Няня для Мэйдэй

Гвен подняла бровь, увидев голографическое изображение Питера, стоящего посреди её «временной» комнаты в штаб-квартире Общества Пауков: «Ты хочешь, чтобы я сделала что?» «Да ладно, ты много знаешь о причёсках. Ты меняешь её каждый раз, когда я вижу тебя!» — сказал Питер с ноткой мольбы в голосе. «Мои волосы сильно отличаются от этого… беспорядка», — сказала Гвен, указывая на абсолютный хаос, в котором были волосы Мэйдэй: «Знаешь, для этого и нужен Интернет». «Я с этого и начал, и вот к чему всё привело». «Э?» — Мэйдэй выглядела озадаченной происходящим под шевелюрой, похожей на гнездо, которое может свить Стервятник. Гвен вздохнула: «Зачем ты вообще решил сделать ей причёску?» «ЭмДжей усердно работала, поэтому я посоветовал ей не беспокоиться и дать мне искупать и причесать Мэйдэй. Я думал, что смогу произвести на неё впечатление милой прической, но…» — Питер замолчал, глядя на неудачную причёску своей дочери: «Теперь, когда я пытаюсь это вычесать, ей становится больно, но я не хочу тревожить ЭмДжей по этому поводу». «Ты же понимаешь, что у нас встреча с Джессикой примерно через двадцать минут». «Да, и я знаю, что это только усугубит ситуацию, поэтому я решил спросить тебя об этом сейчас». Это было так нелепо, что Гвен хотелось рассмеяться ему в лицо, но он выглядел настолько измотанным, что её глупая совесть не могла оставить её в покое: «Ладно, иди сюда, но если мы опоздаем, я скажу Джессике, что это твоя вина». Десять минут спустя Питер стоял в её комнате, держа в руках очень недовольную Мэйдэй. Теперь, когда они физически присутствовали, Гвен могла видеть, насколько всё было плохо на самом деле. Несколько неудачных попыток заплести различные виды кос, хвостиков и другие способы укладки привели к тому, что волосы Мэйдэй превратились в небрежный беспорядок. Волосы у неё были тонкие, но густые, легко запутывались в узлы, и, к сожалению, таков был конечный результат всех усилий, которые проделал Питер. «Чувак, ты плох в этом», — пробормотала Гвен, перетасовывая вещи и ища свою расчёску. «Слушай, я никогда не делал ничего подобного раньше!» — сказал Питер, сталкивая с комода одежду, чтобы поставить Мэйдэй перед зеркалом. «Но всё равно это плохо. Если ты не делал этого раньше, то мог хотя бы сразу обратиться ко мне». «Ну извини меня за то, что я пытаюсь быть хорошим отцом и чему-то научиться». Гвен фыркнула, доставая расчёску с мелкими зубчиками. Это была единственная расчёска, которую она одолжила у одной из Женщин-Пауков, и она достаточно хорошо служила своей цели, но девушка не была уверена, что она справится с волосами Мэйдэй. Она подошла к девочке, которая в данный момент, казалось, больше интересовалась своим отражением, зная, что они точно опоздают. Она взяла огненно-рыжие локоны — которым, по общему признанию, очень завидовала — и начала распутывать туго закрученные узлы. Однако трудно было сказать, что от этого был какой-то прогресс. Зубья расчёски были расположены слишком широко, чтобы можно было хорошо захватить волосы, не затрачивая больше времени, и непрекращающиеся движения Мэйдэй мало чем помогали в данной ситуации. Гвен потянула расчёску, и Мэйдэй издала недовольный писк, когда её голову потянуло назад. «Не тяни слишком сильно!» — сказал Питер, нависая над плечом Гвен. «У нас мало времени!» — возразила Гвен, хотя ей было немного жаль Мэйдэй: «Я пытаюсь сделать это быстро, потому что у нас есть проблемы мультивселенского масштаба!» «У меня будут проблемы мультивселенского масштаба, если я не смогу исправить это до сегодняшнего вечера, когда ЭмДжей вернётся домой!» Гвен закатила глаза, хмуро глядя на затылок Мэйдэй, продолжая кропотливый процесс. «Они должны были быть здесь десять минут назад». Мигель ущипнул переносицу, на мгновение заслоняясь от невпечатлённого взгляда Джессики: «Дай угадаю. Никто из них не ответил на ваши звонки». «Неа». «Посмотрим, смогу ли я их выследить. Если не