Hellevator

      Много лет люди спорят, с чего все началось. Однако, ответ куда проще, чем каждый мог бы себе представить. Все началось с жизни. И это была жизнь, рожденная Создателем.       Юный Создатель и его близнец окружили себя прекраснейшими видами, лучшими пейзажами. В холодном космосе, в лучах звезд и солнца, массивные рельефы из камня, льда и других пород образовывали чарующие силуэты. Прекрасная и гармоничная вселенная, наполненная симфонией мороза и бесконечности. Близнец Создателя придумал неожиданное — сталкивать те или иные небесные тела и наблюдать за тем, как в сердце каждого взрыва являлось нечто новое, в неожиданных сочетаниях. Зрелище крайне завораживающее.       Оба Создателя были поражены движением, которое наполняло их собственный мир, пронизывая чем-то крайне мимолетным.       — А что если движение можно облачить в форму? Нечто вроде бесконечного процесса? — предположил один из Создателей.       Второй рассмеялся над ним, похлопав по плечу.       — Ну попробуй.       Их идеи порождали все новые образования. Именно так и родилась маленькая, но симпатичная планета — Земля. Она сразу понравилась обоим близнецам, а их вкусы совпадали очень редко. На этом тихом, сухом пространстве не хватало красоты. Именно это подтолкнуло одного из Создателей вдохнуть частицу жизни вглубь земли.       Самые первые зачатки жизни были очень простыми и хрупкими. Так, могущественная ледяная красота вечно движущейся вселенной оказалась не так уж и пригодна для совершенно новых форм творения. Методом проб и ошибок им удалось создать самое первое живое и удивительное нечто — то, в ком была заключена вся сила вселенского движения.       Оно нуждалось в питании, росте, развитии. Именно в нем стали появляться процессы, о которых раньше ни один из Создателей ничего не знал. Все, созданное ими раньше, существовало само по себе и было прекрасно, но абсолютно бездушно. Чудо, которое им удалось сотворить, зависело от чувств и желаний, о которых сами Создатели раньше не подозревали.       Чанбин, на удивление, хорошо помнил момент, когда впервые вынудил одноклеточный организм усвоить солнечный свет. Это была беспрерывная гонка за жизнь. Нужно было крайне много света, если не весь свет, чтобы организм мог существовать. Он помнил восторженные голоса Создателей, которые держали зеленое одноклеточное существо на ладони, совсем еще крошечное и слабое.       Так же Чанбин хорошо запомнил момент, когда даже поглощение света не спасло юную жизнь от своего трагичного конца. Бесконечный луч солнца поглотился мраком и холодом. Вокруг стало ужасно тревожно. Чанбин забеспокоился, отчего нечто рядом недовольно заворчало. Оно толкнуло Со, выдавливая из своего ледяного пространства.       — Эй, ты мне мешаешь, — разносится чей-то глубокий голос, заставляющий Чанбина еще сильнее сжаться.       — С чего это я тебе мешаю? Это ты мне мешаешь, — пытается пробраться к свету Чанбин, но все вокруг него темнеет.       Голоса Создателей встревожились: «Что происходит?», «Почему движение остановилось?» Они совершенно не видели, как их влияние над творением полностью смещается.       — Уйдите! Я хочу поиграть! — звучит страшное нечто.       Оно нагло и без промедлений дернуло Чанбина, почти заглатывая его вместе с первой частицей жизни. Но это нечто остановил один из Создателей. Он тяжело вздохнул и позволил Со выбраться. Его слова навсегда осели в самой глубине сути Чанбина: «Похоже, так и выглядит смерть».       Ему, как и второму Создателю, было тяжело понять, зачем оно здесь мешает и без того шаткому процессу. Однако делать было нечего и пришлось соседствовать.       