A Quiet Night/Тихая ночь

В течение следующих нескольких недель, Нил пытается разобраться. Он начинает с того, что встретил Эндрю и Аарона Миньярдов, поговорил с Ники Хеммиком по телефону и стал ближе к Кевину Дэю, чем за последние пятнадцать лет. Если бы он не был так занят издевательствами над Эндрю — и если бы Нил не убежал при первом же взгляде на Кевина Дэя — он, возможно, даже посмотрел бы ему в глаза. Единственное, что его зацепило, это то, что Эндрю спросил о его шрамах. Конечно, он не первый человек, который спрашивает о них. Обычно, это любопытные дети, и Нил обычно говорит, что он был склонен к несчастным случаям. Он потянулся за ножом, нащупал его и порезал себе лицо. Его мама оставила щипцы для завивки, Нил потянул за шнур, и он обжег ему щеку и руки. Нет, это не странно, что Эндрю спросил. Странно, что Нил понимает, что хотел сказать Эндрю правду. Он хотел открыться ему. Он хотел рассказать ему о происшествии с утюгом. Он хотел рассказать ему о ножах, крови и времени, проведенном с Кевином в северной башне Гнезда. Он хотел рассказать ему о бегстве со своей матерью, о том времени, когда в него стреляли, когда мать давала ему алкоголь, чтобы притупить боль, пока зашивала его. Он хотел рассказать ему о том, как закопал кости его матери на пляже и как самые странные вещи в самые худшие моменты возвращают его обратно в ту ночь. Он хотел рассказать ему, что пока Эндрю готовился к чемпионату «NCAA» на втором курсе, Нил работал в ночную смену в «Waffle House» в Джорджии и жил жизнью Майкла Кеттеринга со светлыми волосами и карими глазами. Он хотел рассказать ему, что люди его отца схватили его, когда он шел к автобусу после смены, отвезли его в дом его детства в Балтиморе и пытали. Он хотел сказать ему, что до сих пор не знает, как Лола нашла его, что он в ужасе от того, что они все время знали, где он был, и ждали, пока его отец выйдет из тюрьмы, чтобы он мог разобраться с ним лично. Он хотел рассказать ему о том, как появился его дядя, как его отец умер на его глазах, как он узнал, что его отец работал на Морияму, как сидел с очень добрым агентом ФБР, который улыбался ему и следил за тем, чтобы у него было достаточно еды во время его службы. Двухдневный допрос. О защите свидетелей и о том, что он не так напуган, как семь лет назад, но что ему все еще снятся кошмары и приступы паники, и он боится подойти к кому-либо слишком близко. Потому что кому все это нужно? Кто останется здесь, услышав такую ​​ужасную историю? Но было в Эндрю что-то такое, что заставляло его думать, что он это сделает. Возможно, он даже не моргнул бы. Он просто кивал. Принял это. Примет его. Вот только он не должен никому рассказывать, кто он на самом деле. И откуда он узнал, что Эндрю действительно хочет такой правды? Вероятно, он ожидал какой-нибудь ужасной истории о происшествии, жестоком обращении с детьми или неудачном ограблении. Не серийные убийцы, мафия и убийства. Наверное, это было бы слишком. И дело в том, что на самом деле бесполезно думать о том, что если, он не сказал ему. И он больше никогда его не увидит. Итак, какой смысл гадать, что бы сказал Эндрю? Но три месяца спустя, в разгар суматошной смены в отделении легких травм отделения неотложной помощи, он оказался неправ. Он спешит в комнату ожидания, чтобы перезвонить следующему пациенту, и доходит до того, что говорит «Райан Стетт», когда поднимает глаза. И вот он стоит, прислонившись к стойке администратора, его рука туго замотана марлей. Его взгляд на Нила задерживается, но выражение его лица не меняется. — Эм, — Нил откашливается и обращает внимание на выжидающие лица в комнате. — Райан Стеттлер. Парень примерно того же возраста, что и Нил, встает с помощью другого парня. Его голова была обернута чем-то вроде носка. Они следуют за Нилом обратно в открытую кабину, и Нил выполняет все движения, как будто на автопилоте. Оказывается, Райан решил перепрыгнуть парковочный счетчик и ударился лицом, когда промежность джинсов