Порой человек получает именно то, чего желал всем сердцем… и это становится его идеальным наказанием.
Джо Голдберг
***
Дзюри воззрилась на нее с безмолвным ожиданием безропотного согласия. Однако Мицуки все еще хранила ошеломленное молчание, думая только о том, насколько прогнил окружающий ее мир. — Итак? Все в порядке? Ты же не будешь протестовать? Я прекрасно знаю, как сильно ты любишь своего нии-сана, — с легким налетом раздражения произнесла женщина. — Ты ведь не хочешь разочаровать собственную ка-сан… да? Мицуки посмотрела на пустое блюдце своей тарелки, не видя ни света, ни луча надежды. — Да… я согласна… — вполголоса пробормотала она под нос. — Хорошо… ты сделала верный выбор, — одобрительно кивнув, добро улыбнулась Дзюри. — Теперь ты можешь продолжить ужин со своей ка-сан и человеком, с которым проведешь всю свою жизнь. Между тем Канаме выглядел весьма довольным подобным раскладом дел… и вновь сдержанно улыбнулся Мицуки. Какое-то время семья ужинала в полном молчании… Дзюри просто радовалась за скорое счастье собственных детей, а Мицуки угрюмо молчала, опустив очи долу. Может быть, ей следует попытаться остаться с Канаме наедине и уговорить каким-либо образом?.. Впрочем, по окончании ужина ей даже напрягаться не пришлось — дьявол в ангельском обличье сам пришел по ее душу. — Имото… я хотел обсудить с тобой кое-что наедине, — произнес он спокойным, но твердым тоном. Мицуки молча встала с удобного бежевого стула и последовала за ним к выходу из трапезной. Эмоции внутри нее царили не самого приятного характера, так и норовя всколыхнуть ее мирное тихое царствие блаженного покоя. По итогу прародитель привел ее в одну из пустых комнат особняка, где было до невозможности тихо и темно. — Я знаю, как сложно может быть принять помолвку, имото, — мягко заметил он. В воздухе витала откровенная напряженность… Отчего Мицуки испытывала нешуточное беспокойство… Казалось, даже ее нечеловеческое сердце вампира сжалось в плохом предчувствии. Она знала, что за обыкновенным желанием поговорить, исходящим непосредственно от возвышавшегося перед ней чистокровного, не могло стоять ничего хорошего. Канаме внимательно посмотрел ей в глаза… и в обманчиво ласковом жесте сжал ее плечо. Мицуки не была уверена в том, специально ли он это сделал, так как подушечки его пальцев едва заметно задевали край наклеенного поверх укуса пластыря на ее шее. — Но… я надеюсь, что ты поймешь мои чувства. Ведь ты… моя возлюбленная, — он сдержанно улыбнулся, заливаясь певучим соловьем. На какое-то сиюминутное мгновение, непростительный приступ слабости, ей померещился на чужом месте ее настоящий старший брат. И она слабо подумала о том, что может быть… Может быть, он согласится выслушать ее. — Честно говоря, у меня тоже есть что обсудить с тобой, — голос ее едва уловимо дрожал, несмотря на все тщетные усилия его хозяйки сохранить тщедушное спокойствие. — Не мог бы ты… не мог бы ты отменить помолвку? — Хм? Зачем мне это делать, моя дорогая имото? — с беззлобной укоризной поинтересовался он в ответ. — Договоренность уже обрела свою силу… и ты не можешь оспаривать решения своего господина. Ты выйдешь за меня замуж, и это окончательно. Снисходительно улыбнулся Канаме, очевидно довольный течением разговора. — Кроме того, не похоже, что ты можешь что-либо сделать с этим, не так ли? Никто не даст тебе право на отказ. — Скоро я буду не единственной дочерью в семье. После того как ка-сан родит Юки, у тебя будет еще одна имото, — не спешила сдаваться она. — Возможно, ты мог бы жениться на ней… в наступающем будущем? — Но в том-то и дело — Юки никогда была частью этой договоренности. Всегда были только ты и я, — сказал он, ласково обхватывая ее щеку. — Если я и решу связать себя с кем-либо узами брака… то это будешь только ты, — его голос понизился на угрожающую октаву. — Просто прими это. Ты не сможешь