***
Соджун мазью натирает руки Тэхёна, который временами сильно зажмуривается, заставляя Чонгука, сидящего рядом, прикрывать свои глаза, лишь бы не видеть, как мучается его альфа. Юнги всё ещё зол, но смотрит виновато на лицо своего друга, где на щеках красуются синяки. А Чимин протирает свои слёзы, смотря на Чонгука, который еле сдерживает свои, от того, что не может помочь. Может лишь калечить. Закончив со всей обработкой, Соджун смотрит на испорченную рубашку омеги, что лежит у печи. Коротко хмыкает себе под нос, и с улыбкой смотрит на Тэхёна. — Должно быть, — обращает внимание на себя, и присев напротив, продолжает, — должно быть, ты сильно влюблён, альфа. Прошлый Исповедник мог касаться через одежду. С Чонгуком всё понятно: Исповедник либо любит, либо нет. А вот ты – первый такой на моей памяти. Ни капли смущения за свои чувства Тэхён не испытывает, потому что да, он влюблён, до такой степени, что сердцу уже больно, поэтому прямо смотрит в глаза старику, что собирается продолжить рассказ. А вот Чонгук немного робеет от такого предположения и отсутствия опровержений от альфы. — Сонху – прошлый Исповедник, влюбился гораздо позже тебя, Чонгук. И у него было не так много времени, чтобы насладиться этим чувством. Его возлюбленного убили. Прямо перед ним. После чего он в Кон-Даре разгромил половину государства того, кто это сделал. Поэтому, — старик смотрит на Юнги и смеется, — не обижайте Тэхёна. Юнги извиняюще мотает головой, на что Тэхён ему улыбается. — А Тэджун. Исповедник до Сонху. Ах, бедный, он сам убил своего возлюбленного, — Соджун качает головой, вспоминая эти ужасные вещи. — Но как? — вмешивается Юнги. — Сила Исповедника не действует на возлюбленного. — Чонгук не может меня исповедовать? –— Тэхён не знал про эти подробности. — Ты уже исповедован, разве не ясно? Только по своей воле и без применении силы Чонгука. Добровольно, — улыбается старик. — Тогда как он его убил? — Чонгук догадывается какой будет ответ, но всё же спрашивает. — Тэджун не выдержал боли во время течки. Затуманенными разумами они оба поддались искушению. К сожалению, течка Исповедника рядом со своим возлюбленным ещё болезненней, — Соджун говорит спокойным голосом, добавляя в историю какую-то таинственность, из-за чего все слушают задержав дыхание, будто им сказку рассказывают. Но всё намного страшнее – это реальная жизнь. — Очнулся Исповедник измазанный прахом своего любимого. Чонгук резко выдыхает, отворачивая голову, чтобы никто не видел его дрожащих губ. Ловит ухом, ласкающие слух, звуки дождя, пытается успокоиться. Как им всё это пережить? В голове сразу происходит подсчет следующей течки, и он облегченно прикрывает глаза, понимая, что течка ещё не скоро, они успеют на время разбежаться по разным углам этого мира. Он слышал истории о том, что течка проходит намного болезненней, если ты нашел своего альфу. До этого момента, ему удавалось полностью приглушить боль травами. Чонгук не хочет знать, какая боль будет сейчас. Он мелко мотает головой, чтобы прогнать все мысли, что делают лишь больнее. И поворачивает голову обратно, сразу же натыкаясь на глаза Тэхёна, в которых видны любовь и сопереживание. — Откуда вы всё это знаете? — спустя время спрашивает Чонгук. — Сонху был моим родным братом, — грустно улыбается старик, — поэтому, я в какой-то степени понимаю Юнги. Я тоже был зол, когда узнал, что мой брат влюбился в свои сорок лет. Он молодец, смог держаться так долго, чего не скажешь о тебе. Ты ещё очень молод. Что же делать Чонгуку? Он это и сам всё знает, поэтому поджимает губы и утыкается взглядом в обожженные руки Тэхёна, ощущая вину за свои чувства.***
