Shiro-Kuro

      Как и обещал Ян Лин, распорядок Этель стал очень строгим.       На рассвете она выходила на пробежку — пробежать десять километров, не меньше, чтобы увеличить объем грудной клетки и повысить выносливость. Только после этого можно позавтракать и вернуться за учёбу — учебники по анатомии, которые ей выдали в начале, были только первым шагом. В мире множество видов людей, и у каждого есть свои особенности строения, поэтому даже те вопросы, которые были в тесте после того, как Этель изучила данную ей информацию, оказались лишь каплей в море.       Она сдала тест за месяц. Ян Лин, который дал ей на эту информацию два, был очень и очень удивлен.       Честно говоря, Этель и сама была удивлена не меньше, чем он. Сначала казалось, что учебников слишком много, но когда она за неделю перечитала все до единого и пошла по новому кругу, к концу месяца просто читать одно и то же стало неимоверно скучно. Не сказать, что она была уверена, что стопроцентно сдаст, в конце концов, чтение это не зубрежка, да и сам тест оказался довольно сложным… Некоторые вопросы были такими трудными, что Этель помнила их даже через пару дней после тестирования — она ведь наверняка в них ошиблась! Результат удивил: она действительно написала всё.       Этому, правда, оказалось более тривиальное, чем она думала, объяснение, и Ян Лин рассказал ей об этом на первой боевой тренировке.       — Ты не могла ошибиться, — посреди белой глиняной прерии он стоял ярким тёмным пятном, поправляйся растрепавшиеся от ветра длинные волосы. — Сейчас я тебя удивлю, но на данный момент ты обладаешь силой одного очень занимательного Дьявольского фрукта.       — Дьявольский фрукт?       Не сказать, что Этель сильно верила в их существование раньше, но после присоединения к Революционной Армии, увидев воочию пользователей таких фруктов, не верить оказалось трудно. Господин Ян был одним из них.       — Если точнее, Кичи-Кичи но Ми.        — Извините, но я впервые слышу.       — Да я и не сомневался, — как всегда, язвительный, как всегда прямолинейный, господин Ян сел на большой белый камень, снимая с золотистого пояса своей длинной многослойной одежды кремниевый пистолет. — Фрукт успеха делает своего носителя «успешным человеком». Человек становится более удачливым, для него все складывается наиболее выгодным образом, а еще…       Ян Лин вытянул руку с пистолетом, направляя дуло прямо на Этель. Послышался грохот, девушка зажала уши и крепко зажмурилась, ожидая пронзающей боли, но прошло мгновение, два, три, а больно все не было…       — Носитель фрукта становится настолько удачлив, что шальные снаряды и пули не могут его достичь, — голос господина Яна звучал слегка приглушенно. Этель приоткрыла один глаз и обернулась: куда делась пуля? Она должна была её хотя бы ранить… — У стреляющего с расстояния человека всегда есть пятидесятипроцентный шанс попасть или не попасть в цель. Кичи-Кичи но Ми сводит шанс попасть в тебя к десяти процентам, но если бы я целился с двух шагов, то пуля бы попала точно в цель.        — Значит, он не делает меня абсолютно недосягаемой для чужих ударов…       — Не существует фрукта, который мог бы сделать из тебя неуязвимого человека, — мужчина раздраженно хмыкнул, отбрасывая пистолет в сторону. — Раз на то пошло, даже против Логии можно достаточно эффективно драться, а твой фрукт… Он, можно считать, спас тебе жизнь. Как думаешь, каков шанс встретиться в пустоши с человеком, который знает врача, способного тебя вылечить, за несколько часов до смерти?        — Шансы очень низкие… — Этель задумалась об этом только сейчас, до этого ее это все как-то не волновало.       — Его практически нет, — подтвердил Ян Лин, усмехаясь. — Но обладатель Кичи-Кичи но Ми автоматически поднимает любой шанс благоприятного исхода выше пятидесяти процентов.       — Вы столько знаете об этом фрукте… — слегка ошарашено проговорила Этель.       