ничего изменить. Взор вишневых глаз поглотила безудержная нежность, однако зловещее предостережение не покидало их ни на одну минуту. — Это напомнило мне, что и ты, и я связаны крепкими кровными узами… Не лучше ли в таком случае закрепить их еще и браком? — Ты… ты не мой нии-сан! — яростно прошипела она, с громким шлепком отталкивая его ладонь. — Мой Канаме бы послушался моей просьбы и беспрекословно выполнил бы все, что бы я ни попросила! С невинных уст маленького чистокровного неожиданно вырвался оглушительный смех, когда он грубо схватил за девичью руку: — Ты… ты действительно не знала своего милого, «доброго» нии-сана, да? Даже после того, как его душа передалась мне, я все еще чувствую силу его глубокого отчаяния… страстного желания… и греховной любви. Кто знает, быть может, даже без моего участия он бы все равно однажды сорвался и присвоил тебя себе? Я просто ускорил ход некоторых событий. Мицуки посмотрела на него, находясь в полнейшем ужасе от чужих слов: — Нет… ты не можешь продолжать очернять его имя… Он бы никогда не поступил так со мной! Его слова в равной степени и удивили, и вызвали серьезные сомнения. — Как ты вообще узнал о его желаниях? И что имеешь в виду под «греховной любовью»? — с чуть покрасневшим лицом спросила она его, наивно не видя цепочки связи внутри услышанной фразы. — В том, чтобы прислушиваться к остаткам его эмоций и мыслей, нет ничего сложного, — невозмутимо промолвил Канаме. — Греховная любовь… такая, какая есть. Но если ты хочешь деталей, я с удовольствием поясню тебе, как он мучился от тяжести собственного желания, которое питал к собственной сестре. Пустив тихий смешок, он словно произнес самую очевидную вещь во всем мире: — Кажется, твой милый нии-сан не мог сопротивляться влечению по отношению к тебе. И я даже готов… поспособствовать этому. — Ты не можешь быть серьезен… — через силу выдавила из себя глубоко шокированная Мицуки. — Но это правда. В конце концов, это я тот, кто завладел его телом и почувствовал это темное вожделение, — с улыбкой признался Канаме. — Твой нии-сан никогда не хотел ранить тебя, однако никак не мог избавиться от чувства первой любви, что ты ему подарила. Он неимоверно восхищался и обожал тебя. Из-за чего ужасно запутался в понятиях семейных чувств… и романтического интереса. Однако сейчас это уже неважно… имото. Нынешние обстоятельства казались настолько отчаянными, что Мицуки чувствовала, как медленно сходит с ума. Неужели Канаме действительно был влюблен в нее? Значит, все те нелепые детские обещания о женитьбе не были дурной шуткой? Однако… пока им было всего лишь по пять лет. Свадьба если и наступит, то только по достижению совершеннолетия, если уж не позже. Это не отменяет того факта, что у нее будет достаточно времени. Достаточно времени, чтобы сбежать и начать новую жизнь вдали от всех. Но куда пятилетней девочке вообще можно было податься? Сердце под грудью противно замерло, словно весь мир вокруг нее рухнул. Сейчас она была еще слишком мала. Но Мицуки помнила о смерти родителей благодаря аниме. День, когда Ридо неожиданно атакует их особняк и убьет их, показался ей как никогда удачным. — Хорошо, — успокоившись, не сдержала она тяжелого вздоха. — Я приму эту помолвку. — Приятно слышать, имото, — куда более расслабленным тоном сказал Канаме, растягивая уголки губ в благодушной улыбке. — Но впредь, пожалуйста, воздержись от столь резких высказываний в мой адрес. Мицуки все еще была раздражена окончанием их не слишком плодотворной беседы… но насильно заставила себя сделать извиняющееся выражение лица. Может быть, она и проиграла эту битву, однако у нее еще будут возможности выкарабкаться из устроенной западни. Ей оставалось только ждать и надеяться, что в один день Канаме поддастся ее уговорам и убедится в абсурдности организованной родителями помолвки. Иначе… Мицуки придется сбежать.