Следующий раз, когда они столкнулись лицом к лицу, был таким же мрачным, как и первый. Однако теперь все было иначе. Усталые люди в нескольких хижинах, ужасно истощенные. В тот год не было никакого урожая. Чанбин ощутил неведомую ранее силу, благодаря которой он мог даже видеть свои очертания физического отличия, незаметного для людей.       Со стоял за спиной матери, чьи щеки провалились в лицо. Кости, обтянутые кожей, в которых угасала голодная маленькая жизнь мальчика. Огромные глаза смотрели уже не на мать, а на Чанбина.       Рядом, прислонившись к холодной стене, стоял «Смерть». Этот некто тоже стал заметно сильнее. Его очертания стали разборчивее и понятнее. Он смеялся и радовался бесконечным угасшим жизням, поглощая их одну за другой.       — Сегодня у меня великолепный ужин, — хвастается «Смерть».       Чанбин закатил глаза.       — Почему когда ешь ты, тогда не ем я?       Мальчик поднял глаза на странного юношу. Худая рука дернулась к нему, моля избавить от страданий.       — Конечно, дорогой, — соглашается с его просьбой «Смерть», мягко и чересчур нежно обнимая тело мальчишки.       До сих пор у этого страшного создания не было имени. Чанбин уже и не знал, как к нему обращаться после стольких лет ссор. Только в этот раз было что-то новое. «Смерть» осел на пол, вытирая бледные губы и поворачиваясь к Со.       — Братик, я тебя искал не просто так. Придумай мне имя.       Чанбин удивился.       — А почему я, а не наши отцы? — усмехнулся Чанбин, облизывая губы. Что-то внутри него ломалось, пока он наблюдал за ребенком в руках «Смерти».       — Потому что они называют меня «Смерть», но это слишком бездушно и сухо. Мне не нравится, — тише произносит «Смерть», опуская глаза на поглощенного вечным сном ребенка. — Но ведь я также и «новая жизнь».       Чанбин поджал губы. Он никогда толком не задумывался об этом. Сейчас, когда они остались наедине до момента, когда мать обнаружит то, что сломает и ее, он мог вновь обдумать это.       — Хочешь сказать, что это… — кивает он на медленно замерзавший трупик в руках брата, — не конец?       — Конечно. Конца не существует, уж поверь мне… Как тому, кто и является для всех «концом», — расстроенно опускает тело мальчика «Смерть».       Он выглядел таким разбитым впервые на памяти Со. Как старшему брату, ему стало неожиданно больно. Это чувство редко посещало его суть. Чанбин сел рядом с ним, смотря на спокойное и блаженное лицо, чьи глаза больше не будут блестеть.       — Думаю, что сейчас даже я хуже тебя. Я так голоден и зол, что хочу всех утопить в этом чувстве, — усмехнулся Чанбин, переводя взгляд на парня.       Рассматривая веснушки на бледной коже и глубокие глаза, ему неожиданно вспомнилось одно слово. Часть этого слова отразилась даже в лице, наконец, избавившегося от страданий мальчика.       — Феликс…       — Красиво, — поднимает удивленный взгляд на Со юноша. — А что это имя значит?       Чанбин сам не задумался, когда назвал именно его. Но в этом действительно была логика, которая поразила Со до глубины души. Феликс погладил дарованную солнцем жизнь, но сам же ее и породил. Значит, Ли был ребенком солнца, началом, продолжением и концом всего.       — Вроде как — счастье, — усмехнулся Чанбин, замечая, как свет рассеивается в волосах парня. — Пойдем отсюда? Куда-нибудь, где мы сможем поесть и ты мне расскажешь, что там… Ну, после вот этого всего.       Они стали общаться значительно больше. А Чанбин со временем расширял свои границы действий. Перейдя некоторую черту, он заметил, что со временем не меняется любовь людей к еде. Он начал подталкивать тех, кто мог есть больше других. По правде говоря, он оказался немного удивлен тем, что это крайне вредно для людей. Все же, узнавать новые подробности намного усложнившейся системы Ада и Рая от Иисуса было довольно интересным опытом.       