К обеду дождь совсем стихает, но на небе ещё нависают серые тучи, скрывая солнце. Но оно проворное временами просачивает свои лучи сквозь них, даря всему миру надежду на светлый день. Тэхён стоит у одного дерева около маленькой поляны недалеко от дома. Смотрит на эти редкие лучи, и грустно вздыхает, не понимая что им делать. Улыбается, когда сквозь запах дождя ощущает сладкий аромат ещё неизвестного ему плода, но такого полюбившегося за это время. Чонгук останавливается близко, из-за чего Тэхён ощущает нарастающее тепло между ними. Он поворачивает к нему голову, и видит, как омега сдерживает смех, но смешок все же вырывается, заставляя Тэхёна вскинуть брови. — Ты выглядишь так, будто сражался с армией самого правителя Вестландии. Даже после последней битвы с тангуновцами на твоём лице не было и царапины. Альфа даже не старается сдержать свою улыбку, которая рвется при виде смеющегося омеги. — У меня была битва намного серьезней. Я легко отделался. — Да уж, я думал, и мне попадется, — Чонгук продолжает смеяться, пока альфа с серьезным лицом не отвечает ему: — Я бы не позволил. Брат не стал бы его обижать, но нет никаких сомнений, что Тэхён не допустит подобное, случись это. — Я знаю. Альфа поворачивается к нему и начинает медленно напирать, подталкивая Чонгука к дереву. Сердце начинает стучать быстрее, когда они находятся так близко и в таком положении, что омеге некуда деться. Тэхён бегает взглядом по лицу, находит родинки, что раньше были не видны. Уверен, омега сейчас делает то же самое. Хочется провести пальцами по каждой из родинок, а лучше оставить на каждом поцелуй, чтобы знали, как их всех любят. — Повезло же мне, — шепчет тихо, на что омега качает головой. — Не думаю, что это так. Ты обречен всю жизнь быть в моём сердце. — Как это прекрасно звучит, — Тэхён улыбается, прикрыв глаза. А омега думает, кому же тут повезло. Даже с синяками на лице, выглядит альфа просто потрясающе. С силой подавляет в себе желание коснуться каждой маленькой ранки, нежно пройтись по ним пальцами, чтобы боли было меньше. Но, увы, будет только больнее. — И что же прекрасного? Воспользоваться этой любовью мы не можем. — Кто сказал? Я не могу тебя обнять, чтобы согреть, но могу подать тебе теплый плед. Не смогу поцеловать тебя, но могу окутать своим запахом, чтобы ты чувствовал меня. Я не могу тебя коснуться, но я всё ещё могу тебя любить. Мы многое можем делать. — Позже этого будет мало. — Мы придумаем что-нибудь. — Веками никто не придумывал, Тэхён. — Значит мы будем первыми. — Почему ты продолжаешь надеяться на лучшее? — Потому что мы с тобой не сделали ничего плохого, чтобы нас так наказывали. Не мог же всевышний послать мне такого омегу и невозможность его коснуться. Я в это не хочу верить. Чонгук восхищенно смотрит на Тэхёна с нежной улыбкой на губах. Насколько же он силён духом, что даже в такой ситуации ищет выходы и держит положительный настрой. — И всё же мне повезло гораздо больше, чем тебе, — делает вывод омега. — Я с этим не согласен. Тэхён прислоняется лбом к дереву около головы омеги. Так, что его нос оказывается в ничтожном расстоянии от шеи Чонгука. Вдыхает глубоко, чувствуя, как все его легкие наполняются прекрасным ароматом. Открывает глаза и натыкается на пульсирующую вену, что так и манит её поцеловать. Легкий ветер развеивает отросшие волосы омеги, и они гладят лицо альфы, сводя его с ума от единственно-возможного прикосновения. Кладет руки по обе стороны на ствол дерева, и дышит своим любимым запахом, кажется, теряя голову. — Чем ты пахнешь? Я не слышал раньше ничего подобного. — Это арбуз. Тэхён задумывается ненадолго, а потом смеется прямо в ухо Чонгуку, посылая по телу омеги мурашки. — В детстве отец привозил эту ягоду из Вестрии. Я тогда не успел его попробовать, потому что пока мы заносили привезенные отцом вещи, наша лошадь съела весь арбуз. Нам остались лишь корочки от него. Папа тогда сказал в утешение, что ничего вкусного там нет, — Тэхён снова вдыхает глубоко, прикрывая глаза, и продолжает