***
Когда в этот мир вернулся Лазурный Лев, Люэр сразу же узнал об этом, явившись в скрытую от чужих глаз пещеру. Там, где ранее хранилось всё барахло Укуна, вперемешку с оружием и вещами, посвященные ему, явно говоря о его любви к себе, теперь было чисто. Времени было полно и Михоу, для собственного удобства, расставил всё по категориям, на удобные полки и стойки. Хранилище стало опрятным, просторным, Король имел свободный доступ ко всему оружию и всем артефактам в нём, а особо опасные из них были защищены печатями, чтобы никто не коснулся их, кроме него. Одним из подобных артефактов и был свиток памяти, из которого Лазурный и собирался вызволить оставшихся членов братства. – Лазурный Лев... – Люэр Михоу... сколько же я пропустил, ты, смотрю стал новым Королём обезьян. – Верно мыслишь. – Где же Сунь Укун? – Лазур наблюдал, как Михоу задумался, как промелькнула тень сомнения в его золотом глазу, в то время как раненый полыхал мягким, белым огнём. – В спячке до лучших времен. Он больше не герой и не беспокойся об его вмешательстве. Он под моим контролем. – Михоу выглядел гордо, одетый в свободное темно-синее ханьфу с изображением красочного ночного неба, на который с точностью были перенесены некоторые созвездия. На талии в пышный бант был завязан золотой ремень, а на голове красовалась непримечательная, но изысканная корона, из которой торчали перья феникса. Всё это ясно давало понять о статусе и некоторых чертах характера впереди стоящего. – Намереваешься освободить Златокрылого Пэнга и Жёлтого бивня, чтобы вместе с ними наконец свергнуть Нефритового Императора? Лазурный Лев слегка округлил глаза, замерев на месте, но быстро нашёл нужные слова для ответа. – Быстро сообразил, Люэр. Но что же ты тут делаешь? Хочешь помешать мне? – Лев упёрся руками в свою талию, рядом с ножнами и своим мечом, готовый к атаке Короля. – Совсем нет. Мне это даже поможет... могу предложить тебе сделку, Лазур, я высвобождаю оставшихся членов братства, вы заменяете Императора, а в ответ я буду периодически обращаться к вам с просьбами, которые необходимо будет выполнять... но они не то чтобы сложны, справитесь, когда возьмёте власть в свои руки. – Предложение заманчивое, но зная тебя... каковы примерно твои просьбы? – поняв, что сражаться не придётся, лев успокоился, но всё равно был на чеку. – От рук Укуна погиб один мальчик... он дорог мне, его близким, и он очень важен. Необходимо его воскресить, хоть и в новом теле. Так же, у меня имеются некоторые планы на его убийцу, но об этом позже, когда будет необходимо. – Укун... действительно сотворил такое? – Да, Лазур. Во время битвы с Леди он обезумел, пожелал забрать всю силу и славу себе. Начал убивать членов команды, начав со своего собственного ученика. Я не успел его спасти, но спас остальных, заточив убийцу в фонарь. Они глядели друг на друга, видя самые светлые намерения в глазах напротив. Лев был недоволен безразличием Императора к своим подчинённым, того заботила лишь власть над ними, и он желал это изменить, встав на его место. Михоу же желал вернуть жизнь тому, кто этого действительно был достоин, кого убили из самых негативных побуждений. Ребёнок не был виноват и заслуживал жизни. Оба пришли к согласию. Благодаря силам Люэра, много времени не потребовалось, чтобы найти нужных личностей. Само проклятье свитка так же не помешало их возвращению в мир, оно было быстро повержено, без лишних слов. Однако шесть ушей уцепили и отложили в памяти одну единственную фразу проклятья: "Взгляни на себя, ты не сдался, так почему же думаешь, что Укун сдастся?""Потому что я так решил, я потрачу столько сил и времени, сколько потребуется, чтобы он стал моим и мы вместе с ним так же беззаботно проводили время, как и раньше." – в мыслях отвечал Михоу, повторяя это вновь и вновь, убеждал себя в правильности своего пути. – "Всё ради нашего с ним счастья"
***
Он берег сладкий сон своего сокровища долгое время, пока не настал нужный момент.Фонарь был разбит. Намеренно.
