Любовь Исповедника

Жители Лунории быстро узнают, что в их городе поселился Исповедник. Во время короткого гипноза, который люди даже не замечают, были вынесены и сожжены не так много покрывал, как они рассчитывали ранее. Какое бы сильное не было желание обнять друг друга, оставлять детей и беременных омег без такой важной принадлежности они не могли. Тем более сейчас уже конец лета – скоро осень. Осень и зима в этих землях не такая жестокая, как в северных государствах, где на это время приходится утепляться и даже падает снег, но погода все равно становится холодной. За всё время, что они тут находятся, – а это около двух месяцев, – Чонгук начал сомневаться в ограничении своих возможностей. Ему известно, что в мире существует истинность. Но из-за частых боен, болезней и смертей, истинные так и не встречаются. Это нормально, к этому все привыкли и никто не ждет своего избранного. Исповедник лишён этого. У него не может быть истинной пары, он способен лишь влюбиться в чужого предназначенного. А вот может ли сам Исповедник быть чьим-то истинным? Всегда думал, что нет. Тогда почему поведение Тэхёна говорит об обратном? Недавно он поранил палец, когда нарезал овощи. Тэхён, находившийся в это время на улице, быстро забежал в дом с обеспокоенным лицом и вопросом: — Что случилось? Рана тогда уже затянулась, но Тэхён смотрел на его руки с нахмуренным лицом, будто точно знал, где и что случилось. Не может же простой влюбленный почувствовать легкую боль через расстояние. Этот вопрос Чонгук оставил, потому что смысла думать об этом не было. Они уже влюблены. — Собирайся, — омега вздрогнул, не ожидавший увидеть Тэхёна, ведь тот пошёл по каким-то своим делам, в кои Чонгук не вмешивался. — Куда? Тэхён выглядел взволнованным, в глазах читалось предвкушение, а сам он не мог успокоить дыхание. Осмотрев одежду Чонгука и кивнув сам себе, подошёл к шкафчику и достал оттуда их мечи. Он наблюдает за мельтешившимся альфой и не может понять его настроение. Тэхён очень рад, но в то же время он чего-то боится. — Куда мы идем?— спрашивает Чонгук, когда тот подходит к нему ближе. — В одно прекрасное место, — Тэхён улыбается счастливо, сбивая с толку омегу. — Мечи зачем? — Как минимум, для безопасности. Тэхён протягивает ему меч и подталкивает своим напором к выходу. Они ничего не говорят Юнги с Чимином. Чонгук даже не переодевается, так и залезает на коня в белых брюках и такого же цвета рубашке. Давно он так не мчался по полю, ловя на себе яркие солнечные лучи и не менее яркий и теплый взгляд Тэхёна. Они проходят лес, где живёт Соджун, место, где они отвоевали часть шкатулки. Но Тэхён не останавливается, всё время поторапливает своего коня и призывает Чонгука не отставать. Омега просто наслаждается ездой, по которой успел соскучиться. Снег, кажется, тоже. Радостно ржет и иногда припрыгивает, подбегая слишком близко к коню Тэхёна. Утреннее солнце меняется поздним дневным, когда омега на горизонте видит границу Вестрии. — Тэхён! — Снег сбавляет ход и в таком же шоке смотрит на лес. Тэхён, вырвавшийся вперед из-за остановки омеги, возвращается к нему и смотрит в обеспокоенные глаза. — Мне туда нельзя, Тэхён. — Почему же? — альфа улыбается мягко, подходя ближе на своём коне. — Ты знаешь почему. Я – Исповедник. А Исповеднику не место в стране без магии. Тангун так решил, — обреченно говорит омега, не отрывая взгляда от леса впереди. — Неужели ты думаешь, что я привел бы тебя сюда, зная, как их много по всей границе? — на лице Тэхёна легкая улыбка, Чонгук из-за неё немного расслабляется. — Сегодня свадьба брата Тангуна. Там охрана нужнее, а в этой части леса стоят ровно пять альф. Не больше, — заканчивает Тэхён, не отрывая взгляда от Чонгука. Так вот куда он ходил последние несколько дней. Чонгук даже не слышал о свадьбе, но знал, что брат тирана любит простого омегу из Вестландии. И только в эту секунду Чонгук осознает, какая это возможность, и переводит взгляд полный надежды на своего любимого. Глаза