В те тридцать три года, что «Сын Божий» ходил по земле, изменилось многое. Например, у Чанбина появился собственный этаж. Он до сих пор помнил это ощущение в желудке, когда впервые спускался с Феликсом под землю.       — Как это называется? Лифт, да? Очень крутая штука! — не мог нарадоваться он, смотря на то, как деревянная доска стремительно опускается вниз.       — Пока сформирован только мой этаж. Я создал бассейн, через который ты встретишься со своей сутью и создашь свой собственный этаж, — объяснил Ли, поправляя свое легкое светлое облачение.       — Я ничего не понял, но если я смогу каждый день тут кататься туда-сюда, я буду рад, — не мог перестать восхищаться Со.       Феликс лишь закатил глаза. Чанбин сам в точности не смог описать, что произошло, когда проснулся на бесконечном столе своего собственного этажа. Он был самый древний из грехов, хотя, казалось бы, у похоти были шансы посоревноваться с ним.       Постепенно жизнь людей начала меняться. Со ощутил, что еда становится не самой страшной зависимостью. Напитки и травы, которые когда-то использовали исключительно жрецы в самых разных ритуалах, стали просачиваться в массы. Рецепты упрощались, множились. Помимо удовольствия от еды, люди стали искать и возможность осознанно бежать из реальности.       Наркоманов было не так и просто содержать, как и замучить. Состояние, в котором они умирали, уже было пыткой. Чанбин решил сохранить им ощущение ломки как главное наказание за их жадность.       Но были на его этаже и те, кого Со любил и даже уважал. К нему не редко попадали алкоголики, которые были потрясающими музыкантами или писателями. Они не могли сдержать своего пристрастия к разгульной жизни, но создавали величайшие произведения искусства.       Чанбин прошел множество людей. Некоторых он перестал замечать, но кто-то оставался в памяти черной вспышкой. Мир бесконечно менялся, пребывая в вечном движении. Однако собственный голод не угасал почти никогда. До дня, когда однажды на его стол попал демон нового этажа.

***

      Лифт прошел второй этаж, от которого повеяло жаром. Минхо услышал смущающие стоны, но постарался не придавать им значения. Когда дверь вновь открылась, Ли ощутил чарующий запах еды. Они вышли в очень длинный, как сначала подумал Минхо, коридор. Однако он пригляделся и понял, что стоит на праздничном столе.       — О, Джисон! — послышался голос издалека.       Ли испуганно попытался обойти тарелки, непонимающе осматриваясь. Минхо понизил голос, осторожно спрашивая:       — Где мы?       — Мы на этаже чревоугодия, — оттянул его от чана с супом Джисон. — Сейчас найдем местного.       Фиолетовые стены приветствовали новых гостей. Стол был покрыт самыми разными изысками. Минхо замечал блюда, которые собирались со всех краев мироздания. Были и первые предшественники пиццы — лепешки с сыром, помидорами и остатками рыбных хребтов. Был кофе, который еще варили старыми способами.       Наисвежайшая выпечка парила в воздухе. Минхо был поражен этой красотой. Он не сдержал улыбку, прихватывая огромную пачку чипсов. Однако после ее открытия вместо жареного картофеля он увидел бабочек, которые мгновенно вылетели и устремились к роскошным люстрам.       Им пришлось идти далеко вперед и петлять, пока путники не подошли к краю стола. Вокруг сидели люди, которые жадно накидывались на одну тарелку за другой. Во главе сидел невысокий и крепкий парень, облизывавший свои пальцы. Мощный торс был покрыт татуировками.       