связанные нитью крови

Переглядываясь с пьяными, глупыми ухмылками, Глеб и Юра покрепче прижимали к себе рюкзаки, в которых что-то подозрительно звенело. На улицу давным-давно опустилась глухая ночь, скрывающая их очередной променад, поэтому они не опасались ничьих косых взглядов, пусть и привыкли к ним. А смотрели с неприязнью на них слишком часто для обычных жителей города. И правда, где это видано — человек дружит с вампиром? Несмотря на то, что уже четвёртую сотню лет вампиры и люди живут в шатком мире, всё равно все, в чьих жилах течёт настоящая кровь, с опаской относились к нечисти. Никогда не знаешь, в какой момент голод одолеет разум, а в твою шею плотно вопьются чьи-то клыки. И что, что приняты законы о неприкосновенности человеческой жизни? Это же нечисть, когда это она подчинялась каким-то законам. Но, видимо, Юре и Глебу было мало этого факта для всеобщего неодобрения, поэтому они были ещё и заядлыми пьяницами, на радость сплетничающим бабкам у подъездов. Хотя к Юре, несмотря на его серые от обесцвечиваний волосы, всё равно было вопросов меньше. И что, что пьяница — дед Ваня с третьего этажа тоже пьёт, но мы же не трогаем его! Безразлично, что в татуировках весь — назовут зэком пару раз, да забудут. Неважно, что работает за копейки и живёт на деньги Иры, своего соулмейта, у нас таких целый город, если не мир! Страшная дружба с опасным вампиром — это всё ещё было за гранью понимания большинства. А на Глеба никогда и не смотрели без осуждения, даже когда он ещё был человеком, разве что в глубоком детстве он мог спокойно выйти из дома и не увидеть крестящихся бабушек, пытающихся окатить его святой водицей. А потом он вырос, и понял, что у него нет ни сил, ни желания потакать чьим-то идеалам и желаниям. Татуировки, алкоголь, а при жизни ещё и наркотики — откуда ж ему было взять это уважение от народа, а самое главное — зачем? Поэтому, когда его обратил по ошибке какой-то чрезвычайно добродушный вампир, посчитавший вечную жизнь счастьем, а не мучительным наказанием, Глеб решил ничего не менять. Никогда не привыкал к доброте, нечего и начинать. Разве что от наркотиков пришлось отказаться, всё равно на него они действовать перестали. Но теперь он заменил алкоголь на кровь, которая в больших количествах всё равно давала тот же эффект, что бутылка любимого бомбея. А сигареты всё равно приносили расслабление только первый месяц, поэтому отказываться от них Глеб не собирался. Рака лёгких ему бояться было бессмысленно, так что зачем строить из себя главного спортсмена, да и для кого? И сегодня они в очередной раз встретились с Юрой, заскочив в магазин и купив одному бутылку водки, а другому — крови, направляясь в их любимый гараж, где жаловались друг другу на жизнь и мечтали. У одного впереди вся бесконечность, у другого от силы лет сорок, но всё равно строили планы вместе, цепляясь друг за друга, как за спасательный круг. Познакомившись с год назад в каком-то баре, они зацепились языками, и в итоге обнаружили себя сидящими на мосту и в два голоса жалующимися на жизнь. Глеб, невероятно откровенный на пьяную голову, нылся о невозможности найти любовь, потому что после обращения в вампира его соулмейт либо сразу умер, либо просто стал соулмейтом другого человека, а с вампиром ни один адекватный человек отношения завести не захочет. А Юра, который и на трезвую был, как открытая книга, просто жаловался, что работает на нелюбимой работе, его девушка-соулмейт постоянно капает на мозги из-за алкоголя, а жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на такое дерьмо. Так и заобщались, периодически встречаясь то в барах, то в Юрином гараже с бутылками, обсуждая-осуждая всё вокруг и даже друг друга порой. Но больше с Глебом не общался никто, и пусть со стороны людей это было понятно, то из вампиров его оставил даже «отец», сославшись на срочные дела и переехав подальше, в другой город. Поэтому Глеб Юру по-своему ценил. И в горе, и в дерьме, как говорится. Всё равно