смогу, то найду замену», — Мигель вздохнул, когда Джессика завершила звонок. Это всегда был Питер или Гвен, или они оба: «Лайла, где Гвен?» «Похоже, она в своей комнате», — ответил ИИ. «А что насчёт Питера?» «Тоже в её комнате». Мигель нахмурился. Это было необычно: «Она больна или что?» «Нет. Похоже, они пытаются… причесать Мэйдэй Паркер, но у них ничего не получается». «Ay mi…» — ворча про себя, Мигель вскочил со стула и направился к комнате Гвен. Он не переставал повторять про себя, что если бы он действительно хотел эффективно использовать своё время, он бы просто связался с ними, но он хотел увидеть, насколько серьёзной была проблема. У него, конечно, не было никакого желания снова увидеть Мэйдэй. «Собираешься увидеть своего любимого Паука?» — подразнила Лайла. «Она не моя любимица». «Это странно, ведь я даже не назвала её имени». Мигель обнажил клыки в сторону голограммы в тщетной попытке выглядеть угрожающе. Он быстро пробрался по коридорам, и когда он приблизился к комнате Гвен, он услышал звуки спора. «Ты ещё больший ребенок, чем она!» - сказал голос Гвен. «Как ты могла даже подумать о том, чтобы подстричь ей волосы?» — ответил Питер: «Она потратила всю свою жизнь на их выращивание!» «Я не говорила, что тебе следует полностью побрить ей голову! Это было всего лишь предложение, учитывая, какой бардак ты из всего этого устроил». «Вот почему я пытаюсь это исправить, чтобы нам не пришлось их срезать!» За ссорой Мигель уловил тихий, бессловесный голос, который мог принадлежать только Мэйдэй, и он звучал невесело. «А теперь она заплачет!» — раздражённо сказала Гвен: «Молодец!» «Я даже и близко не стоял. Это не моя вина!» «Ты стоял у меня над душой с тех пор, как мы всё это начали. Может быть, если ты просто позволишь мне сделать это по-своему…» Мигель открыл дверь как раз вовремя, чтобы увидеть Гвен и Питера, которые выглядели так, словно были в нескольких шагах от драки из-за расчёски в руке Гвен. Мэйдэй сидела на комоде между ними, её брови нахмурились, как будто она собиралась заплакать, а её волосы выглядели как чистый хаос. «Простите, что прерываю», — прорычал Мигель: «Но вы оба должны быть на задании». Он был рад, когда спор прекратился и в его сторону повернулись три пары глаз. Гвен и Питер выглядели испуганными и виноватыми, но в случае с Мэйдэй всё было с точностью до наоборот. Она засветилась, расплываясь в улыбке, но он заставил себя игнорировать её в пользу двух объектов своей ярости. «Это его вина!» — сказала Гвен, тыча пальцем в Питера. «Ладно, не буду спорить, но я просто пытался быть хорошим отцом!» — возразил Питер: «Тебе повезло, что Джессика сможет снять с тебя ответственность за это». «Она не сделает этого, если вселенная разорвётся пополам из-за того, что ты не умеешь заплетать волосы!» «Тихо вы оба!» — рявкнул Мигель, указывая когтистым пальцем на Питера: «Ты, скажи мне, что именно происходит». «Ну, я обещал ЭмДжей, что позабочусь о Мэй сегодня, и я хотел, чтобы её волосы выглядели красиво, но я всё испортил…» — Питер замолчал, когда Мигель поднял одну бровь. «И поэтому ты попросил Гвен о помощи». Гвен обвиняюще потрясла расчёской перед Питером: «Я смогла бы что-нибудь сделать, если бы он не дышал мне в шею…» «Так, хватит», — Мигель поднял руку, заставляя всех замолчать: «Вы двое опоздали. Вы нужны Джессике, и я совершенно уверен, что она не спустит вам всё это с рук». Питер вздохнул, обратив извиняющийся взгляд на обеих девушек: «Простите. Думаю, я должен буду решить всё это сам». «Я ещё не закончил», — продолжил Мигель: «Никто из вас не в силах помочь ребёнку, так что я присмотрю её и исправлю это… degracia». «Ты знаешь, как расчёсывать волосы? Как…» — смущённый вопрос Гвен был прерван, когда Питер резко толкнул её локтем в бок. Она быстро поняла, что совершила ошибку, когда увидела, как хмурый взгляд Мигеля стал ещё сильнее: «Э-э, неважно». Глаза Питера засияли новой надеждой: «Если ты это