Ослабевшая душа Укуна, наконец, была освобождена. Его побитое, истощенное тело появилось на полу рядом с остатками от фонаря. Грудная клетка еле двигалась, глаза не открывались, Укун не приходил в сознание, но, сквозь сон, он ощущал всё. Чьи-то нежные руки коснулись его тела, провели по нему, словно исследовали. Руки сняли с него изношенную, грязную брони и одежду, оголили тело, но в миг его обмякшее тело взяли в тёплые объятья. Его держали, словно долгожданного ребёнка или самое дорогое сокровище. Его куда-то несут. Через пару мгновений, Укуна укладывают на прохладное, мягкое ложе. Тело непроизвольно содрогается, тихий вздох срывается с уст, шерсть приятно поднимается от сладкой свежести простыни, а сверху его укрывают одеялом. Тело начинает согреваться, расслабляться. Сознание позволяет себе погружение в более глубокий сон.***
Тело и разум полноценно отдохнули. Глаза раскрываются, позволяя узреть окружение: округлая постель, на которой тот сейчас находился, стояла посреди светлой от панорамных окон комнаты; около двери на середине стены стоял манекен с одеждой. Без магии, но с новыми силами, он встаёт с кровати. Неожиданно ослабевшие ноги подвели его, колени согнулись и приняли удар об ковёр, лежащий специально вплотную к кровати, на полу из элитной древесины. Он встал вновь, сумев сделать первый шаги. Постепенно мышцы крепли, он мог пройтись по комнате, после чего он подошёл к манекену с женским нежно-персиковым ханьфу, чан которого оканчивался ровно на лодыжках, чтобы не волочиться по полу да золотистый палантин на плечи, сделанный из шелка. Более ничего, ни записок, ни обуви или даже носков. Вздохнув, Укун молча надел ханьфу с мантией сверху, спокойно выйдя из комнаты. Было тихо и пустынно, но вдали слышались голоса. Медленно и как можно более незаметно он начал следовать за звуками, шагая по холодному полу дворца, которого не видел здесь ранее. Светлый, просторный, украшен дорого, но в меру и со вкусом. В коридорах стояло множество полочек с мягкими подстилками, разнообразные, имитирующие ветки, выступы; время от времени встречали платформы с разложенными там фруктами. Вскоре Укун заметил, как по подобным конструкциям весело и беззаботно бегают обезьянки. Увидев былого Царя, они защебетали и протянули ему персик, что тот с радостью принял. Они сопровождали его оставшуюся дорогу, пока он не дошёл до главного зала, двери которого были распахнуты, словно кого-то ждали. Обезьянки же не смелились идти дальше, оставшись позади. Тихонько заглянув в комнату, скрываясь за углами, Укун узрел просторной вида комнату с большим столом в центре, который ныне пустовал. По залу бродили множество теневых обезьян, но их хозяина не было видно. – Выспался, мое сокровище? От внезапного голоса позади Укун вздрогнул, чуть ли не подпрыгнул, обернувшись на обладателя голоса ‐ Михоу - тот подрос, даже перерос его. На нем была надета тёмная мантия с рассветным градиентом на концах руковах и низа, украшенный золотыми лентами, одна из которых была завязана на талии, подчеркивая элегантность и знание меры у нового Короля. – Что... что ты тут устроил? – Свой дворец для защиты оружия, обезьянок и тебя. – Шестиухий улыбнулся, как дитя, смотря на Укуна, что смутился от подобного поведения, отшатнувшись назад. – Почему... Зачем. Для чего ты испортил мою жизнь а сейчас пытаешься защитить от незнамо чего?! Я и сам мог себя защитить, я не нуждался ни в помощи, ни в тебе в целом! Ещё и выставлял меня в плохом свете. – он неожиданно взрычал на бывшего друга, оголил клыки, прижал уши к голове и завилял хвостом в агрессии и злобе, явно недовольный всей этой ситуацией. Король изменился в лице, погруснел, в его взгляде читалось разочарованность. – Это