Клуб героя и злодея

Через время после того, как Гэто ушел из техникума, Сатору пытался пробовать осознать свои чувства к другу и хотя бы облечь их в слова. Таких привычек и ужимок, таких шуток и соревнования не было ни у кого другого из студентов. Девочки не в счет – у них по-другому, они могут друг друга по заднице шлепнуть, и это посчитают нормальным. А прикосновения к товарищу у задиры-блондина вряд ли были платоническими – во всяком случае, Сёко как-то по пьяни заикнулась об этом Сатору, добавив что-то вроде: «Ну, ты, это, дай знать, если помощь нужна будет», - и многозначительно повела бровью. Сатору тогда тоже был пьян и воспринял это как подколку, а Гэто давно завалился спать, потому что плохо умел пить, так что их разговора вообще не слышал. Годжо помнил, что в своем одиночестве пришел к выводу: все эти прикосновения были ему необходимы. Просто потому, что он со своим дурацким юношеским максимализмом и воспитанный в могущественном клане не мог по-другому, более серьезно, выражать чувства к другому. В конце концов, этот вывод был погребен под пластом вины и страха быть отверженным – если бы еще одна встреча состоялась. ...А она состоялась, и свои слова первым сказал Гэто – выпустил эту стрелу в безоружного Сатору, никак к такому не подготовленному. Почти с порога Сатору обдали серьезными заявлениями, озвученными так просто и так легко. Наверное, если в современном мире существует Купидон, он носит с собой не стрелы, а ружье. И если он и выстрелил когда-то в Сатору Годжо – то не только в сердце, но и в голову. И голубоглазый все еще стоял молча, обнаружив себя облокотившимся ладонями на комод: в ногах не было не то, что правды, в них, хуже, не было никакой опоры. Нерушимая колонна разбита, мир застыл в ядерном взрыве. - Ты сейчас пошутил, блять? – блондин, тупо уставившись пол, опустил голову. - Это похоже на шутку, Сатору? – Гэто остановился в паре шагов от друга и облокотился на заднюю спинку кресла позади себя. – Такими вещами не шутят, - и скрестил руки на груди. Сатору сглотнул: в горле пересохло. «Возможно, чай был бы кстати». - Мы с тобой теперь по разные стороны. Вроде как враги, - голубые глаза смотрели куда угодно, но не в лицо собеседнику. - Враги обычно не могут любить друг друга, - все так же спокойно, без колебаний парировал Гэто. Блондин чувствовал, как его разглядывают: взгляд был осязаемым, сканирующим, наблюдающим, выжидающим... - Друг друга… - повторил Сатору его слова и грустно хмыкнул. - Да. Ты думал, я не замечал? – заботливый вопрос, горькая улыбка. – Мы взрослые люди, Сатору. Мы теперь, черт возьми, вроде как отцы – я знаю, ты воспитываешь сына того ебанутого убийцы, а я воспитываю девочек, ради которых сжег деревню, потому что те... люди... мне так и не поверили. Знаешь, я видел тогда перед собой лишь один выбор. И я его сделал. - Гэто... – вскинулся Шестиглазый. - Давай не будем спорить об этом, - голос брюнета похолодел. – Я пригласил тебя по другой причине. Сатору, похоже, начала бить дрожь – во всяком случае, сердце, как ему казалось, так и грозилось выпрыгнуть наружу. - Я виноват, Гэто, - заявил блондин. Сугуру, явно собирающийся продолжить свою речь, застыл с приоткрытыми губами. - Я виноват перед тобой, - торопливо начал Сатору. – Виноват с того момента, как отдалился и не поддержал тебя. Я видел только свою технику, которую хотел оттачивать. Был придурком, который красовался направо и налево, но не видел того, что происходит с тобой. Будь я рядом, все сложилось бы по-другому. Я не умел говорить – я и сейчас не всегда умею просто говорить, просто выслушать. Я виноват в том, что ты сделал с деревней, в том, что ты ушел и стал таким. Чужие руки обняли его и коснулись белоснежных волос. Одна из ладоней осторожно легла на затылок. - Поэтому мы здесь, - бархатный голос теперь говорил куда-то в плечо Сатору, руки которого легли на спину товарища. – Я хочу исправить то, что можно исправить. Я купил дом. У меня есть бизнес, который позволил это сделать. Я купил его, чтобы мы могли видеться – раз в неделю, раз в две недели, раз в месяц... - В неделю, - твердо вставил блондин; он сказал это раньше, чем осознал. - Хорошо, - был ответ. Руки Сатору жили своей жизнью: одна из лежащих на спине друга ладоней поползла вверх, под черные волосы. - Что будем делать? Создадим здесь «Клуб героя и злодея»?.. - Хорошая шутка, - голос Гэто прозвучал практически в шею Сатору. – Тебе показать? «Это конец». Пальцы Сатору добрались до чужого загривка – он знал о слабой точке, потому что однажды Гэто едва не раскрасил его физиономию за прикосновение к этому месту. Резкий чужой выдох. Сбитое дыхание. - ...Или сам догадаешься? – брюнет все-таки успел закончить свою фразу, когда его ладонь сжала белоснежные волосы на чужом затылке. Одной капли нитроглицерина достаточно, чтобы после ее падения на поверхность произошел взрыв. Сейчас этой «каплей» стало прикосновение кончиков носов и глубокий вдох двоих, будто последний перед падением в пропасть – мысли о которой, возможно, были, но прогнанные, отринутые, затолканные в глубину разума в страхе быть озвученными. Так сознание не отключал ни один алкоголь, ни один наркотик, ни одна курительная смесь.