WILL

      «Я действительно не подчиняюсь себе?» — проносится в голове яркой вспышкой, заставляя Ёсана с силой зажмурить глаза. Он мотает головой и обхватывает себя двумя руками, тяжело дыша. Сердце бьётся слишком быстро, обычный человек уже не выдержал бы такого количества ударов в минуту. Но и Ёсан не человек.       Робот. Человек-андроид, который не по своей воле стал таким. Кто же знал, что тогда он станет одним из первых, у кого лучше всего приживётся чип в голове. Разве он хотел становиться таким? Нет, его даже не спросили. Да он бы и не ответил, а родители дали согласие от безысходности. Никто не верил в чудо, но оно произошло. И что теперь?       Ёсан чувствует, как температура тела стремительно поднимается. По человеческим показателям — все сорок, а по системным — намного выше нормы. Пот выступает на висках, жара душит изнутри, заставляя хватать ртом воздух. На еле гнущихся ногах он кое-как доходит до окна, чтобы распахнуть его.       Слёзы брызгают из глаз, когда в лицо бьёт свежий ветер и яркий солнечный свет. Кажется, именно такой был тогда, когда они с Уёном в первый раз встретились. Ёсан тяжело вздыхает и начинает всхлипывать, пытаясь подавить приступ истерики в себе. Ему следует успокоиться, если он не хочет проблем, но…       Руки слабеют, и он оседает на кафельный пол, закрывая лицо ладонями. Система внутри начинает экстренную перезагрузку и включает автоматические охлаждение. И ему должно стать легче, но почему-то Ёсан чувствует себя ещё хуже.       «Я чудовище? Я монстр? Он боится меня» — навязчивые мысли бьют по сознанию, заставляя его сорваться на крик. Пытаясь заглушить их, Ёсан делает только хуже. Он не сразу понимает, что бьёт кулаками по стене, разбивая их в кровь. Система продолжает бороться с неисправностями, посылая дополнительные сигналы туда. Ёсан с ужасом осознаёт, что за ним совсем скоро приедут, чтобы узнать причину.       «Нет. Нет, я не могу сдаться им. Нет. Я лучше умру… Да! Я лучше умру. Умру… Умру. И не буду монстром. Умру!»       Соль от слёз ощущается горечью на языке, но Ёсан не обращает внимание. Он кое-как поднимается на ноги и делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Это поможет отсрочить приезд специалистов и получить больше времени для…       Резкая вибрация телефона заставляет его вздрогнуть. Догадываясь, что это мог быть Сонхва, Ёсан мотает головой и упрямо идёт к шкафчику в ванной комнате. Он больше не хочет подчиняться кому-то другому… или даже другим. Ёсан тоже хочет быть просто человеком, чтобы Уён перестал его бояться.       С того дня, как они познакомились, прошло всего пару дней. Но ответив на пару сообщений и скинув друг другу несколько мемов, Ёсан понял, что хочет стать с Уёном настоящими друзьями. Он не особо понимал, как будет работать его внутренняя система, когда появятся какие-либо чувства.       А потом вспомнил, что Уён боится роботов. То есть, буквально, боится его. И Ёсан ничего не мог с этим сделать, хотя очень хотел. Непонятное желание понравиться Уёну ещё больше, успокоить, заверить, что он не причинит никакого вреда… Но разве Уён поверит? Вибрация не перестаёт раздаваться где-то на фоне. Качество слуха снизилось. Ёсан подозревает, что система даёт сбой, потому что он слишком очевидно пытается её обмануть. Даже способ смерти выбрал человеческий.       — Я больше не буду монстром…       Ёсан задерживает дыхание, когда дрожащей рукой заносит лезвие над венами. Режет медленно, но глубоко, вдавливая остриё как можно сильнее. Ему становится страшно, когда первые тёмно-бордовые капли образовывают лужу на полу.       — Я больше не монстр.       Глаза закрываются, а тело перестаёт ощущаться, как что-то физическое и материальное. Ему кажется, что с каждой секундой становится легче и проще. Взгляд мутнеет, сознание плывёт, а конечности немеют.       Сквозь пелену он слышит чьи-то голоса и какие-то звуки. Последнее, что запоминает его мозг — перепуганный взгляд Сонхва перед собой.