совсем тихо возле уха омеги, — как же меня обманули, ничего вкуснее и приятнее я не чувствовал. Чонгук судорожно выдыхает, чувствует, как его щёки горят от смущения. Раньше не приходилось испытывать это чувство, поэтому он глупо улыбается, пока Тэхён занят и не видит. Сам тайком тянет воздух около шеи альфы, наслаждаясь им. Как же ему всё нравится. Тэхён поднимает голову, и улыбка омеги просто сшибает всё сознание, вырывая у альфы сдавленное рычание. Он резко сокращает сантиметры между их лицами, едва не касаясь носами. Омега пугается и сильнее вжимается в дерево. — Тэхён, не надо, — говорит тихо, боясь, что даже поток воздуха от него способен прожечь кожу альфы. — Я стерплю, — казалось бы, куда ещё ближе, но он становится плотнее, чувствуя, как горячий воздух обжигает кожу. — Нет. Чонгук едва заметно мотает головой, пытается поймать взгляд альфы, что направлен на его губы. Боится очень, что Тэхён не сдержится. Омега бы сам поддался вперед, но помнит чем это закончится. От безысходности и нужды в том, чего делать нельзя, Чонгук начинает мелко дрожать, что, кажется, замечает Тэхён, потому что внезапно отходит назад, начиная тяжело дышать. — Прости, что напугал, — смотрит виновато, как будто совершил что-то страшное по отношению к своему омеге. — Не думай, что я этого не хотел. Уголки губ альфы чуть приподнимаются, но улыбаться не хочется. Как же это тяжело.***
Через пять дней дождь перестал лить. Вода ещё не убыла, но тучи рассеялись, выглянуло солнце. Они направились в ближайший городок – Лунорию. Она находится вдоль большой дороги. В самом городке мало жителей, поэтому и пустующих домов достаточно, которые обычно на время занимают странники. В два из таких заселились и четыре очередных путника. Дома небольшие: одна комната, кухонька и удлиненные сени с выходом на задний двор. — Как вкусно пахнет, — Чимин с наслаждением вдыхает запах полевых цветов, что стоят в вазе на столе. Он пришел к Чонгуку, пока их мужчины пошли на охоту. — Тэхён мне принес сегодня утром, — смущенно улыбаясь, отвечает Чонгук. — Мне казалось, что ты будешь злиться, если кто-то так бессовестно отнимет жизнь у цветущих растений, — щурится Чимин, но улыбку при виде светящегося от счастья парня сдержать не может. — Это приятно, — сам подходит к букету, дышит полной грудью, чувствуя запах свежей мяты среди них. Улыбается, вспоминая, как Тэхён весь мокрый по колено, но счастливый зашел в дом. Суетливо бегал глазами от Чонгука до вазы на столе. Потом всё же решил рискнуть и передать в руки. Выглядело это совершенно нелепо, но они оба улыбались и сердце у них трепетало от счастья. — К тому же, рано или поздно они бы высохли в поле, — продолжает Чонгук, рассматривая цветы, — или ещё хуже – их бы кто-то затоптал! Чимин смеется, когда видит испуганный взгляд друга, который представил, как его цветы кто-то топчет. — Разве тебе Юнги не дарил цветы? Почему ты так реагируешь? — Конечно он мне дарил. Просто я первый раз вижу смущенного Исповедника. Чонгук сам себя впервые таким видит и ощущает. Ему до мурашек всё нравится. Нравится, когда на него смотрят с нескрываемой нежностью. Нравится, что он сам может любоваться. Нравится, когда они открыто говорят друг другу безумно приятные вещи. Ему очень нравятся свои чувства в эти моменты. Так нравится, что сердце сжимается и слёзы наворачиваются. Но Тэхён всегда пугается, когда видит его слёзы. Чонгуку даже это нравится. До такой степени, что просто думая об этом всём сейчас у него глаза щиплет от счастья, а сердце зажимается приятно. — Я точно ощутил всё то, о чем ты говорил мне однажды, — Чонгук вспоминает их первый с Чимином разговор наедине, — и скажу, что ты сильно приуменьшил. — Ты же меня не исповедуешь, если я тебя обниму? — вдруг меняя настой, спрашивает Чимин, рассмешив этим Чонгука. — Это перестает быть