исправишь, я буду у тебя в долгу». «Не сомневаюсь», — сказал Мигель. «А ты потом покажешь мне, как это сделать, когда мы вернёмся?» Мигелю потребовалось немало силы воли, чтобы не закатить глаза. Он почти отказался, прежде чем осознал, что что-то в этом роде, вероятно, произойдёт снова, если он ничего не предпримет: «Если ты сможешь выполнить эту миссию без ошибок, тогда я научу тебя этому». «Да! Спасибо!» — Питер повернулся к Мэйдэй, взглянув на неё с притворным волнением: «Ты это слышала, милая? Ты сможешь провести время с одним из самых любимых тебе людей!» Мигель не был уверен, выдумал ли это Питер или она действительно так думала, но, тем не менее, его сердце заколотилось. Гвен ухмыльнулась, и в качестве компенсации он сделал выражение лица ещё более каменным. Питер схватил Мэйдэй и осторожно швырнул её в сторону Мигеля. Поймать её было достаточно легко, но его сердце всё равно забилось сильнее, когда он увидел летящего по воздуху ребёнка. Не подозревая о его мгновенном сердечном приступе, Мэйдэй забралась к нему на руки, улыбаясь, несмотря на то, что её глаза были частично закрыты дикой бахромой ещё более растрёпанных волос. «Она в надёжных руках!» — заявил Питер. «Отлично, а теперь пойдём, пока Джессика нас не убила», — Гвен открыла портал своими часами, бросив Мигелю расчёску, которую он поймал свободной рукой: «Удачи». Мигель решил не отвечать, наблюдая, как пара нырнула в портал, который закрылся за ними. Некоторое время он стоял в тишине с ребёнком в одной руке и расчёской в другой, удивляясь своей импульсивности. Он пришёл сюда не с намерением поправить причёску Мэйдэй, но предложение вылетело из его уст прежде, чем он успел об этом подумать. Однажды он делал то же самое для другой девочки, и воспоминания нахлынули в его разум потоком душевной боли. Он посмотрел на Мэйдэй, и она посмотрела на него в ответ, насколько могла. Он вздохнул, проведя рукой по беспорядочным кудрям. «Мех!» — сказала она, сжимая ткань его костюма. «Vamos, mija. Давайте исправим этот беспорядок», — он положил расчёску Гвен обратно на комод. Это не подойдёт для этой проблемы. Он вышел из комнаты, но вместо того, чтобы вернуться на своё рабочее место, он пошёл в свои личные покои, по дороге выражая своё беспокойство по поводу её состояния: «У них добрые намерения, но они, как обычно, явно понятия не имеют, что делают. Мне придётся его научить, прежде чем у тебя вообще не останется волос». Мэйдэй хихикнула, когда ещё одна густая прядь волос упала ей на лицо. Мигель поднял голову, обдумывая, какой стиль выбрать. Его дочь была простой, ей хотелось заплести хвост на футбольные матчи и редко что-то ещё. Но когда ей хотелось чего-то ещё, он с радостью воплощал это в жизнь, научившись на практике плести волосы так же легко, как плести паутину. Его пальцы дёрнулись, когда он представил себя стоящим перед стойкой в ванной, а её на табуретке перед ним. Ему стало так грустно, что он почти остановился посреди коридора. Он уже давно не думал о таких маленьких моментах, ни в первой, ни во второй жизни, и задавался вопросом, не ошибся ли он, взяв Мэйдэй. В его объятиях Мэйдэй увидела, как изменилось его лицо, боль, которая была так красноречиво написана на нём, была никем не замечена, потому что рядом не было никого, кто мог бы это увидеть. Но она увидела это, и ей это не понравилось, потому что она так тяготила кого-то хорошего. Она протянула руку, коснулась его щеки, пытаясь заставить его обратить на неё внимание. Мигель оторвался от своих мыслей, когда крошечная рука коснулась его лица. Он посмотрел на неё сверху вниз, её глаза вдруг стали очень широкими и серьёзными, как будто она знала, что делает. Было почти поразительно, с какой силой в нём возникла волна заботы, хотя он старался держать своё сердце под контролем. Его разум желал расстояния, а сердце — близости. С ней всё будет по-другому, и он хотел, чтобы это было именно так. Она не принадлежала