело вдруг в жар бросает, сердце начинает биться сильнее. Омега тяжело сглатывает, провожая взглядом капли на открытых участках кожи. — Ты, — Чонгук смутился, и решает сказать хоть что-то, что отвлекло бы его от привлекающего вида мужчины, — брал с собой, — понимает, что в голове у него пусто, — мыло? — кусает себя за язык, осознав, какую глупость он спросил. Но, кажется, не у него одного в голове сейчас ветер гуляет, потому что отвечают ему так же. — Да, — сопровождает кивком, — кажется, было, — потом проясняет взгляд и прочищает горло, коротко прокашлявшись. Очень напряженный момент. Кажется, что кто-то всё же не сможет себя удержать и потянется первым разрушать личные границы. В итоге, Чонгук не выдерживает, и протягивает ему своё уже влажное полотенце, чтобы он избавился от стекающих капель. Тэхён отрывает свой взгляд от шеи, и без лишних мыслей тянется за ним. Секунда. Буквально мимолетное касание рук. Журчание реки смешивается с глухим шипением Тэхёна. Полотенце падает между ними, а Чонгук с содроганием смотрит на ладонь альфы. Нет. Сердце, которое бешено билось, вдруг замирает. Понимает, что час расплаты за свою силу настал. Тело бросает в холодный пот. Чонгук смотрит на Тэхёна, который зажмурил глаза и поджал губы. Сдерживает стон боли. Потом, смирившись с ощущениями, смотрит на омегу. В этом взгляде столько всего. Обреченность. Сожаление. Боль. Любовь. Столько любви. Удивительно, как он не замечал её раньше? Очевидно, что они любят друг друга. Оба это поняли. Только обнять и утешить они не могут. Не смогут никогда. А необходимость обнять возникает, когда омега шмыгает носом, а по его щекам катятся слёзы. Руки чешутся протянуть их и заключить в свои объятия. Тэхён даже делает шаг к нему, оказываясь напротив, но жгучая боль на ладони напоминает о том, чем это может закончиться. Оба невольно вспоминают все моменты, когда могли касаться друг друга. И оба жалеют, что не касались тогда вдоволь. Но тогда ведь не хотелось, как хочется сейчас. Чонгук вытирает свои слёзы, дышит через рот, часто всхлипывает. Смотрит на Тэхёна, прямо в глаза своим невероятным взглядом. — Ты мог не влюбляться? — еле слышно, и как будто с обидой спрашивает Чонгук. — Трудно это сделать, когда рядом находишься ты, — грустно усмехается Тэхён. На душе в перемешку с болью разливается новое чувство. Радость от взаимности. Тэхён протягивает ладонь, чтобы убрать густую прядь волос, скрывающую один глаз. Чонгук отшатывается, боясь причинить боль. Но во взгляде и движениях Тэхёна столько уверенности, что больше не двигается. Тот аккуратно подцепляет пальцем здоровой руки волосы и скидывает в бок. Кажется, они оба не дышали в этот момент. С облегчением выдыхают, радуясь хоть такой возможности. — Я во второй раз в жизни боялся чего-то так сильно, — улыбается, будто ему сейчас удалось совершить невероятно сложный поступок, на который прежде никто не решался. — Во второй? — немного успокоившись, интересуется омега. — В первый раз был сегодня в полдень, когда на тебя потерянного замахнулись мечом. Чонгук улыбается, снова чувствуя огромную нежность к этому человеку. — Тэхён, отойди. Боюсь коснуться, — тихий голос Чонгука дрожит. Они не могут оторвать взгляд друг от друга. Это должен был быть самый прекрасный момент в их жизни, когда они узнают о взаимности своих чувств. С этого начались бы их отношения. Они бы сейчас подарили друг другу самые нежные объятия. Возможно, был бы первый в жизни поцелуй. У обоих. Взялись бы за руки и легли на один футон, засыпая в любимых объятиях. Потом, через время, они бы стали мужьями, а в их общем доме появился детский смех. Всё это могло бы быть реальностью, если двадцать шесть лет назад Чонгук родился обычным омегой. А сейчас, Исповедник закрывает глаза, неспособный больше смотреть на того, к кому не может прикоснуться и кого не должен был полюбить. Он откидывает голову и снова чувствует слезы. Тэхён тоже, не в силах смотреть на слёзы любимого человека, отводит взгляд. Поднимает упавшую ткань и вздыхает неизвестный ему аромат, что кружит голову. Эта ночь оказалась сложной. Заснуть с мыслями удалось лишь под утро.