Тэхёна горят, он в предвкушении, улыбается мягко и разворачивает своего коня, не отрывая взгляда от Чонгука. — Пойдем, Любовь моя. В этот раз омега сам подгоняет коня. Сердце замерло в сладком ожидании, а в голове мысли меняются с неизведанной скоростью. Он не думает о тех пяти альф, что стоят на границе – его альфа достаточно силён, чтобы убрать их с дороги, да и не один он. Другие мысли заставляют немного тревожиться. А что если даже в стране без магии их любовь окажется невозможной? Чонгук прикрывает глаза, пытаясь сосредоточиться на хороших вариантах. Открывает лишь тогда, когда Снег останавливается. Они тут. Два шага и они в Вестрии. Тэхён уже спустился и обнажил свой меч, Чонгук делает то же самое. Лес хвойный, поэтому хорошо видно, как, действительно, пять альф стоят наготове. Они не смеют покидать свою границу, ждут лишь дальнейших действий от нарушителей. Альфа с омегой долго не думают, делают эти последние два шага и сталкиваются мечами с тангуновцами. В голове такой рой мыслей от предвкушения касания, такой адреналин в крови, что они не замечают, как остаются вдвоем, тяжело дышащие от активной бойни. В драке их занесло глубже, коней едва видно. Чонгук пытается понять, изменилось ли в нём что-нибудь. Но все так же. Отвлекает его от понятия своих ощущений глухой удар меча об землю, брошенный Тэхёном. Он смотрит на своего омегу. Боится подойти, потому что вместе с радостью от предвкушения к нему пришло волнение. Но несмотря на это, он в ту же секунду делает шаги и видит, как Чонгук тоже двигается навстречу. — Если ничего не получится – убей меня прямо здесь. Сжечь и вонзить кинжал – решишь сам, — на ходу говорит Тэхён, не сводя встревоженного взгляда с омеги. — Не говори так. Я же пойду сразу за тобой, — Чонгук качает головой, еле сдерживаясь, чтобы не побежать навстречу. Когда между ними остается всего пару шагов, никто из них не хочет тратить время на томительное ожидание, поэтому в один миг преодолевают расстояние и оказываются в любимых руках. Задерживают дыхание в ожидании плохого, но чувствуют только долгожданное тепло друг друга. Выдыхают от наслаждения и блаженства, прижимаясь ещё ближе. Они обнимались уже шесть раз, но это совсем не сравнится с тем, что происходит сейчас. Сейчас объятия ответные. Хочется стоять так вечность. Не разрывая объятия. Отстраняются, чтобы посмотреть в любимые, прослезившиеся от счастья глаза. Тэхён поднимает одну руку к лицу омеги, а другой крепко прижимает к себе за талию, которая оказалась ещё уже, чем кажется. Его кожа нежная, мягкая – это он понимает, когда ласково проходится по щеке пальцами. Пахнет кожа ещё пленительней, чем природный запах омеги – это он понимает, когда проводит носом по другой щеке, вызывая у Чонгука рваный выдох. А руки омеги на плечах ощущаются так правильно и хорошо, что Тэхён готов проскулить от счастья. Всё происходящее чувствуется так блаженно. А когда Тэхён начинает нежно тереться своим носом об омежий, Чонгук хватается за плечи сильнее, потому что его ноги подкашиваются. Тэхён перекладывает руку с щеки на шею, большим пальцем поглаживая губы Чонгука, не прекращая ласки. И, наконец, целует. Целует так, что у обоих дыхание спирает, разум мутнеет. Тэхён прижимает к себе Чонгука бережно, но крепко. Возвращает вторую руку на талию омеги, и чувствует, как его обнимают за шею. Каждый день они мечтали об этом. А теперь наслаждаются сполна. Касаются друг друга любовно. Тэхён нежно проводит рукой по голой спине, забираясь под рубашку. С ума сходит от бархатной кожи. После прерывают поцелуй, прислоняясь друг к другу лбом и улыбка в улыбку молчат, слушая громкое сердцебиение, что отдается в ушах. Чонгук, медленно разрывая свои объятия, заводит руки назад и берет в них крепко сжатые на талии ладони альфы. Целует в каждый заживший ожог, молча просит прощения за свою любовь. Но Тэхён перекладывает их наоборот и дарит ответные нежные поцелуи. Чувства разрывают изнутри и Чонгук не выдерживает, проливая застывшие в