***
Сонхва давит раздражённый вдох и опускает голову ниже, когда показатели Ёсана постепенно начинают приходить в норму. Он потратил целых три дня на то, чтобы спасти друга и не позволить ему пропасть в пучине своего сознания, которое было поглощено неисправной системой. Он с мнимым облегчением наблюдает за Ёсаном через стекло. Лихорадка и повышенная температура прошла. Теперь дело оставалось только за самим парнем — перебороть себя, довериться организму и проснуться. Сонхва очень долго работал с людьми-андроидами. Можно сказать, что лечебному делу в области роботов он посвятил всю свою жизнь. Будучи главным врачом клиники при университете Хансэ, ему удалось сделать себе максимально известное имя и заручиться поддержкой тысячи клиентов. Но Ёсан был самым трудным пациентом из всех с самого начала. Познакомились они очень и очень давно. Сонхва даже с трудом назовёт точную дату, но это было в период, когда он защищал докторскую диссертацию. И параллельно с этим уже работал в больнице. Ещё не главным, но уже заместителем главного врача. Ёсан стал первым его испытанием. Самым серьёзным из всех на тот момент нынешних и последующих. Парень с самого начала отвергал всё инородное в себе. Сонхва с трудом справлялся с системой, которая сразу же переходила в аварийный режим каждый раз, когда Ёсан начинал сопротивляться. Тут уже помогали не столько навыки Сонхва в лечении и исправлении ошибок, сколько в разговорах и простых словах. Они очень много говорили. Сонхва казалось, что он стал личным психологом для Ёсана. Потому что за такие вот небольшие периодические сеансы парень постепенно начал открываться ему. В ответ Сонхва решил делать то же самое, чтобы завоевать ещё больше доверия. После лечения они продолжили переписываться, а потом и вовсе куда-то выбираться. В торговый центр по магазинам или в кино — не важно. Иногда вместе завтракали в кофейне или обедали в какой-нибудь забегаловке. В общем, спустя год такого общения они точно стали лучшими друзьями. И видеть Ёсана с порезанными венами для Сонхва было сродни собственной смерти. Словами не описать, как сильно он тогда испугался. Когда на экране появился огромный красный восклицательный знак и ошибка системы. Времени разбираться не было, но по дороге Ёсан не брал трубку. Значит точно случилось что-то плохое. И это было совсем не то, к чему Сонхва привык. Без всякой иронии, в первое время система Ёсана часто давала сбой, и он находил парня в самом разном состоянии непонятно где. И сидящим на крыше, и лежащим в парке на траве, и даже на каменистом побережье. Как уже было сказано ранее — Ёсан практически не принимал свою часть андроида. Поэтому Сонхва как-то слишком привык считать его человеком. Обычным, таким, какими было большинство людей в их стране. Но думать таким образом — одно, а иметь на деле совсем другое. Это было слишком опасно для Ёсана. Отторжение внутренней системы, которая поддерживает, контролирует и регулирует все жизненные процессы в организме приравнивалось к отторжению самого себя. Плюс ко всему этому Ёсан был очень наивный. Сонхва переживал ещё и за то, кто и как с ним общается. Ведь любое влияние имеет последствие. И, видимо, в этот раз был именно такой случай. Что, конечно же, не делало ситуацию проще от слова совсем. Узнать, кто именно так повлиял на Ёсана было не трудно. В его базе памяти отчётливо сохранилась вся информация об Уёне, которого Сонхва до этого не знал. Лазить по чужим перепискам неприлично, но у него не было другого выбора. Ситуация требовала срочного её решения. Сонхва вздыхает, заходя в палату и медленно подходя к кровати Ёсана, чтобы проверить показатели приборов. Да, он действительно приходил в норму. Но это всё ещё не давало ответы на множество вопросов, которые возникали в голове врача.***
