WILL

      Ёсан всё там же. Только в этот раз сознание красно-фиолетовое и постоянно рябит, из-за чего постоянно хочется тереть и чесать глаза. Осматриваясь по сторонам, он осторожно ступает и в ту же секунду спотыкается о непонятный провод.       Но боли от падения Ёсан не чувствует вообще. Выдохнув, он замечает, что его руки и ноги начинают оплетать длинные чёрные провода, точно змеи. Пугаясь, он пытается отползти подальше, скинуть с себя удавки, но ничего не выходит. Ёсан в ужасе смотрит вокруг, пытаясь понять, что ему делать.       Где-то вдалеке слышатся непонятные звуки шипения. Ёсан морщится, мотая головой и желая сбросить с себя наваждение. Цепляясь руками за место где, как ему кажется, проводов нет — Ёсан всё же ползёт дальше. Хотя это почти не помогает, его всё ещё сдерживают на месте.       Противный писк оглушает. Ёсан вскрикивает и резко закрывает уши руками, чувствуя, как от этого звука лопаются перепонки внутри, а голова готова вот-вот разорваться. Он катается по полу и почти начинает биться лбом о твёрдую поверхность, лишь бы это прекратилось.       Секунда (а может, целая минута или даже час) — и Ёсан оказывается в другом углу своего подсознания. Что-то непонятное капает вниз, и он, шмыгая носом, проводит пальцами по щекам. На ладони ярко-красная кровь, в которой поблёскивает синее вещество андроида. Ёсан сначала ничего не понимает, а затем пугается, когда осознаёт, что плачет кровавыми словами.       И действительно, зрение стало хуже, а восприятие ушло в минус. Он растеряно оглядывается вокруг и судорожно вздыхает. Всё было, как в старом телевизоре, где прервали вещание телеканалов. Ёсан вытирает кровь с лица и, наконец, поднимается на ноги.       — Что?..       Вылетает из него, когда перед мутными глазами появляется огромный экран, на котором одна за другой начинает сменяться картинка. Какие-то люди, чужие роботы, катастрофа и кровь — Ёсан не может ничего понять, тупым взглядом смотря на всё, что предоставляет ему сознание.       — Ён… Уён… Уён!       Как только появляется знакомое — и до боли родное и любимое — лицо, Ёсан тут же бросается вперёд, протягивая руки. Ему кажется, что вот-вот, вот ещё немного, вот! И он схватит Уёна за руку, прижмёт его к себе, обнимет и скажет, что всё хорошо.       Слёзы текут с новой силой, но на этот раз окрашиваясь в ярко-голубой цвет. Ёсан не обращает внимание, пытаясь понять, как ему добраться до Уёна. Парень же совсем рядом — сознание показывает, как он улыбается, проецирует голос и те самые взгляды, которые он дарил Ёсану.       — Ён-а! Я тут! Ты меня слышишь? Уён, со мной всё в порядке. Я не знаю, где ты, но скоро приду за тобой, слышишь? Я обязательно… Я же обещал тебя защищать, помнишь? Я… Я…       Не договорить даёт синяя жидкость, которая появляется из ниоткуда и начинает всё затапливать. Ёсан сначала даже не смотрит под ноги, пока не ощущает холод на уровне икр. Свечение от неё слепило глаза, поэтому он старался смотреть только на Уёна.       Но бежать всё равно пришлось. Уён вдалеке звал его с собой, протягивал руку, смеялся и кивал в сторону. Ёсан улыбался в ответ, спешил следом, желая спастись сразу от всего: и от жидкости под ногами, и от страха в сердце, и от запутанного сознания.       Остановиться его вынуждает резкая темнота. Ёсан громко кричит, зовёт Уёна, но его никто не слышит. Рыдая навзрыд уже обычными слезами, он снова решает бежать вперёд, когда замечает свет вдалеке. Надеясь, что это всё-таки выход откуда бы он ни был — Ёсан бросает свои последние силы для того, чтобы спастись.       