Минхо медленно поднял на него взгляд, пораженно раскрывая рот. Это был сильный, накаченный демон. Одна его рука была с бедро Ли. Парень мог лишь откровенно пялиться на него. Даже Джисон почувствовал эту заинтересованность от своего подопечного.       — Ну привет, утопленничек, — усмехнулся демон.       — Это наш поросеночек — Со Чанбин, — ядовито произнес Джисон, улыбаясь слишком широко.       — О, вот значит, как играем? — усмехнулся Чанбин, внимательнее присматриваясь к Минхо.       Он просто наклонился вперед, но рельеф его мышц тут же перекатился. Ли немного отклонился, присматриваясь к бесконечным татуировкам демона. Со безумно отличался от мягкого и светлого Чонина.       — Ты демон обжорства? — догадывается Минхо.       — Ага, — встал Чанбин, приближаясь к Ли. — Смотри, как бы я тебя не съел…       Джисон оттеснил Минхо плечом и на ухо шепнул ему:       — Это не шутка.       Голодный взгляд Со это подтверждал. Чанбин облизнулся, смотря на Джисона. Ли нервно сглотнул, едва заметно прячась за Ханом. Он сказал единственное, что пришло в голову.       — Хани есть нельзя, он река.       — Хани? — раскрыл глаза Чанбин, уставившись на Ли и расхохотавшись. — Хэй, Хани-я!       — Он немного глуповат, — усмехнулся Джисон, аккуратно отодвигая одну из тарелок, находившуюся в опасной близости к их ногам.       — Я говорил о тебе, человеческая душа.       — Мы, если что, решили пропустить господина Хван Хенджина, так что будь помягче.       — А, я у утоп…       — Минхо. Ли Минхо, — перебивает его Джисон.       — У Минхо… — растягивает слова Чанбин, снова смотря на Ли. — Так, я у тебя второй, Минхо?       — Ну да? — щурится Ли. — Я уже знаком с Чонином. Но ты, похоже, очень отличаешься от него.       — Скажу тебе по секрету, это Чонин отличается от нас всех, — хмыкнул Чанбин, спрыгивая со стола.       — Да, ты больше похож на демона, — соглашается Минхо, притихая и настороженно сосредотачиваясь.       — Потому что я демон по рождению, — улыбнулся ему Чанбин. — У меня еще три брата есть.       Минхо присмотрелся к нему еще раз, кивая сам себе. Со был действительно похож на демона. В реальном мире точно такого человека не могло существовать. Глаза с красным отливом, мускулы челюсти, слишком ярко реагировавшие на пережевывание кофейной жвачки. Чем дальше они шли, тем более и более истощенным ощущалось собственное тело.       — Ага, четыре бедствия на голову всей подземной, — усмехнулся Джисон, смотря на Чанбина.       — А кто эти трое? — хмурится Минхо. — Я их еще увижу?       — Двоих — да, — кивает Джисон. — Но намного позже.       Они продвигались вперед через стены приятного аромата, превратившегося в настоящую какофонию. Все разнообразие сбивало с ног, чуть ли не заставляя присесть или хотя бы попробовать что-нибудь съесть.       Минхо едва держал себя в руках. Он никогда не видел многих из представленных блюд. Это был настоящий рай для любителей покушать. Ли всегда мечтал приготовить для кого-нибудь мясо, потому что увлекался этим какое-то время, а здесь были представлены тысячи вариаций стейков.       Вместе они подошли к двери в небольшую комнату.       — Проходи в трапезную, — открывает дверь Чанбин.       Джисон было уже сделал шаг следом за Минхо, но Со выставил руку.       — Только он.       — Что? Когда правила изменились? — хмурится Хан, прожигая демона взглядом.       — Я без Джисона не хожу, — качает головой Минхо. — Он мой охранник.       Ли сам не понял, в какой момент набрался такой смелости, чтобы противостоять одному из вестников апокалипсиса.       Чанбин почти зарычал на Минхо:       — Ты почетный, но гость, дорогой утопленник. Главные правила здесь задаю я. Ни Джисон, ни тем более ты не можете мне перечить.       — Но есть же нормы морали все еще, — хмурится Минхо. — Хани — мой спутник. Он не может от меня отделиться.       Чанбин сощурился, глядя на Минхо.       — Джисончик. Ты хочешь проводить своего спутника в мою приватную комнату? — спрашивает Чанбин с очень ярким и заметным подтекстом.       Ли перевел взгляд на Хана, делая почти кошачьи огромные умоляющие глаза. Чанбин все же выглядел слишком устрашающим. Джисон глубоко вздохнул.       — Эх, Минхо-я, буду скучать, — вздыхает Хан, бросаясь на Минхо с объятиями.       Не успело сердце Ли сжаться от новой волны страха, как он услышал шепот:       — Не ешь ничего, пока я не приду. Потерпи десять минут, я знаю, как проучить этого обжору.       Джисон немного отдалился, серьезно смотря Ли в глаза.       — Ты же справишься без меня? — игриво спрашивает он, но Минхо понимал, что это не просто вопрос.       — Видимо, — фырчит Ли, недовольно отворачиваясь.       Нельзя было доверять демону, даже если он является любимой рекой. В нужный момент тот сразу был готов слинять. Джисон подмигнул, и Минхо ощутил, как что-то опустилось в его карман вместе с рукой Хана.       — Удачи.       Ли тяжело вздохнул и пошел за Чанбином. Он засунул руку в карман, проверяя, что ему дал Джисон. Это был круглый медальон, который Минхо уже видел на шее Хана. Чувство голода немного утихло, или Минхо хотелось в это верить. Джисон не снял эту вещь даже в воде, но отдал ее сейчас. Она не могла подвести Минхо, как и Джисон.       Ли осмотрелся. Перед ним был большой зал, имеющие фиолетовые оттенки. На белом столе стояло всего пять блюд, и каждое из них было подано в отменной ресторанной подаче. Однако изыски были крайне разные. Красивый и роскошный, целиком запеченный поросенок с яблоком в зубах, десерт молекулярной кухни, торт с воздушным кремом, так и манящим окунуть в него палец, походная лепешка и самая простая рисовая каша.       — Наконец-то, можно расслабиться, — достает изо рта жвачку Чанбин, наливая себе из графина стаканчик темного вишневого сока. — Нет предубеждений к еде?       — Нет, но я не хочу есть. Я уже завтракал, — кивает Ли.       — Хорошо, — неожиданно легко говорит Чанбин, садясь за стол и притягивая к себе лепешку.       Чем дольше взгляд прыгал с одного блюда на другое, тем больше вопросов этот набор вызывал.       — То есть при жизни ты не был склонен к голоданию?       Минхо резко переводит взгляд на Чанбина, поражаясь его проницательности. Он наклонил голову, анализируя то, насколько осознанно тот его подловил.       — Было подобное. Пару раз.       — Пару? — усмехнулся Со, откусывая мучное изделие и смакуя его во рту. — Не поверю, что лишь пару. По тебе внешне не скажешь, особенно после вод Лимба, но все же… Ты был склонен быстро терять и набирать вес.       — У меня всегда были суицидальные наклонности, — переводит это в шутку Минхо, складывая руки на груди.       — На самом деле, это проблема, — хмыкнул Чанбин. — Раньше люди боялись голода. Но сейчас они ищут в нем выгоду, играют с ним. Думают, что могут им повелевать и подчинять его.       Чанбин притянул к себе поросенка. Ароматный запах мяса тут же разлился по залу, заполняя его воздух собой.       — А чем ты занимаешься, получается? Твои подопечные это люди с перееданием? — не понимает Минхо. — Какая-то узкая специальность.       — Думаешь? — усмехнулся Чанбин. — Я рожден страхом и ненасытностью. Я голод, жажда, зависимость, соблазн и терзание в этой зависимости.       Поросенок уходил со страшной скоростью. В ушах Минхо звучал хруст золотистой корочки, скрежет обглоданных косточек.       — Оно так близко, но ты не хочешь и не можешь это вкусить. Что чувствуешь?       — Ничего, — воротит нос Минхо. — Выглядит противно, если честно.       Ли действительно не мог воспринимать подобное обжорство. Его начинало воротить от еды, когда он видел подобное.       — Я не про сейчас, а вообще.       Неожиданно все ароматы исчезли.       — Что бы ты хотел сейчас съесть? — звучит со спины голос Чанбина в самое ухо.       Минхо испуганно отшатывается от него, качая головой. Этот демон пугал его все сильнее и сильнее. Ли не мог перестать смотреть на его бесконечные татуировки, которые будто отражали его сущность.       — Ничего. Я же сказал. Я не голоден.       — У каждого есть любимое блюдо, от которого невозможно отказаться.       Древние символы, природные пейзажи, львицы и тигры волной пестрили на коже Чанбина. Они будто общались с Минхо и убеждали его попросить хоть что-то.       — Тебе уже нечего терять. Я могу принести тебе все, что угодно…       В воздухе начали чувствоваться знакомые кофейные запахи из места, которое Минхо проходил каждый день, но в которые так и не зашёл.       — Нет, спасибо. Меня это сейчас не порадует точно, — вздыхает Ли, вспоминая котенка около этой кофейни.       — Что ж ты такой чистый… — неожиданно притягивает его лицо к себе Чанбин. — Твои зависимости куда выше и сложнее обычного потребления.       Его пальцы были гораздо сильнее Джисоновских. Минхо почти зажмурился от страха. Этот демон был слишком нетипичным для восприятия обычного человека. Ли перед ним не мог нормально говорить и думать о чем-то.       — Боюсь, со мной не получится давить на что-то такое. Но, если есть возможность повеситься, я с удовольствием.       — Лучше повеситься, чем достичь желаемого? — выгнул бровь Чанбин, приближаясь к Минхо.       Он попытался положить ладонь на плечо Ли, но тут же одернул руку, хмурясь.       — Так смерть — это и было мое желание, — мягко улыбается Минхо. — Ты сам сказал: я утопленник.       Чанбин приглядывался к нему с новой внимательностью, будто бы пытался разгадать его тайну. И он был до ужаса хорош в этом.       — Джисон что-то дал тебе? — меняется тон Чанбина.       — Нет, — делает шаг назад Минхо, сжимая в кармане данный ему оберег.       Он был готов начать молиться на Джисона, зная, что тот будет на его стороне. Откуда появилась такая уверенность за эти несколько дней, было непонятно.       — Врать мне — очень плохая идея, — мотает головой Чанбин, и Минхо видит, как его мышцы становятся все больше и больше, будто бы Со раздувало.       Ли ступает назад, делая шаг за шагом. Он был готов уже просто сбежать, лишь бы этот демон в итоге не лопнул. Минхо не находит никакого решения, кроме как быстро сказать.       — Давай ты мне просто объяснишь свою цель. Что я должен сделать здесь? На твоем этаже?       Однако сознание близкое к человеческому начало растворяться в глазах напротив.       — Не надейся уйти, — прыгает на него Чанбин, раскрывая пасть, в которой проглядывали острые акульи зубы.       Дверь раскрылась. Минхо ощутил, как его утягивает что-то назад. Перед ним оказалась рука, пропавшая наполовину во рту демона. Это был Джисон. Ли вскрикнул от ужаса, отползая назад и начиная заикаться.       — Это же каннибализм! Что у вас здесь творится вообще?!       Минхо не ожидал после Рая Чонина увидеть это страшное место. Это был конец для его психики. Он уперся в грудь Джисона, который прижал его к себе второй рукой, закрывая глаза.       — Дорогой, ну что за этикет?! — резко за волосы оттаскивает Чанбина молодой красивый парень.       Очевидно, он тоже был демоном. У него был строгий дорогой костюм и золотые очки. Казалось, это президент какой-то всемирно известной компании. Он с легкостью бросил Чанбина лицом в одно из вновь появившихся блюд.       