Уёну было очень страшно. Мысли не оставляли в покое, подкидывая самые жуткие картинки произошедшего. Он стал выглядеть ещё меньше, чем был до этого. Хватаясь за голову, Уён пытался прийти в себя и не волновать Хонджуна ещё больше. Они подождали, пока Уёну станет легче. И когда головокружение с тошнотой пропали, уступив место больной голове, было решено ехать в больницу. С Саном они так и не поговорили, хотя он несколько раз показался в коридоре, пока Хонджун и Уён собирались. — Всё будет хорошо, Уён-и, слышишь? Минги обнимает крепко. Так, что, кажется, рёбра Уёна хрустят и ломаются, перемешиваясь с другими внутренностями. Но сейчас это кажется таким необходимым, поэтому он просто молча кивает и жмётся в ответ. Хочется раствориться в Минги. И просто-напросто исчезнуть. — Мы будем ждать новостей. Безопасной дороги. В машине Уён старается отключиться от реальности вовсе. Хонджун будто понимает и молчит, не задавая никаких лишних вопросов. Они едут в комфортной тишине, и только в голове Уёна крутятся мысли одна страшнее другой. В один момент хочется и говорить, чтобы чем-то заполнить тишину, но в то же время и продолжать молчать, потому что противный ком в горле мешает даже дышать. Тяжело сглатывая, Уён считает попадающиеся на пути машины. Это помогает хотя бы ненадолго избавиться от навязчивых мыслей. — Надеюсь, нас встретят, — всё же подаёт голос Хонджун, когда паркуется возле больницы, — Уён-а, посмотри на меня. Уён слышит и понимает далеко не с первого раза, но на хёна получается поднять только полный боли и страха взгляд. Старший качает головой и приобнимает его за плечи, сжимая как можно сильнее. — Пути назад нет. Ты должен взять себя в руки. Слезами горю не поможешь, и ты прекрасно это знаешь. Соберись. Ты должен быть сильным. Уёну хочется возразить в ответ, что он никому ничего не должен. Но от подсознания тут же прилетает ответка: плачущий Ёсан с перерезанными венами. Сердце больно щемит, и ему просто приходится кивнуть. Он с детства ненавидел больничный запах. Что сейчас, что почти сто лет назад — ничего не изменилось. Белые коридоры выглядят лабиринтом. Уёну кажется, что если он сейчас отстанет от Хонджуна, то обязательно потеряется. И его никогда никто не сможет найти. Хён спрашивает о чём-то на стойке регистрации, но Уён не слышит. Оглядываясь по сторонам, он замечает высокого мужчину, который направлялся прямо к ним и выглядел ну слишком серьёзно. У Уёна холодит внутренности, и он, не отрывая взгляда от врача, хватает Хонджуна за рукав кофты. — Что такое, Уён-и? Ты будто смерть увидел. Тебе снова плохо? — Кажется, это он. Хонджун оборачивается, и теперь они вместе смотрят на приближающегося к ним красивого мужчину. Врач брюнет держал голову высоко, а взгляд ровно. Не было никакой надменности в его внешнем виде. От него просто веяло уверенностью и каким-то бесстрашием. Хотя Уён подметил его слегка подрагивающие пальцы, которые сжимали папку с бумагами. Одет доктор был тоже элегантно: чёрные широкие брюки струились по длинным ногам (которым, кажется, не было конца), а из-под белого халата был виден свитер молочного цвета. — Здравствуйте, — голос у врача тоже казался сладким и тягучим мёдом, — я правильно понимаю, что вы — Чон Уён-щи? Да, Хонджун и Уён по сравнению с Сонхва больше походили на двух друзей подростков. Уён так и не переоделся, поэтому стоял в старой толстовке тёмно-малинового цвета, которая доходила ему чуть ли не до колен. Хонджун выглядел получше, но только за счёт того, что на нём тоже были брюки. — Здравствуйте, да. Это мой друг, Ким Хонджун-хён. Вы не против, что он приехал со мной?.. По лицу врача было понятно — он против. Хонджун тоже уловил эту смену эмоций и вздохнул, делая пометку у себя в голове, но пока не вмешиваясь в разговор. — Мне нужны были только вы. Пройдёмте. И расскажите мне, пожалуйста, какие отношения вас связывают с Ёсан-и. Они втроём направляются к лифту. Уён пытается снова собраться с силами и вытащить язык из глотки, который, кажется, там застрял. Но от мысли, что скоро ему разрешат увидеть Ёсана — прибавляется немного смелости. — Мы познакомились совсем недавно и совершенно случайно. Меня чуть не сбил робот-уборщик на улице. Я задумался и совсем не заметил это, поэтому он вовремя меня оттащил на другую сторону дороги, — начинает Уён, заламывая пальцы, — а до этого ко мне прибилась робо-кошка. Оказывается, она сбежала из его магазина, куда мы её и вернули. После этого я предложил отблагодарить его обедом… — О чём вы говорили? Тон Сонхва всё такой же ровный и холодный. Он почти не смотрит на них с Хонджуном, нажимая на кнопку лифта. Уён кусает губу и хмурится, пряча руки в карманы. — Я не думаю, что могу говорить об этом… — Он решил покончить собой после этих слов. Вы уверены? — Пак Сонхва-щи, — в разговор всё же встревает Хонджун, когда Уёна снова передёргивает и он не в силах что-то ответить, — вы говорите слишком резко. Прошу вас быть более мягким, Уён-и виноват, но, если Ёсан-щи сделал это, значит, к тому были предпосылки. Вы думали об