потанцуй со мной.

—Боги, я иду. —подумала про себя я, и шагнула вперёд в ярко освещённый нежный коридор. Свечей было даже больше, чем на лестнице. Внутри к ней подошёл гвардеец, и спросил: —Вы Карла? —Это я, да.—[почему никто не может запомнить как меня зовут, а?] —Пройдёмте со мной в переговорочную. —Чудесно, пройдёмте. —Простите, Вы здесь ориентируетесь?—спросил гвардеец. —Нет, то есть.. Вообще то мой первый день сегодня. —Тогда я надеюсь Его Императорское Величество позвонит и Вас спустят вниз. —Я буду весьма благодарна. —сказала я. —А вы не знаете, почему Его Императорское Величество... —Знаете ли, вот знаете.. Нам впрочем еще пару минут. —отвечал гвардеец, и перешёл на заговорщический шёпот. —Мы все устали! Устали! Устали! Это выматывающе! Все девочки, все мальчики, все мы вокруг Им-пе-ра-то-ра! Я вам расскажу. Прошу простить, мне надо выговориться.. —Я послушаю, конечно. —я внимательно разглядывала кудрявого блондина-гвардейца, ровесника Лизы, который ели как стоял на ногах, и почти плакал от усталости своими красными глазами. —Ну что же вы, продолжайте! Прошу! —спросила девочка выжидающим и возбуждённым голосом. —Прошу простить. Наверное будет слишком нагло так говорить о батюшке-государе, но.. Я мало то помню, давно было. Когда-то здесь еще был Александр Даниилович Меньшиков. Так он и правил за Петра Алексеевича, но вот.. Меньшиков в ссылке. И Пётр получил весь мир. Теперь он в одиночку царствует, опираясь лишь на мнения своих фаворитов: удивлюсь, если вы еще о них не слышали. Впрочем, не только это. Императору уже не так, как было раньше. Всё его тело словно ноет, поэтому не минутки спокойной! Того приведи, того уведи, того казни, того сошли, ту ко мне в спальню.. Сам то какой, вечно в таком то напряжении. Никто его не слышит и не понимает, когда не стало Наташки, сестры-то Государней. И с тех пор один он в любой толпе. Что до того, ему правда тяжко пришлось. Ни папы, ни мамы.. Сиротка. Да, он сиротка. Он сослал Меньшикова, но стало ли хорошо? Нет. Страдает, страдается ему больнее всякого.. Вы-то, милая душа, верно подумаете, что я придираюсь и не уважаю Императора, но нет! Сам знаю как тяжко в его возрасте. Сестрица-то, она то, ей то.. Лет от роду 14 было, когда она слегла с горячкою. Бедная девица, а такая добрая. А как могла влиять на Петра Алексеевича. А зато как гуляет на роскошную ногу; если бы это помогало, то ничего. А как посмотришь, только хуже делается.. Вот мы и пришли. —резко прекратил блондин. Карла вглядывалась в него еще крепче, не планируя отпускать, и с особым вниманием слушала речь, не пропуская ни одного слова. —Благодарю, зал переговоров? —Он самый, но.. Погоди, обожди, дорогая моя.. Он же по Приказу Верхнему сейчас не доступен. Боже, Боже, милая! Вам страшно-то повезло! Или не повезло, не знать мне... За говором своим-то от чего забыл! Вот то и оно то! За мной, Карла, Карлонька! —сказал гвардеец, и развернулся. Мы быстрым шагом направились обратно. [И чё это он? Объяснится никак?] Гвардеец перевозбудился пуще прежнего, и его скудные объяснения были противоположны совсем не скудной расторопности. Он вёл меня по коридору слишком быстро, и я получила безумную эйфорию, смотря на себя, на него, снова на себя, снова на него.. Мы куда-то бежим, как же это глупо. И смешно.. —Милая, милая, Карла, минутку, минутку. Скоро добежим. —Конечно скоро, на такой скорости мы вообще долетим! —Вы не поняли? Так не станьте дурочкой! —вскричал гвардеец, разворачиваясь ко мне прямо во время бега и чуть ли не плача теперь уже от радости. —Простите, государь? —уточнила я, улыбка упала вниз. —Карла, Карла! Рано то еще. А какая вы проворная, я сразу заметил! Мой вам совет, будьте наглей. —Чёй-то? Я ничего честно говоря не понимаю, что.. —Ни слова больше! Вы идите прямо в покои Императора. —Нет, нет! Я иду в переговорочную, Альбино.. —Да знаю, знаю я! Альбино мне сам передал тот приказ, но он приехал не сильно раньше вас. Потому он и не знал, что комнатушка закрыта. Вас ждут в покоях, милая! —Я не пойду! —сказала я и покачала головой, а потом схватила рот рукой. —Точно, выбора же нет! —Верно, но кто выберет не пойти? Я ничего не ответила. Покои, покои.. Я не хочу играть в пулю-дуру, явно выстрелит не туда.. Час вечерний. Боже упаси, это не то что думает этот гвардеец! Нет, не оно. Это случайность. Зала закрыта, это ошибка, недоразумение.. Меня точно встретит Император, и мы пойдем в другую комнату. —Входите, дорогая! —объявил блондин, и постучал в дверь, а потом развернулся и ушёл. —Даже не представил меня, а тут у всех имена плохо в башке держатся.—съязвила я, и как раз в этот момент дверь открылась. —Кто? —спросил Пётр, не оборачиваясь, а потом увидел меня, и глаза его увеличились, а волосы встали дыбом. —Ваше Императорское Величество, здравствуйте! Прошу прощения что так долго, я думала что Вы ожидаете в зале для переговоров.—сказала я, и улыбнулась очень сильно. —Карла, это Вы. Да, пожалуйста. Входите, я закрою. Мишка, выведи. После этих слов, я зашла и дверь захлопнулась. Мишка (гвардеец) вывел из спальни всех слуг, и мы остались одни. Стоит заметить, спальня была как отдельная квартира. Со своим коридором, а в конце комнаты с еще одним.. Тёплый свет создавал ощущение звёздной ночи. Красота, вот бы тут жить.. —Присядьте. —сказал Император, и рукой указал на место, похожее на последствия детской игры в домики. Подушки разложили на полу, рядом с ними одеяла (и на них) ещё там были свечи, листы, записные книги, обычные книги.. Да, хаос был любимым другом этого молодого человека. Я поклонилась, и присела рядом с ним, аккуратно поправляя платье, что бы не дай бог не выглядеть слишком вольнодумной. Он кивнул, и начал расспрос. —Вам тут приглянулось, не то что в Голштинии, да? —Пхаха.—только и выговорила я, прикрывая рот рукой. —Простите, Пётр Алексеевич! Я не пруссачка, и в Голштинии я не живу. —Гольштейн-Готторпская не из Голштинии, что ж.. Занятно. Откуда тогда? —Москва. Усадьба Салтыковых. —Вот как? Совсем рядом со здешним? —Вы, видно, знаете где это. Совсем близко. —Вот оно как. —Раньше я бывала в Голштинии, часто переезжаю. —Тоже ясно, почему. Когда становится скучно маяться.. —И не говорите, Пётр Алексеевич! —Впрочем, встреча очень и по делу. —Что такое? —Non habeo cui confido. —Чего? —Не доверяю я вам. —Мне жаль заслуживать ваше правдное недоверие, Пётр Алексеевич.. Но возможно, вам стоит изменить свое мнение. —Вот как? И от чего же?