всё ради тебя, Укун. Ты даже не представляешь, как вредишь себе и другим, пытаясь стать могущественнее. Тебе не нужна эта сила, ты имеешь всё для жизни и всегда имел. Но... продолжаешь бежать. – Таков мой путь и мой выбор, Михоу, ты хоть понимаешь, о чём говоришь? – Я всё прекрасно понимаю. Я вижу, слышу и знаю что тебе нужно. Всё, что было ранее, для того, чтобы оторвать тебя от них. Чтобы ты забыл о них, как они забыли о тебе. Теперь мы можем, как в старые добрые времена, беззаботно нежиться на горе Цветов и Плодов вместе. Всё, ради нас с тобой, Укун! – воскликнул Король, разведя свои руки в стороны, подойдя к своему сокровищу ближе, немного нагнувшись, чтобы их глаза были на одном уровне. – Теперь ты свободен, Укун. Ни небожители, ни люди, ни кто-либо ещё не заставит тебя сражаться, не навредит тебе. – Нет, тут я в заточении, Михоу, не перемешивай понятия! Я добровольно пошёл в ученики монаха, сам сражался и- – И бросил меня. Бросил братство на произвол судьбы. Ты предал их и они отвернулись от тебя. Все, и тогда и сейчас, готовы в любой момент отвернуться от тебя, Укун, ты понимаешь это? Все. Кроме меня. Хоть ты и чуть не убил единственного, кто примет тебя любого. – Но ты напал на монаха, на моих друзей. Поэтому я и напал. – Ты бросил братство, бросил и этих друзей, бросишь и всех последующих. Ты всегда так делал. Я же пытался тебя спасти. – Чт- Я не бросал! – Ты в этом уверен? – Да, уверен. – Помнишь ли ты их? Их стареющие лица, их смерть или, может быть, они стали бессмертными? Почему же тогда про них ничего неизвестно? Их потомки сейчас с МК... Сомневаюсь, что ты хоть что-то из этого помнишь. Я уверен, что ты бросил их почти сразу же, как стал свободен. Где-то после разделения огня Самадхи. Монах ничему тебя не научил, его силы потрачены зря, Сунь Укун. Как жааааааааль. Укун задумался. Что-то было в этих словах, но тот был уверен, что не бросал Суаньцзана и других. Однако он действительно не помнил, как они разошлись и когда это было. В замешательстве, он повертел головой, отмахивая дурные мысли. – Убедился в моих словах, солнышко? – Михоу снова улыбнулся, продолжая смотреть на стоящего перед ним, после чего протянул руку, мягко погладив его по голове, зарывшись в рыжие волосы, зафиксировав чужой взгляд на своём лице. – Тебя все бросили сразу же, как ты предал их, но я сейчас здесь, Укун, с тобой. Я никогда не отвернусь от тебя, чтобы не произошло, чтобы ты со мной или собой не сделал... Помнишь ли ты, как мы мечтали о том, что проведём вместе вечность? Только ты и я. Мы могли вместе провести множество дней, не задумываясь ни о чём! Чудесное время. Но Укун продолжал скалиться, его разум не принимал такой исход, не сейчас, не когда он всё ещё может изменить ситуацию. Он должен. Он снова станет героем в глазах людей. Но сердце хотело этой вечности, больно билось о рёбра в попытках выскочить и отдаться старому другу. Его спокойный голос, тембр, движения и чувства располагали к себе, тянули прошлого Укуна, в то время как нынешний пытался противиться. – Сопротивляться бесполезно, Укун. У тебя есть только два варианта - или сразу же принять свою судьбу, или ты будешь страдать, после чего всё равно примешь свою судьбу. Ни МК, ни кто-либо ещё не желает тебя видеть, Укун, ты же убил своего ученика. Такое на прощают. – Я не убивал его! Это ты сотворил! – Все знают что это сделал ты. И МК в новом теле в том числе. Ты отобрал у него посох, забил им насмерть. – МК... – перед взором Укуна всплыли воспоминания: он бросился на Михоу, но из теневого портала перед ним явился МК, из которого жёстким ударом в грудь выбили всю дарованную ему силу и самые глубинные чувства не позволили ему ранить ребёнка. Но Михоу своими