этом? Уён с огромным страхом в глазах смотрит на то, как маска на лице Сонхва трещит по швам. Он сначала устало вздыхает, потом позволяет себе поджать губы, а затем поворачивается прямо к Хонджуну. Последний выдерживает взгляд, пряча Уёна за собой. — Почему же я говорю слишком резко? Вы защищаете своего ребёнка, я — своего. Всё правильно. Нам сюда, проходите. Кровь в висках пульсирует слишком сильно. Уён снова не может сосредоточиться и просто семенит за Хонджуном, стараясь смотреть только себе под ноги. Он точно сойдёт с ума, когда к нему придёт полное осознание того, сколько проблем он доставил всем вокруг. Коридор, тем временем, становится темнее и будто сужается. Сонхва больше ничего не говорит. Молчит и Хонджун, осматриваясь вокруг. Уён с удивлением для себя подмечает, что по дороге они не встретили ещё ни одного робота. — Он пришёл в себя пару часов назад, но сейчас снова уснул. Показатели в норме, хотя система всё ещё встречает сопротивление от него. Это может плохо сказаться на нём. Но он звал вас во сне, — Сонхва смотрит прямо на Уёна, — поэтому я разрешаю вам зайти к нему в палату одному. Большие глаза Уёна устремляют свой взгляд сначала на врача, а затем за толстое прозрачное стекло. Ёсан лежал на больничной кровати, укрытый лёгким одеялом. Левая рука была плотно забинтована. Вокруг него стояло множество различных приборов, горел лёгкий дневной свет. Лицо Ёсана выражало умиротворение, а грудь мерно вздымалась во сне. Медленно открыв дверь, Уён прошёл в палату и замер возле входа, ощутив присутствие живого Ёсана. Сделав пару шагов вперёд, он закрывает рот рукой, когда ощущает все эмоции разом. Они скручиваются в его желудке, мешают нормально дышать и видеть. В глазах снова темнеет. Уён не смеет вести себя громко, чтобы не разбудить Ёсана. Хотя, наверное, он в скором времени ощутит его присутствие и откроет глаза. Или как это работает у андроидов? С тихим выдохом Уён присаживается на невысокий стул рядом и снова осматривает забинтованную руку. — Уён-и? Они встречаются взглядами, и Уёну хочется всё и сразу: кричать, бегать, прыгать, провалиться сквозь землю, исчезнуть, плакать и умолять о прощении на коленях. Но он просто сидит и не двигается, растерянно смотря на такого же измотанного Ёсана. — Зачем ты это сделал? Кажется, что этот вопрос Уён задал у себя в голове. На деле же — просто слишком тихо произнёс его, но Ёсан всё равно услышал. Он поджимает губы и осторожно откидывает голову на подушку, прикрывая глаза. От повисшей тишины можно оглохнуть. — Ты боишься меня. — Нет. — Да. Ты сам это сказал. Уён хмурится, закусывая губу. Ему нужно взять себя в руки и перестать быть мямлей. Ёсан жив, Ёсан в порядке. Значит, им нужно очень серьёзно поговорить. И давать заднюю сейчас — худший из возможных поступков. — Я же говорил, — настойчиво продолжает Уён, — что ты меня спас, поэтому я тебе доверяю. Ты не полностью являешься роботом, ты не машины, ты не… — Просто, — перебивает Ёсан, — ты забываешь одну простую вещь, что я тоже человек. В первую очередь, я — человек, Уён-и. Мне тоже может быть страшно и плохо. Я, как и ты, боюсь многих вещей и чего-то не принимаю. Ты не можешь сейчас осуждать меня за этот поступок. Потому что ты сам хочешь поступить также. Ёсан открывает глаза и смотрит прямо на него. Уён стойко выдерживает, пряча поглубже страх и непонятный скулёж, который так и рвётся из его груди. В чём-то Ёсан был прав. Если не во всём, то точно во многом. — Я испугался за тебя. Очень сильно. Когда позвонил Сонхва-щи… Уёна передёргивает, пока Ёсан бросает растерянный взгляд на дверь. Умным быть не нужно, чтобы понять, что их разговор слушают и слышат. Возможно даже записывают. — Он звонил тебе? — В тоне Ёсана слышится беспокойство. Уён хмыкает: — Конечно. Иначе, как ты думаешь, я узнал об этом? Мне было очень плохо, когда ты не отвечал на сообщения. Я начал думать, что что-то случилось, но совершенно не знал, что делать. Общих друзей мы завести не успели, а идти в магазин не было сил. Меня скручивало от страха и паники. Оказалось, что волнения были не просто так. — Сонхва-хён, наверное, наговорил тебе много всего? — Я почти не… Всё нормально. Сейчас с ним стоит мой хён. Надеюсь, они не поругаются из-за нас… — О, ты пришёл с кем-то? Погоди… Это у тебя что, синяк на носу? Что случилось? Сонхва-хён же не мог ударить тебя… Или? Ёсан слишком сильно переживает, поэтому Уён спешит его