Shiro-Kuro

      Новый дом деда Джули оказался довольно большим. Офелия открыла дверь, осматриваясь: два этажа, просторная гостиная, кухня… И откуда он вообще умудрился достать такой дом? Конечно, выглядело это место слегка обшарпано, похоже, возраст сказывался, дому уже много лет. Да и, видимо, не жил тут никто долгое время — но это ничего страшного, хорошая уборка, и жить можно. На большом дереве, во дворе, на двух толстых веревках, висели большие деревянные качели — они Офелию волновали сильнее, чем потрескавшаяся краска на потолке.        Фикус, появившийся в тот день на подоконнике, Офелия объяснить так и не смогла. Пришлось сказать, что это принес кто-то из персонала, благо, Джули проверять не стал. Он вроде ей поверил…       Офелии хотелось в это верить.       Он вообще никогда не проверял то, что она говорила, всегда верил на слово, иногда было даже совестно привирать, понимая, что дедушка Джули допытываться до правды не станет. Врать Офелии не привыкать, она часто врала матери, из-за банального страха перед очередным конфликтом. Конечно, тайное всегда рано или поздно становится явным… Но Офелия ценила это небольшое время спокойствия перед бурей.       Иногда все заканчивалось так быстро, что правда уже не имела значения, так что о ней и говорить не стоило — а иногда Офелия, считая, что ничего не произойдет, проговаривалась и упиралась в стену материнского осуждения, это было настолько непредсказуемо, что теперь говорить даже о мелочах дедушке Джули было страшно — он не её мать, но ругаться с ним не хотелось даже сильнее.       Осуждения с его стороны она не переживет.        Эта ситуация с фикусом девушку порядком нервировала, потому что она была без понятия, что ей делать со всем этим, но больше ситуаций со странными растениями у Офелии не происходило… Оно и к лучшему, ещё один цветок, взявшийся из пустоты, она бы деду никак не объяснила. Офелия разберется со всем этим чуть похоже… Пока что надо было разобрать вещи.       В комнате оказалась довольно большая кровать — предыдущие хозяева уезжали, оставив всю мебель там, где она стояла, покидая дом в спешке. Офелия села на кровать и немного попрыгала: мягкая какая, скорее всего, дорогая. В том отеле, где они остановились, был слегка жесткий матрас, от него теперь побаливала спина.       Вещей оказалось не так много — из дома матери Офелия уезжала налегке, и дед Джули сказал, что все необходимое они купят. Поэтому, разбирать тут особо нечего, надо будет сходить в город…        — Фели, ты можешь подойти сюда? — голос деда Джули звучал из коридора немного приглушенно, и девушка отреагировала не сразу. Она выглянула из комнаты:       — Сейчас подойду.       Интересно, что стряслось. Дедушка Джули редко звал ее к себе, если только не случалось что-то важное. Он вообще был дедом самостоятельным и немного замкнутым. Иногда Офелия не понимала, зачем нужна ему, может, просто чтобы скрасить одиночество? Жаловаться на жизнь с ним, между тем, совсем не приходилось, поэтому свои вопросы Офелия старалась держать при себе — какая разница, если он относился к ней хорошо.        Девушка шустро спустилась со второго этажа, пришлось немного поплутать, чтобы найти дедушку Джули. Она пока что не очень ориентируется в этом доме. Надо бы выучить расположение комнат…       Дедушка сидел в подвале и перебирал деревянные ящики.       — Фели, — он поднял маленькую деревянную коробку. — Ты не видела случайно такой же ящик, но с розовым фруктом?        Душа ушла в пятки, Офелия почувствовала, как ладони потеют, а сердце быстро бьется. Он… Ищет тот фрукт? Он был какой-то важный, или что-то вроде, но он же был гнилой и мерзкий на вкус, откуда она могла знать!        Что сказать? Что ответить? Дедушка Джули ее не простит, Офелия была в этом уверена. Может… Притвориться, что не знает?       — Это… — найти слова было тяжело, язык заплетался. — Не видела… Наверное…       — Точно? — дедушка Джули нахмурился, его обычные полуприкрытые глаза-щелочки чуть расслабились.       У него розовые глаза.        Офелия удивленно смотрела в них — если подумать, она ни разу за несколько лет не видела глаз деда Джули и даже не думала о том, какого они цвета. Он всегда ходил с полузакрытыми глазами, девушке даже казалось, что он слепой, но дед Джули никогда с тростью не ходил, да и ориентировался в пространстве он довольно хорошо для слепого. Просто всегда улыбался и никогда не ходил без своего доброжелательного прищура на лице… До сегодняшнего дня.        — Да, точно… Я… — хотелось отвести взгляд, но Офелия почему-то не могла этого сделать. Как будто что-то мешало оторваться от этого розового, как лепестки вербены, взгляда… — Он был тухлый, я его попробовала и выбросила. Кто вообще хранит тухлые фрукты в кладовке? Вам стоило давно ее разобрать, там столько хлама, но я не стала сама разбирать. Мне было лень, и я забыла.       Она не хотела этого говорить, но язык развязался так, что остановиться было уже невозможно. Офелия не понимала, почему говорила сейчас, словно язык двигался сам по себе без ее контроля.       — Ох, вот как.       Дедушка снова улыбнулся, прикрывая глаза, и в какой-то момент все кончилось. Повисло молчание, Офелия почувствовала себя неловко, и слегка устало, словно после непонятного наваждения.       — …. Я…. Я не знаю, что это сейчас было, извините… Я не хотела этого говорить.       Она прикрыла губы рукой, дедушка вздохнул и погладил её по голове:       — Это ты прости. Не хотел использовать на тебе.       — В смысле? — Офелия недоумевающе моргнула, не понимая, о чем сейчас сказал Джули. Он приоткрыл один глаз — ярко-розовый, похожий на драгоценный камень, завораживающий…       — Это моя особая способность, — он закрыл глаз, и Офелия вздрогнула всем телом, сбрасывая с себя оцепенение. — Любой, кто смотрит мне в глаза, говорит то, что думает, не важно, какие мысли крутятся у него в голове.        — Способность?.. — переспросила девушка. — Это… Дьявольский Фрукт?       Название всплыло в голове случайно — о таких фруктах говорил Эйс, и, кажется, они давали какие-то странные силы, если он решил, что фикус вырос из-за него…        — Быстро ты сообразила, — Джули улыбнулся, но от этой улыбки стало неприятно, словно Офелии в душу плюнули. Он не поверил её словам и использовал силу, чтобы выяснить правду… Да она даже не знала, что у него есть такая сила!        — Откуда у вас это… Вы мне… Вы мне не доверяете, поэтому сделали это?       Офелии надо было узнать, что он сейчас скажет. Да, она знала, что соврала, потому что часто это делала, но на душе так противно от мысли о том, что человек, которому девушка так доверяла, на самом деле не доверяет ей настолько, что использует против нее свою непонятную… силу. Никогда ведь такого не было, так почему теперь?       Он никогда не делал такого до этого, это было странно и неприятно — понимать, что дедушка Джули, который даже не переспрашивал её никогда, может ей не поверить… Даже если она действительно соврала.       — Просто немного вспылил, — дедушка продолжал улыбаться. Эта улыбка резала больнее, чем протыкающий сердце нож.        — Если вам этот фрукт был так важен, что же вы только сейчас заметили, что он пропал?       — Я ни в чем тебя не обвиняю, Фели, — дедушка тяжело вздохнул, перестал улыбаться, но глаза не открыл. — Я сам виноват, перепутал ящики и не удосужился проверить.        — Но если не обвиняли, то тогда почему вы использовали это на мне?       Зачем тогда знать правду, если в этом не было ничего такого? Если он говорит, что сам виноват, зачем ему была эта информация, зачем выпытывать её таким нечестным способом, заставляя говорить!       — Мне нужно было знать, что ты сделала с фруктом, — лицо дедушки немного посуровело. — Ты могла просто его выкинуть, или уничтожить, могла съесть. Ты унаследовала его силу когда попробовала, а Дьявольские фрукты опасны.        — И что мне теперь делать? Уйти и найти такой же? — Офелия чувствовала, как внутри бурлит негодование. Ну съела она его, и что теперь? Разве его теперь вернешь!       — Глупышка, я же за тебя волнуюсь, а не за фрукт.        Волнуется… Но почему тогда заставил насильно это всё сказать… Мама тоже говорила, что волнуется за нее. Это тоже самое?       Дедушка Джули прикрывается заботой о ней, чтобы она не делала то, что ему не нравится, и теперь злится, потому что Офелия его расстроила — если это не так, он бы не заставлял её говорить насильно! Только мама это делала через ругань, а Джули использовал свою силу дьявольского фрукта для того, чтобы её заставить, это значит, что он может повторить это в любое время и уличить во лжи!        — Простите, я… — собственный голос казался чужим, в груди быстро билось сердце от нахлынувшего негодования. — Я пойду прогуляюсь, мне нужно подышать свежим воздухом.       Прежде, чем дедушка успел что-то сказать, она рванула в сторону выхода и выбежала из дома — не хотелось слышать, что еще он скажет, совсем не хотелось, вдруг теперь Офелия услышит о его разочаровании?       В груди неприятно давило, покалывало в уголках глаз до слёз — Офелия изо всех сил старалась не расплакаться, только как бы ни пыталась, а сил сдержаться не хватало. Теперь они разругаются с дедушкой, да? Она ведь сейчас сбежала, просто не захотела продолжать разговор, как и тогда с мамой. Возможно, если бы они продолжили говорить дальше, то Джули бы сам выгнал ее из дома…        Может, Офелия правда зря уплыла от матери и на самом деле, все взрослые такие, и это нормально? Или просто с самой Офелией что-то не так, раз она ругается со всеми старшими, расстраивает их, разочаровывает…       Верно, она наверняка разочаровала дедушку. Расстроила своим враньем, мама ведь привыкла, что Офелия часто врала ей, а он нет… Она виновата в том, что произошло. И теперь Джули точно не захочет ее видеть.        Ведь Офелия для Джули, по факту, чужой человек. Они друг другу совершенно никто, она просто работала на него… Нужно было просто с самого начала сказать правду, а не утаивать, не молчать, чтобы потом пытаться откреститься и быть пойманной на вранье.        Дорога привела ее в лес. Девушка примерно помнила дорожку, она не будет уходить далеко в чащу… Просто Офелии хотелось посидеть одной, а не под вниманием местных деревенских людей.       Ей все равно некому пожаловаться, да и не поймут они её. Людям свойственно поддерживать более старших, тех, кто по их мнению, знает и понимает больше — что за детские глупости, мама ведь любит и лучше знает, что будет хорошо. Что за упрямство — дедушка хороший, он же больше понимает в этой жизни, он живёт дольше на много лет.       Офелия знала, что виновата, но ей просто хотелось, чтобы кто-то поддержал ее, а не осуждал.        Как же иногда хотелось просто вернуться назад во времени и принять другое решение, сделать все по-другому, так, как «надо» было сделать. Может, Офелии не надо было уплывать, стоило остаться с матерью. Тогда ей хоть было бы, куда вернуться после конфликта, а здесь…       Она никогда не ругалась с дедушкой Джули, девушка просто не сможет вернуться домой как ни в чем не бывало. Вдруг он не захочет, чтобы она возвращалась — что ей тогда делать, остаться в лесу с дикими зверями, попасться разбойникам, умереть с голода или холода? Ее ведь больше не сможет приютить какой-нибудь добрый дядя или тетя, так не бывает второй раз, просто не получится.        Грудь словно тисками сдавило, казалось, что она задыхалась или хотелось задохнуться. Офелия не знала. Она вообще ничего не знала. Что теперь делать, куда идти, кому она вообще нужна… И нужна ли кому-то? Не только на этом острове, но и дома у мамы, которая даже провожать её не стала.        