смешным, — смеясь, обнимает он друга. — А ты можешь сказать мне, что сейчас чувствует Юнги? — отстранившись, спрашивает Чимин, и внимательно наблюдает за задумавшимся Чонгуком. — Он доволен, — начинает Исповедник, — даже чересчур, неужели охота прошла успешно? А ещё он, — внезапно замолкает. Так быть не должно, он четко ощущает два совершенно разных ощущения. К одному он привык, это точно Юнги. А второй теплее, мягче, ближе. Тоже доволен, сердце трепещет от ожидания. — Это Тэхён. — Что? — не понимает Чимин. В этот момент входная дверь открывается. Тэхён с небольшим мешком в руках, смотрит на Чонгука. Его волосы взлохмачены ветром, руки грязные, сам часто дышит. — Наверное и Юнги вернулся, я пойду. Чимин улыбается и убегает из дома, хлопнув Тэхёна по плечу. — Я заметил, что ты любишь перепёлок, — поднимает небольшой мешок. Чонгук улыбается. — Люблю. А ты? Любишь? — Люблю. Но я не привередлив к еде. Смущаются, глаза отводят. — Ты устал? — Нет. Тэхён проходит глубже. А Чонгук берет посуду и направляется на задний двор, зная, что за ним идут. Подготавливает воду в большом тазу, споласкивает глубокую тарелку. — Как ты провел время? — отвлекает его Тэхён. — Я скучал, — наконец, садится рядом. — Чимин совсем не помог скоротать время? — Я по тебе скучал. Тэхён оставляет птицу в покое и смотрит на Чонгука. Внимательно, без улыбки. Так серьезно и пронзительно, что у Чонгука поползли мурашки. — Юнги немного отстал, а перепёлки разлетаться не успевали, потому что стрелы из моего лука вылетали быстрее. Я очень спешил, чтобы быстрее вернуться к тебе, — всё ещё серьезно, но позже мягко улыбается. — Я немного задержался, прости. Хотел достать как можно больше. — Получается, ты тоже по мне скучал? — Чонгук широко улыбается, заражая этим своего альфу. — Очень, — Тэхён любуется веселящимся омегой, который перешел на легкий смех. — Помочь? — Чонгук тянется к одной из не тронутых птиц, но его бьют по руке уже разделанной. — Ай! — Не пачкай руки, я сам. После ужина они выходят на то же заднее крыльцо маленького домика, и греются в лучах уходящего солнца, даря друг другу нежные улыбки. В один момент Тэхён со словами «никуда не уходи» убегает в дом, оставляя озадаченного Чонгука одного. Куда же он уйдет, когда его место теперь только рядом с ним. Закат сегодня потрясающий, небо необычного цвета, как будто там смешали много цветных угольков художника. Чонгук видел картины в больших городах, а… Вдруг он чувствует плотное одеяло, которое укрывает его плечи и затылок. Сначала хочет возмутиться, что на улице и без того очень тепло, но после чувствует, как его обнимают крепко поверх одеяла и замолкает. Кажется, что весь мир остановился, даже его организм перестал функционировать. В данный момент существуют только эти руки, которые прижимают к себе так сильно, что Чонгук даже через преграду хорошо чувствует крепкую грудь. Альфа глубоко вдыхает его запах с волос у края одеяла, жмется своей головой к голове омеги, часть которой укрыта. Чонгук в его руках кажется таким маленьким, хотя он совсем не миниатюрный омега, хочется защитить его от всего на свете. Сердце Тэхёна сжимается от ощущения любимого в своих руках. Стоять бы так ещё вечность, но всё заканчивается так же быстро, как и началось. Тэхён отходит, бросая испорченное одеяло на землю. Чонгук поворачивается к нему с восторженным взглядом и ловит такой же у альфы, который от счастья улыбку не может сдержать. — Семь. Целых семь секунд. Чонгук всё ещё ощущает на себе крепкое объятие, у него тело мелко трясется от случившегося, а сердце стучит так, словно хочет выбраться. Но он поднимает одеяло, оставив прожженную часть внизу, накидывает его на плечи Тэхёна, и прижимается всем телом, обвивая широкие плечи руками. Один. Кладет ему голову на одно плечо, вжимаясь ещё сильнее. Два. Чувствует, как альфа водит носом