Няня для Мэйдэй

Кроваво-красная материя окутала обмякшие конечности, погрузилась в холодную кожу, управляя мышцами, которые теперь были совершенно расслаблены. Суставы ещё не окрепли, и поэтому тело двигалось, стоя прямо на двух ногах, хотя его уже вряд ли можно было считать человеком. У него было тело, но оно не было удовлетворено. Ноги неуклюже качнулись вперёд, поскольку вся сила опиралась на них, а не на тело. Оно было мертвым, но живым. У него была форма, и на данный момент он был доволен тем, что человеческая воля не пыталась с ним бороться, но со временем ему понадобится что-то большее. Он обратился к воспоминаниям своего прародителя, того, кого звали Веном, и начал поиски. Мужчина проносился сквозь воспоминания, полный сил, полный мощи. Паук. Губы, уже побледневшие от смерти, изогнулись в чудовищной улыбке. Паук мог бы стать отличным хозяином и преуспеть там, где потерпел неудачу Веном. Мигель всё больше и больше привыкал к присутствию Мэйдэй Паркер. Ничего не поделаешь, учитывая склонность её отца приводить её в Общество Пауков. Сначала он подумал, что это раздражает и совершенно безответственно. Он был уверен, что никогда бы не привёл свою дочь в Общество, независимо от того, обладает ли он властью или нет, но сама Мэйдэй начала переубеждать его от этой жёсткой точки зрения. Как только он начал понимать, насколько она опасна и что у её матери, по-видимому, не было никаких способностей, о которых можно было бы говорить, он понял, что Питер, возможно, был немного оправдан, медленно подготавливая её к этому безумному миру. По крайней мере, было много Пауков, которые искали её, когда она неизбежно вырывалась из рук Питера. Всё началось, конечно, с того, что Питер заставил его присматривать за детьми против его воли. Тогда ему хотелось убежать далеко-далеко, потому что, взглянув на неё, он снова увидел девочку, которую успел дважды потерять. Но что-то большее, чем его сожаление, заставило его позаботиться о ней, его сердце, казалось, разрывалось и залечивалось, когда маленькие ручки касались его собственных, и бесхитростная улыбка сияла на её лице. Но он по-настоящему начал привыкать к Мэйдэй, когда она решила, что он ей нравится. Почему он ей понравился, он не мог сказать. Он объяснил это тем, что она пошла по стопам своего отца, у которого не было никакого инстинкта понимания, когда люди – а именно он сам – не хотели, чтобы кто-то был рядом. Но там, где он огрызался и рычал на Питера, чтобы тот оставил его в покое, он никогда не мог сделать этого с Мэйдэй, даже в самые худшие дни. Она была слишком молода, чтобы понять, хотя у него было ощущение, что она понимает некоторые вещи на базовом уровне. Поэтому Мигель принял её присутствие. Он не считал себя пытающимся поощрять это, но, тем не менее, похоже, это был конечный результат. Если Питер не приведёт к нему Мэйдэй, она, в конце концов, сделает это сама, если ей представится такая возможность, и она становилась пугающе успешной в этом. Из всех Пауков во всех вселенных он считал себя одним из наименее дружелюбных к детям. Уродства его тела и общее унылое выражение лица не свидетельствовали о статусе «дружелюбного соседа». Но Мэйдэй не волновали эти вещи. Она почти всегда была полна улыбок, как будто восполняла то, чего у него не было, и постепенно он чувствовал себя более комфортно в её присутствии. Иногда посреди ночи он задавался вопросом, что происходит в её мире, и его мысли посещало беспокойство. Это было глупо, учитывая его знание канона мультивселенной. То, что произошло, должно было случиться, даже если… даже если… «Мех!» — липкая нить паутины прицепилась к спине Мигеля, но он почти не почувствовал тяги, когда к нему поплыло крошечное тельце. Маленькие ручки и ножки упали ему на плечо, почти соскользнув, но не совсем, и высокий весёлый голос заговорил прямо ему в ухо: «Га!» Мигель поморщился, откидывая голову от шума: «Да, не так громко». Мэйдэй рассмеялась, плюхнувшись животом ему на плечо. На ней был рюкзак, подходящий по размеру для ребёнка, хотя он всё равно практически поглощал её целиком. Наличие рюкзака подсказало Мигелю, что её появление не было случайным или спонтанным. «Питер Паркер вошел в здание», — произнёс бестелесный голос Лайлы. «Ага, я так и понял», — ответил Мигель, пытаясь сдержать