глазах слёзы. — Прости, что тебе приходится всё это испытывать. Прости, — альфа шепчет в каждый поцелуй и поднимает взгляд на омегу. Оставив руки, начинает протирать его щеки большими пальцами, целуя в лоб. — За то, что у меня всё горит от счастья? Или за то, что одно только твоё касание возвышает меня к той самой луне, даря самые прекрасные ощущения? — За то, что люблю тебя. — Твоя любовь не делает больно, в отличии от моей. Снова поцелуй. Кто первым поддался вперед – непонятно. Столкнулись они на середине. Головокружительно. Хочется урвать всё и сразу. Подрагивающие ресницы. Дрожь в коленях. Трепет в груди. Мурашки на коже. Прикосновения везде: на шее, в волосах, щеках, чужой спине, боках, везде, куда дотягиваются руки, не разрывая поцелуй. Изучают и наслаждаются каждым изгибом желанного тела. Иногда отрываются от уже припухших губ, чтобы дотронуться своими до чужой шеи. Поцелуи затихают, на их месте появляются ленивые чмоки и нескончаемые поглаживания. Оба окончательно ослабели от близости, потерялись во времени и пространстве, наслаждаясь каждым касанием. Разум с ними попрощался, оставляя лишь до безумия влюбленные сердца. И через толщу всех чувств и ощущений они слышат громкие голоса, отнюдь не со своей стороны леса. Вынужденно отрываются друг от друга и сквозь редкие деревья видят бегущих на них тангуновцев. Их столько же, видимо пришли заменить своих товарищей. Тэхён с Чонгуком сейчас не в состоянии с кем-то сражаться, удивительно, как они устояли на ногах от ощущения любимых рук на своей коже. Тэхён оставляет последний нежный, самый чувственный поцелуй на губах Чонгука. Берет его за руку и они бегут из леса. Мечи так и остаются лежать рядом с мертвыми телами. А два счастливых человека бегут, что есть силы, крепко сжимая чужие ладони. Они уже видят край леса, но руки отпускать совсем не хочется, в то время, как в спину им уже дышат тангуновцы. Разорвать крепко сплетенные руки приходится, когда у самой границы даже Чонгук ощущает жар. Ожог совсем легкий в отличии от предыдущих. Они быстро седлают своих коней, и убегают, оставляя шокированных альф на своей границе. На обратном пути солнце уже садится, а они кричат от счастья. Скачут по полю не спеша, наслаждаясь моментом. Не могут перестать улыбаться и кидать друг на друга мерцающие и восторженные взгляды. Ощущение, будто их высыхающий цветок в груди, наконец, полили и он зацвел еще более красиво и ярко. Силы в организме прибавилось, хочется совершать безумные поступки. Жить хочется. До Лунории они добираются под утро, когда небо начинает светлеть. Все ещё спят, а они только ложатся, да и то – сна ни в одном глазу. Но из-за пережитых эмоций и усталости они засыпают, смотря друг на друга с улыбкой на губах.

***

— Вроде дышит, — Чонгук просыпается от пальцев на своей шее и негромкого голоса брата, — ты никогда не был любителем долго поспать. Вы здоровы? — Юнги указывает на сонного Тэхёна, который только открыл глаза, и снова переводит встревоженный взгляд на брата. — Скоро вечер, а вы ещё не проснулись. Альфа с омегой присаживаются на своих кроватях и смотрят друг на друга со смущенными улыбками, вспоминая вчерашние события. — Что случилось? — Чимин замечает радостное настроение и тоже начинает улыбаться. — Всё хорошо. Всё очень хорошо, — успокаивает их Чонгук и закрывает свое лицо в смущении. — Мы вчера были в Вестрии, — с улыбкой и хриплым голосом поясняет Тэхён. — С ума сошли? А если об этом узнает Тангун? — с беспокойством спрашивает Юнги. — Какая ему разница? Боже! Я так рад, — Чимин садится рядом с Чонгуком и обнимает за плечи. Юнги ничего не говорит, радуется за них, но тревожное состояние унять не может. Повелитель Вестрии непредсказуемый человек. — Пришел Минги, — вдруг вспоминает Юнги, — он ждет тебя на улице. Минги – посол между Исповедником и правителями Срединных земель. Он появляется редко, но каждый раз это только веская причина. Поэтому выходить к нему тревожно. — Приветствую, Исповедник, — Минги