Офелия села на камень и уткнулась носом в колени. Ничего, она успокоится… И подумает, что будет делать. Может, погуляет в деревне. Или сходит до города…       Ах, вот бы все проблемы решались сами по себе. Или кто-то бы решил эти проблемы за Офелию. Почему никто не может просто подойти к ней, протянуть руку и сказать, что сделает все вместо неё, снимет с неё ответственность за её поступки, даст сердцу долгожданное успокоение, почему никто не может взять на себя ответственность за её жизнь? Она слишком неподготовлена к тому, чтобы решать сама за себя и принимать последствия своих решений!        Офелия надеялась, что этим человеком для нее станет дедушка Джули, но он всегда пытался приучить ее к самостоятельности. Офелия была этому рада… И одновременно понятия не имела, что ей со всем этим делать. Он учил её принимать решения, и она, кажется, даже понемногу к этому приспосабливалась, но научиться быть самостоятельной и самодостаточной — не её желание, совсем не её.       Она была согласна быть от кого-то зависимой, лишь бы этот кто-то переложил все трудности, с которыми Офелия должна столкнуться, на себя.       — Привет?       Из кустов высунулась голова. Офелия резко вскочила и завизжала, отступая на несколько шагов назад: это что еще такое?! Девушка думала развернуться и убежать, но заметила слегка знакомую соломенную шляпу.        — Ты… Луффи? — сердце потихоньку восстановило привычный ритм, не пытаясь выпрыгнуть в любой момент. — Ты меня напугал…        — Да, а ты… — голова в кустах вдруг приняла задумчивое выражение лица. — Офилия.        — Почти. Офелия.       — Да плевать, — ему-то конечно плевать, а ей это слышать, между прочим, обидно. А если бы его имя постоянно коверкали? — Ты чего тут забыла?        — Сижу, — Офелия уселась обратно и подперла ладонью щеку. — Отдыхаю от лишних мыслей.       — Лишних? — Луффи сел на землю прямо напротив, нахлобучивая сползшую шляпу прямо на лохматую чернявую макушку: — Ну ты даешь. Если мысли лишние, не думай.        — Действительно… — пробормотала девушка. — Было бы это так легко… Просто не думать. У меня не получается, как бы я не пыталась.       — Тогда подумай о хорошем.        Кажется, у этого мальчишки совсем ветер в голове, ему ведь сказали, что не получается… И о чем хорошем можно думать, если она из дома ушла, интересно, да и находится на чужом острове без возможности куда-либо податься, если не сможет вернуться к деду.        Хорошие мысли ей приносил дедушка Джули, но сейчас думать о нем было тошно, и уж тем более не приносило радости. Больше ничего светлого и приятного в её жизни, пожалуй, и не было… Не было того, что могло бы скрасить её плохое настроение, кроме дедушки, который сейчас причиной этого плохого настроения являлся.       — Эй, — Луффи пододвинулся к ней вплотную, заглядывая прямо в лицо. — Амелия.       — Я Офелия… — постоянно повторять своё имя по сотне раз уже раздражало, мальчишке все равно её повторения как об стенку горох.       — Не важно, ты чего кислая?        — Я нормальная, — ответ вырвался сам собой. Офелия не видела смысла вовлекать непонятного мальчишку в свои личные переживания, все равно он это вряд ли поймет, да и зачем взвешивать на других такую ношу. — А ты чего один?       Офелия виделась с ним всего пару раз, но он же всегда ходил со своим старшим братом, а сейчас совсем один сидит… Было странно — казалось, они друг к другу так привязаны. Луффи пожал плечами:       — Эйс сказал, что скоро вернется.        — Решил его подождать? — Офелия обняла себя руками. — А не боишься потеряться?        — Нет, — ответ последовал моментально. — Я знаю дорогу обратно. Да и Эйс меня если что встретит, я знаю.       — Почему ты так сильно в нём уверен?       