по волосам. Три. В попытке приластиться ещё сильнее, чуть не касается своим коленом его. Четыре. Первая слеза катится по открытой щеке. Пять. Сердце, кажется, остановилось вместе с задержанным дыханием. Шесть. Пальцы начинают неметь от того, как сильно он сжимает одеяло. Семь. Тепло начинает нарастать между ними, перерастая в обжигающий воздух. Чонгук отходит через силу. Дышит тяжело, чувствуя нехватку воздуха. Сердце, опомнившись, начинает сильно стучать, отдавая импульсы прямо в ухо. Омега смотрит на одеяло в своих руках, которое безвозвратно испорчено, и улыбается, благодаря за возможность. Настолько всё равно на все проблемы, потому что так хорошо сейчас на душе. — Это было единственное одеяло в этом доме. Плотнее ничего больше нет. С грустью осознает Тэхён, но не может сдержать радости от ответного объятия. — Не думал, что когда-нибудь испытаю что-то подобное от простых объятий. Чонгук улыбается, чувствуя жар во всём теле. Где же найти ещё одеяло?***
Ночью Тэхён просыпается не столько от стонов, как от усилившегося запаха Чонгука, который бьет по всем рецепторам. Он вскакивает резко и поворачивает голову к омеге, что мечется по кровати. В лунном свете видна испарина на лбу, волосы взмокли. Хнычет, а руки держит на животе. Тэхён опускает взгляд ниже, но с силой отводит в сторону. Чонгук снял штаны, и остался в одном белье, показывая свои длинные стройные ноги. В своих метаниях омега не замечает, как открывает вид ещё и на мокрое пятно на простыне. Альфа рычит утробно, понимая, что происходит. От этого звука Чонгук обращает на него внимание. — Тэхён, уйди пожалуйста. Чонгуку никогда так физически больно не было. Ему сейчас и больно и стыдно одновременно, потому что он лежит перед альфой в одном белье и рубашке. Пусть альфа его, но смущение никуда не девается. Течка должна была начаться чуть позже, они уже планировал как поступить, но всё случилось так, как случилось. — Нет, — хриплым голосом отрицает Тэхён, чувствуя, как его тело моментально реагирует на своего течного омегу. Инстинкты просят подойти и помочь, а мозг говорит, что так делать нельзя, иначе это будет последний раз, когда вы друг друга видите. Чонгук принимает сидячее положение, прислоняется спиной к стене и умоляюще смотрит на Тэхёна, который дышит тяжело, глаза не отрывает от омеги. — Уйди, прошу тебя. Сердце альфы разрывается от слабого дрожащего голоса омеги. Он бы забрал всю боль себе. Видеть, как любимый человек мучается просто невыносимо. Тэхён одним рывком снимает с себя рубашку через голову, и, подойдя ближе, отдает её Чонгуку. Исповедник принимает, сразу же зарываясь в неё носом. По щекам снова льются слёзы, от боли или от безысходности, непонятно. Вдыхает глубоко необходимый запах, который совсем ненадолго притупляет боль. Ненадолго, потому что, когда он поднимает голову, видит перед собой полуобнаженного мужчину. Его кожа блестит, покрылась испариной, делая подтянутый торс еще привлекательней. Прикоснуться так сильно хочется, что боль внизу становится просто невыносимой. Снова зарывается в рубашку, приглушая громкий крик. Сильное желание овладеть друг другом есть, как это обычно бывает в такие моменты. Оно никуда не денется. Но желание хоть как-то коснуться любимого преобладает. Нужда хоть в каком-нибудь тактильном контакте своего альфы добавляет к боли в низу живота спазмы во всём теле. Тэхён понимает, что оставаться тут нельзя, иначе оба сорвутся. Но всё равно подходит ближе, садится перед ним на колени, ждёт пока на него посмотрят, а когда смотрят, притяжение становится просто колоссальным, и он подается вперед. — Нет, Тэхён, уйди, — Чонгук мотает головой, вопреки своему сильному желанию приблизиться, — пожалуйста, прошу тебя, уходи отсюда. Но его не слушают. Тэхён кладет ладони на щёки омеги, прислоняется к его лбу своим, и рычит громко то ли от боли, то ли от желания. Чонгук плачет в голос, ощущая нужное касание. Длится это всего долю секунды. Тэхён резко отстраняется, и сразу же выбегает из дома. А Чонгук остается мочить своими слезами рубашку альфы.***