кланяется низко; выпрямляясь, продолжает: — Ли Консун был убит неизвестными людьми сегодня утром. Нужно выбрать нового представителя его территории. Также нужно Ваше разрешение на некоторые вопросы. Вы давно не появлялись. Деваться некуда. Такие вопросы может решать только Исповедник. Чонгук смотрит на явно расстроенного Тэхёна, и сердце неприятно колет от грядущей разлуки. — Жди меня тут, я соберусь, — Чонгук хочет зайти в дом, как вдруг поворачивается обратно, — ты с дороги. Поешь немного, отдохни. — Благодарю, — посол снова кланяется, показывая свою благодарную улыбку за заботу. — Я поеду с тобой, — ошарашивает его Тэхён, когда они заходят в дом, в то время, как Юнги с Чимином приглашают к себе Минги. — Завтра я буду уже тут. Мне не требуется много времени для решения таких проблем, к счастью, я могу выпытывать из людей всё, что мне нужно. Отдохнешь от меня. Может чувства пройдут, — смеется Чонгук. — Ты шутишь? — Тэхён даже немного злится от такого заявления. А Чонгук продолжает посмеиваться, попутно расстегивая свою рубашку, тем самым подавляя злость в альфе. Перед тем, как все пуговицы окажутся на свободе, Чонгук улыбается хитро и отворачивается. Всегда уходил в другую комнату переодеваться, чтобы никого не провоцировать. Сейчас Тэхён впервые видит его обнаженную спину: плечи его уже, чем у самого альфы, о талии можно говорить целыми днями; он довольно крепкий омега, мышцы прорисовываются; кожа светится, на ней видны несколько родинок. Как же сильно хочется провести рукой, поцеловать каждый участок кожи. На деле лишь облизывает взглядом, жадно запоминая каждый изгиб, вплоть до того момента, пока изящную спину не покрывает рубашка поплотнее. Омега встает напротив и тихим голосом вырывает его из добровольного гипноза. — Жаль не могу применять свою силу. Я бы выяснил, что сейчас в твоей голове, — улыбается, смотря на потемневшие глаза. — Странно, что ты не замечаешь, как легко меня исповедовал, а вгоняешь в гипноз быстрее, чем тех бунтующих. Твоя власть надо мной гораздо выше, чем перед другими, — Тэхён смотрит затуманенными глазами, пытаясь прогнать с головы образ омежьей спины. Чонгук знает это, поэтому улыбается нежно, чуть склоняя голову. — Я буду скучать. — Не нужно со мной прощаться, будто больше не увидимся. Я найду одеяло до завтрашнего вечера. — Я приеду раньше, чем солнце сядет. Омега улыбается нежно в последний раз, и, оставив старую рубашку на кровати альфы, выходит из дома.

***

Дела он и правда решает очень быстро, даже успевает заехать к младшему Исповеднику, чтобы донести некоторые вещи до взбалмошного мозга. Тот в очередной раз обещает быть серьезней. Но, как обычно, это ничего не значит. Набирает целую сумку гостинцев из большого города, и скорее подгоняет своего коня обратно в Лунорию. Отчего-то становится тягостно на душе, как будто он слишком долго в пути. В груди кошки скребут, разливая по телу неприятное ощущение. Да и Снег начинает странно себя вести, всё время поворачивая голову в одну сторону. Сначала Чонгук не понимает в чем дело, а потом до него доходит, что на той стороне Вестрия. — Понимаю, мне тоже там понравилось. Готов спорить, что намного больше, чем тебе. Улыбается воспоминаниям, прикрыв глаза. Зря, потому что его верный друг, почувствовав свободу, резко поворачивает в сторону востока, чуть не сбрасывая с себя омегу. — Эй! — Чонгук кричит и дёргает поводок на себя, пытаясь остановить. Снег слушается, визжит поначалу, дергается, начинает громко фырчать. — Но-но-но, Снежок, успокойся, — легкие похлопывания по шее успокаивают, и он начинает просто громко дышать, — что случилось? Конь злится, мотает головой, но слушается и скачет в нужном омеге направлению. Чонгука такое поведение пугает, ведь их связь очень крепкая, и она способна почувствовать любые эмоции своего человека. Снег был рожден от лошади, что появилась на свет в один момент с Исповедником. Лошадь погибла, на смену ей пришёл этот мощный жеребец, чувствующий своего человека не хуже