зацепилась за него. Его друг Бобби, очевидно, был достаточно трезв, чтобы снять носок и остановить кровь, хлынувшую из рваного пореза над глазом. (Нил делает мысленную пометку, что нужно как следует почистить его, когда позже будет выбирать камни.) Пока Райан идет на рентген, Нил на всякий случай останавливается у стола медсестры, чтобы поболтать с Мартой. Прежде чем он даже поздоровается, она подносит к нему блокнот через стойку. — Я все еще с пациентом. — Напоминает он ей. — Я возьму на себя их. Этот парень просил именно тебя, — Она улыбается. — Похоже, у тебя появился первый постоянный посетитель, Джостен. Нил качает головой. — Нет, это Кайл, скейтбордист, помнишь? — Он хмурится. — Я не видел его почти две недели. Надеюсь, он не умер. — Тебя бы пригласили на похороны, — Она настойчивее толкает ему планшет. — Иди. — Он пугает других людей в зале ожидания. Нил не знает, что чувствовать, направляясь в зал ожидания. Он думал об этом, о том, как бы он отреагировал, если бы когда-нибудь снова оказался лицом к лицу с Эндрю. Он просто никогда не думал, что это произойдет снова, не говоря уже о том, что так скоро. Итак, он держится профессионально. Он останавливается в дверях зала ожидания, осматривает стулья, пока не видит Эндрю, и зовет: — Эндрю Миньярд. И он надеется, что Эндрю не услышит, как его голос надламывается в конце. Эндрю, как всегда, выглядит совершенно равнодушным ко всему, что его окружает, и небрежно идет вслед за Нилом в пустую кабинку. — Что привело тебя сегодня вечером? — Спрашивает Нил, натягивая перчатки и садясь на табуретку напротив пластикового стула Эндрю. Подняв бровь, Эндрю многозначительно смотрит на свою обернутую руку. — Что ты думаешь, гений? Нилу приходится буквально сжимать челюсти, чтобы не закатить глаза. — Я вижу это. Могу ли я? — Эндрю протягивает руку, и Нил начинает медленно разворачивать откровенно впечатляющую повязку. — Что случилось? — Рене была в городе на этих выходных, и мы провели несколько спаррингов, — Говорит Эндрю, не сводя глаз с пальцев Нила. Мышца на его челюсти дергается, когда марля прилипает к коже и тянется. Нилу приходится сделать паузу и разобраться, когда он понимает, что Эндрю просто случайно упомянул Рене Уокер, как будто они говорили об общем друге. Нил желает. — Я думал, что это просто растяжение, но прошло несколько дней, а рука все еще болит. Аарон сказал, что мне нужно его проверить. Нил выбрасывает использованную марлю в мусор и взглядом проверяет согласие. Эндрю кивает, и Нил осторожно ощупывает кости. — Ну, я не чувствую, что что-то сломано, но это может быть. Я отведу тебя на рентген, чтобы убедиться. А тем временем, я почищу твои костяшки пальцев. Они выглядят довольно хорошо, но все же нужно это сделать. Высунув голову из-за занавески и попросив Марту сообщить ему, когда рентген будет свободен, он собирает кое-какие припасы и пытается придумать, как он собирается спросить то, что он хочет спросить. — Перестань вариться и говори все, что хочешь, — Говорит Эндрю. Нил замирает и смотрит на него, который, как он надеется, не слишком ослеплён в свете фар. Эндрю вздыхает. — Я слышу, как вращаются шестеренки отсюда. — Ну, мне было интересно, почему ты попросил меня помочь тебе, — Признается Нил, опускаясь обратно на табурет и прикатываясь ближе. — Я просто использую эту стерильную салфетку, а потом наношу немного мази. Да? Эндрю смотрит на него несколько долгих мгновений, а Нил ждет. — Вот почему. Нил хмурится. — Что? — Просто почисти мои разбитые костяшки пальцев, — Ворчит Эндрю. Как только Нил начал проводить по медленно заживающей коже, Эндрю стиснул зубы и глубоко вздохнул. — У меня не самый лучший опыт общения с врачами. И с людьми в целом. Ты и рентгенолог были единственными людьми в тот вечер, кто действительно уважал мои границы. Но я думаю, Боб не принимал пациентов. — Тебе повезло. Он работает сегодня вечером. — Он также не такой горячий, как ты. Нил делает паузу на долю секунды и уверен, что Эндрю это улавливает. Но он старается не реагировать на это. Эндрю Миньярд не может с ним флиртовать.