Как удивительно, Ян Лин говорил так, будто ему известно абсолютно все. Говорил с полной уверенностью… И откуда он вообще знает, что это именно тот самый фрукт, а не какой-то другой? Он выстрелил в нее, не моргнув и глазом, а если бы это была ошибка?!       — Предыдущий пользователь этого фрукта был моим близким другом, — могло ли Этель показаться, но улыбка на красивых губах мужчины внезапно помрачнела. — Его звали Гёте. Он был рабом.        Этель слышала о рабах, еще когда жила со своими родителями. Когда-то давно рабство было разрешено во всем мире, и многие дворяне имели рабов, сейчас же горосеи провозгласили запрет порабощения людей. Этот запрет, правда, не касался Тенрюбито, живших на Ред Лайн, на Святой Земле — они, боги этого мира, имели право назвать любого человека своим рабом.       Раб… Значило ли это, что тот человек служил Тенрюбито? А если да, то как с ним тогда встретился Ян Лин…       — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — Лин подошёл к ней и похлопал по голове. — Я тоже когда-то был рабом. Когда мне было шестнадцать, меня в качестве «мужа» взяла одна из Тенрюбито. Мою сестру тоже забрали, она стала её рабыней. Всякий раз, как я не слушался хозяйку, они калечили мою сестру. Однажды я оттолкнул её, когда она хотела меня поцеловать, и моей сестре отрубили все пальцы на правой руке. Ей не понравилось, что я медленно хожу, и она приказала отрубить Мей обе ноги по колено.       И именно в этот момент шестнадцатилетний мальчишка, которому насильно скормили какой-то Дьявольский фрукт, чтобы он навсегда остался шестнадцатилетним, мальчишка, который пытался перерезать себе вены в роскошном дворце, в котором жил, как игрушка для той мерзкой девушки, считающей людей своими вещами, юноша, потерявший смысл жизни, встретился с мужчиной по имени Гёте.       Мужчиной, который служил их госпоже, их «богине»… Подставкой для ног.       — Она сидела на кресле и клала на его спину ноги, как на табуретку, — Ян Лин снова сел на камень, Этель села на землю рядом. — Он был русалом, но она скормила ему Дьявольский фрукт, чтобы бросать в бочку и наблюдать, как он будет там тонуть. Русал, который плавает, как топор, вот потеха.        — Потеха? Это же ужасно… — Этель чувствовала, как ее выворачивает наизнанку.       Это смешно? Это забавно? Бросать человека, который не может плавать, в воду и смотреть, как он погружается на дно, отрезать на живую руки и ноги… Если это весело, разве можно назвать того, кто это делает, человеком? Она прикрыла рот рукой, ощущая, как желудок сжимается и каменеет, как по глотке, обжигая, подступает к гортани желчь.       Отвратительно.       — В итоге он оказался смертельно болен, и его выгнали из Мари Джоа, — голос Ян Лина звучал слишком резко, болезненно царапал слух до головной боли. — Потом нам удалось сбежать… Я много лет искал лекарство от болезни Гёте, потом искал его самого, изучал его фрукт… Но не успел.        — Но подождите… — Этель пыталась собрать мысль в кучу. — Как он смог смертельно заболеть со своим фруктом? Это возможно?       — Так же, как ты умерла бы, если бы не Драгон-сан, — Господин Ян раздраженно закатил глаза. — Он болел до этого. Просто болезнь прогрессировала незаметно для всех, в том числе, для него. Это был рак.        По рукам пошли мурашки, живот снова противно скрутило. Его называли «симптом смерти», болезнь, которая спала внутри человека, и от которой не было лекарства. Этель читала о нём в одной из книг Ян Лина, а потом в ещё одной…       — После освобождения я изучал Кичи-Кичи но Ми и изучал рак, и пришёл к выводу, что смог бы продлить Гёте жизнь, но не успел найти его самого.       Он умер… А Этель каким-то образом умудрилась съесть его фрукт. Не нужно было говорить этого вслух, чтобы понять. Тот человек, которого он так искал, оказался мёртв…       — Вам было очень больно, да?       В ответ Ян Лин лишь горько усмехнулся и поднялся с камня.       