Луффи почесал шею и довольно усмехнулся, словно от приятных мыслей:       — Потому что это Эйс. Эйс классный!        Эйс классный… Он говорил об этом еще тогда, когда Офелия потерялась в лесу, пытаясь этого же Эйса поймать за руку как вора. Она ещё тогда не поняла, почему младший мальчишка так восторженно о нём говорит — вроде парень как парень, он не особенный и не делает ничего особенного. Да, красивый, очень — Офелии было тяжело это признать, но глядя на веснушки на его лице, она думала о том, какие они милые и забавные. Но парни же не любят других парней за внешность! Ну, наверное…        — Ты так любишь своего брата, — Офелия слегка улыбнулась, хотя от всех этих слов внутри бурлило что-то неприятное и едкое. — Думаю, это очень мило.       — Ага, — Луффи кивнул, придерживая шляпу на макушке рукой. — Эйс крутой и очень сильный. Он никогда не отступает и всегда побеждает!        — Неужели? — Офелия склонила голову на бок. — Правда такой замечательный?        — Так ты ж его видела, — пожал плечами мальчишка. — Он ловко по деревьям прыгает, я так не могу! Ну, я пытаюсь, но у меня плохо получается. И медведя может убить голыми руками, и всегда меня из воды вытаскивает! Только ругается…        — Тебе повезло. Что у тебя есть такой человек, как этот Эйс.       Говорить об этом было так горько, Офелия сглотнула слюну, будто пытаясь избавиться от горькой желчи в глотке, но горечь всё не уходила, отказывалась исчезать. Луффи, в общем то, яда, сквозившего в её голосе, не заметил:       — Ага, — он радостно кивнул, улыбаясь во весь ряд белых ровных зубов. — Мне нравится Эйс, хотя он вечно говорит, что плакс ненавидит.        — А ты что, плакса? — поинтересовалась Офелия.        — Ну, раньше я много плакал, а сейчас уже нет. Я же вырос!       Он гордо вздернул нос — забавный, как будто то, что он может понравиться этому Эйсу чуть больше, делало его счастливым. Похоже, это действительно классно. Когда у тебя есть старший брат или сестра…       Интересно, если бы у Офелии была старшая сестра, то все было бы по-другому? Она бы смогла просто пойти к ней и пожаловаться, она бы её, наверное, пожалела, защитила перед другими, заботилась бы.       — Ты его очень любишь, да? — на этот вопрос Луффи заулыбался ещё радостнее:       — Да! Хорошо, что мы с ним встретились.        — Встретились? — Офелия немного удивилась подобному ответу, разве они с друг другом не с рождения, раз уж братья. Мальчишка радостно закивал:       — Да, только он мне сначала в лицо плюнул, в лесу бросил, убить хотел…        — Чего?! — девушка подавилась: это вот он идеальный старший брат?! — Подожди, как? Почему?       — Не знаю, — мальчишка пожал плечами. — Зато теперь мы братья, Эйс меня защищает, тренирует… Он такой крутой, Эйс.        — А вы с ним не с рождения? — Офелия решила не акцентировать внимание на моменте про убийство, может, Луффи это придумывает. Он помотал головой:       — Не, мне было… — мальчишка начал считать на пальцах, задумчиво сведя брови к переносице. — Точно, семь!        Может, они жили раздельно? Офелия невольно задумалась от подобного заявления, Луффи внимательно уставился на ее лицо:        — Что?        — А? Нет, нет… — Офелия отмахнулась. — Ничего. Получается, у вас с ним были не такие уж и хорошие отношения?        — Да, есть такое. Ну, я ему сначала не очень нравился.       А с виду и не скажешь, он о своём младшем довольно сильно печется… Пусть Офелия и встречалась с ним всего пару раз, но успела заметить, как Эйс за Луффи приглядывал: всегда одним глазом смотрел на то, что он делает, будто боялся, что может себе навредить… Или кто-то другой ему навредит.        — А почему так? Почему не нравился?        — Я тебе этого не скажу, — мальчик фыркнул, скрестив руки на груди. — Это уже наше дело. Сейчас мы с ним ладим. И я рад, что Эйс есть в моей жизни!       — Ах… — кажется, её вопрос его разозлил. Офелия тяжело вздохнула: не стоило пытаться узнавать… Так же, как старший защищал младшего, вроде бы бесхитростный младший был готов рычать, как дикий звереныш, чтобы уберечь старшего. Офелии этого было не понять. — Прости, не хотела обидеть. Ты его очень любишь.        — Прощаю, — Луффи слегка расслабился после ее слов. У Офелии в голове невольно предстал образ дворового котенка, который даст себя погладить, но при любой невольной опасности будет шипеть и убегать. — А тебе что, завидно?        От его слов девушка чуть не подавилась. Луффи хитро усмехнулся, от его усмешки в груди что-то невольно съежилось — да не завидно ей… Чему вообще завидовать?       — Тоже хочешь себе Эйса?        — Чего?! — Офелия вскрикнула от негодования. — Зачем мне твой Эйс? И я не завидую!        — Если завидуешь, значит, хочешь, а я тебе Эйса и не отдам! — он довольно упер руки в бока, вскидывая голову. — Он мой брат, найди себе другого.        — Я не завидую! — нахмурилась девушка. — Сколько раз можно повторять! Я просто… Задумалась, вот и всё.       Не собиралась она отбирать у ребенка брата, тем более такого наглого и самодовольного, как Эйс. Он ей не нравится… И это, кажется, взаимно, судя по тому, как этот Эйс с ней общается, поэтому все нормально!        — Я же тебе сказал, просто не думай, — мальчишка почесал затылок, шляпа съехала ему на лоб. — Вот и всё. От того, что ты так сидишь и думаешь, только хуже будет.        — Да что ты говоришь, — Офелия свела брови к переносице и вздохнула. — Я просто… Слушай, чтобы ты сделал, если бы человек, который должен был любить тебя… Просто отказался от тебя?       — Не знаю, — Луффи пожал плечами, надвигая сползшую шляпу на лоб: — Когда деда меня бросил, я встретил Эйса! И теперь у меня есть Эйс, так что, наверное, ничего.        Значит, он тоже нашел себе человека, который смог бы помочь ему, спасти от незнания будущего и мира вокруг тебя… Офелия не стала спрашивать про деда. Все равно понимала, что дальше этот мальчишка ей ничего не расскажет. Как только она начинала копать глубже, чем то, что он уже сказал, Луффи закрывался, как раковина — это, конечно, было правильно, они ведь все-таки незнакомцы, она не может так сильно любопытствовать о его личной жизни, Офелия бы и сама не стала рассказывать первому встречному о том, что её гложет.        — Понятно… — Офелия устало потянулась. — Неужели, мне правда тоже нужен свой Эйс, как у тебя?       — Я не отдам тебе Эйса, — тут же послышалось сердито-обиженное восклицание со стороны мальчишки.       — Да не забираю я твоего брата!       — Эй, Луффи!       Голос Эйса из-за деревьев раздался резко, Офелия едва не свалилась с камня, оборачиваясь. Насупившееся лицо Луффи в мгновение засияло, как загоревшаяся лампочка:       — Эйс!        Вспомнишь лучик, вот и солнышко… Прямо как в тот раз, когда Офелия сидела с этим Луффи и пришел его брат… Какое-то издевательство со стороны судьбы. Эти двое друг без друга, кажется, совсем не бывают — или, возможно, так и должно быть в нормальных семьях…       — Ты что там делаешь? — парень поправил вьющиеся мокрые волосы. Откуда такой мокрый?.. — Иди смотри, какую я рыбу-меч поймал. Гигантская!        Офелия осторожно встала с камня, на котором сидела: похоже, Эйс ее не заметил, это даже к лучшему. Сейчас она сможет незаметно сбежать… Ей пора было уходить. Благо девушка далеко в лес не ушла.       — Иду! — Луффи резво побежал в сторону брата: сколько счастья на его лице только от появления Эйса… И правда завидно, когда можешь бежать к кому-то с таким счастливым лицом, когда он обнимает тебя и усаживает себе на спину, тихо беззлобно ворча, что он все еще ведёт себя, как маленький ребенок.        Луффи мгновенно о ней забыл, переключившись на старшего брата — ну да, она же ему была никем.        