тенями схватил его руки, отобрал посох и умертвил ученика чужими руками. После этого он был схвачен за тень и заточён в фонаре. – Это ты сделал, Макак! – Твои руки это сделали, Укун, не отрицай свой поступок. – в мгновенье Король заключил своё солнышко в объятья, нежно прижимая к себе. – Ох, Укун. Я понимаю, тяжело такое принять, но я на твоей стороне. Твоё сознание пытается избежать ответственности, но знай, я не виню тебя. Твоя мания величия довела тебя до подобного поступка, но я готов помочь тебе. Укун, я с тобой. Всё в порядке. Гнев тут же сменился удивлением. Руки, ослушившись голоса разума, ответили взаимностью, с дрожью от волнения облили королевскую сущность, прижимая к телу. Михоу погладил своё сокровище по спине, прижимая другой рукой его голову к своим плечам, подкрепляя свои слова действиями."Всё будет хорошо"
Его голос тихо шепчет
"Моё солнышко"
"Я с тобой"
***
Тело было покорно, в отличии от разума, последовав за Королём в постель.
Комната наполняется жаром, двое нежаться на ложе, прижимаясь к друг другу. Королевские руки ощупывают раздетое, ослабевшее тело в одном лишь шелковом палантине, прислоняется губами к коже на груди, целует и облизывает, спускается всё ниже, а руки скользят к основанию хвоста, мягко массируя. Глотка Михоу вибрирует, создавая лечебное и успокаивающее мурчание, приятное ушам. Король нежнен, с любовью касаясь своего сокровища, с нетерпением ожидая момента, когда оно примет себя и его. Когда полюбит, когда сдастся и будет счастливо проводить с ним время, как раньше. – Михоу... – голос слаб, но в тишине комнаты всё прекрасно слышно. Уши Короля приятно вздрагивают, он выпрямляется, взглянув Укуну в глаза. – Чего желаешь, моё сокровище~? – его черты лица никак не выдают в нём того, кто мог бы кому-либо навредить, его золотой глаз сияет, его намерения чисты; раненный же глаз, покрывшийся белой плёнкой, ныне выглядел как жемчужина в глазнице, украшая изъян. За то время, что рыжий спал в фонаре, Михоу успел отрегенерировать, его раны затянулись, покрылись шерстью. Он был чист и невинен, как в самые первые мгновенья жизни. Глядя на него, слова застряли в горле, сменились более аккуратной формулировкой. – я... устал... – Я помогу тебе расслабиться, ты уснёшь самым сладким сном, словно младенец, как в первые дни жизни. И я буду рядом, как и тогда. Буду хранить твой сон, чтобы его не потревожили. У тебя будет полно сил для следующего дня, моё солнышко~ Слова не останавливают Короля, он оглаживает и прижимается к покорному телу своего сокровища, ласкает и гладит, касаясь абсолютно всего, в том числе и члена своего солнышка, поднимая его и стимулируя. Пальцы скользят по основанию, переходя на мошонку, а после и на кольцо мышц. Их сразу же впускают, позволяют пробраться в горячее и чувствительное нутро. Укун слабо выгибается, с его уст летит первый, приглушенный стон. Движения напористы, проверяют внутренности. Никто посторонний там не бывал и это радовало Короля, что касался губами шеи и груди лежащего под ним, ласково опаляя кожу огненным дыханием, играя с ощущениями и получая в ответ удовлетворительные слуху звуки-сигналы, повествующие об этом. Он знает, что Укуну это нравится, несмотря на его попытки сдержаться, покинуть ложе и не позволить этому вновь случиться. Но всё тщетно. Инородные тела внутри продолжают своё путешествие, специально наворачивая круги вокруг взбудораженной простаты, вытягивая протяжные, напряженные вздохи – он не может терпеть, хочет скорейшего проникновения, но отрицает это. Король же знает всё о нём, о его теле, знает, как довести его до полного раскрепощения, чтобы тот молил о ласке. Руки продолжают, шарят внутри него, касаются его орудия, чужие челюсти