Этим разговором началось долгое и кропотливое обучение техникам, которые должен был в совершенстве знать каждый разведчик. В первую очередь Лин — он просил впредь звать его попроще, в конце концов, он не так уж стар, чтобы именоваться «господином» — объяснил, зачем ей знание анатомии: техника боя, которую он называл «Ударами Сотни Перьев» предполагала быстрые и точные удары по слабым точкам на теле врага. Одним таким ударом можно было убить любого, даже самого искусного воителя, главное, дотянуться до нужной точки и попасть точно в цель…       «Твои пальцы — это перья Феникса, — говорил Лин, вытягивая руку вперёд. — Феникс взмахивает крылом, крепко сжимая перья, и поднимается в воздух. Взмах резкий, точный и сильный. Кончики пальцев — это клюв. Бей так, чтобы точно поразить врага».       Удар кончиками пальцев должен быть достаточно резким и сильным, чтобы пробить человеческую кожу и разорвать артерию, как птичий клюв пробивает свою жертву. Этель не с первого раза привыкла к подобному сравнению, далеко не с первого. Все-таки, она не могла сказать, что насилие было в ее природе, но с другой стороны, что ей еще делать?       В этом мире нужно выживать, а Этель сама согласилась остаться в Революционной Армии. Она тренировалась — каждый день, с утра до вечера, тренировалась, ела и училась — помимо анатомии нужно выучить заковыристый язык, на котором разведчики писали свои письма, и множество других дисциплин, необходимых, чтобы ходить по морям: основы навигации, мореходства, даже плотничества немного, мало ли шторм и дыра в корабле, а разведчики чаще всего путешествуют в полном одиночестве.       Резкий удар кулаком прошелся аккурат между головой и плечом, едва не задевая ухо — Этель отклонилась в сторону, уворачиваясь, и пригнулась, чтобы уклониться от резко проследовавшего за кулаком пинка — как тяжело… Вот кого, а Коалу она до сих пор, за больше чем полгода никак не могла победить.        — Эль-чан, ты словно в облаках витаешь. — Коала мягко рассмеялась, вновь становясь в боевую позицию. — Во время боя надо быть сосредоточенной.       — Прости, прости.       Этель поправила взъерошенные волосы, подтягивая длинные перчатки, сползшие с локтя. Совсем растрепались за полгода, надо бы с этим что-то делать. Она же не хочет испачкать руки кровью.        — Задумалась о чем-то? — снова пришлось уворачиваться.       Карате рыболюдей стремительное, напористое, не дает и секунды на передышку, поэтому Ян Лин решил, что ей будет полезно тренироваться именно с ними, но из всей группы детей, практикующей рыбокарате, непобежденной осталась только Коала, а за ней следить не удавалось никак.       Она отклоняла удары, как водные потоки, Этель, в свою очередь, уворачивалась, ища окно для контратаки — их сражение напоминало танец, это была битва на выносливость, кто первым устанет и пропустит удар противника.       — Немного задремала на ходу, — Этель тихо хихикнула, делая очередной шаг назад, кулак просвистел прямо у её носа. — Ты же такая медленная.        — Правда? Ох, тогда мне нужно атаковать еще быстрее!       — Смотри не выдохнись!       Пришлось отпрыгнуть в сторону — куда же ударить… Так, чтобы не ранить, но повалить: это тоже был тяжёлый вопрос, большинство ударов Сотен Перьев все же рассчитаны на убийство противника, а не на обезвреживание! Ещё раз вниз, хватая Коалу за лодыжку и тут же ныряя ей за спину, чтобы не попасть под пинок второй ногой. Куда же…       — Достаточно, — голос Хака заставил замереть обеих. Этель подняла голову, рыбочеловек подошёл поближе и расставил руки в стороны, будто пытаясь остановить их дистанционно. — Вы уже обе устали. Коала, не реагируй на провокации, ты быстрее тратишь силы, пытаясь ускорить темп атаки.        — Мы же просто веселились! — обескураженно возразила Коала. Этель выпрямилась и обняла её за руку:       — Мы развлекались. Драться с Коалой-чан всегда весело.        — С врагом вам тоже будет весело драться? — Хак от таких заявлений нахмурился. — Там на кону будет стоять ваша жизнь, а не вопрос о веселье.       — Если битва будет скучной, значит не такой уж враг и сильный.       Научиться наслаждаться насилием было немного тяжеловато — изначально Этель боялась причинить боль хоть кому-то, сдерживала удары, думала о том, что будет, если она ранит другого человека, но со временем это сострадание сошло на «нет» — она ведь была готова к тому, что ей придется убивать, так что надо учиться делать людям больно.       День за днем, раз за разом. В конце концов, это же как и с ней, верно… Она каждый день причиняла себе боль.       Их боль, и боль её собственная — чем они различались? Её кровь была такой же красной, как кровь любого другого человека, и жизнь у них тоже была одна так же, как и у нее — если ей хотелось сохранить свою жизнь, надо отбирать жизни других людей, вот и всё. Это вся философия.       — Я такая потная… — группа подростков разделилась на парней и девушек. Парни отправились своей компанией в одну сторону — скорее всего, в столовую, девушки побрели в другую — в душ. У кого что болит. Девушка со звучным именем Уиллоу распустила собранные резинкой на время тренировки волосы. — Скорее бы помыться.        — Согласна, еще кушать хочется! — Коала потянулась и поправила волосы. — Я бы чего-нибудь сладенького съела…       — Жалко, что весь шоколад уже закончился, — Этель нравился шоколад, и не сильно сладкий, и не очень горький, он таял во рту и оставлял приятное послевкусие на языке. — Те шоколадные пирожные были вкусными… А может, ещё печенье осталось?        — Да ну, кто тебе печенье то оставит? — фыркнула на ее заявление Уиллоу.       — Ну да, кто успел, тот и съел, — хихикнули остальные девушки.       Жить на Балтиго, не смотря на постоянные тренировки и мысли о том, что скоро их отправят воевать, оказалось весело: так же, как на фронте в Сепии, здесь радовались жизни, даже зная, что вскоре эта жизнь может прерваться. Жили, пока дышали, и эта жизнь на волоске от смерти казалась Этель намного более полной, чем та, за стеклом комнаты в роскошном особняке. Здесь ей было с кем общаться…       Даже зная о том, что они могут умереть. И её не ненавидели, пусть она и боялась временами заслужить плохое отношение к себе от сверстников.       — Наконец-то можно в душ сходить…        В душевой оказалось пусто, конечно, мальчишки же в первую очередь идут набивать животы, а не смывать с себя пот, но это было скорее на руку.       — Сегодня было жарковато, — Этель сняла блузку. — Завтра дождь будет? Обычно перед дождем духота опускается…        — Под дождем тренироваться не очень, — Коала разочарованно вздохнула: — Опять будем все мокрые, и земля начнет скользить… И еще станет грязнее обычного.        — Мы революционеры, не нам ведь бояться грязи.       — Лин меня на порог не пустит в грязной одежде, — Этель хохотнула и зашла в душевую. Повернула краник, из лейки полилась обжигающе-горячая, испускающая пар вода.       Вода в душе была ровно такой температуры, до которой степени она успела остыть с тех пор, как работники котельной её нагрели. Повезло, что сейчас вода есть вообще — мальчишкам, когда они решат помыться, будет ой как непросто это сделать.        В котельной печи растапливали каменным углем дважды в день — утром и вечером, у работников ведь тоже есть дела поважнее подбрасывания угля, да и горячая вода на острове нужна далеко не всегда. Этот огромный котёл все равно остывал только к вечеру, а вот нагреться успевал как раз к обеду. Этель усмехнулась про себя: который раз парни жалуются потом, что чуть не сварились в кипятке, но все равно забывают, в который час вода доходит до кипения.       — Это новое мыло? — Этель высунулась из кабинки, от ванны исходил необычный аромат. Вот что точно было невезением, так то, что фруктовики не могут ванну принимать…       — Ага, — Коала протянула ей кусок мыла. — Хак привёз с прошлой поездки. Оно цветочное!        