Замирает, когда в сознании возникает чёткая картинка, как взгляд со стороны: он, вот прямо точно он, без всякого сомнения, — убивает Уёна. Сначала просто наносит сильное увечье, а затем подносит к краю крыши и… От вида огромной лужи крови под ними тошнит, Ёсан мотает головой и закрывает рот руками, падая на колени.       Он своими руками причинил вред Уёну.       Тот, кому Уён доверял, своими руками подтолкнул его к смерти.       Ёсан издаёт такой пронзительный крик, что вокруг появляются трещины, а экран перед ним разбивается вдребезги. Осколки летят всюду, задевают Ёсана и причиняют боль, но это никак не сравнится с тем, что он только что увидел. Ёсан бьёт кулаками по полу и снова чувствует приближение непонятной жидкости. Он не пытается бежать. Не пытается встать. Не пытается.       Где теперь Уён? Что с ним? Жив ли он и помнит ли Ёсана? Захочет ли снова его увидеть или скажет убираться, как можно дальше? Ёсан снова кричит и продолжает рыдать, истерия накрывает его с головой. Вода находится на уровне талии. Ёсан мотает головой, пытаясь забыть то, что ему показали.       Но картинка будто въелась и не желала отпускать. Ёсан вдруг чувствует всё, что в тот момент ощущал Уён. Простреливающая боль сквозь плечо, будто ему вонзили сорок ножей и начали одновременно проворачивать их в разные стороны. Ёсан мотает головой и плачет, тихо извиняясь перед Уёном.       Уровень воды стремительно повышается. Ёсан не двигается вообще даже когда чувствует капли в собственном рту. Он поднимает голову и откидывает её назад, устремляя взгляд вверх. В это же момент позвоночник ломается, а его всего скручивает и выгибает в другую сторону.       Жидкость заполняет всё вокруг и уносит Ёсана под воду. Тело не ощущается, а сам Ёсан куда-то плывёт, оставляя после себя кроваво-голубое свечение. Ему кажется, что сейчас происходят последние секунды его жизни, а он даже не может ничего не сделать. Ни извиниться перед Уёном, ни обнять его, ни поцеловать на прощание. Хотя, наверное, Уён не хочет его знать.       Резкий вдох и последующий кашель за ним вместе со слезами. Ёсан ничего не понимает. Требуется время, чтобы привыкнуть к свету вокруг и общему шуму, который для него всё ещё был загадкой. Прибор противно пищит рядом, сбоку от себя Ёсан замечает ещё несколько экранов с жизненными показателями на них. Ему плохо от осознания того, что он жив.       Кажется, это та самая палата, где его обычно принимает Сонхва-хён. Но сейчас его здесь нет, потому что обычно он дежурил в палате сутками, если с Ёсаном что-то случалось. Голова болит, заставляя морщиться от яркого света или любого резкого громкого звука. Ёсан делает глубокий вдох, чтобы продолжить нормально дышать.       Это всё был сон? Или очередная шутка от мозга и психики? Если да, то Ёсану хочется истерически рассмеяться. Тело всё ещё неприятно отдавало болью в некоторых местах. Погодите-ка. Нахмурившись, Ёсан попытался двинуться сначала в одну сторону. Потом в другую. Третий поворот не сулил ничего хорошего, потому что Ёсану стало плохо ещё на первом.       С ним явно было что-то не так. Но эти размышления прервала открывающаяся дверь и влетающий в палату взволнованный Хонджун. Увидев знакомое лицо, Ёсан автоматически начал переживать тоже, а потом и вовсе чуть не расплакался, когда они встретились взглядами.       — Ёсан-и, боже, пришёл в себя! Ну ты чего плачешь? Болит что-то? Где? Как ты себя чувствуешь?       От такого количества вопросов Ёсан терялся ещё больше и не мог ответить ни на один. Он только шмыгал носом и наблюдал за тем, как Хонджун быстро что-то печатает в телефоне. После этого, старший тут же сократил между ними расстояние и осторожно начал гладить его по голове.       — Хонджун-хён, — пришлось прокашляться, — что… Что вообще произошло?       — Ты что-нибудь помнишь?       Ёсан прикусывает язык. Каким образом ему надо сейчас поступить? Сказать правду или прикинуться, что из-за шока он всё забыл? Обманывать старшего не хотелось, но с другой стороны — Ёсан же и правда ничего не понимал.       — Частично? Я не знаю. У меня очень сильно болит голова.       — Хорошо, я понял, — Хонджун кивает и задумчиво жуёт губу, — начну с того, что всё закончилось. Юнхо каким-то невероятным образом нашёл аварийный источник питания, запустил сирену и обезвредил роботов по всей стране. Сейчас идёт процесс восстановления инфрастуктуры и ремонта.       — Слава богу, — Ёсан выдыхает и кивает, — а что будет с роботами?       — Несмотря на то, что многие выступили против, правительство всё ещё не готово терять заработок на роботехнике. Поэтому Юнхо сейчас набирает новую команду, с которой начнёт разработку поновой. На этот раз лучшие айтишники страны создадут отдельный сервер, который будет только для Кореи, чтобы таких ситуаций точно больше не повторилось.       — Это звучит так замечательно, — Ёсан выдыхает, прижимаясь к животу Хонджуну, чтобы тот продолжал перебирать его волосы, — а где Сонхва-хён и… Что с Уён-и? И остальными?       Ёсан чувствует, как напрягается Хонджун, и понимает, что это не несёт за собой ничего хорошего. Он готовится к самому худшему, крепче сжимает старшего в объятиях (потому что так спокойнее) и фокусирует всё внимание на дальнейших словах хёна.       — Минги пока что в больнице, Юнхо лечится амбулаторно, хотя первый и недоволен этим. Сан-и сидит с Чонхо, которого ты ещё не знаешь, в другой больнице. Его сестру скоро должны вернуть в Сеул.       Хонджун отвечает слишком уклончиво, начиная действительно с остальных, оставляя самое главное на потом. Ёсану становится всё хуже и хуже. Если сейчас он услышит эти страшные слова, которые поставят крест на его дальнейшей жизни… Сердце почти не бьётся, ожидая.       — Сонхва сейчас с Уёном…       — Он жив?!       Ёсан так резко вскидывает голову, что чуть ли не бьётся об руку Хонджуна. Старший вздрагивает и вздыхает, поправляя чёлку на лбу младшего.       — Жив.       — Слава богу! Господи, какое счастье… Жив… Что с ним, хён? Умоляю, не молчи.       И Хонджун рассказывает. Понимает, что нет смысла скрывать. А Ёсан внимательно всё слушает и не выражает никаких эмоций до самого конца. Он не плачет, не охает и не кидается извиняться. Ему важно знать всё, чтобы представить всю картину и понять точно, как следует действовать дальше.       Это тяжело. Ёсан никогда не думал, что такое может произойти именно с ним, хотя он в любом случае с самого начала был в опасности. Сердце больно щемит, когда Хонджун цитирует слова Уёна: «Мы умрём вместе, вы прекрасно об этом знаете». Вот тут слёзы сдержать не получается.       — Он не хотел оставлять тебя до последнего, — тихо продолжает Хонджун, — и не оставил.       — Значит то, что я видел во сне — было правдой?..       — Тебе что-то снилось?       — Да. Будто взгляд кого-то со стороны. Я помню только тот момент, когда проткнул его, и мы стояли на краю крыши… А потом он исчезает, а за ним и я. Всё, больше ничего. Потом сильная боль, я бы даже сказал — очень. И я проснулся.       