ЭМИЛЬ
Меня заводят в камеру. Как преступника. Здесь холодно и пахнет сыростью, сигаретами. Две двухъярусные кровати не вызывают доверия и приятных эмоций: кажется, от любого лишнего движения прогнившие железки развалятся. Всё такое серое. Лучше бы я действительно это сделал. И сидел бы за дело. И на Диму больше никто бы не покушался. Ведь в нынешних обстоятельствах он страдает вдвойне: винит себя, я знаю, винит, что я здесь. И боится за свою жизнь. А как же я боюсь за него... Стою, как истукан, перед дверью, что давно захлопнулась за спиной, не оставив мне и шанса на свободу в ближайшее время. Даже не замечаю, что на меня пялятся... Сокамерники. Сокамерники. Я в тюрьме. - Ещё один новенький, - скалится мужчина с верхней полки кровати, - на пидора похож. Его хриплый голос странно тянется - то ли наркоман, то ли алкоголик. Хотя, кого я ещё ожидал тут увидеть? - Эмиль? Из команды Димы Масленникова? - окликает меня другой голос. Молодой и спокойный... Нет, скорее опустошённый. - Да, я, - голос будто не мой. Отвечаю на автомате. Смотрю вперёд, но ничего не вижу - взгляд расфокусирован. - Твоя кровать надо мной будет, - говорит узнавший меня. - А может, лучше подо мной? - игриво парирует мужик. Выдыхаю. Обнимаю себя руками, наконец возвращаюсь к реальности. - Спасибо, - киваю парню, влезаю наверх. Опускаю голову на него и вижу сжавшегося в комочек человека, полностью отчаившегося. Это отчаяние словно витает в воздухе. - Как тебя зовут? - Андрей. - Ну, меня ты уже знаешь. Рад знакомству. - Я - не рад. - Извини? - мне становится неловко. - Не хотелось мне когда-то познакомиться с супер-известным блогером в СИЗО. Не очень приятно. - "Супер-известный блогер"? Правда что ли? - отзывается мужик с соседнего верхнего яруса. Мельком оглядываю его: щетина, обвисшая кожа, на вид лет сорок-пятьдесят. - Курьядов, заткни ебало своё поганое, - рычит Андрей, запрокидывая голову. Курьядов тут же забивается к стенке и отворачивается, с головой накрываясь одеялом. - Не обращай внимания на этого выблядка. У него проблемы с головой. Я здесь из-за него, кстати, - и в спину мужику летит ещё один гневный взгляд. - Что случилось, поделишься? - спрашиваю, желая отвлечься от собственной беды. - Он - мой сосед. С белочки напал на меня в переулке. Мы подрались. Признаю, тоже был бухой, но я первый не лез. Он кинул меня в витрину магазина. Забрали обоих. Пятнадцать суток за пьяный дебош. - Долго ещё сидеть? - Двое суток. Тебя даже спрашивать не буду, сам понимаю. - А я спрошу, - улыбнулся лукаво псих. - Меня зовут Лёшенька. Как попал сюда, блогер? - Курьядов, завали нахуй! Я не пожалею, я сяду ещё на пятнадцать суток, но я тебе нахуячу! Не лезь к человеку, животное. Я улыбаюсь, сдерживаю хохот, но изо рта вырывается мелкий смешок. Андрей поднимает голову и улыбается мне в ответ. Он не выглядит, как маргинал, алкоголик или наркоман. Простой парень, обычный человек. Хоть что-то хорошее здесь есть.***
ДИМА
- Дим, можем поговорить? Сударь прикасается к моему плечу и тут же отдёргивает руку. Я бросаю готовку кофе и оборачиваюсь: - Да, что случилось? - Я всё знаю. Неконтролируемо вздрагиваю. - Что? - Давай отойдём, - Никита озирается и указывает на дверь кабинета. Киваю и плетусь за ним. Усаживаюсь в своё кресло, а Сударь опирается о стол, нависая надо мной: - Что у вас с Эмилем? - В плане? - Я и так догадался. Хочу услышать это от тебя. Не скрывай. - Это сложно объяснить. Он с отвращением фыркает: - Только без подробностей. - Мы встречаемся. Между нами... - Ебётесь? - Это тоже. Моего друга передёргивает, он тяжко вздыхает. - Как вы до этого докатились? - Говоришь так, будто это дно. - Это - дно! - слегка взрывается. - Вы ебанутые? - Не надо так, а. Нашёл время, чтоб заниматься гомофобией. - Это вы ахуели в край. Занимаетесь какой-то хуйней. Я-то думаю, чего Полина с Алей поцапались... Обе в курсе и