ему, и это, возможно, было её спасением. «Прости, mija», — сказал он: «Я просто подумал, насколько это будет трудно». «Ммм…» — Мэйдэй опустила руку. Теперь боли было меньше, и это было хорошо. «Итак, я должна сказать всем, что в обозримом будущем ты не сможешь выйти на связь?» – спросила Лайла, когда Мигель вошёл в свою комнату. «Скажи им, что это чрезвычайная ситуация», — ответил он. Лайла появилась у него на плече, нахмурившись, изучая Мэйдэй: «А ведь даже и не поспоришь. Это определённо чрезвычайная ситуация, бедный ребёнок». Мэйдэй попыталась схватить полупрозрачные ноги Лайлы и нахмурилась, когда они выскользнули из её пальцев. Лайла сделала вид, будто гладит девушку по растрёпанной голове. «Прости, милашка. Я знаю, что я неотразима, но не волнуйся, Мигель исправит всю эту неразбериху». «Ты будешь только отвлекать», — проворчал Мигель, ногой открывая дверь ванной: «Следи за аномалиями и убедись, что мультивселенная не рухнет в мое отсутствие. Àndale». «Как будто она может рухнуть под моим присмотром». Мигель демонстративно проигнорировал её напыщенное заявление и зашёл в ванную. Что касается ванной комнаты, то она была невероятно скудной, в ней было только самое необходимое, поскольку он никогда не удосуживался заботиться о чём-то кроме этого. Ставя Мэйдэй на стол, он решил, что в данном случае это, наверное, к лучшему. Меньше шансов, что она во что-нибудь вляпается. Как только Мэйдэй освободилась из его рук, она начала ползти к большому зеркалу, занимавшему большую часть площади над столом, рассматривая его с благоговением. Казалось, что ни одна вселенная так и не открыла секрет защиты стеклянных поверхностей от отпечатков пальцев малышей, но Мигель не мог заставить себя по-настоящему разозлиться. Он схватил её за туловище и развернул лицом к себе. «Хорошо, mija, я хочу кое-что с тобой обсудить. Я знаю, что сидеть на месте — это противоположность твоему существованию, но мне нужно, чтобы ты оказала мне услугу», — Мигель сгорбился, чтобы оказаться ближе к её лицу: «Если ты будешь вести себя хорошо и позволишь мне исправить этот огромный беспорядок, который устроил твой отец, тогда я позабочусь о том, чтобы потом подарить тебе что-нибудь сладкое. Идёт?» Мэйдэй уловила эту идею, извиваясь от волнения, пытаясь сжать его щёки своей неестественной, но в конечном итоге безобидной силой. «Рад, что мы понимаем друг друга. Дай мне минуту», — осторожно высвободившись из рук Мэйдэй, Мигель начал рыться в шкафах в поисках расчёски. Большинство вещей, хранившихся там, были по большей части забыты, поскольку хаос в его жизни рос. Некоторые вещи, которые он нашёл, уже давно вылетели из его памяти. Он легко нашёл ту расчёску, которую всегда использовал для себя, но она предназначалась для волос, гораздо менее темпераментных, чем у Мэйдэй, поэтому он нырнул глубже, нащупывая что-нибудь, отдалённо напоминающее расчёску. Его пальцы коснулись пластиковой ручки, и даже одно это ощущение заставило его сердце сжаться, поскольку он хорошо знал, что это такое. На самом деле он этого не забыл, но прошло много времени с тех пор, как он видел её. Он схватил старую расчёску и вытащил её, впервые за много лет вытащив на свет. Ручка и основание были бледно-розовыми и украшены изображениями бабочек с блестящими крылышками. Он купил его своей дочери много лет назад, и хотя розовый никогда не был её любимым цветом, он использовал его каждый раз, когда она просила его поправить её прическу. Это было то, что осталось от его первой жизни, потому что от второй не осталось даже атомов, чтобы запомнить её. На мгновение воспоминания были настолько ошеломляющими, что Мигель чуть было не положил расчёску обратно в тёмный угол под раковиной, но остановился. В этот момент он мог видеть её ясно как день: руки на её бедрах, её брови нахмурены в нахмуренном виде, которые она переняла от него. «Ты всё время говоришь мне, чтобы я не бросала повсюду свои вещи, так