ДИМА
Неприятный холод бьёт по спине. Эмиль заграбастал себе всё одеяло. Лежу, не могу уснуть, а он уже сопит мне в предплечье. Спокойное, тихое дыхание. А у меня от тревоги лёгкие сводит и в груди тянет. Не хочу уходить, но не могу остаться. Целую его в шею, затем в щёку, на прощание, решившись уходить, но он хмурится и вдруг переворачивается, заваливаясь на меня и обнимая обеими руками. Похрапывает. Согреваюсь. На часах - без пятнадцати пять. - Эмиля, - шепчу. - Эмиль. - Ась? - он слегка вздрагивает. - Мне пора. Он недовольно стонет, слезает с меня и присаживается. - Я приду ещё, ладно? - Люблю тебя. Иди. Целую его в макушку, и только потянувшись к двери, отвечаю: - Люблю. Я всё никак не мог дождаться, пока следователь решит устроить очную ставку, если это уместно в нашей ситуации, но когда этот момент наступил, мне стало страшно; дикое желание этого разговора пропало, усилило и так бушующую во всю тревогу. - Итак, я подведу промежуточные итоги расследования, - сообщает следак небрежно, закинув ногу на ногу. - Тормоза вам, Дмитрий Андреевич, подрезали перед выездом с работы в аэропорт. Иначе вы раньше бы заметили неисправность, а так - ехали, да ехали, вы ведь даже толком не останавливались? - Верно. Ехали да ехали. Сначала машина держала стандартную скорость, а потом стала гнать, как дикая. - Обрезали тормоза намеренно "чуть-чуть", там была лишь маленькая щель, чтобы вытекало медленно и незаметно. Это и обеспечило вам спокойную дорогу до трассы. Молчим. - А вы, Эмиль Вюсалович, следствию солгали. И ваша девушка, скорее всего, тоже. Ну, или и ей тоже вы наврали. - К чему вы клоните? - Эмиль хмурится. А до меня дошло. - Ваш билет до Африки, - и следователь протягивает чёрно-белую выписку из списков пассажиров моего рейса. - Места у вас рядышком с Дмитрием. Иманов молчит. Я, тяжко дыша, в паре мгновений от панической атаки, выдаю: - Так, давайте я проясню ситуацию. Только если это останется в рамках следствия и никуда дальше не выйдет. Вы сами понимаете. - Понимаю, - кивает. - Вы люди известные. Слушаю. - Мы спим. - Что, простите? - на лице следака проскакивает ирония. Повторяю: - Между нами половая связь. - То есть, вы геи? - Нет! - отрезаю. - Я ничего не понимаю, в таком случае, - мужик откровенно смеётся. В донельзя нелепый диалог встревает Эмиль: - У нас отношения. Половые и душевные. Но мы не геи. Цитируя слова Димы: "понимаешь, я не гей, я не люблю мужиков, я просто люблю тебя". Аля вас не обманывала, это я её обманул. Собирался уехать без объяснений, чтобы не видеть её слез, когда скажу, что мы расстаёмся. Докатились. Госслужащий, блядский мент знает, что я ебу Эмиля. - Понял вас, - вскидывает брови на секунду. - Но есть ещё кое-что: Эмиль, вы - главный подозреваемый по делу, и тому есть ряд причин. - Что за причины? - я вижу, что Иманов подрагивает, да и голос его выдаёт. - Рядом с офисом, в кустах, обнаружен болторез, испачканный в тормозной жидкости. Я думаю, мне не нужно объяснять, что это значит. - Нет, вы уж постарайтесь объяснить. Это не доказательство моей причастности: его мог сбросить тот, кто это сделал, а не я. - В этом вы правы. Но свидетелей, заставших преступление, нет, зато есть показания, которые гласят, что вы первым вышли к машине. С рюкзаком, в котором могло быть всё, что угодно. Плюсом, в офис кто-то недавно делал доставку. - Доставку? - спрашиваю. - Доставку этого самого болтореза. И на нём ваши отпечатки пальцев. - У меня нет мотива, - это была его последняя нервная клетка. Он даже не попытался объяснить, откуда там могут быть его отпечатки; он просто и бессвязно оправдывался. - Зачем мне убивать человека, которого я люблю? Вы понимаете, насколько это тупо? - Ревность, - пожимает спокойно плечами следак. Это ведь никак не меняет его жизнь, а если и меняет, то только к лучшему - похвалят за раскрытое дело. - Всякое бывает. В общем, после выхода с больницы вы будете задержаны до выяснения обстоятельств, и... - Залог обсудим? - вступаюсь я. - Обсудите это в суде. - То есть, он будет в любом случае задержан? - спрашиваю. Он кивает: - В любом случае. До суда. Меня как ледяной водой окатило. А Иманов сидит, застывший, и пялится в пол. Вздыхаю: - Нам теперь-то можно видеться? - Можно. - обращается к Эмилю: - Когда вас выписывают? А он молчит. Не реагирует ни на что. У меня начинает от нервов гудеть голова. - Спросите лучше у врача, - говорю. - У вас всё? - У меня всё. - встаёт, - Вам придёт повестка в суд. До свидания. Он скрывается за дверью. Я склоняюсь к Иманову, заглядываю в его пустое лицо. - Эмиля, скажи что-нибудь. Пожалуйста, что-нибудь мне скажи. - Ты же знаешь, что я не виноват? Ты же веришь мне? Мой котёнок на грани истерики. - Верю. Даже мысли не было, что это можешь быть ты. - Зачем кому-то так мучать тебя? - кидается на меня с объятиями. Я хватаюсь за него, загребаю на руки. - Я не знаю. Ты, главное, успокойся. Ты не виноват, поэтому тебя не посадят. Всё выяснится. - Ты зря ему рассказал о нас. Можно было обойтись и без этого. - Лучше перестраховаться. Пусть знают. - На суде это всплывёт и об этом узнают все. - По моему ходатайству суд будет закрытым и его подробности никуда не утекут. Не бойся. Я тебе обещаю, все будет хорошо.***
Спустя четыре дня Эмиля выписали и прямо из больницы забрали в СИЗО. Команда была опрошена ещё раз от и до, и у всех появилась гора вопросов к Диме. Они галдели, обсуждали между собой, пока Масленников стоял отрешённый в углу комнаты, зажатый ими и оглушаемый несвязными речами. Пожираемый чувством вины."Это из-за меня он там. Из-за меня. Не нужно было мириться с ним. Я приношу ему только боль. Даже не по своей воле, даже не желая этого".
- Почему вы поехали вдвоём? Что вы забыли в этой Африке? - недоумевала Полина. Её голос Диме слышался чётче других. И только сейчас он заметил одинокую Алю на диване. Она, обнимая свои плечи, сжалась в комок. А в опущенных глазах виделся блеск - солёный, полный отчаяния. - Я просто хотел дать ему отдохнуть, - подал наконец Масленников голос. - Мы хотели пострадать там хуйнёй и ни о чём не думать. - А почему от нас скрыли?! - взорвался Даник. - Мы бы что, могли как-то помешать вашему отдыху?! Я не понимаю! Из-за этого бессмысленного вранья теперь Эмиль в СИЗО! Как главный подозреваемый. Никита смотрел в окно. Обдумывая все те события, что произошли за последнее время. Медленно, но верно к нему приближалось осознание. Он видел, как Дима несёт Эмиля на плече к машине, и не стал вмешиваться, когда они сорвали съёмки "слеп на двадцать четыре часа". Он видел, как они зажимаются в машине при съёмке "кто последний вылезет из гроба". А теперь они, скрыв, пытались вдвоём сбежать в Африку. В Африку, где тогда они остались вместе погулять, и Дима в отель так и не явился. Вот и всё. Пазл сложился. - Отъебитесь от него, - вступил в разговор Сударь. - Хватит. Ему и без вас проблем по самое "не хочу". Все как-то забыли, что Диму хотят убить. И сейчас этот человек где-то разгуливает на свободе, пока Эмиль, безвинный, сидит в СИЗО. - А может, это и правда Эмиль? - Полина скрестила руки на груди. - Не просто так он сидит же?! - Заткнись, - рыкнула Аля и вскочила на ноги. На пятках подлетела к ней и процедила прямо в лицо сквозь зубы: - Заткни свой рот поганый! Эмиль бы никогда не стал делать подобное! - Откуда ты знаешь, а? Кто заказал, по твоему, сюда этот проклятый болторез, если не Эмиль?! И ведь на нём его отпечатки пальцев нашли! Аля кинулась на неё, преисполненная гневом. И Полина не собиралась просто терпеть. Они тягали друг друга за волосы, в ход шли кулаки и ногти. И все стояли, не вмешиваясь. Сил на это не было.