счастья в ближайшую вечность не наблюдается, зачем и упоминать впустую. Как там крещёные говорят? Не упоминать Господа всуе? В случае Глеба ему не стоило упоминать счастье. — На улице уже пиздец холодно, — проворчал себе под нос Глеб, пиная какой-то камушек и едва переставляя ноги. — Сейчас согреемся, — предвкушающе улыбнулся Юра, пихая его в плечо и щурясь. На улице было начало апреля, но по ночам всё равно хотелось забиться под батарею от холода, и даже мёртвый Глеб всё равно ворчал от пронизывающего ветра. И что, что он почти не чувствует холода — это же не мешает ему представлять-вспоминать ощущения! Они шли по парку в сторону окраины города, и Глеб кинул взгляд на пустую детскую площадку. Несмотря на то, что уже прошло почти тридцать лет с его обращения, а с рождения так и вовсе в районе пятидесяти, он не мог перестать вспоминать и ностальгировать. Наверняка в детстве он катался на таких же качелях, слушая смех мамы и чувствуя сильные руки отца, которые подталкивали его в самые небеса, раскачивая всё выше и выше. С немного грустной улыбкой он смотрел на горки и карусели, представляя, как маленький Глеб смеётся во весь голос. Тогда он был не одинок, у него были шансы на нормальную жизнь. Был шанс жить, как обычный парень, встретить однажды своего соулмейта и жить счастливо. Не было татуировок, зависимостей, и он не ловил ежедневно на себе презрительные взгляды. — Ты чего скис? — видимо, говоривший до этого что-то Юра заметил, что его не слушают. — Э-э-э, — протянул Глеб, пытаясь не выдать настоящих мыслей. Несмотря на их дружбу, он бы в жизни на трезвую не признался, что скучает по ощущению жизни и счастья, — да просто задумался. Ночь спокойная сегодня. — На удивление, — согласился Юра, обводя взглядом пустые дорожки, — у меня под окнами вчера какие-то долбоёбы орали до пяти утра. — И ты на них даже не скинул пустые бутылки, чтобы заткнулись? — засмеялся Глеб, напоминая другу о его пьяных выходках. — Да не, в этот раз… Юру прервал чей-то громкий крик из леса, возле которого и был расположен парк. Замерев, парни пытались расслышать что-то ещё, но вновь воцарилась тягучая ночная тишина. Нахмурившись, Глеб пытался разглядеть что-то в кромешной темноте леса, не понимая, послышалось ли ему. Наверное, стоило делать ноги, да побыстрее. До их гаража отсюда пять минут неспешной ходьбы, в случае чего у них будет алиби. — Что за чертовщина? — прошептал Юра, и сразу, будто в ответ, раздался второй крик, теперь уже очевидно женский. Переглянувшись, они не сговариваясь помчались на шум. Выдохнув, Глеб ускорился, через секунду замирая перед уже мёртвым телом девушки. Не успел, даже со своей вампирской скоростью. — Блять, — выпалил Юра, через минуту оказываясь рядом и тяжело дыша, — это же не ты её ёбнул? — Когда? — раздражённо спросил Глеб, присаживаясь рядом с девушкой на корточки, пытаясь понять, от чего наступила смерть. — Я с тобой был, когда она кричала. — Точно, — Юра беспомощно выдохнул. — И что делать будем? Звоню ментам? Он уже доставал из рюкзака телефон, когда Глеб повернул голову мёртвой девушки. — Стой! — истерично вскрикнул Глеб, заставив друга выронить телефон. — Стою, — Юра присел рядом, пытаясь понять, что так напугало друга, — а что слу… блять. На шее девушки были две аккуратные дырки от зубов. Переглянувшись, парни встали, закуривая и напряжённо шевеля мозгами, думая, что им делать. Звонить ментам нельзя. Даже при Юре, живом свидетеле, Глебу не поверят. Несколько лет назад на него уже пытались повесить убийство человека, которое он не совершал, и только внезапное вмешательство Держателя спасло кудрявую голову. А теперь менты не станут даже разбираться. Труп есть? Есть. Следы от зубов есть? Есть. Бутылка крови в рюкзаке Глеба есть? Есть. И неважно, что у него есть чек о покупке этой бутылки, что она не вскрыта. Глеб, у которого уже есть подозрения в убийстве, есть? Вот он, как миленький стоит, курит и пытается понять, что ему делать. — Нельзя в ментовку, — сделал