Хонджун какое-то время молчит, но поглаживания не прекращает. Он явно о чём-то усиленно думает, и Ёсан решает ему не мешать. Сердце немного успокоилось от той информации, которую передал ему Хонджун-хён. Но было что-то такое в его словах, что указывало на недосказанность. Будто от Ёсана скрыли что-то очень важное…       — Только не переживай слишком сильно, — наконец выдыхает Хонджун, прерывая тишину, — но чтобы сохранить Уёну жизнь, мы сделали из него андроида. Теперь он такой же, как и ты.       Ёсан не может поверить в то, что он только что услышал. Он смотрит на Хонджуна и ожидает что-то типа: «ха, шутка! Ты повёлся?». Но по старшему видно — он не шутил и не собирается. Слишком серьёзная тема, чтобы пытаться развеселить Ёсана именно таким образом.       — Но как… Вы же знаете, как он на всё это реагирует, как вам вообще пришло это в голову? Ему же сейчас, наверняка страшно и вообще…       Ёсану вдруг становится слишком тревожно. Ему хочется оказаться рядом с Уёном, обнять его крепко-крепко, прижать к себе и никогда больше не отпускать. А ещё, конечно же, молить о прощении. Но это второстепенное, сейчас самое главное успокоить парня, а потом уже… Дыхание сбивается от волнения, поэтому Хонджун начинает гладить его ещё и по спине.       — Тише, Ёсан-и, успокойся. Поэтому сейчас рядом с ним и находится Сонхва. Уён очень бурно и неприятно для нас отреагировал на эту новость, — Хонджун вздыхает, качая головой, — сейчас ему плохо, он лежит с температурой. Вы встретитесь, как только вам двоим станет легче.       — Но я хочу увидеть его сейчас, — слегка надломленным голосом протестует Ёсан, — ему нужна поддержка. И от кого, как не от меня ему её получать? Да, я сделал ужасные вещи, но… Но я понимаю его, как никто другой. Он не слушает вас, зато не сможет перечить мне… Отведи меня к нему, хён, пожалуйста.       — Вы оба одинаковые, — цокает Хонджун, — тот тоже эту шарманку завёл и успокоиться не может. Но вы и правда сейчас не в лучшем состоянии. Надо переждать.       Мириться с таким положением дел Ёсану не хотелось. Он отодвигается от Хонджуна и показательно недовольно фыркает, укладываясь обратно на кровать. В глазах снова застыли слёзы, а от каждой мысли, что Уён сейчас справляется с этим один — становилось ещё хуже.       — Только не надо на меня обижаться, — вздыхает Хонджун, — я не могу вытащить тебя из больницы, когда ты буквально только-только пришёл в себя.       — Это ты не можешь, а я сам хочу, — недовольно бурчит в ответ Ёсан, скрещивая руки на груди, — плохое состояние Уёна будет на вашей с Сонхва-хёном совести, так и знайте!       — Конечно, мы с Сонхва плохие, а вы хорошие. Отдохни пока, скоро тебе принесут поесть и поведут на обследования. Позже придёт Сонхва и расскажет про Уёна поподробнее.       Делать нечего — Ёсан только кивает и поджимает губы, закрывая глаза. Оставаться одному не хотелось, но Хонджун не уходил ещё какое-то время, просто молча сидя рядом. Ёсан был благодарен ему даже за такого рода поддержку, потому что чувствовалось мнимое спокойствие и была возможность собрать мысли в кучу.       Уён полуандроид. Звучало, как самый неудачный и неуместный анекдот в мире. Ёсан всё ещё с ужасом пытался представить чувства Уёна в данный момент. Хонджун хоть и рассказал, как парень громил палату, прогонял их с Сонхва и плакал, — Ёсану всё равно думалось, что это лишь малая часть того, что Уён на самом деле испытывал.       С другой стороны, значило ли это, что теперь Уён будет относиться к роботам чуть снисходительнее? Если он сам стал на половину таким, то теперь, вполне возможно, будет проще смотреть на окружающие его вещи.       Ёсану хотелось верить в то, что Уён примет себя и всё произошедшее менее болезненно. Для этого он обязательно окажется рядом с парнем. Чего бы ему это не стоило.