обе ненавидят вас за то, что вы увели у них парней... - он словно сам запутался в своей формулировке. - Только Аля знает. С Полиной я расстался, ну и Эмиль, логично, тоже... - Нихуя это не логично. Вы ебанутые. - Хватит, Никитос. Я сам понимаю дикость этого, но ничего не могу поделать. И он тоже. - Я хочу стереть себе память и не знать об этом. - Я хочу стереть себе память и ещё раз прожить с ним все моменты. Он отскакивает от меня, как от прокажённого. - Какая же дрянь поганая. Фу. - сплёвывает прямо на пол и растирает слюну подошвой тапка. - Для тебя - дрянь, для меня - жизнь. Я понимаю твою реакцию. Старый Димас год-так назад отреагировал бы так же, если не хуже. - Я не хочу знать ни подробностей, ничего. Сделайте так, чтобы я ничего не замечал. Я сделаю вид, что ничего нет. - Даже не станешь уговаривать расстаться с ним? - Не в моих правах на тебя давить. Но я рекомендую вам обоим бросить страдать хуйней. - Чувства - хуйня? - Такие чувства - да. Мне неприятно это слышать, и я этому удивляюсь. Не понимаю, почему мне хочется доказать Сударю свою правоту, свои чувства. Единственный человек, который меня сейчас действительно поймёт, сидит на балконе. Я вижу её русую копну волос через окно и смело направляюсь к Але. - Дим? - она оборачивается. Каждое движение утонченное, почти аристократичное. Лицо бледное... Никогда такой её не видел. - Я не могу больше так. - Что случилось? - слабо подскакивает с кресла и берет меня за плечи, для чего ей приходится высоко поднять руки. - Мне очень плохо. Сударь всё знает. - Что знает? - хмурится. - Про меня и Эмиля. Я устал от этого ада. - Как узнал? - мягко присаживается обратно в кресло. - Сказал, что догадался. Видимо, мы палились. - И что он сказал по этому поводу? - Еникеева своим голосом олицетворяет спокойствие. Она абсолютно меланхолична. Холодно поясняю: - Выразил отвращение. - Он никому не расскажет? - Обещал, что нет. - Значит, все не так плохо. - Всё не так плохо?! Всё ужасно. Эмиль далеко от меня, и мне хочется сдохнуть. - Мне тоже. Давай держаться вместе, как два человека, любящих Эмиля. И думать, как два человека, любящих Эмиля. - Что ты имеешь в виду? - У тебя от любви и переживаний совсем мозги высохли. - Я не могу быть таким же спокойным, как ты. - Я не спокойна. Я под успокоительными. - Мне тоже дашь? Достаёт из кармана кофты блистер таблеток и протягивает. За ним - бутылку воды. - Две таблетки. Запей. Послушно выполняю. - А теперь слушай меня. Я так же, как и Никита, сложила дважды-два и сделала некоторые выводы. Молчу. Глазами молю: говори, говори! Чувствую, как язык слегка немеет. - Я нашла выписку о доставке сюда этого чёртового болтореза. Коробка была на наш адрес, без имени получателя. Это Эмиль мог принять доставку, открыть, увидеть болторез, не понять, зачем он нужен и оставить его там, где мы всегда оставляем непонятные вещи. В коридоре. - Ты хочешь сказать... - Кто-то имеет доступ к офису. Надо поменять замки. - А если это... - А если это кто-то из Лиги, то в конечном итоге этот человек спалит себя. Нужно за каждым - глаз да глаз. Первый шаг - поменяй замки и вручай ключи каждому по очереди. И следи за реакцией. Если это кто-то из Лиги, то он поймёт, что его спалили. Разговор был странным. Смутным. Видимо, так подействовали успокоительные. - Я пойду вздремну, - еле умудряюсь выдавить из себя. Вижу, что Аля и сама уже с трудом держит пустые глаза раскрытыми. - Иди. - Ты тоже заходи в дом. Здесь очень холодно. - Я ещё посижу. Протягиваю руку. - Мы с тобой в одной лодке, ты сама сказала. Я предполагаю, что ты не испытываешь ко мне тёплых эмоций из-за того, что Эмиль выбрал меня... Не дала договорить: - Я отношусь к тебе, как к старшему брату. А Эмиль - просто мой родной человек. Просто я очень боюсь. И за тебя, и за него. Она кладёт свою ладонь в мою и позволяет завести себя в тёплые объятия квартиры.