Иногда со своих вылазок старшие привозили кое-какие сувениры. То, что нельзя было найти или изготовить на острове — фигурное мыло, обувь, украшения, ткань и одежду. Перчатки Этель тоже были привезены с какого-то из островов. Для многих здесь отправка на задание была ещё и возможностью приобрести все необходимое для комфортной жизни.       — А Лин варит мыло сам, — Этель вернула кусок обратно Коале. Ян Лин и правда многие вещи делал сам: мыло варил из каких-то особых пенящихся цветов, которые доставал, уплывая куда-то на пару дней. С такой периодичностью вылазок он мог бы и нормальное купить, но предпочитал делать своё, с лечебными травами. Этель казалось, что скоро её начнет тошнить от их запаха.        — Да, он такой… — Коала тяжело вздохнула. — Все делает сам, до чего же вредный человек?        — Коала, он что, нравится тебе? — дразнящим тоном пропела одна из девушек. Коала возмущенно свела брови к переносице:       — Я просто его очень уважаю, — да, Коала ведь одна из немногих, к кому Ян Лин относился хорошо. — Он хороший человек, хотя вредный. Да, Эль-чан?       Конечно, у кого ещё искать поддержки, если не у его ученицы, да? Этель кивнула, намыливая волосы:       — По Лину не скажешь, но он очень добрый.        — Не знаю, мне от него прямо неприятно, — другая девушка, с большим шрамом на плече, слегка фыркнула. — Рядом с ним просто душно находиться, хочется открыть окно, хотя появляется он здесь не так уж и часто.       — Но справедливости ради, — ещё одна поправила мокрые волосы, таинственно улыбаясь. — Рядом с его лицом все наши мальчишки становятся похожи на кальмаров.        — Лицо у него действительно красивое, — вторила другой девушке Уиллоу. — Только характер поганый, поэтому… Я пожалуй бы от такого отказалась.       — А если красивый и добрый? — ещё одна положила голову на край ванны. — Как Сабо-кун.        Фраза так резанула по слуху, что Этель невольно подняла голову. Имя Сабо она слышала довольно часто из разных уст — его хвалили взрослые, завидовали некоторые подростки, он был одним из тех, о ком говорили как о будущем Революции. Но в таком ключе она, кажется, слышала его имя впервые? Красивый… Этель об этом как-то не задумывалась. Да, волосы у него действительно были красивыми. Словно плавленное золото…       — Сабо-кун? — Коала на это утверждение лишь рассмеялась. — Вы большого о нём мнения, он тот еще придурок. Наглый и эгоист.       — Ну, не наговаривай на него, — девушка в ванной показательно надула губы. — Зато он красивее кальмара.        — Чем вам кальмары то не угодили?       — А ты бы поцеловала кальмара?       — Фу, нет!       По ванной комнате разнесся громкий заливистый смех. Этель вышла из душа и тихо хихикнула: целовать кальмара это как-то слишком, они же скользкие и противные. Такая беззаботная атмосфера, Этель это нравилось…        Осталось только не вспоминать о том, что каждый из них в любой момент может умереть.       — Ладно вам, неужели обсуждать мальчишек так весело? — Этель завернулась в полотенце. Как хорошо смыть с себя всю грязь, сразу чувствуешь себя свежей, обновлённой, будто с горячей водой в слив утекло все мерзкое, что скопилось внутри, в самом сердце.       — А Эль совсем ни о чем, кроме работы, не думает, — Уиллоу хитро усмехнулась, тоже вылезая из ванны. — Вы с Коалой такие скучные, жизнь же продолжается. Кто знает, что произойдет, когда свершится революция?       — До этого ещё дожить надо, — Коала вытерлась, бросила мокрое полотенце в корзину для белья и принялась одеваться. — Если завтра дождь пойдет, не завидую тем, кто будет дежурить в прачечной…        — А если это будешь ты, Коала?       — Ну, Коала-чан любую работу выполнит в лучшем виде, — Этель оделась, переодеться в чистую одежду так приятно, даже если это плотное многослойное платье из Юэ Ся. Ян Лин сказал, эту одежду в детстве носила его младшая сестра… — Мне пора, Лин опять будет ворчать, что опоздала на урок.        — У тебя только тренировка прошла и уже на урок? — Уиллоу надела футболку и подвязала мокрые волосы лентой. — Разведчики когда-нибудь отдыхают?       — Оставь её, у гениев одна работа в голове, — другая девушка махнула рукой, вытираясь.       Верно, «гений»… Не объяснишь же, что тренировки до изнеможения, бессонные ночи и кровавые мозоли на руках и ногах у неё отнюдь не от гениальности, и победила она многих тренирующихся с детства, обучаясь не больше года, не потому что «гений», а с помощью этого самого тяжёлого труда.       Программа подготовки разведчиков плотная и ускоренная, их выпускают в бой уже через год после начала занятий, так рассказывал ей Ян Лин. Её он планировал тренировать дольше… Она не знала, почему. Возможно, потому что владеет фруктом его мертвого друга?       Нельзя сказать, что Этель не нравилось столь повышенное внимание к себе, просто возникало чувство, словно она такого не заслужила. Это все предназначалось не ей, просто случайно вышло так, что она съела именно этот фрукт… Случайно. И теперь оказалась на этом месте, на котором мог быть любой другой человек.        Стыдно, противно, но надо с этим как-то жить.        Этель вышла из ванной комнаты и направилась к кабинету Ян Лина — надо идти на урок, они еще не всю политическую ситуацию в мире вчера разобрали. Все королевства изучать досконально не обязательно, но по тем, кто состоял в Мировом Правительстве, стоило хотя бы пройтись, а их было больше ста семидесяти… К счастью, большинство Лин ей уже описал, осталось не более трети островов. Голова порой пухла от обилия информации.       Но её ведь предупреждали, что будет тяжело, и она согласилась. К тому же, учиться было интересно, Этель любила узнавать новую информацию, пожалуй, если бы её было меньше, она бы и сама пошла в библиотеку — искать, чем занять мозг, постоянно требующий обработки всё новых и новых данных. Только к концу дня после всех этих бесконечных тренировок голова становилась чугунная и ничего не хотелось, кроме как лечь спать. Уснуть — и после подъема все повторится вновь.       До тех пор, пока перфекционист Лин не решит, что она готова сражаться, и кто знает, когда это произойдет.        — Где ты так долго пропадала? — Лин отвлекся от книги, стоило Этель открыть дверь. Точно… Воля. Он знал, что она зайдет в кабинет, потому что почувствовал, Этель всякий раз это слегка пугало. Конечно, когда тебя так ждут…       — Задержалась в душе. С девочками болтали…        — Рад, что ты заводишь себе друзей, но я ценю пунктуальность.       — Извини, — Этель села на кушетку и взяла лежащий там учебник. Она забыла его вчера… Думала, не терпящий беспорядка Лин его уберет, но учебник все еще лежал здесь. — На чем мы остановились в тот раз?       — На правящих династиях Ист Блю.        Какая же морока все это учить… Этель открыла учебник: читать это один раз интересно, а учить, читая по двадцать-тридцать раз один и тот же текст, скучно, но надо — значит надо. Сколько она уже прочитала этот текст? Этель не знала, но знала, что должна выучить его, чтобы после, если вдруг окажется в тех местах, ни за что не забыть.        — Хочешь чай? — в помещении снова запахло теми противными травами, еще немного и Этель точно вывернет. Она не любила чай — могла пить холодный, когда было жарко, но горячий, особенно травяной Ян Лина, не жаловала.        — Пока что обойдусь…       Она снова посмотрела в книгу. Нужно учить… Это ведь урок, но снова и снова перечитывая одну и ту же главу книги, не понимаешь, запомнил ли информацию, которая в ней изложена, а попросить отдохнуть тоже нельзя было. У неё слишком мало времени на то, чтобы заучить огромное количество информации, но как же… Пухнет голова.        — Есть кто тут?       