прошлой лошади. Вдруг голову пронзает резкая боль, и омега ложится на спину коня, чтобы не упасть. Оглядывается. Он в открытом поле, рядом никого нет. А в груди тем временем ощущается гнев, боль и отчаяние. Это не Юнги. Потому что брата он, к большому ужасу, не чувствует. Тэхён. Это Тэхён. Чонгук, наконец, бьет поводьями, и обрадовавшийся Снег срывается на бешеный темп. Испуг. Ужас. Паника. Три ощущения, которые сопровождают Чонгука до самого города. Он чувствует удушье из-за них. В городе подозрительно тихо. Никого нет на улицах, всю живность загнали. В окнах свет не горит, но видно очертания людей, что тайком наблюдают. Он бросает своего друга, и бежит в дом. Внутри тихо. Никто не встречает. По полу разбросаны вещи, видны следы борьбы. Чонгук в смертельном страхе закрывает глаза. Сердце, кажется, скоро остановится – настолько страшно ему становится. Поборов себя, он проходит все комнаты. Бежит в дом Юнги, но тут такая же картина. Никого нет. По телу пробегают мурашки. Не те, что приятно щекочут. Эти колются. Сильно. До дрожи. Колются. Чонгук бежит к соседям. Его встречает альфа. Пугается от вида Исповедника, что движется к нему с пристрастным видом, с готовой рукой для хватки. Впервые готов использовать свою силу в личных целях. — Прошу, не надо исповедовать! Я всё скажу! — но Чонгук не слышит, в его голове сейчас только страх и гнев. — Приходили тангуновцы. Много тангуновцев. Зашли в ваши дома, через время вынесли безвольные тела и ускакали в свою сторону, — успевает договорить мужчина, когда Исповедник уже сжал ладонь на шее, а его глаза опасно блеснули. Повезло ему. Чонгук, не сказав ни слова, выходит из чужого двора и быстро взобравшись на коня, подгоняет бежать со всех ног. Забыл как дышать, потому что всю дорогу следил за эмоциями. Юнги. Где Юнги? Почему он не чувствует брата? Тэхён. Всё ещё гнев и отчаяние. Кажется, так страшно Чонгуку никогда не было. Вестрия. Он пробегает лес по узкой тропинке, иногда царапая белую кожу коня сухими ветками. На пути встречаются тангуновцы, но их мало и те не обращают внимания, просто провожая взглядом. Он вбегает на коне в город, в глаза бросаются оставшиеся от праздника украшения на зданиях, когда он ищет, куда ему бежать. К его удивлению, все его пропускают, указывают куда бежать. Его здесь ждали. Ждут. По замку он бежит с неестественной для себя скоростью, совершенно не чувствуя усталости. Эмоции Тэхёна ощущаются всё четче и ярче. Близко. И вот за поворотом стоят два стражника, которые начинают отпирать огромную дверь. Не успевают, потому что Чонгук в два шага сокращает дистанцию и сам со злостью толкает стальную дверь, оказываясь в большом зале с не лучшим освещением. Не так много людей. Все тангуновцы. Чонгук игнорируя всех ищет глазами своих. Родных. Ясно, что они тут. Не зря же все его сюда отправляли. Проходит глубже, только сейчас замечает гробовую тишину, разбавляемую только его тяжелым дыханием. И, наконец, видит Тэхёна. Подрывается к нему, но его крепко останавливают, грубо хватая за руки. Тэхёна привязали к стене за обе руки, как какого-то преступника. Он зол, разгневан, дергает за цепи, а в глазах читается переживание. Злится очень, что Чонгук пришёл. А Чонгуку кроме потери этих троих людей ничего не страшно. Слева привязан Чимин. Плачет, смотрит с сожалением. А рядом Юнги. Тоже привязан, но голова его опущена, ноги подогнуты. Омега пугается, пытается понять его состояние. Жив или… — Он жив, — раздается громкий в такой тишине голос, частично успокаивая омегу этим фактом. Тангун сидит на своём троне с вальяжным видом и усмехается. — Сделай я так в твоих землях, мы бы все уже повстречались с всевышним. Я прав? — Вряд ли тебя возьмут туда – в аду тебе место. Чонгук готов прожечь его своим взглядом. Еле сдерживает слёзы, чтобы не показаться слабым. Но он же омега. Сейчас, здесь он обыкновенный омега, который ужасно боится за своих близких людей. Весь дрожит, дыхание сбито. Таким беспомощным и слабым он себя ещё не