успокоить: тянется к здоровой руке и осторожно перехватывает её, сжимая. Смотрит прямо и спокойно, чтобы Ёсан перенял такое же настроение. Иначе, волнуясь слишком сильно, они не смогут нормально поговорить. — Нет, это не Сонхва-щи. Когда выяснилось, что с тобой случилось, я был дома с друзьями хёнами. Один из них мой лучший друг, но наши позиции с ним слишком разнятся. Ты прекрасно знаешь мою, да? Он дожидается кивка от Ёсана и продолжает: — Вот. А его позиция — в точности до наоборот и умноженная на сто раз. Потому что у него сестра тоже человек-андроид. И когда я сказал, что ты сделал это из-за меня, он вспылил и… сломал мне нос, кажется. Но Хонджун-хён быстро вправил его и помог прийти в себя. Не переживай, мне уже не больно. Они молчат ровно пару секунд. Пытаясь переварить такой огромный поток информации, у них слишком плохо выходит контролировать себя. Поэтому Уён тянется первый, а Ёсан к нему в ответ, осторожно принимая сидячее положение на кровати. Аккуратные, но крепкие объятия, как глоток свежего воздуха, который был нужен им именно сейчас. Уён гладит Ёсана по спине и голове, слушая, как тот что-то шепчет ему на ухо. Проскальзывают просьбы простить, благодарность и бесконечные вопросы о самочувствии Уёна. — Мне так жаль, что ты испытывал такой страх из-за меня. Эту фразу они произносят вдвоём одновременно, а потом слабо посмеиваются, усаживаясь в объятиях друг друга поудобнее. Ёсан укладывает голову Уёну на плечо и осторожно водит больной рукой по его ладони. — Пожалуйста, — просит Уён, — я не хочу, чтобы ты думал, что я тебя боюсь. Наоборот. Наверное, именно благодаря тебе я изменил своё мнение чуть в другую сторону. По крайней мере, с тобой я точно хочу продолжать общение. Не делай больше такие страшные вещи с собой, ладно? Я буду рядом и докажу, что мне тоже можно верить и доверять. Ёсан просто молча кивает и выдыхает с облегчением, прикрывая глаза. Уён оставляет слабый поцелуй на его макушке и закрывает глаза.***
— Что вы делаете? Хонджун вздрагивает от неожиданности, когда слышит за спиной слегка удивлённый голос Сонхва. Разворачиваясь, он коротко улыбается и кивает, разводя руками. А что говорить-то? — Зачем вы пытались добиться от робота-уборщика какой-то информации? Как вы вообще себе это представляли? — Ну, знаете ли, я не особо за прогрессом слежу. Вдруг, они уже стали умнее нас, — пожимает плечами, усмехнувшись, — а вы почему вернулись? Что-то случилось в палате Ёсан-щи? — Нет, там всё в порядке, к моей большой радости, — машет рукой Сонхва, — я вышел на моменте их объятий. — Я рад, что они поговорили и пришли к компромиссу, — с облегчением отвечает Хонджун, — Уён-и действительно очень сильно переживал и боялся. — Так что вы делали? — А, ну. Я скромный продюсер по имени Ким Хонджун, — представляется с лёгкой улыбкой, — и у меня возникла очень важная задача, которую я не могу выполнить уже лет десять. Я хочу научиться писать такую музыку, которая была бы интересна роботам. Именно роботам, потому что люди-андроиды уже давно слушают мои песни, я знаю их интересы и это намного проще. А вот машины… Сонхва впервые смотрит с неподдельным интересом, и Хонджун ударяется в рассказ его огромной карьеры продюсера, рассказывая про все взлёты и падения. Они тратят какое-то время на простой разговор, уже не ощущая того напряжения, которое было в холле больницы и лифте. — И вы хотели напрямую узнать это у робота? Но это совсем не так работает… Не хотел вас расстраивать, — добавляет Сонхва, заметил погрустневшее лицо Хонджуна. — Я просто уже не знаю, что делать. Пытался анализировать волны, но это тоже не дало особого результата. Ломаю голову не один, конечно, у меня есть друг, с которым мы вместе работаем. Но фраза «одна голова — хорошо, а две лучше» в нашем случае не работает. Сонхва мягко смеётся, и Хонджуна клинит. Он смущается непонятно чего, но быстро берёт себя в руки, дуя губы от безнадёжности. Доктор, замечая такое уставшее выражение лица, качает головой и задумчиво произносит: — Возможно, я мог бы вам помочь. — Правда? И как же? Что я за это буду должен? — Обед или ужин китайской едой в моём любимом ресторане, который я скажу вам позже, — совершенно спокойно заявляет Сонхва, — а пока — возьмите контакты одного моего друга. Его зовут Чон Юнхо и он владеет компанией, которая создаёт и контролирует роботов по всей стране. Думаю, лучше него о них вам не расскажет никто.