***

      Квартира Хонджуна была большой и просторной. Наверное, именно поэтому здесь периодически и собирался квартет (чаще всего, конечно, трио) из самого Хонджуна, Уёна, Минги и Сана. Старший был не против, что младшие обитали тут даже чаще, чем он. В свою очередь, остальные следили за порядком и готовили еду.       Эта жилплощадь досталась ему ещё от бабушки. Квартира была не от застройщика, поэтому сильно отличалась от других подобных себе. Комнат было целых шесть. Сначала Хонджун не знал, что с ними делать. Ему вполне хватало одной, но вскоре пришла гениальная идея: он объединил две маленькие комнаты между собой и сделал из них небольшую студию, чтобы была возможность работать из дома. Младшие забрали себе все три, а в последней спал Хонджун. Денег, конечно же, он с них не просил. У всех были свои квартиры, просто они слишком привыкли находиться вместе. Время было смутное, тяжёлое. Вчетвером ощущалось проще.       Да и жизнь у Хонджуна сложилась не из лёгких. Ситуация, в целом, была такая же, как у Уёна. Когда-то очень давно ему делали операцию по выпрямлению позвоночника (работа, сидя без перерывов и выходных, дала о себе знать) и сильно накосячили. Буквально задели спинной мозг и его парализовало.       Надежды на возвращение к нормальной жизни не было. Пока ему не предложили ещё одну операцию, но уже с применением новых технологий. Делать нечего — Хонджуну пришлось согласиться. Становиться инвалидом в таком молодом возрасте он не хотел. И вот теперь он точно так же, как и Уён, не вдаётся в подробности своего возраста. Никто в их компании никогда не затрагивает эту тему, потому что все всё понимают.       С течением времени менялась и музыка. И Хонджун, как продюсер, должен был следить за новинками и понимать, что именно нравится слушателям. Всё-таки треки — его хлеб. Долгое время с этим не было проблем, пока не появились роботы. В общем и целом, Хонджуну было всё равно. Он не был ярым противником, как Уён и не был всеми руками и ногами за, как Сан. Занимал промежуточную позицию и старался не лезть в их постоянные разборки. Самый главный вопрос, который его волновал последние двадцать лет — какая музыка может нравиться роботам?       — Кэп, ты опять пытаешься написать киберпанк свой?       Уён хмыкает, когда проходит дальше в квартиру. Хонджун лежал на полу и смотрел в потолок, пока рядом с ним стоял ноутбук, а из наушника доносилась очередная мелодия. Кажется, это изменённая версия прошлой. Или позапрошлой.       — Привет, Уён-и. Да, Хон-хён с утра такой. Даже я не смог помочь.       Это отзывается Минги, который стоял возле окна и делал сэлфи. Уён только махнул ему рукой и уселся на диван, пытаясь не задеть ищущего вдохновения Хонджуна.       — Удивительно. Обычно, он к тебе прислушивается. Оба же продюсеры, — мычит Уён и тянется погладить старшего хёна по голове.       — Ну он же главнее, — Минги пожимает плечами и вздыхает, — ему бы отдохнуть. Совсем с ума сойдёт скоро со своими роботами.       Минги, пожалуй, придерживался той же позиции, что и Хонджун. Наверное, именно это и помогло им сработаться. Уён до сих пор не знает до конца его историю, но особого отвращения или радости к роботам Минги не испытывал, поэтому больных мозолей не имел. Он просто любил сладкое, красивую одежду, читать рэп и писать песни. Их личная принцесса в компании. Уён был от него без ума. Сам Минги неоднократно говорил, что не особо следил за изменениями в их стране. Большую часть времени спал или прятался, а потом удивлялся новым технологиям и тому прогрессу, которого успела достичь Южная Корея.       — О, Ён-а пришёл! Где был? Я думал, у тебя вечерняя тренировка.       Уён оборачивается, когда слышит голос Сана. Сразу же тянется, чтобы обнять лучшего друга и потрепать того по голове, а потом и вовсе подуть в ухо. Их возня сопровождается смехом и визгами, на что Минги с Хонджуном не обращают внимание от слова совсем.       — Сегодня решил закончить пораньше и всех отпустил, — Уён кивает, — вернулся домой. Странно себя чувствую.       — Что случилось?       Сан тут же забеспокоился, чем вызвал улыбку у Уёна. Вот всегда он был такой — добрый и думающий в первую очередь о других. Не сказать, что это было плохое качество.       — Не знаю, — нервно ведёт плечами, — ощущения непонятные. В груди давит… Плакать хочется.       Тут уже обернулся Минги, и Уён почувствовал себя слишком открытым и уязвимым. Поэтому и поспешил спрятаться за Саном, вжимаясь лицом в его лопатки. Хонджун зашевелился внизу, вынимая наушник из уха и вопросительно смотря на младших.       — Уён-и, ты чего, — Минги убирает телефон в карман, но не подходит, — тебя кто-то обидел?       — Нет. Пожалуйста, не смотрите так, — Уён вжимается в Сана ещё сильнее, не позволяя ему даже двинуться, — я не знаю, что со мной. Всё в порядке, но я слишком волнуюсь. И боюсь. Сам не знаю, чего.       Хонджун с тяжёлым вздохом поднимается с пола и садится на диван, внимательно осматривая сжавшуюся фигуру Уёна за спиной Сана. Последний выглядел, как котёнок, поэтому пытался развернуться, чтобы обнять друга. И, к слову, ему ничего не мешало это сделать, потому что Сан был намного больше. Но Уён попросил, и он не мог ослушаться.       — Ладно. Главное, что ничего не случилось. Отдохни. Тебе обязательно станет легче.       Уён только кивает на слова Хонджуна и выдыхает, поджимая губы. Наконец, отойдя от Сана и предупредив, что он отойдёт в ванную, Уён скрывается от любопытных глаз. Спокойствие не приходит, но его руки хотя бы больше не трясутся. Умывшись, он тянется за телефоном, чтобы проверить диалог с Ёсаном. Он не писал ему со вчерашнего вечера и планировал это исправить.       Вы, 13:37       Ёсан-а       Привет       Прости, что долго не писал…       Вчера очень устал и решил лечь пораньше       А сегодня утром пришлось взять группу детей в студии       Вот только освободился       Как ты?       Встретимся сегодня?       Следом в диалог летит смешная картинка с Уёном. Он надеется, что это развеет обстановку между ними и будет не так неловко. Пальцы неприятно покалывает, когда он убирает телефон обратно. Сердце начинает биться быстрее, заставляя его снова разволноваться. Холодная вода перестаёт помогать, когда Уён замечает онемевшие от холода руки. С тяжёлым вздохом он выключает кран и пытается согреть ладони в полотенце. Да что с ним вообще происходит?       Тревожность не отпускает, когда он вновь проверяет уведомления на телефоне. Ёсан не был в сети и, как следствие, не прочитал сообщения. Может, попробовать позвонить? Уён не любитель говорить по телефону, но ничего другого не остаётся. И он бы мог подумать, что Ёсан просто занят своими делами и ответит потом. Но волнение захлёстывало волной, не давая нормально дышать. Долгие гудки не помогали, наоборот, только больше раздражали.       Уён теряется во времени и ничего не понимает. Даже тогда, когда оказывается за столом и слышит урывками какой-то рассказ Минги про очередной поход в магазин. По колену проходит дрожь. Он смотрит вниз и замечает ладонь Хонджуна. Встретившись взглядом, у старшего так и читается «всё в порядке?». Уён молча кивает.       — И меня чуть не обманули на десять тысяч вон!       Возмущению Минги нет предела. Уён понимает, что его тошнит от еды.       — Я вообще не понимаю, — прожевав мясо, отвечает Сан, — почему ты не пользуешься онлайн-шопингом? Это же проще и быстрее. А еще менее энергозатратно.       — Ага, — фыркает Минги в ответ, — и очень скучно! Ты не понимаешь, какие эмоции теряешь, когда просто тыкаешь на нужный товар в корзине. А как же примерка? И миллион вариантов? А подобрать образ?       — Ну не знаю, — неопределённо машет рукой Сан, — за нас уже всё придумали и сделали так, чтобы нам было удобнее. А ты всё ещё против прогресса.       — Я не против, мне без разницы. Каждый останется при своём мнении, поэтому закроем тему.       Уён всегда во время таких разговоров старается не влезать в спор и отмалчиваться. Но сейчас нервы и так на пределе, практически сдают. И ему кажется, что он вообще не может себя контролировать.       