ощущал. Тэхён видит это. Челюсти сжимает. Как мог допустить такое, что его омега стоит среди этих людей один. Ругает себя, мысленно просит прощения, умоляя Чонгука посмотреть на него. А Чонгук смотрит. Глазами своими невероятными смотрит. А в них жемчужинкой дрожит слеза. Он это видит. И чем дольше смотрит, тем сильнее винит себя. Как он мог потерять бдительность, позволяя этим альфам себя схватить. Безоружный же мог дать отпор группе альф с мечами. Мог ведь, чтобы его омега не переживал всего этого. Разве нет? Мог. Тэхён так считает. И продолжает себя корить, приколоченный, как дикое животное. Со всех сил дергает за оковы, в надежде на хоть одно слабое звено в цепи, несдержанно рычит, привлекая к себе внимание. — Должен признать, альфу ты себе выбрал сильного. Мы его еле связали. Очнулся слишком рано. Окажись он с оружием, вряд ли бы мои люди вернулись обратно. Но всё складывается в мою пользу, — смеется противно, складывая руки в замок перед собой, — прости за брата, его тоже пришлось отрубить. В этот момент Юнги стонет от боли, тяжело поднимая голову. А как только это делает, дергается, громко шумя цепями. Смотрит на Чимина, который поджимает губы, чтобы не зареветь и обеспокоенно рассматривает любимого. На Чонгука. И, осознав, что происходит, рычит громко. — Негодяи. — Тц, ну-ну. Ты слишком много ругаешься, — Тангун устало протирает переносицу, — думаю понятно, для чего мы тут собрались? Отдавай части шкатулок и идите с миром. Чонгук ему не верит, но не теряя времени, выдергивает свою руку и бросает ему в ноги две части, которые тут же подбирает «вторая рука» Тангуна. — Не надо, Чонгук! — Юнги снова шумит цепями. — Зачем ты их взял? — Лучше мы все тут подохнем, чем он соберет шкатулку, — всхлипывая произносит Чимин, ловя недовольные взгляды своих друзей, которые согласны с ним, но отчаянно не хотят этого. Тангун смеется, даже откидывает голову, показывая, как ему весело. — Ох, ну так неинтересно. Ты даже не возьмешь с меня слово? Не будешь торговаться? Нужно было вместо тебя подозвать того милого омегу, хоть поигрались бы, — смотрит на Чимина, облизывается, заставляя Юнги рычать и пытаться вырваться. А повелителя Вестрии это веселит ещё больше. Он задумывается, переводит взгляд обратно к Чонгуку и начинает медленно приближаться. — Хотя. Мне же это не мешает поиграться с тобой. Чонгук хочет отступить назад, но альфы его только подталкивают и держат крепче. — Только попробуй что-то сделать, я тебя из того света достану, — Тэхён рычит, громче звеня оковами. — Да что ты можешь? — Тангун останавливается на полпути и с насмешкой смотрит на альфу. — Ты приколочен, а твой омега беззащитный прямо передо мной. Как ты меня остановишь? М? Тэхён понимает всю абсурдность своих угроз. Понимает, в какой безвыходной ситуации оказались. Но молчать и допустить чего еще хуже он не может. Без конца дергает цепи, прожигая взглядом врага. — Успокойся, эти цепи даже медведь не разрывал, — Тангун хмыкает, и продолжает свой путь к омеге. Горделивой походкой подходит ближе и подолгу рассматривает испуганное лицо. — Ах, ты очень красив. Тебе говорили это? Мне стоит взять тебя в мужья, из нас получится хорошая пара. Повелитель мира и самый сильный Исповедник. Чонгук отворачивает голову и морщится, когда его щеки касаются чужие пальцы. Слышит, как альфы пытаются вырваться, звеня цепями. Но не посмотрит туда ни за что, иначе с концами потеряет последнюю каплю самообладания, как только увидит в родных глазах ещё больший страх за него и отчаяние. — Я же отдал части. Освободи их и мы уйдем отсюда, — скрипя зубами, Чонгук напоминает об уговоре. — Никогда никому не верь на слово, красавец. Я ясно дал понять, что так просто не хочу. Что я потом буду рассказывать своим детям? Что так тщательно планировал убийство одного из правителей твоих земель, и не без применения большой силы похищал твоих родных, чтобы ты вот так просто кинул мне все части и вы ушли в закат? Так неинтересно. Мне нужны яркие