раздражение. Солнце садилось, а это означало, что приближались его выходные дни, но он не мог их так назвать. Пока все члены Общества Пауков отдыхали в своих мирах, он нашёл время, чтобы позаботиться о себе и своём собственном измерении. Работа никогда не прекращалась, но он доверял Лайле позаботиться обо всём, когда ему приходилось уйти. Но, как он обнаружил, то, что в его измерении была ночь, не означало, что она была где-то ещё. Измерение Мэйдэй было одним из них, в котором время, похоже, шло как минимум на несколько часов позже его. Таким образом, видеть её в это время дня стало чем-то обычным, хотя он клялся, что Питер делал это, чтобы проверить, как долго он продержится, прежде чем упадёт в обморок. И всё же он не смог отказаться от Мэйдэй. Он мог весь день отклонять просьбы других Пауков, но не мог сделать то же самое с ней. «О, слава богу. Я надеялся, что она пошла прямо к тебе», — сказал Питер позади него. Мигель инстинктивно схватил Мэйдэй, когда она пригрозила соскользнуть с его плеча и повернуться лицом к другому мужчине. Его резкий ответ задержался, когда он заметил, что Питер выглядит более растрёпанным, чем обычно. Выглядел он немного потрёпанным, костюм испачкан грязью и порван в нескольких местах. Ещё более странно, что на нём не было его обычного детской носилки и халата. «Почему ты здесь, Паркер?» — спросил Мигель, пытаясь не обращать внимания на мягкую ладонь, прижимающуюся к его щеке: «Уже поздно». «Не в моём измерении! Кроме того, солнце ещё высоко. С такими разговорами ты похож на старика». «Ближе к делу». Питер вздохнул, проведя рукой по своим растрёпанным волосам, которые выглядели так, словно пострадали от слишком частого снятия маски: «Ну, мой Мистерио разрушает Мидтаун, и я, очевидно, не хочу, чтобы он увидел Мэй. И...» «И поэтому ты хочешь, чтобы я присмотрел за ней, пока ты не вернёшься», — сухо сказал Мигель. «Точно! Ты довольно хорош в этом». Планы Мигеля немного отдохнуть рухнули, но от ребёнка, свисающего с его плеча, нельзя было отказаться. По-своему она предложила отсрочку от всего стресса, который возникал, когда он был Человеком-Пауком, и вдобавок ко всему управлял целой мультивселенной Пауков. Если бы она пробыла здесь достаточно долго, она бы внесла интересные изменения в его типичные ночные занятия. Но чтобы не поощрять Питера в сбрасывании на него ребёнка, он спросил: «А что насчёт Гвен?» «Она с Хоби». «Пени Паркер?» «Школьный бал». «Нуар?» «Я не собираюсь оставлять её в том измерении. Она будет слишком сильно выделяться. Кроме того, я знаю, что ты защитишь её здесь». Мигель на мгновение опешил. Он не считал себя достойным такого доверия, учитывая то, что он дважды потерял свою дочь, но Питер, казалось, совершенно не обращал на это внимания. Либо этот человек видел что-то, чего не видел, либо он был слишком доверчив. Вероятно, последнее. «Ну так что?» — Питер настаивал: «У меня не так много времени, чтобы прохлаждаться здесь». Мигель взглянул на Мэйдэй, которая улыбнулась, как будто знала, что он уже принял решение: «У меня сейчас выходной, так что, если ты не вернёшься сюда к полуночи, по моему времени, я пойду спать, с ребёнком или без». «Ты лучший! Теперь мне пора идти. Этот парень, Сорвиголова, действительно убьёт меня, если ему придётся сражаться с Мистерио в одиночку…» «Полночь!» — Мигель сказал Питера, когда тот открыл портал. Всё, что он получил в ответ, это махание рукой, а затем Питер ушёл, оставив его наедине с Мэйдэй в тёмном кабинете. Он посмотрел на неё, и она посмотрела на него, прежде чем скользнуть вперёд, наполовину карабкаясь, наполовину падая в его ожидающие объятия. «Похоже, у тебя снова появился маленький помощник», — заметила Лайла. Мигель тихо усмехнулся, но не стал пытаться отрицать это наблюдение, когда Мэйдэй расположилась, чуть не перевернувшись при этом вверх тормашками. «Она может однажды заменить меня», — продолжила Лайла: «У неё есть потенциал». «Ты права. Она гораздо меньше раздражает». «Просто подожди, пока она не начнёт говорить. Тогда и посмотрим, кто больше раздражает». Мэйдэй пробормотала что-то вроде приветствия, не обращая внимания на их разговор. Казалось, она спокойно относилась к беспокойной жизни Паука, не слишком расстраиваясь или беспокоясь, когда её временно разлучали с родителями. Это было