В дверь просунулась любопытная физиономия. Лин на это раздраженно вздохнул: да, это именно тот самый человек, которого он хотел видеть здесь меньше всего. Сабо улыбнулся, так радостно и при этом слегка по-хитрому. У него всегда было такое выражение лица — вроде бы честное, бесхитростное, но было в этом выражении нечто озорное…       — Больным не выглядишь, — Лин отложил свою книгу в сторону. — Все части тела на месте? Значит, здоров.        — Вы ко мне очень негативно настроены, вам не кажется? — Сабо переступил порог кабинета.       — Я настроен реалистично.       Этель чуть насмешливо фыркнула, возвращаясь к чтению: как всегда, забавный… Сабо тоже вырос, стал выше и шире в плечах, и скулы словно стали острее. Было понятно, почему девочки называли его парнем красивым.       Только Этель на внешность других людей было откровенно все равно, хотя о своей она очень беспокоилась. Просто… По привычке.       — Так зачем явился? — Лина присутствие Сабо в кабинете явно раздражало. Сабо же был не дураком, он это прекрасно видел и словно раздражал Лина еще активнее. Непонятно, специально или нет.        — Вообще, я к Этель пришел, а не к вам, — Сабо перевел любопытный взгляд в сторону девушки.       Этель снова подняла голову, недоуменно глядя на парня: к ней? Зачем вдруг…       — У неё урок, — Лин был абсолютно категоричен в этом плане.        — У нее вечно урок! — возмущено ответил Сабо. — Ну, может отпустите под мою ответственность?       — В тебе она есть?        — Конечно, — он тут же снова очаровательно улыбнулся. — А не заметно?       У него такая яркая, светлая улыбка — похожа на фонарь посреди безлунной ночи, освещающий и прокладывающий путь. Эта улыбка… Она была словно солнце в вечной облачности Балиго.       — Что ты от неё хотел? — Лин закинул ногу на ногу.        — Вы что, сторожевой пес? — Сабо нахмурился и повернулся к ней, протягивая руку: — Пошли повеселимся? Ты учишься круглыми сутками.        — Но ты ведь тоже тренируешься часто… — замялась Этель.       — А сейчас свободен, так что идем, — он взял её за запястье и потянул за собой, Этель выронила книгу. Он… Никогда не слушает.       Она давно это заметила, что у Сабо была странная привычка делать так, как он хочет. Не сказать, что Этель слишком сильно против, ей нравилось проводить с ним время, да они и не так часто встречались с тех пор, как она начала свои тренировки… Его прогулки помогали ей отдохнуть от постоянной зубрежки, словно глоток свежего воздуха в душном подземелье.        — Я даю вам полчаса! Нет, даже двадцать минут!       Крики Ян Лина утонули в смехе Сабо и вое уличного ветра. Можно не сомневаться, что ему абсолютно все равно на то, что говорят другие люди — он почти никого не слушал, кроме самого себя… Да, Коала называла его наглым, возможно, так оно и было, но разве это плохо? Этель ему в этом плане слегка завидовала…. Как же тоже хотелось, чтобы ей было все равно, что говорят другие. Ей подобной уверенности в себе не хватало.       Дышать на улице без необходимости сражаться было ощутимо легче, хотя все равно очень душно, а дождь все-таки собирается… Этель устало потянулась: отдых правда был долгожданным.       — Так зачем ты меня вытащил? — за время, проведённое в Армии, общаться с Сабо стало намного комфортнее: она больше не боялась огорчить или разозлить его словами, не ждала обидных комментариев в свою сторону.        — Пришел похвастаться, — Сабо неожиданно улыбается, но после сказанного его улыбка уже не радует. — Я еду на свое первое задание.       — Уезжаешь?…        Грусть нахлынула как волна в прибой. Да, конечно, Этель знала, что он давно рвался в бой, но задание — это же угроза смерти? Всякий раз, когда с Балтиго отплывали корабли, на острове готовились к тому, что вернутся они, не досчитавшись людей: кто-то убит, кто-то схвачен и помещён в Импел Даун и никогда не увидит свободы.       Это были жертвы во благо, все знали это, но… Как тяжело было встречать корабли и осознавать, что кто-то из твоих знакомых не вернулся.       