Сан был ярым сторонником тех реформ, которые провело государство. А особенно ему нравилось то, как они все жили сейчас. Уён этого, понятное дело, не понимал и до конца не принимал. Но они всё равно умудрялись называться лучшими друзьями, хотя и не сходились в такой важной жизненной позиции.       Но Сана тоже можно было понять. Его сестру буквально спасли от смерти благодаря этим новым нанотехнологиям. И сделали из неё человека-андроида. Сан был готов закрыть глаза на всё, потому что Ханыль была жива и здорова. Чувствовала она себя отлично и хвасталась всем, что стала намного круче, чем до этого.       Уён сначала побаивался и её, но невозможно было как-то плохо к ней относиться. Сан защищал её от всего и всех. И от Уёна, который, мягко сказать, не любил роботов — тоже. Но он ни разу не сказал про неё ничего плохого. И Сан был благодарен. И прямо сейчас Уён решил поспорить. Будто до этого они не дискутировали на эту тему сотни раз. С ним всё ещё творилось что-то непонятное, стоп-кран был сорван.       — Ты не прав, Сан-и, — качает головой, — Минги нравится чувствовать себя человеком и удовлетворять собственные эмоциональные и материальные потребности. Машины не в силах это заменить.       — Ты опять начинаешь, Уён-и?       Сан закатывает глаза и принимает недовольную позу. Хонджун только качает головой. Уён замечает, как старший кивает Минги.       — Я просто встаю на сторону Минги, — пожимает плечами, — не спорю, иногда онлайн покупки очень удобные. Экономят время и всё такое. Но говорить о том, что они полностью могут заменить живой поход по магазинам — глупо.       — Да, как и отрицать то, что они совсем бесполезные, — парирует Сан, цокая языком, — у тебя точно ничего не случилось или очередной робот…       Уён прерывает его одним взмахом руки, когда чувствует вибрацию телефона в кармане. Вытащив смартфон и вскочив из-за стола, он отходит к окну и надеется увидеть долгожданное имя, но на экране высвечивается неизвестный номер.       — Алло? Кто это?       На кухне повисает тишина. Сан ничего не понимает, Минги вопросительно смотрит в спину Уёна, а Хонджун напрягается. Что-то определённо происходило.       — Здравствуйте, меня зовут Пак Сонхва. Я главный врач сеульской больницы при университете Хансэ.       Сердце Уёна совершает кульбит и падает куда-то в пятки, а потом и вовсе выпрыгивает из него. Хватаясь рукой за столешницу, он закрывает глаза и глубоко вдыхает.       — Это Чон Уён-щи?       — Да, это я. Что-то случилось, Пак Сонхва-щи?       — Я знаю, что вы общались с Ёсаном последние пару дней.       Глаза распахиваются, когда до Уёна постепенно начинает доходить. Ему ещё ничего не сказали, но он уже понимает, что случилось что-то страшное. Пот проступает на висках, а рука продолжает с силой сжимать столешницу.       — С ним что-то произошло?       — У него была попытка суицида.       — Что?!       От резкого восклицания вздрагивают все. Уён перехватывает телефон двумя руками и не верящими глазами смотрит вокруг, встречаясь с перепуганными взглядами друзей. Ноги не держат, и он медленно оседает на пол.       — Сейчас он находится под наблюдением, его показатели стабильны. Но я хотел бы увидеть вас лично. Скажите, вы можете приехать?       От холодного и показательно спокойного голоса становится не по себе. Внутренности скручиваются, заставляя закашляться. Слёзы проступают на глазах.       — Я, — голос предательски дрожит, — смогу. Отправьте адрес и все нужные данные. Я приеду.       — Хорошо. До свидания, Уён-щи.       Уён чувствует пустоту.       «У него была попытка суицида».       — Уён-и, что случилось? Кто звонил? Куда ты собрался ехать?       Минги оказывается рядом быстрее — тянет его под руки вверх и прижимает к себе, не давая упасть. Хонджун наливает воду в стакан и отправляет Сана искать успокоительные. Уён только сейчас замечает, что плачет навзрыд, захлёбываясь в собственных слезах.       — Он, — сдавленно и на выдохе, — он хотел убить себя.       