облегчением. «Привет, mija», — тихо сказал Мигель в ответ. Он никогда не мог считать её раздражающей, на самом деле: «Думаю, сегодня вечером будем только ты и я». Мэйдэй мурлыкала, покачивая ногами. Она чувствовала, что Мигель в относительно хорошем настроении, что, в свою очередь, радовало её. Иногда это было не так, но он всегда был добр к ней, и ей нравилось приходить к нему. С ним было хорошо и безопасно; Паук внутри неё говорил ей об этом. Она потянулась к его столу, хотя ремни рюкзака мешали ей двигаться, и она чуть не выпала из рук Мигеля. Он схватил её, осторожно уложив на стол, прежде чем помочь ей высвободить руки из рюкзака. «Ты должна быть осторожна», — он знал, что такие предупреждения по большей части бессмысленны, пока она не научится лучше понимать слова, но все равно их произнёс: «Ты можешь быть крутой, но ты не неуязвима». Мэйдэй, конечно, не подала виду, что поняла, и с нетерпением рылась в рюкзаке, как только Мигель помог ей расстегнуть молнию. Предметы, которые она вытащила, представляли собой её обычный набор детских сокровищ: её плюшевый Человек-Паук, который Мигель был убеждён, что Питер связал сам, набор строительных блоков, которые она любила нанизывать в разных местах, и чучело паука со свисающими ногами. Мигель одной рукой поймал кубики, которые грозились отскочить от стола, а другой потянулся за остывающей чашкой кофе. Хотя присутствие Мэйдэй дало ему небольшой прилив энергии, оно не могло оставаться таким навсегда. Он сделал глоток и побледнел от несвежего вкуса. «Ува?» — Мэйдэй увидела чашку и с любопытством потянулась к ней, но Мигель осторожно оттолкнул маленькие ручки назад. «Нет, pobrecita. Тебе ещё рано пить нечто подобное. Это может навредить твоему здоровью», — он поискал мусорное ведро и крикнул: «Лайла, мне нужна новая порция кофе!» «Новая?» — осуждающий тон Лайлы доносся сверху: «Серьёзно?» «Паркер может отсутствовать тридцать минут или три часа. Я должен быть в сознании, когда он придёт забрать ребёнка». «Ты мог бы просто сказать ему: «Я не могу этого сделать»». «Чтобы Паркер пошёл драться с Мистерио вместе с ребёнком?» «Когда ты собираешься признаться, что тебе просто нравится проводить с ней время?» Мигель искал голограмму, чтобы посмотреть на неё, но она не проявилась, скорее всего, чтобы он выглядел глупо, глядя в воздух: «Miercoles, просто налей кофе!» Мэйдэй хмыкнула, сглаживая растущее разочарование. Больше язвительных ответов не последовало, поэтому он решил, что Лайла наконец ушла делать свою работу, и вздохнул, тяжело опершись на стол. Мэйдэй подползла, волоча за собой свою игрушку-паука, и прислонилась к его рукам. «Мне нужно закончить кое-какую работу, но как только я закончу, я покатаю тебя на качелях или что-нибудь в этом роде. Bien?» Мэйдэй протянула ему паука, и он взял его, лёгкая улыбка угрожала появится на его лице, когда он осторожно сжал мягкую игрушку. «Gracias, mija». Некоторое время назад он нашёл Паука. Это не заняло много времени, проследив шаги, найденные в вспышках памяти, унаследованных от его предшественника. Однако он оставался вне поля зрения, наблюдая издалека. Теперь что-то изменилось, изменилось с тех пор, как пришёл Веном. Больше не было одного Паука; их было много, различающихся по размеру, форме и силе, и на первый взгляд это казалось идеальной ситуацией. Но тогда он сдержался. Он был один, а Пауков было много. Некоторые из них могут быть даже несовместимы с ним. Все они пришли из разных мест, их формы зажаты в пределах этой вселенной, и одно неверное движение могло что-то серьёзно сломать. Всем им здесь не место. Всем, кроме одного. Он знал того, кто принадлежал этому месту, того, кого знал Веном, но он всегда был с другими пауками, всегда окружён ими. Идти туда было слишком опасно. Нужно было набраться терпения, выжидать своего часа, искать слабости. Поэтому он ждал, поддерживаемый безжизненным телом, которое он взял. Плоть не гнила под его контролем, поскольку она медленно поглощалась своим существом и становилась сильнее. Насколько сильнее он станет, когда заберёт Паука! Он смотрел. Он ждал. Он увидел ребёнка. Он видел, как Пауки держали её рядом. Она была будущим Пауком. Такая молодая, такая слабая, такая бессильная! Идеально. И поэтому он ждал своего часа, ожидая в тени, ожидая удара.