После того, как они с Шерой считай расстались, у Этель появились Сабо с Коалой, но почему-то, она никогда не задумывалась о том, что с ними может случиться что-то подобное. Не хотела думать… Что однажды она может остаться и без них тоже. А если с ним что-то случится во время задания?        — Пока что не знаю, когда, но ближайшие пару дней я еще побуду с вами. Я долго ждал этого момента, теперь смогу показать себя! — Сабо был настолько воодушевлен, что сказать о своих опасениях Этель так и не решилась. Он… Счастлив? Да, наверное, его желание ведь сбывается. Стоило его поддержать…       — Ну… Удачи тебе… — она улыбнулась, чувствуя, как сводит скулы. Тяжело дышать…       Он умрет.       Эти слова неприятно пульсировали в висках, отдавались горечью в глотке, от них холодело в висках и немели пальцы. Если он умрет… Если это задание будет для него первым и последним? Почему теперь так страшно на душе?        — А твое задание когда? Или тебе еще не скоро? Учитывая, как тебя мучают, — большая теплая рука легла ей на спину, и по телу пронеслась волна мурашек. Она никак не могла привыкнуть… Что Сабо такой тактильный.       — Лин сказал, чуть больше года… — Этель опустила голову, ей даже нравилось, что он постоянно её трогает. Мама предпочитала её не касаться лишний раз. — Мне еще много и долго придется готовиться, извини. Сам же видел… Какой он требовательный.        — Я думаю, он просто душный.       — Он очень заботливый.        Еще по разговорам других Этель понимала, что Ян Лин мало кому нравится. Однако, она сама считала его хорошим человеком — пусть немного занудным, любящим покомандовать, но очень добрым, заботливым и внимательным. Он… Единственный, кто замечал каждый ее синяк, полученный во время тренировок. Она понимала, что его вредность растет из беспокойства…        — Вы с Коалой прямо одинаковые, — Сабо фыркнул. — Я привезу тебе что-нибудь с задания, только пока что не все детали знаю.       — Ты главное сам вернись невредимым… — она вздохнула, снова опуская голову. — Мне ничего не нужно.        — Хватит тебе, что со мной может произойти? — Сабо положил руки ей на плечи. — Я пять лет ради этого тренировался.       — Погибают и более опытные!…        Резко захотелось развернуться и уйти: что за самонадеянность? Не важно, сколько лет он будет тренироваться, если ни разу не был в реальном бою, и многих опытных революционеров за то время, что Этель пробыла на острове, успели заключить под стражу или убить! А он…       Ещё ребенок. Такой же, как и она сама, пятнадцатилетний подросток.        — Ты в меня не веришь? — Сабо внезапно помрачнел и слегка нахмурился. — Этель… Я уже готов, ты ведь сама видела, как и сколько я тренировался за последний год.       — Я знаю, но все равно волнуюсь…       Почему он не понимает? Почему смотрит на неё так зло, будто она сказала что-то глупое, то, что не должна была говорить?        — Этель, мы ведь в Революционной Армии… Мне приятно, что ты волнуешься, но я и так тут долго просидел. Ты словно не веришь в то, что я справлюсь.       — Я знаю, что справишься… — она вздохнула, делая шаг назад. — Просто… Ты можешь пораниться.        — Я могу пораниться точно так же, как можешь пораниться и ты, — следом ответил Сабо.       — Но твои раны я видеть не хочу!        Фраза вырвалась неожиданно, Этель не сразу поняла, что именно сказала. Это было... Странно, не то чтобы ей хотелось об этом говорить, просто внезапно сорвалось с языка прежде, чем она успела подумать, что ответить. Сабо недоуменно моргнул, она обняла себя руками, будто пытаясь защитить, оградить от того, что он может сказать дальше...       А может и лучше вовсе не слышать этого?       Не став дожидаться ответа, она резко развернулась и быстрыми шагами направилась обратно в здание. У неё урок... Да, урок. Ей нужно быть не здесь.       Она ещё не готова в очередной раз слышать осуждение в голосе человека, который стал ей хоть немного дорог.