что не оставляй там мою расчёску! Просто используй её!» Это было настолько ярко, что поразило. Прежде чем он успел решить, что делать, блестки на кисти привлекли внимание Мэйдэй, и она потянулась к ним, балансируя в опасной близости от края стола. «Осторожно, mija», — Мигель встал, мягко отталкивая её от края и позволяя ей пару мгновений изучать расчёску. Казалось, она приняла решение за него, и он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Видимо, у него не было другого выбора: «Давай исправим это, rápido». Он снова повернул её к зеркалу, начиная тщательную работу. Предстояло разобраться со многими путаницами и узлами, но он с облегчением вздохнул, когда увидел, что в этот беспорядок не попало ни одного постороннего предмета. Он разделил алые локоны на пряди, как только мог, и его когти на самом деле были весьма полезны для этого, позволяя ему разделить пряди легче, чем это позволяли бы обычные пальцы. В какой-то момент он случайно задел голову Мэйдэй и внутренне приготовился к крику дискомфорта, но получил совершенно противоположное. Она прислонилась к его руке с чем-то вроде мурлыканья, и ему пришлось на несколько мгновений отказаться от своей основной миссии, чтобы провести пальцами по её голове. «Не думал, что тебе это понравится», — сказал он, наблюдая, как она удовлетворённо улыбается в зеркало: «Ты полна сюрпризов». В конце концов он вернулся к своей задаче, взяв пряди волос между большим и указательным пальцами, чтобы не тянуть её за голову, пока распутывает спутанные волосы. В какой-то момент он начал говорить во время работы, чего он никогда не делал, если в этом не было необходимости. Но знакомство с ситуацией пробудило внутри него ещё один кусочек прошлого, где он пытался развлечь свою дочь, пока он её причёсывал. «Раньше я делал это со своей дочерью», — пробормотал он: «Это началось, когда она была маленькой. Моя жена считала, что я справлялся с этим лучше, поэтому в итоге этим занялся я. Я не возражал, мне это очень нравилось, на самом деле. Когда она стала старше, ей никогда не хотелось чего-то сверхсумасшедшего. Всё, что ей было нужно, это что-то, чтобы волосы не падали на лицо, пока она играла. Она даже подумывала о том, чтобы сократить их, но я умолял её этого не делать». Мэйдэй пристально смотрела на него в зеркало. Он не знал, что именно в ней открыло шлюзы его сердца, но он никогда раньше не говорил об этом. Возможно, дело было в её непонимании, в её неспособности по-настоящему судить или пытаться сочувствовать. Или, может быть, это было нечто большее, чем-то могущественным, от чего его разум сжимался, но его сердце и инстинкты не позволяли ему полностью отрицать. «Мне было бы всё равно, если бы она сейчас постриглась короче», — он провёл расчёской по пряди, разбивая мелкие завитки и разглаживая её пальцами: «Она могла бы подстричься налысо, и мне было бы всё равно, если бы это означало, что я могу встретиться с ней сноуа. Хотя эта часть мне всегда нравилась. Это расслабляет». Мэйдэй улыбнулась, словно это заявление её позабавило. «Я знаю, это кажется невозможным, но я могу расслабиться. Думаю, на данный момент ты понимаешь это лучше, чем кто-либо другой», — действительно, причины стресса последнего получаса теперь казались далёкими. Несмотря на массу воспоминаний, с которыми столкнулся Мигель, погружение в старую рутину дало ему столь необходимый перерыв в работе. Мэйдэй в основном оставалась неподвижной, ёрзая своими маленькими ножками, когда необходимость двигаться становилась слишком сильной, но вскоре беспорядок кудрей и клубков выровнялся под нежным и умелым уходом. Под ритмичное ощущение прикосновения расчёски к её волосам она почти начала дремать, пока это ощущение не прекратилось. Она моргнула, когда вместо расчёски она почувствовала мягкое прикосновение руки. «Это было не так уж и сложно. Просто твой отец ничего в этом не понимает», — проворчал Мигель, осматривая её волосы, чтобы