эмоции, буря, крики, бойни, мольба о пощаде. Это по мне. Тангун мечтательно вскидывает голову, чуть прикрывая глаза. Он кажется сумасшедшим. Молодой, бездушный тиран. — Начнем с ярких эмоций? — спрашивает у Чонгука, и поворачивает его голову, заставляя смотреть на себя. — Или сначала будут крики, бойни, и лишь потом яркие эмоции? М? Что ты мне подаришь? Чонгук резко встряхивает голову, сбрасывая с себя руку, чем злит Тангуна, и он с силой хватается уже за руку и тянет испуганного омегу на себя. Чонгук скользит пяткой по каменному полу, сопротивляясь альфе, что сильнее омеги в несколько раз. Громкие рычания пленников и кряхтение омеги только раззадоривают тирана. И он бы уже притянул к себе вплотную, если бы его не отвлёк оглушительный грохот падающих цепей. Чонгук вздрогнул от испуга, а повернув голову, увидел Тэхёна, который уже подставлял вторую цепь под удар мечом тангуновца, который один стоял рядом с ними. А после этой же цепью обезоружил противника и вонзил его же меч куда-то в живот. Гнев и страх за любимого переполняли весь организм альфы, и он, часто дыша, смотрел прямо в глаза Тангуну, что от неожиданности замер и не знал, что делать. А Чонгук, воспользовавшись смятением правителя, вырывается из захвата и бежит к своему альфе, который с силой кидает мимо него меч. И лишь спустя мгновение омега слышит позади себя глухое падение одного из тангуновцев, что порывался вонзить в него клинок. А ещё через мгновение его крепко обнимают родные руки. — Всё будет хорошо. Я рядом. Легкий поцелуй в висок. Но взгляда от противников не уводит, наматывая на руку всё ещё висящую на ней цепь. Чонгук ему верит. Хотя кажется невозможным выбраться отсюда. — У того мертвеца в кармане ключи. Я в тебя верю, любовь моя, — тихо, шепотом, прямо в ухо, завершая ещё одним поцелуем. Чонгук ещё на секунду прижимается к теплу любимого тела и, больше не теряя времени, обходит Тэхёна, чтобы судорожно начать искать по карманам мертвого стражника ключи. — Я немного другое имел ввиду под «крики и бойни». Но так веселее, — Тангун хмыкает и кивает своим людям, приказывая разобраться. Чонгук блуждающим взглядом следит за ситуацией, замечая, как к Тэхёну движутся трое альф. Тангун словно играется, отправляя к нему только малую часть присутствующих людей. Хочет проверить насколько его хватит. У Тэхёна мощный выброс адреналина, он разгневан, но сейчас уже страха нет. Чонгук за его спиной. Как было непредусмотрительно оставлять их в отдаленной части зала лишь с одним стражником. Тэхён начинает отражать атаку. От ощущения легкого запаха арбуза рядом силы прибавляются и удары толстыми цепями получаются явно сильнее и четче, чем ожидал Тангун. Спустя несколько выпадов и манипуляций Тэхён в руках держит меч. Тангун, увидев навыки альфы и почувствовав не своё преимущество, приказывает вмешаться и другим людям. Чонгук, запаниковав, начинает ещё более нервно шарить по одежде стражника. А, наконец, найдя ключи, быстрее подбегает к Юнги. — Чонгук, не паникуй, – Юнги взглядом сражается вместе с Тэхёном. — Молодец, — трясущими руками получается не с первого раза. Тангун посылает всё больше и больше людей, Тэхён один уже почти не справляется, получая первые незначительные ранения. И в то время пока Чонгук возится с замком на второй руке, сверху с грохотом падает кусок пилястры прямо рядом с омегой. Чонгук поворачивает голову к Тэхёну, предвидя, что тот отвлечется. А Тэхён смотрит. Смотрит и упускает момент, когда один из людей бьет его по руке, обезоруживая. Меч падает вместе с последней надеждой на спасение. Его тут же хватают, а подоспевший Тангун, не давая опомниться, вонзает клинок в грудь. Внутри Чонгука что-то рушится, смотря на то, как нож входит все глубже и глубже в область сердца, забирая жизнь у самого любимого человека. Неконтролируемый крик вырывается из самого сердца. Органы резко сжимаются и в один миг будто что-то взрывается внутри. Исповедник начинает громко и часто дышать, прикрыв глаза. А когда открывает их, копошения