С другой стороны, Аарон пошутил о том, что он флиртовал, когда попросил снять с Эндрю майку. Но это было больше похоже на шутку. Итак, Нил продолжает мыть руку Эндрю и пытается придумать ответ. — Ну, тогда я рад, что работаю сегодня вечером. — Вот что приходит в голову. Это звучит глупо в тот момент, когда оно выходит из его рта. И фырканье Эндрю подтверждает это. Марта с улыбкой высовывает голову. — У нас остался один ожидающий. Я бы рискнула, пока ты не можешь. Нил прогоняет Эндрю и ждет его, пока он заполняет документы и берет одного из дежурных врачей, чтобы тот прочитал рентгеновский снимок, когда он будет готов. Эндрю появляется снова через двадцать минут, выглядя раздраженным и нервным. Нил указывает ему в сторону кабинки. — Я сейчас буду с доктором. Джен Доус — главный врач смены, и она устало вздыхает, вешая рентгеновский снимок Эндрю на свет. — Ты был прав. Перелом третьей пястной кости. Он не выглядит оторванным, поэтому вы не чувствуете никаких разрывов. Наложим гипс, убедимся, что пальцы обездвижены. Она достает рентгеновский снимок и шаркает к кабине, где ее ждет Эндрю. Нил выхватывает тележку для отливки и подходит к занавесу как раз вовремя, чтобы услышать: — Мистер Миньярд, похоже, у вас сломана кость. — Не первый раз. Джен улыбается ему. — Я уверена, что это не так. Она держит рентгеновский снимок и указывает на разрыв. Эндрю выглядит так, будто ему все равно. — Нил, здесь собираются сделать гипс. Это займет около шести недель. Вам должно быть хорошо приходить сюда. Все хорошо? — Да, мэм. Нил клянется, что Эндрю почти улыбается. — Отлично, надеюсь, твоя ночь пройдет хорошо. Она устало улыбается Нилу, а потом остаются только они вдвоем. — Она гораздо приятнее той. Нил фыркает, подталкивая тележку ближе к Эндрю. — Я согласен. Ну, цвет? Он театрально показывает на ряды гипса и выжидающе смотрит на Эндрю. Эндрю смотрит в ответ. — Хм. Я думаю… черный? Эндрю даже не дергается. Он бы хорошо заработал, будучи одним из тех людей-статуй в парке. — Черный. Прежде чем начать наносить гипс, он продолжает с того места, где остановился, костяшками пальцев Эндрю. Всё не так плохо, как в прошлый раз, и он понимает, что с тех пор ни разу не спросил, как тот поправился. — Как твоя другая рука? Та, которую я шил. Эндрю протягивает Нилу кулак, чтобы он мог увидеть костяшки пальцев. Они, конечно, покрыты шрамами, но Нил безмерно гордится своей работой по шитью. Они могли быть намного хуже. — И с моим плечом все в порядке. Отсутствовал на корте несколько недель. Думаю, Кевин несколько раз подумывал убить меня во сне. — Меня это не удивляет. Нил берет первый слой гипса, еще раз проверяет, можно ли прикасаться к руке Эндрю, и начинает осторожно наматывать. Прошло много времени с тех пор, как он накладывал гипс, и он настолько сосредоточен, что не замечает, как Эндрю дергается, пока не становится слишком поздно. Он выдергивает руку у Нила и заправляет обертку, чтобы она не распуталась. Нил замирает. — Извини. — Все в порядке. — Говорит Эндрю. — Просто дай мне минутку. Вместо того, чтобы наблюдать, как он собирается с силами, Нил начинает готовить следующий слой и пытается придумать, о чем он мог бы поговорить, чтобы заполнить тишину. — Итак, ты спарринговал с Рене. Она сломала тебе руку? Эндрю фыркает и расправляет плечи. — Нет, она слишком мила для этого. Однако стена из шлакоблоков оказалась не столь щадящей. Он сжимает и разжимает кулак. — Ты пробил стену? — Да. — Он снова вытягивает руку вперед, кладет ее на тележку и кивает, чтобы Нил мог продолжить. — И ты хочешь сказать мне, что ты лишь немного разбил костяшки пальцев о стену из шлакоблока? Но ты их так сильно треснул, что пришлось наложить швы на лицо Джонти? — Я ударил стену только один раз. Нилу не чуждо насилие. Но наброситься и ударить стену, кажется Эндрю слишком беспорядочным. — Почему? — Я злился на Кевина. Это имеет