проверить их на наличие пропущенных колтунов: «Хотя Гвен, вероятно, могла бы это сделать, если бы не торопилась». Мэйдэй хихикнула, глядя на себя в зеркало, когда он приподнял кончики её волос и расправил их за её головой, думая, как их придать. Увидев это, он поднял их повыше, и она так засмеялась, что чуть не опрокинулась назад. «Забавно, я знаю», — Мигель поддержал её, его собственные губы угрожали подняться вверх: «Думаю, у тебя нет особых предпочтений», — ответа он не получил, да и не ожидал, поэтому взял её волосы и начал плести из них крошечную косу. Хватило всего на пару секций, но ему было приятно снова заниматься плетением. У него не было никаких резинок, и он не был уверен, что готов пойти искать старые аксессуары своей дочери. Поэтому он решил использовать свою паутину, туго намотав прядь на конец косы Мэйдэй и завязав её бантиком, не то чтобы она это оценила, но и нельзя сказать, что она была против. «Hermosa», — сказал он, отступая назад. С зачесанными назад волосами она выглядела немного иначе, но ему это нравилось: «Что ты думаешь?» Почувствовав, что ей больше не нужно сидеть на месте, Мэйдэй поднялась на ноги, маленькая коса подпрыгивала у неё на затылке. Она ухмыльнулась; наконец-то она снова могла видеть! «Хоть кто-то оценит мою работу», — боль прошлого начала утихать внутри Мигеля, превращаясь в нечто более горько-сладкое. Это было не то, что было раньше, потому что это не могло повториться, но он чувствовал, что сделал всё правильно: «Теперь, я думаю, мне придётся выполнить своё обещание, раз уж ты сидела неподвижно». Глаза Мэйдэй загорелись предвкушением обещанной награды, и она бросилась на Мигеля, неловко вскарабкавшись ему на плечо. Он фыркнул, пытаясь скрыть почти вырвавшийся из него смех, и вздрогнул, когда крошечные ручки резко дёрнули его за волосы. «Хорошо, хорошо, прояви терпение», — он отложил расчёску в сторону, но оставил её на столе, где мог её видеть. Возможно, вскоре она ему снова понадобится. Питер привык к тому, что другие Пауки превосходят его в отношении широкого спектра талантов во всей Мультивселенной. Однако никогда он не чувствовал себя более неадекватным, чем тогда, когда вернулся в мир Мигеля и увидел работу, которую он проделал с волосами Мэйдэй. Мало того, она доедала мягкое пирожное, сидя на коленях Мигеля, пока он изучал экраны на своей консоли. «Чувак, ты пытаешься украсть мою дочь?» — вяло пожаловался он, входя в комнату. Гвен шла за ним, не менее удивлённая состоянием волос Мэйдэй. «Разумеется нет», — проворчал Мигель, прекрасно осознавая шоколадный беспорядок, который ребёнок оставил на его костюме. «Ты не мог бы как-нибудь сделать мне причёску?» — выпалила Гвен, пораженная тем, как он превратил такое бедствие в очаровательную косу. Мигель кинул на неё равнодушный взгляд: «Нет. Я сделал это только для того, чтобы отправить вас двоих на миссию, которую вы должны были выполнить». «Да, уверена, это было сделано только ради миссии», — вмешалась Лайла. Мигель посмотрел на неё взглядом, способным обжечь воду, но прежде чем он успел возразить, Питер вскочил: «Мы не провалили миссию, так что ты должен показать мне, как ты это сделал». «Хорошо, хорошо», — Мигель взял Мэйдэй на руки, стряхивая с себя крошки. Обучение Питера избавило бы его от бремени, но он не мог сказать, что не против снова взять на себя эту работу, хотя обучение кого-то не входило в список его любимых занятий: «Однако ты должен держать её неподвижно». Питер подхватил Мэйдей в свои руки, не обращая внимания на её покрытое шоколадными корками лицо: «Ты выглядишь так красиво, милая! Теперь папа научится, как сделать тебя красивой». Гвен вышла из комнаты, быстро попрощавшись с Мигелем, хорошо осведомлённая о властных наклонностях Питера: «Удачи». Она вышла за дверь прежде, чем он успел приказать ей остаться, и он фыркнул, собираясь с силами, чтобы справиться с упорной парой отца и дочери. И правда, удачи.