Чтобы говорить о важном, нужно стать ближе. Дженни Даунхэм
***
Мысленно она прокляла его чрезмерно хорошую память и гибкий мозг маленького ребенка, но заставила себя медленно повернуться к нему лицом: — А я думала, ты уже забыл об этом, — скривила уголки губ в разочарованной усмешке. — Отлично, какое у нас там следующее приключение, my little prince? Вместо ответа Канаме задумчиво потер свой подбородок, погрузившись в по-настоящему сложный мыслительный процесс. Мицуки даже могла услышать как усиленно вращались шестеренки в его мозгу, прежде чем он возбужденно воскликнул: — Я знаю! Нет места лучше, чем сад! Мы бы даже могли собрать немного цветов! Схватив ее за руку, Канаме немедля побежал в сторону выхода из особняка, не обращая внимания на неумолкающее ворчание сестры и просьбы сбавить чрезмерно высокую скорость. Стоило им ступить на территорию красивого, прилегающего к поместью сада, осажденного оградой всевозможного вида цветов и аккуратно подстриженных кустарников, как лицо маленького чистокровного осветила милая улыбка. — Только посмотри на те цветы возле клумб! Мы бы могли взять некоторые из них и сделать чудесный букет для ка-сан. Как думаешь? — спросил Канаме, садясь на колени и начиная вырывать одни лилии за другими. Он был ужасно взволнован. — Ну что, Мицуки-чан, не хочешь присоединиться и помочь своему любимому нии-сану? — спросил он, откладывая каждый цветок в стремительно заполняющуюся плетеную корзину справа от него. Мицуки не решилась сообщить ему о том, что их мать скорее всего сильно разозлится, если увидит, как кто-то уничтожает плоды ее непосильных трудов, учитывая, что большую часть местной флоры она вырастила своими руками. Ей вдруг подумалось, что если Канаме накажут, то он не будет способен преследовать ее еще очень долгое время. Улыбнувшись уголком губ, Мицуки решила держать язык за зубами. — Хочешь подержать мою корзину? — мягко спросил он у нее, когда собрал достаточное количество разных цветов для своей будущей композиции. Однако не успела она даже рта раскрыть, как до их чуткого вампирского слуха донеслись звуки приближающихся шагов. Брат с сестрой синхронно повернулись навстречу неизвестному, коим оказалась неторопливо приближающаяся Дзюри, выражение лица которой выглядело отнюдь не радостным. — Что вы здесь делаете? — спросила она непривычно строгим тоном. — М-мы… — попытался оправдаться Канаме, широко распахнув испуганные вишневые глаза. — Если ты думаешь, что при взгляде на такое выражение лица я непременно смягчусь, то ты не прав, Канаме, — неодобрительно нахмурилась женщина. — Мое сердце крепче, чем раньше! И ты понесешь заслуженное наказание. Это был не первый раз, когда наследник могущественной и древней семьи Куран учинял неприятности. В одно время он вырывал несчастные цветы едва ли не каждый день, чтобы «порадовать» младшую сестру их дивным ароматом в раннее весеннее утро. Однако чаша терпения у их матери была переполнена уже давно, и закрывать глаза на этот хаос и дальше она не могла. За неприятно бьющими по барабанным перепонкам криками Мицуки следила с отточенным равнодушием, гадая о том, сколько продлится домашний арест ее елейного братца. — С сегодняшнего дня ты под домашним арестом, Канаме! Я запрещаю тебе выходить из комнаты всю следующую неделю! — Дзюри, казалось, даже не заметила свою дочь, целиком и полностью сосредоточившись на провинившемся сыне. — О репетиторах не волнуйся, они будут лично приходить к тебе за надлежащим обучением. Ах да, конечно же, я исключу из твоей библиотеки все книги, не касающиеся учебы. И даже не думай играть в какие-либо игры во время твоего наказания, иначе оно продлится еще дольше! На что мальчик даже не осмелился возразить, смиренно принимая все материнские удары: — Хорошо, ка-сан… — А теперь мне нужно идти работать. Быстро поднимись в свою комнату, как и