Ужасающим шёпотом. Минги замирает, растерянно смотря на Хонджуна, который держал серьёзный взгляд на одном уровне с Уёном.       — Уён-и, тише. Спокойно. Главное — дыши сейчас, хорошо? И скажи нам: кто пытался себя убить?       — Ёсан-и, — очередной приступ истерики подавляется крепкими объятиями от Минги, — Ёсан-и хотел убить себя из-за меня… Это я во всём виноват.       — Почему? Скажи нам, Уён.       Хонджун тут же забирает таблетки из рук только что пришедшего Сана. Отвлекаясь на то, чтобы открыть их, он упускает самое важное.       — Потому что я сказал ему, что боюсь роботов. Он андроид. Человек-андроид. Я расстроил его, когда сказал, что против этого всего… Я чуть не убил его своими словами. Я… Ай!       Доля секунды — и Сан чётким ударом попадает прямо по носу Уёна. Хонджун звереет на глазах и с громким «блять, Сан, отойди от него!» кидается закрывать собой упавшего младшего, пока Минги перехватывает Сана, который всё ещё бешено смотрел в сторону лучшего друга.       — Ты! Да как ты мог? Ты хотя бы знаешь, через что он прошёл, чтобы говорить ему такие вещи? Почему ты всегда суёшь своё мнение, которое никто не разделяет, куда не надо? Бедный парень, он буквально хотел умереть после вашего разговора. Тебе не стыдно? Не стыдно?       — Сан-и, угомонись! Ты меня слышишь? Хватит! Зачем ты, блять, его ударил? Сан! Сан!       Минги пытается докричаться до друга, но ничего не помогает. У Сана пелена ненависти перед глазами и неконтролируемая ярость вперемешку со злостью. Минги продолжает сдерживать его, пытаясь отойти как можно дальше.       — Уён-и, тише, — Хонджун закрывает собой вид сзади, — смотри на меня, маленький. Всё хорошо, слышишь? Успокаивайся.       Уён продолжает закрывать разбитый нос и плакать сразу от всего: от боли, страха, переполняющих эмоций и ненависти к самому себе. Он опять всё испортил. Теперь из-за него все на нервах, а Сан…       Хонджун прижимает его — такого дрожащего и совсем крохотного — к себе, гладит по голове и спине, пытаясь успокоить истерику. Через какое-то время шум за спиной стихает, и Уён осторожно выглядывает из-за плеча старшего, чтобы проверить и убедиться: Минги с Саном нет. В следующую секунду он уже сидит за столом. Хонджун что-то говорит и, кажется, трогает нос. Но слух возвращается только в тот момент, когда ему вправляют нос. Уён пронзительно кричит, зато вдыхает с таким облегчением, что очередная истерика становится скорее благодарностью для хёна.       — Тихо-тихо, сейчас поболит и пройдёт. Выпей пока что это.       Уён кивает, шмыгая больным носом и забирая стакан с таблеткой со стола. Потом только начинает ощущать холод ото льда, который осторожно прижимал к его носу Хонджун.       — Прости, хён… Прости меня.       — За что ты извиняешься, глупый? Мне нужно, чтобы ты всё мне объяснил. Желательно подробно и с самого начала, хорошо? Чтобы я смог тебе помочь.       — А…       Уён неуверенно смотрит в сторону коридора, и Хонджун вздыхает, закрывая дверь.       — Они не услышат. Ты можешь мне доверять, помнишь?       — Помню.       И Уён рассказывает Хонджуну всё. Первую встречу с Ёсаном, тот злополучный разговор и немного неловкую переписку в дальнейшем. Хонджун слушает внимательно, изредка меняя лёд, чтобы продолжать прикладывать более холодную сторону. Никакого осуждения после рассказа не следует. Хонджун просто вытирает его мокрые от слёз щёки и отвечает:       — Я съезжу с тобой в больницу. Да, скорее всего ваш разговор и правда сильно на него повлиял. Но, я думаю, там было что-то ещё. Ёсан бы не сделал этого, если бы у него не было подобных мыслей до этого, согласен? Он вполне и сам мог переживать из-за того, что он андроид. Нам надо поговорить и с этим самым Сонхва-щи, и с Ёсаном. А потом вам лично.       — Спасибо, хён. Я побоялся бы ехать один, потому что…       — Я понимаю, как это страшно. Не волнуйся, всё будет хорошо. Разберёмся.       Уён кивает и снова прижимается к Хонджуну, чтобы получить спасительную порцию объятий.       Дальше все мысли занимает только Ёсан.