немного больше смысла. Если бы Кевин разговаривал с Нилом так же, как он разговаривал с Эндрю той ночью в отделении скорой помощи, он, возможно, подумал бы о том, чтобы задушить его. — Кажется, у вас двоих… интересные отношения. — Это один из способов выразить это. — По крайней мере, сейчас межсезонье, так что он не может злиться на это. — Я бы не был так уверен. Эндрю усаживается обратно в кресло, но его челюсть все еще сжата. Нил пытается поддержать разговор, чтобы отвлечь его от мысли, что Нилу придется прикасаться к нему еще как минимум десять минут. — За что ты на него разозлился? — Мы говорили о тебе. Наступает тяжелая пауза, и мозг Нила пытается найти какое-либо объяснение тому, почему Эндрю Миньярд и Кевин Дэй говорили о нем. А затем Эндрю понижает голос почти до шепота. — Натаниэль Веснински. Нил перестает дышать. Это происходит не в первый раз. Через шесть месяцев после начала работы в программе «Защита свидетелей» он работал в розничной торговле в пригороде Финикса и за сорок пять минут добирался до города в школу медсестер. Кто-то из его класса анатомии был настоящим криминальным фанатиком и по какой-то причине с самого начала следил за делом моего отца. Она узнала его по одному из транслируемых по телевидению процессов и однажды после лекции рассказала о нем половине класса. Нил сбежал, позвонил Брайану и даже не добрался до своей квартиры, как Брайан отправил ему по электронной почте билет на самолет до Денвера и сообщил, что его вещи будут упакованы и отправлены ему в течение недели. Им удалось в короткие сроки перевести его в новую школу медсестер и организовать собеседование в «Walmart». С тех пор его никто не узнал, но рано или поздно это должно было случиться. И это просто должен был быть Эндрю Миньярд. — Не беги. Нил поднимает глаза. Эндрю поднимает бровь. — И дыши. Он делает вдох. И другой. Но, похоже, это не работает. Эндрю смотрит на него. — Я никому не скажу. Кевин тоже. Я предполагаю, что ты участвуешь в какой-то полицейской программе защиты. Либо так, либо ты снова сбежишь. Снова. Эндрю знает, что он был в бегах. Он знает все. Ну, не всё. Всё, что есть в открытом доступе. Нилу удается выдавить — Как… — Прежде чем его горло снова пережимается. — Кевин связан с Мориямой, как я уверен, ты знаешь. Эндрю пристально смотрит в глаза, но они не отрываются от лица Нила. — Я подумал, именно поэтому ты так быстро исчез, когда он появился той ночью. Мы наблюдали за твоими испытаниями. В Пальметто они не были большой новостью. Но все в команде знали о Кевине, Рико и одержимости Рико идеей привлечь внимание отца и брата. Арест связанный с Мориямами? И кто-то столь важный для их организации? Мы наблюдали за ними как за сплочением команды. И я хорошо разбираюсь в лицах. Нил изо всех сил пытается осознать это. Лисы знают, кто он. Они видели, как он давал показания в суде. Они знают, какие ужасные поступки совершил его отец, через что он заставил Нила пройти. Он пытается вспомнить все, о чем говорил на первых судебных заседаниях, но прошло так много времени. — Итак, когда… когда ты был здесь в последний раз… — Я был почти уверен, но мне не хотелось выпалить это перед Аароном или перед другими врачами или медсестрами. — Нет, — шепчет Нил. — Лучше выболтать это, пока я накладываю тебе гипс. Дела начинают падать. Эндрю требует подробностей о его жизни. То, как он продолжал смотреть. Взгляд, который он бросил на Нила, когда появился Кевин. О Боже. Кевин. — Кевин? Ты сказал ему, что я был там? Он меня видел? — Нет, он тебя не видел. Но я сказал ему. Когда начались испытания, он узнал тебя тогда. Рассказал мне о том дне перед тем, как вы с матерью исчезли, когда видели, как твой отец кого-то убил на его глазах. Больше он ничего не знал. Просто ты не пришел в Гнездо, как должен был. Он всегда немного завидовал, что ты сбежал. Ярость скручивается внутри Нила. Это не новое чувство. Более половины своей жизни он жил в постоянном колебании маятника страха и гнева. Но