Офелия пошла в противоположную от них сторону. Странно… Она не понимала, как себя чувствовала. Расстроено и слегка растеряно, наверное. Пора было уходить… Офелия без понятия, куда, но выбора у нее все равно не было. Придется вернуться обратно домой к Джули, и выслушать все, что он ей скажет. Опять ругаться…       Если бы он был похож на маму, она бы просто вернулась в атмосферу полного игнорирования, и через время все бы обо всем забыли, но сейчас Офелия не знала, как именно поведет себя дед.       — Фели!        Его голос раздался ещё у самой границы леса. Ах, да, их дом ведь был на самой периферии, у лесной опушки… Девушка занервничала, заметив знакомую седую макушку, хотелось на минуту развернуться и убежать в лес, но она не могла… Надо было идти.       Сейчас ругаться будет, да… Она же даже не дослушала его и убежала, наверняка теперь он будет её ругать, продолжится тот разговор, Джули снова начнет допытываться, если она решит соврать или умолчать…       — Ты меня так напугала, малышка, — сильные теплые руки подхватили её за талию и прижали к мужской груди. Его сердце так быстро бьется… — Я искал тебя в деревне, подумал, ты могла в лесу потеряться.        — Вы меня искали?       Даже думать об этом, не то, что слышать лично, было как-то странно — мама обычно после ссор никогда не искала её, ей было всего равно, куда Офелия пойдет, она спокойно ждала дома, когда дочь вернется, и после возвращения все заканчивалось… Дедушка не просто сидел и ждал, занимаясь своими обычными делами, он пошел её искать… Искал по деревне, собирался разыскивать в лесу… Так странно и непривычно.        — Конечно искал! Фели… Прости меня за сегодняшнее, — он погладил её по голове нежно, ласково, трясущейся от волнения рукой. — Я правда вспылил… Испугался, что ты могла пострадать из-за фрукта и применил силу. Ты же… Никогда ничего не рассказываешь…        Офелия молчала. Она не знала, что сказать, да и не хотела ничего говорить. Голова болела, неприятно пульсировала, сердце бешено билось. Он извиняется перед ней… Чужой человек делает то, чего не делала её родная мама — Офелия просто не знала, как реагировать на это. Что сделать, что сказать, если никогда с таким не сталкивалась? Как отреагировать на его извинения…        — Спасибо.        Собственный снова голос прозвучал как чужой, словно говорила не она, а кто-то другой. Возможно, это было совсем не то, что Офелия должна была сказать сейчас — ей тоже надо было извиниться, попросить прощения за то, что взяла тот фрукт без разрешения, но язык не поворачивался, и сил хватило только на коротенькую благодарность неизвестно, за что.       И правда, за что? За то, что он извинился перед ней, или за то, что переживал и пошел искать? За что именно она благодарит дедушку сейчас… Офелия не знала, но ей искренне хотелось раз за разом произносить только это слово.        — Да за что спасибо… — Джули тоже не понял ее поведения. — Пошли домой. Потом все это обсудим. С твоим фруктом… Ты только не убегай больше так.       — Хорошо…        Он искал её, он заботится о ней, беспокоится… Эти мысли никак не хотели укладываться в голове до сих пор настолько сильно, что в носу защипало, и в глазах начало расплываться от накативших слез. Ну вот, сейчас все очки будут мокрые… Но на душе было хорошо. Тот мальчик, Луффи… Интересно, он чувствовал тоже самое тогда? Когда его бросили и он смог встретить Эйса? Когда у него появился человек, который будет о нём заботиться, переживать, будет защищать его и учить, тоже был счастлив, да?        — Простите меня, — Офелия еле-еле смогла выговорить эти слова. — Мне не надо было уходить просто так, съедать этот фрукт, ничего вам не сказав. Я виновата… Вы имели полное право злиться на меня и не доверять мне…       — Фели, милая… — Джули вздохнул, прижимая девушку к себе крепче. Какие сильные у него руки, он так долго держит ее у самых своих плеч, хотя ростом небольшой… — Я злился не из-за фрукта. Мне нужно было знать, что ты с ним сделала… Те, кто съедает дьявольский фрукт, теряют способность плавать и обретают особенные способности. Я переживал, что ты можешь случайно утонуть или навредить себе своей новой силой, а я не успею это предотвратить, поэтому мне нужно было понять, ела ты его, или нет.        — Спасибо…        Она чувствовала, что больше и слова из себя выдавить не сможет, в горле застрял неприятный и удушливый ком. Плакать хочется… Но если она расплачется, дедушка Джули станет волноваться ещё больше, поэтому делать этого было нельзя. Ей нужно было вытерпеть… Может, в комнате поплачется, если получится.       — Попьем чай? — дедушка ласково гладил её по спине, будто убаюкивая, успокаивая, расслабляя. — Я вкусное печенье купил, пока тебя искал… Оно с клубничным мармеладом.        — Клубничный мармелад? Звучит необычно…       — Думаю, тебе понравится, ты же любишь клубнику.       Было так спокойно, умиротворенно, тепло, будто в пуховом мягком одеяле…. Вот бы это длилось вечность.

***

      Дедушка Джули занёс Офелию в дом, усадил на диван и поставил чайник с водой на белую-белую с черной решеткой газовую плиту. Ярко вспыхнули под чайником игривые синевато-рыжие языки пламени.       Дедушка сел на диван рядом, приобнимая Офелию за плечи, будто боясь, что она снова куда-то сбежит. Некоторое время в комнате слышалось лишь трещание накаляющегося чайника и шум ветра за окном.       — Я хочу верить людям, Фели, — Джули заговорил не сразу и очень тихо, едва слышно. — Моя способность стала проклятием для меня и подарком для моей работы.        Офелия молча слушала, что он скажет дальше. Она вообще говорить особо не любила, предпочитая слушать, а сейчас и сил разговаривать не было после нахлынувших эмоций.       — Когда день за днем заставляешь людей говорить правду, кажется, что без принуждения не услышишь от них ничего, кроме лжи.       Он поглаживал её по золотистым волосам, тяжело вздыхая, приобнимал немного и задумчиво смотрел в стену, белую, чистую, ещё ничем не заполненную.       — Поэтому я не даю смотреть мне в глаза… Чтобы слышать людей и верить в то, что мне скажут без принуждения.        — Мне жаль…. Что у вас все так вышло.       Она не знала, что ответить на эту исповедь, не знала, что могло бы подбодрить дедушку. Никаких эмоций не осталось, их будто все высосали, выпили через трубочку, как сок из картонной коробки. Осталась только пустота… Спокойная, комфортная пустота, в которой было так уютно засыпать. Спать хотелось…       — По этой причине я ушёл с работы. И обещал себе больше не открывать глаз без важной причины… — дедушка Джули тяжело вздохнул. — Это обещание я не сдержал. Прости.        — Я вас прощаю.        Это было приятное чувство, когда кто-то просит у тебя прощения. Когда другого человека волнуют твои чувства, твои эмоции, когда он не игнорирует то, что тебе плохо — с мамой у Офелии так никогда не было… Дед Джули делал многое, что было в её жизни действительно впервые. Так странно, так приятно и комфортно… Ей нравились эти новые вещи, даже если было немного непривычно ощущать поддерживающую руку на своём плече.        — И я тебя прощаю, Фели.       Дедушка Джули улыбнулся мягкой улыбкой, той же самой, которую он обычно ей дарил и от которой на душе становилось легко и радостно. Теперь все будет, как всегда, да?       Хотелось бы в это верить.       Ссориться больше не хотелось никогда — дедушка Джули такой добрый, как с ним можно ругаться. Хотелось только, чтобы он беспокоился и думал о ней и дальше... Так же, как сегодня, так же, как сейчас.       — А где ты работал, деда Джули?       Вопрос слабый, не решительный разнесся по комнате после непродолжительного молчания. Дедушка тихо, немного горько посмеялся:       — Дозор. Морской Дозор.       Чего и следовало ожидать.