Юнги просыпается от громкого звука входной двери, тянется к кинжалу, но на пороге появляется запыхавшийся Тэхён. Его ладони в ожогах, на лбу красное пятно, рубашки нет. Юнги с Чимином тут же вскакивают. — Побудь пожалуйста с Чонгуком, — хрипло выдыхает Тэхён. Чимин сразу же понимает в чём дело, накидывает поверх майки рубашку и выбегает из дома. А Юнги кидает кинжал на пол, стараясь не думать, как его брату сейчас больно, а другу тяжело. Он молча достает из сумки тару, заполненную чем-то жидким, и указывает на стул, попутно зажигая лампу. В таком же молчании обрабатывает ожоги, временами слушая шипение. А когда заканчивает, подает ему рубашку, и садится напротив. — Нравится? Тэхён вскидывает брови, сразу же шипя от боли. — Нравится делать больно? Чонгуку и себе. Я тебя просил держать своё сердце при себе. Тэхён усмехается, глядя на своего друга, который руки сложил на груди, и уверен в своей правоте. — Ты бы смог удержать своё сердце при себе, если бы в свое время сказали не влюбляться в Чимина? — Это совсем другое. — Нет. Ты бы не смог. Потому что не ты выбираешь кому свое сердце отдавать, а оно само решает, кому отдаться. Моё сердце выбрало твоего брата, смирись с этим. Юнги вздыхает тяжело, думает о чём-то, лишь спустя время отвечает. — Не думай, что я имею что-то против тебя. Я с гордо поднятой головой отдал бы Чонгука в твои руки. И отдаю, раз уж так сложилось. Ты достойный мужчина. Просто, мне кажется, я больше него самого боялся наступления этого момента. В итоге сам же вас и познакомил, — Юнги издает короткий смешок, чуть качая головой. — Чонгук же сухой человек, таким его обязывают быть сила и положение – нельзя чувствовать жалость или какие-то другие чувства к людям. Я был уверен в том, что он долго продержится. Поэтому эта неожиданность меня сильно расстроила, если мягко говорить. — Я тебя понимаю. Я сам на себя злился, что так получилось. Но знаешь, я ни о чём не жалею. Когда-нибудь он бы всё равно полюбил, и я безмерно рад, что этим счастливчиком оказался я. — Пфф, тоже мне счастливчик, — фыркает Юнги, удовлетворенный мнением друга. — Говори, что хочешь. Я свое мнение не изменю. Улыбается Тэхён, но вдруг внутри всё сжимается, и он по интуиции смотрит сквозь стену, за которым находится дом с Чонгуком. Улыбка сразу же исчезает, вены вздуваются. — Ты ничем не сможешь помочь, Тэхён. — Поддержка от тебя колоссальная, друг, — зло цедит альфа, не сводя взгляда со стены. — Чонгук тебя чувствует. И тебе лучше усмирить свой пыл, для его спокойствия. Это единственное, что ты можешь сделать для него в этой ситуации. Ну вторую важную вещь ты уже сделал, — Тэхён в недоумении переводит на него взгляд, а Юнги кивает на всё ещё не застегнутую рубашку. Тэхён закрывает глаза и начинает дышать глубоко, чтобы успокоиться, но под веками только Чонгук, хнычущий от боли и его потрясающие ноги, согнутые в коленях. Даже запах его мерещится. Альфа стонет от безысходности. Это ему тут так плохо, а как там Чонгук? Как всё это пережить? Запах Чонгука всё усиливается, и Тэхён поворачивает голову к двери. В дом врывается Чимин. Альфы сразу же вскакивают, задавая немой вопрос о состоянии их близкого человека. Но омега молчит, что-то размышляя. — Я не знаю, как вы это сделаете в темноте, но найдите мне пучок красной щетки, гвоздики и немного коры ивы. Луна, будто их напарник, помогает им, начиная светить ярче. Тэхён не может перестать думать о том, как сейчас больно Чонгуку, раз ему немедленно понадобились травы с таким сильным действием. Юнги рассказал, что течка Исповедника проходит немного тяжелее из-за его неспособности забеременеть. Что ж, последнее совсем неважно, раз коснуться они друг друга всё равно не могут. Значит они оба проживут эту жизнь на расстоянии друг от друга и никогда не услышат смех их общих детей.***