и разговоры резко смолкают. — Этого не может быть, — тангуновцы говорят шепотом от страха, — Кон-Дар. Тангун от испуга бросает нож в сторону и хочет убежать. Но его с силой припечатывает к стене у своего трона. Чонгук двигается угрожающим видом, он сам под гипнозом своей силы. Поднимает нож, совсем не обращая внимание на безжизненное тело любимого. Его цель сейчас – месть. Подходит вплотную не спеша, добавляя страха, и говорит медленно грубым угрожающим тоном: — Все. Каждый. Чувствуйте всю ту боль, что я сейчас ощущаю. И вонзает нож в сердце, слыша истошные крики боли не только Тангуна, но и всех его людей за спиной. Чимину и Юнги приходится закрыть уши – вот на сколько всем было нестерпимо больно. Нож поворачивается внутри чужой плоти, заставляя всех за спиной упасть и охрипшим голосом, задыхаясь, умолять остановиться. Только Тангун слова сказать не может, как и Чонгук не может остановиться. Да он и не хочет. Смотрит в искаженное от боли лицо и ни один мускул не дергается, когда крики затихают, глаза напротив закрываются, а окровавленное тело падает с ножом в сердце прямо к нему в ноги. Всё ещё охваченный гневом и силой кровавой ярости, он поворачивается. И затуманенному мозгу совсем непонятно, почему эти два человека до сих пор живы. Альфа закрывает собой омегу от силы Исповедника, который движется к ним. — Чонгук. Это мы. Я твой брат. Чонгук… Но Чонгук настолько погружен в свою силу, что для него не важно ничего, кроме мести. — Пожалуйста, Чонгук, не делай ошибку. Альфа выставляет руку вперед, второй сильнее заталкивая омегу за свою спину. — Тэхён! Чонгук, там Тэхён! Он указывает куда-то в сторону. Чонгук смотрит. Лежат много бездыханных тел. Лежат, кинутые в панике, мечи и другие орудия. Лежит он. Весь огонь, что горел внутри резко потухает, заставляя почувствовать слабость и новую порцию мучительной боли в сердце. — Тэхён. Чонгук бросается к нему. Падает на колени, берет в свои руки чужое лицо. Сейчас они быстро его отсюда вытащат, понесут к Соджуну, он сделает чудотворные отвары и его любимый снова будет здоров и бодр. Немного похлопывает по щеке, но почему-то его сильный альфа глаза свои не открывает. — Тэхён, — настойчиво, немного тряся своими руками, — открой глаза, — дорожащим голосом, — прошу, милый, открой. Тэхён глаза не открывает, дышать не начинает. Он поднимает голову, видит Юнги, который поджимает губы, стараясь держать себя в руках, видит плачущего Чимина. Чонгука начинает трясти сильнее. Он качает головой в отрицании, чувствуя, как горькие слёзы щиплют глаза. Смотрит на любимое лицо и не может поверить. Нет же. Это Тэхён. Он сильный. Не может он вот так просто умереть, когда всё только начинается. Руки дрожат, когда он перекладывает голову на свои колени и осторожно гладит щеку. Не замечает, как тихий плач переходит в голосистый. Пронзительно-громкий, отчаянный крик брата сгибает могучего Юнги с едва слышным всхлипом. Чонгук склоняется над ним, утыкается в щеку и мечтает слиться с ним, отдать свою жизнь, чтобы он сделал вздох. — Пожалуйста, любимый. Прошу тебя. Не оставляй меня. Едва слышно, только ему. Как будто он способен услышать и ответить. Чонгук вдыхает в себя запах, который стал для него воздухом, как можно больше и глубже. Целует лицо, пропитывая его кожу своими слезами. Умоляет все вышние силы вернуть ему любимого. Забрать всё, что у него есть, но вернуть ему Тэхёна. Не замечает, как начинает качаться и, как в бреду повторять эти молитвы всё громче и громче. Не замечает, как встревоженные Юнги и Чимин пытаются поднять его. Как отцепляют оставшуюся цепь с запястья альфы. Замечает только то, что Тэхён больше не на его коленях, отчего начинает сопротивляться и ищет любимого, которого Юнги уже поднял и несет к выходу. — Чонгук, нам нельзя здесь оставаться. Чимин подгоняет его идти быстрее. Не помнит, как они вышли из замка не тронутыми остальной стражей, как они взобрались на коней и ускакали из их территории. Ничего не помнит. Его мир рухнул.