раскрываются, горячий язык касается светлой кожи, заставляя вздохнуть. Он делает всё, чтобы ублажить своё сокровище, но как только замечает признаки готовности, когда тело Укуна начинает передавать сигнал по нервами о скорейшем высвобождении семени, всё прекращается, оставляя разгоряченное солнышко без конца. Михоу чувствует разочарованный взгляд своего сокровища на себе, но действия возобновляются только когда он слегка остывает, вновь доводя до приятной дрожи, до подготовки к желанному удовольствию в паху, но секунду всё вновь останавливается и так несколько раз подряд. Укун тяжело дышит, дрожит под сильным телом, что продолжает его удовлетворять, касаться его в бёдрах и около шеи, ключиц, за мгновенье до окончания крадя очередной оргазм. Вновь и вновь. Медленно сводя с ума. Лицо сокровища краснее некуда, глаза наполнены слезами, шерсть поднялась от пробирающих до костей ощущений. – Михоу, прошу... не прекращай... – причитает он голосом ещё слабее предыдущего, чужие прикосновения и растянутые мучения высасывают все силы; в страстном желании наконец всё закончить, он просит завершить всё это. – Я твой Король, Укун, но можешь называть своим Воином, ты же - моё сокровище~ – молвит он солнышку, крадя очередной оргазм, касаясь языком его шеи, слыша тихий скулёж. Укун явно не желает с этим мириться, но сворованные силы и чувства сводят с ума, заставляют подчиниться, сделать всё ради достижения заветной точки. – Мх. Мой король, позвольте... – Больше уважения, моё сокровище. Под королевским существом наростает жар, разум пленника бьётся, сопротивляется, не желает произносить решающие слова, но тело не может терпеть, извивается, пытаясь довести дело до конца, но ему препятствуют. Сопротивляться нет сил. – Прошу, мой Король, позвольте вашему сокровищу... наконец расслабиться. Слова были приняты и Королём, и разумом Укуна, они были поощрены. Он отстраняется, но ненадолго, снимая с себя ханьфу, оголяя здоровое, мускулистое тело с набухшим от возбуждения членом, что без лишних трудностей проскальзывает во внутрь за место пальцев, приятно растягивая и разрывая свои измененным за время размером внутренности, задевая простату и другие чувствительные места сокровища, выходя и вонзаясь в его нутро вновь и вновь, от чего сокровище громче стонет, дрожащими руками держась за чужие плечи, впиваясь в них коготками от переизбытка чувств. Они прижимаются друг к другу, сплетаясь хвостами в порывах страсти. Когти переходят на спину, оставляя царапины на спине Михоу, что не противился пободному, лишь глубже проникая в раскрепощенное тело своего сокровища, от чего тот раскрыл уста в попытках захватить больше воздуха, задыхаясь от удовольствия. Словно мотылёк и лампа, они сливаются в жарком поцелуе, закрыв глаза в доверии друг к другу. Королевские руки перемещаются на член лежащего под ним, продолжают доводить того до пика, наблюдая, как Укун закатывает глаза, выгибается и доходит до желанной точки. С громким стоном и волной эйфории, Укун вздергивается, извергает семя на своё тело, высвобождает свой самый громкий, болезненный и радостный одновременно, стон, держась за тело Короля, не в силах совладать с собой. Прижимает к себе, жадно глотая воздух, потеряв последние силы он полностью расслабляется, позволяя своему Королю заполнить его внутренности вновь, позволяя считать себя его сокровищем, отдаваясь ему полностью. Мягкие подушечки пальцев смахивают слезы с закрытых глаз, поправляют взъерошенные рыжые локоны. К этому мгновению солнышко уже уснуло, постепенно восстанавливая силы и приводя разум в порядок, как и тело."Моё солнышко. Моё сокровище"
Шепчет Король Михоу, ложась рядом с Укуном, с любовью целуя его в лоб, поправляя палантин на его груди.