Дни проходят катастрофически медленно. Тэхёну кажется, что он живет в какой-то прострации, ожидая новости от Чимина. Но тот появляется на пороге своего временного дома лишь вечером четвертого дня. Уставший, вымотанный падает на кровать и перед тем, как его глаза сомкнуться успевает сказать: — Он очень сильный омега. Тэхён бросается к их дому сразу же. Чонгук свежий после купания спит на своей кровати. Тэхён вымотанный бессонными ночами, едва держится на ногах, а про омегу и подумать то страшно. Его брови сведены к переносице, кусок тонкого покрывала сжата в кулаке. Желание подойти и окутать его своей любовью, чтобы он расслабился и отдохнул стремительно нарастает. Он садится на корточки около изголовья, и выпускает свои феромоны, которых держали в запрети все эти дни. К сожалению, на большее он не способен. С облегчением замечает чуть разгладившиеся складки на лбу. Хочет остаться тут, у его кровати. Но с неприятным чувством неудовлетворенности и с приятным ощущением спокойствия, он засыпает напротив в своей кровати.***
Чонгук смотрит на ожог на умиротворенном красивом лице, перебирает его волосы. Не может понять, грустно ему от всего случившегося или радостно, что всё прошло. Тэхён начинает ёрзать. Он чувствует шевеление на подушке, и слишком близкое к его лицу дыхание. Нежный взгляд темно-карих глаз — первое, что он видит, когда открывает глаза. — Доброе утро, — Чонгук говорит тихо, улыбается. — Как ты? — хриплым голосом спрашивает Тэхён. — Всё уже прошло. Со мной всё в порядке, — Чонгук убирает руку с подушки. Следит за тем, как альфа принимает сидячее положение, не отрывая взгляд от омеги. — Ты как? Чимин жаловался, что ты пришёл к ним в одних штанах. — Я попрошу у него прощения за это, — Тэхён смеется, он совсем не обратил тогда на это внимание. — Сказал, что он сам был в одной тонкой майке, — Чонгук отражает его смех. — Правда? Я не заметил, — альфа деланно задумывается, но Чонгук только больше смеется. — Тебя это не задевает? — Что? — Что меня полуголым видел другой омега, а я мог видеть в таком же виде его. — Нет, не задевает. Во-первых, этот омега меченый. Во-вторых, если ты меня разлюбишь, я смогу тебя касаться, — чуть тише заканчивает последнее, закусывая губу. — Ты хочешь, чтобы я тебя разлюбил? — спрашивает альфа, ощущая колющее чувство внутри. — Последние четыре дня я мечтал об этом. Альфа мелко кивает, поджимая губы, только взгляда не отводит. — Но я очень боюсь, что это случится, — продолжает Чонгук. — Я целиком отдал тебе свое сердце. Я отдал частичку себя тебе, и вернуть её нельзя, а значит и разлюбить тоже. Это, как птица, выпущенная из клетки, которая уже никогда не вернётся. Даже если ты выкинешь мою часть из себя, обратно я её не приму, — хмурится Тэхён. — Я понял, — смущаясь, смеется Чонгук, — ты же знаешь, что я никуда ничего выкидывать не собираюсь. — Вот и славно. Не говори больше ничего подобного, — всё ещё хмурится Тэхён, смеша этим Чонгука. — Я хочу тебя обнять, — тихо говорит омега, борясь с желанием сделать это прямо сейчас. — В моих планах был поиск одеяла. Я займусь этим прямо сейчас, — Тэхён подрывается, попутно расчесывая волосы пальцами, но у двери вдруг останавливается, — только помоюсь. Он меняет своё направление, а Чонгук улыбается широко, следя за ним. — Тебе нужна помощь Исповедника? Не думаю, что люди будут с радостью отдавать такую нужную вещь. Тэхён выглядывает из другой комнаты и улыбается в ответ. — Твоя помощь мне точно понадобиться. Альфа заканчивает быстро и они вместе выходят на улицу, чтобы в соседнем же доме добыть одеяло и подарить друг другу самые крепкие, но нежные объятия.