он не чувствовал такой сильной ненависти к человеку, которого едва знал, уже много лет, с тех пор, как он сидел напротив приспешников своего отца, чьи имена он знал только из приглушенных разговоров за закрытыми дверями. — Он ревнует? Слушай, я знаю, что ему было тяжело. Рико был монстром, который заслужил все, что получил, а Гнездо было адской дырой, и я рад, что избежал ее. Но похоже ли это на то, что я сбежал? Нил показывает на свое лицо и закатывает рукава, чтобы показать больше шрамов от ожогов. Глаза Эндрю задерживаются. — Королева Экси завидует моей жизни? Он может это получить. — Нил, — Говорит Эндрю, переводя взгляд на занавеску, единственное, что отделяет их от остального очень хаотичного отделения скорой помощи. — Сядь. Нил не осознавал, что стоял. Он опускается обратно на табурет и продолжает обматывать руку, пока гипс не успел высохнуть слишком сильно. — В тебе еще осталась борьба. Не был уверен после того, как столько времени прятался. Моргая, Нил пытается расшифровать тон Эндрю. Оценка? Решение? Лицо Эндрю тоже ничего не выдает. — Нельзя вырасти в бегах от отца-серийного убийцы, не научившись навыкам самообороны. Есть что-то странно приятное в том, чтобы признаться вслух, кто его отец. Кто он. Кому-то другому, кроме Брайана. Быть известным таким образом — это чужая концепция. А Эндрю все еще относительно чужой. — Вся эта фраза — полный идиотизм, — Бормочет Эндрю. — И просто чтобы ты знал, Кевин больше так не думает. После суда и слушаний о твоем детстве он передумал. Нил оправдывается тем, что сосредоточился на том, чтобы закончить обертывание и убедиться, что пластырь прилипает, чтобы ничего не сказать сразу. Он начинает молча убираться, пока Эндрю наблюдает. Наконец, Нил больше не может его игнорировать и снова садится на свой табурет. Ему интересно, как долго он здесь снова и сколько ему придется отчитать за удлинение времени ожидания в отделении скорой помощи. — Почему ты… Почему? — Что почему? Нил не совсем уверен, к чему он клонит, поэтому ухватывается за один из вопросов, крутящихся в его голове. — Почему ты и Кевин ссорились из-за меня? Эндрю закатывает глаза. — Он сказал, что нам не следует говорить тебе, что мы знаем, кто ты. Что-то насчет границ, возможно, закона. Я перестал слушать. — Но ты хотел? — Да. Я не люблю лжецов. Он подчеркивает это чувство ярким взглядом. — Я не лгал тебе. — Нил снова продолжает. — Ну, я знал. Моя мама не была врачом. Но это… я имею в виду, у меня должна быть история. Я не могу рассказывать детям, что мой отец был печально известным серийным убийцей, поэтому я хотел быть медбратом, исцелять, а не причинять боль. — Ты мог бы. Настала очередь Нила пристально смотреть. — Менее чем через год у ФБР закончатся города, в которых можно было бы меня спрятать. — Или ты можешь перестать прятаться. — Ты поэтому действительно хотел, чтобы я тебе помог? Итак, ты мог бы бросить мне в лицо мое прошлое и сказать мне, чтобы я взял себя в руки? Эндрю равнодушно поднимает бровь. — Я рассказал тебе, почему я хотел, чтобы именно ты меня лечил. — Верно. Ну, я закончил. Не намочи руку и убедись, что ты не нагружаешь ее в течение пары дней, пока она полностью не застынет. Запишись на прием к своему терапевту, чтобы снять его через несколько недель. Нил пытается скрыть резкость в голосе, но есть что-то в скучающем взгляде Эндрю, что вызывает у него желание бросить стол. Он не бросал стол уже много лет. Возможно, ему удастся убедить Марту пойти с ним в одно из этих разрушенных мест. — Что-нибудь еще беспокоит вас сегодня вечером, мистер Миньярд? В глазах Эндрю мелькает вспышка раздражения, но он быстро ее гасит. — Нет. Спасибо, мистер, кажется, я не расслышал вашу фамилию. Нил изо всех сил пытается не рвать на себе волосы. — Джостен. Нил Джостен. — Мистер Джостен, доброй ночи. А потом он ушел. И Нилу приходится суетиться по отделению скорой помощи до конца своей двенадцатичасовой смены, а когти прошлого царапают его позвоночник вверх и вниз.