положено хорошему мальчику, — после чего, переведя чуть оттаявший взгляд на Мицуки, Дзюри добавила уже куда более спокойным тоном, плавно покидая сад. — Приятного отдыха, милая, не бери пример со своего нии-сана и веди себя как можно более прилично, хорошо? Дождавшись, когда стройная фигура матери скроется за углом цветочных кустов, она лениво повернулась в сторону застывшего живым изваянием мальчика: — Кажется, тебя наказали, Канаме… Думаю, мне не надо говорить, что проводить эту неделю друг с другом нам будет несколько затруднительно? Распрощавшись без особых сожалений, Мицуки с легкой улыбкой направилась обратно в дом. Чему он даже не спешил препятствовать. Канаме чувствовал себя до ужаса одиноко по пути в свою комнату. Будни нескончаемой учебы звучали отвратительно, насколько бы заслуженным ни было это наказание. Потому что следующая неделя и без того будет одной из самых сложных в его жизни. Когда он дошел до своей комнаты и обвел удрученным взглядом кипу бумаг и книг, заполнивших весь его стол, то почувствовал, как сердце под грудью предательски сжалось. Желая оправиться от столь неприятной картины, он медленно вышел из комнаты, застав приход Мицуки, чья комната находилась прямо напротив его. Глаза маленького аристократа непроизвольно наполнились слезами разочарования. Неужели она действительно собиралась оставить его одного из-за наказа матери? В конце концов, она была его единственной младшей сестрой… И разграничивающее их двоих наказание лишь заставляло Канаме желать ее внимания как никогда прежде… — Мицуки-чан… — громко позвал ее Канаме. — Ты правда решила бросить меня здесь одного? После всего, что случилось между нами… — закончил с опечаленным видом выброшенного из дома щенка. — Ка-сан ведь сказала тебе, чтобы ты сидел в своей комнате и занимался учебой в полном одиночестве, — с легким намеком на недовольство напомнила она ему. — Ка-сан также не говорила, что со мной не может заниматься кто-нибудь еще. Мицуки-чан, пожалуйста. Я очень не хочу оставаться один, — произнес он, преследуя ее до самой комнаты. — Разве ты не понимаешь, как быстро я сойду с ума от скуки? Канаме так сильно не хотел расставаться с ней, что был готов преследовать ее до самого края света. — Пожалуйста, Мицуки, — отчаявшись, начал молить ее мальчик, цепляясь об локоть. — Прошу! — Канаме… — не сдержала раздраженного вздоха девочка. — Мицуки… Имото, мне очень жаль. Но я так сильно не хочу быть один сейчас. Ты ведь знаешь, как много значишь для меня, — продолжил увещевать он, вернувшись к вежливому обращению. — Для меня это очень важно. Не отказывайся… — Почему я должна желать помочь тебе, мой дорогой нии-сан? — соизволив обратить на него свой равнодушный взгляд, насмешливо спросила Мицуки. — Мы и так проводим друг с другом слишком много времени. Быть может, эта неделя то, что нам обоим давно не хватало… Но ты правда так не хочешь расставаться со мной? — обычно скучающие глаза цвета темного багрянца блеснули заинтересованным огнем. Было повесивший нос маленький чистокровный вновь воспарил надеждой. Она все еще заботилась о его комфорте! Не все потеряно. — Да, имото. Я не хочу расставаться с тобой ни на одну минуту. Мне нравится просто быть рядом с тобой. Больше, чем ты можешь даже представить себе, — он шагнул вперед, казалось забыв обо всех остальных заботах. В тот момент для него существовала только Мицуки. — Хорошо, я помогу тебе с учебой, — снисходительно улыбнулась она. Благодарности искренне обрадовавшегося ребенка не было предела. Потому что счастье Канаме напрямую зависело от того, насколько близко находилась его такая драгоценная сестра. — Давай начнем с задания по английскому. Я прочту их вслух, а ты пока перепишешь их в свою тетрадь, ладно? — сказала она, заходя внутрь его комнаты и забирая лежащую на самом верху бумажных стопок яркую зеленую книжку.