очевидный вывод Юра, заставляя Глеба раздражённо на него посмотреть, — но и просто уйти нельзя. Тут повсюду уже могут быть наши улики, да и ты её трогал. Глеб закатил глаза, якобы удивляясь догадливости друга. Разумеется, конечно он сам до этого не додумался. — Ага, капитан очевидность, — он поклонился, пряча на самом деле напуганный взгляд за длинными ресницами. — А делать-то что будем? Юра пожал плечами и они вновь погрузились в молчание. — Давай её в гараже спрячем, — предложил Глеб, ловя на себе странный взгляд от Юры, — сами попробуем понять, кто её ебанул, как только у нас на руках будут доказательства и личность убийцы, осторожно это отнесём ментам. Друг смотрел на него, как будто он сошёл с ума, да и Глеб не мог его за это осуждать. Идея казалась бредовой, заведомо проигрышной. — Ты же понимаешь, — осторожно, как с ребёнком, спросил Юра, — что если мы спалимся, то твоя голова полетит с плеч быстрее, чем ты рот откроешь для оправданий? Глеб упрямо кивнул, накидывая рюкзак на плечи. — Из четырёх случаев я лишаюсь головы в трёх. Мне кажется, что нужно рискнуть. — Четырёх? — нахмурился Юра, поднимая девушку за ноги. — Мы вызываем ментов, — загнул первый палец, — мы оставляем её здесь, — второй палец, — мы забираем её и палимся, — третий палец, — и мы забираем её, находим убийцу и не палимся. Глеб поднял девушку под руки, пятясь по лесу в сторону гаражного кооператива. Покачав головой, Юра перехватил труп поудобнее, предупреждая Глеба о деревьях на пути. Натужно пыхтя, они дотащили несчастную до гаражей. Открывая дверь, Глеб думал о том, как они вообще будут искать убийцу. И уже уложив на стол мёртвую девушку в лёгком цветочном платье, он сел на пол, обхватив руками голову. — Нам пизда, Юр, — простонал он, раскачиваясь и пытаясь не впасть в паническое состояние. — Мне пизда, её стопудово будут искать. И стопудово придут ко мне, потому что на меня подозрения уже были. И сюда дойдут, и тогда я умру, умру-у! Несмотря на то, что на самом деле он уже давно мёртв, Глеб до ужаса боялся окончательной смерти. Каково это вообще — не быть? Как может быть такое, что тебя нет? Вообще. Ни мыслей, ни чувств, ни-че-го. Даже пустоты нет. — Так, тихо, — прикрикнул Юра, боясь, что истерику друга услышат, — разберёмся. Давай для начала осмотрим её. Вскочив, лишь бы заняться хоть чем-то, Глеб подошёл к столу, всматриваясь в укус. Оголив клыки, он примерился, наклонившись к её шее почти вплотную. — Э-э-э! — заорал Юра. — Ты дебил, не кусай её, тебя же тогда точно загребут, и похуй, убийца ты или нет! Отстранившись, Глеб закатил глаза, смотря прямо в глаза другу. — Да я не кусаю, я ж не совсем конченный, — проигнорировав ухмылку Юры, он прищурился, вновь приближаясь к укусу, — я пытаюсь распознать хотя бы пол убийцы. Простояв ещё с десяток секунд, он наконец отстранился от тела. — Мужчина, — друг кивнул, почему-то совершенно не удивлённый. — А как ты это понял? — с любопытством посмотрел на него Юра. — Воняет? — Если бы можно было вычислить кусавшего по запаху, все убийства вампирами вычислялись бы по щелчку, — закатил глаза Глеб. — У женщин гораздо ýже расположены клыки, да и они просто тоньше. Покачав головой, Юра присмотрелся к укусу, видимо пытаясь на глаз понять разницу. — Пиздец ты Шерлок, — вынес свой вердикт Юра. Достав бутылку из рюкзака и, судорожно, нервно хлебнув крови, Глеб вернулся к столу, пытаясь скрыть трясущиеся руки. — Шерлок-то Шерлок, да только это нихуя не поможет, — он отставил бутылку, вновь приглядываясь к телу. — Мы же не можем подозревать каждого мужика-вампира в городе. — Ну тогда давай ещё раз её осмотрим, — предложил Юра. И весь следующий час они детально изучали каждый сантиметр тела убитой, каждую царапинку и веточку в спутанных в борьбе волосах. — Юр, — дрожащим голосом позвал Глеб, склонившись над руками убитой. — М-м? — подошёл к нему Юра, пытаясь понять, что такого нашёл друг. — Ебать… Из сжатых кулаков девушки-брюнетки торчали блондинистые волосы.