Джисон же прижимал Минхо к себе, удерживая его под защитой. Ли чувствовал его глубокое дыхание, ощущал тепло демонического тела. Минхо сразу же начал осматривать Хана в страхе, что тот пострадал.       — Ты в порядке? Кто вообще людей ест?! Ну или демонов… Это вообще неважно! Нельзя так делать! — не смог сдержать эмоций Ли под громкий смех незнакомого демона.       Чанбин все еще был в его руках и пытался вырваться подобно дикому зверю. Джисон же не отводил взгляда от Со, не обращая внимания на кровоточащую руку. Его кровь была похожа на торфяную речную воду. Она стекала по его запястью к пальцам, а оттуда на пол. Однако Хан будто бы не обращал на это внимания, сжимая Минхо другой рукой.       Ли испуганно начал вытирать кровь своей кофтой, перехватывая Джисона за руки.       — Нам нужен врач! Или экзорцист!       Хан непонимающе посмотрел на него.       — Врач? Зачем? — он опустил взгляд на свою руку, и тут на его губах появилась мягкая улыбка. — А, не бойся, сейчас заживет. Я ж не человек.       — Но есть врач у демонов? — растерянно качает головой Ли.       — Да, есть, — говорит новопришедший. — Но они не так работают.       Джисон взял стакан из рук незнакомца, выливая его себе на ладонь. Теперь она в порядке будто бы ничего и не было.       — Ты прошел испытание, Минхо-я, — усмехнулся Хан, хитро поднимая взгляд на третьего. — И теперь мы можем пойти на следующий круг с его представителем.       — Разве? — качает головой демон. — Бинни же должен ему что-то показать?       — В смысле… Минхо ничего не съел, не поддался искушению, и все, он победил, мы можем уйти отсюда, — торопится Джисон, снова приобнимая Минхо.       Чанбин все еще приходил в себя, лежа на полу.       — Ну ладно, — хмыкает демон, протягивая Минхо руку. — Ким Сынмин. Рад знакомству. Сейчас Бинни придет в себя, и вместе пойдем.       — Эти двое заклятые соседи, больше, чем друзья, и прочие атрибуты романтических парочек, — шепнул Минхо на ухо Джисон так, что даже Сынмин слышал. — Всегда вместе.       Ли удивленно посмотрел на Джисона. Он не мог поверить. Эти два демона были же совсем разные. Какая химия между ними может быть?       — Это ты еще мужа Чонина не видел, — усмехнулся Джисон.       Пока все ослабили бдительность, общаясь и стараясь успокоиться, к Сынмину со спины приближалась опасность. Он не успел сделать вздох, как в его упругие круглые ягодицы с громким чавком впились зубы. Грубые сильные пальцы сжали сочные половинки, чуть ли не отрывая Сынмина от земли.       — Блять, Чанбин совсем голоден, давай уйдем, — тянет за собой Минхо Джисон.       Сынмин зарычал, хватая Со за волосы:       — Ах ты! Да я тебя продам на органы!       Минхо в шоке смотрел на них, делая шаг назад. Джисон успел вывести его за дверь в момент, когда Чанбин, игнорируя все угрозы, кинул Сынмина на стол аппетитной задницей вверх, чуть ли не разрывая брюки на нем.       Чистая душа Минхо слишком раззадорила его, и Со просто не мог выдержать этого голода. Вкуснее очаровательного девственного утопленника мог быть только ближайший демон с самыми аппетитными формами во всем аду.       Он им мог насладиться сполна. Сынмин лишь вздохнул, спуская с себя остатки штанов. Спорить было бесполезно. Отомстит он позже. И эта месть будет голодовка на два дня.       А сейчас Ким мог отдаться этим могучим рукам, большим пальцам, растягивающим ко всему привыкший анус, и ощущать язык, который становится все больше и длиннее прямо в заднице младшего.       Сынмин выгнулся, вставая на колени и поливая Чанбина матом с ног до головы. Эта была самая странная пара, которая только могла существовать. Казалось, что они могли убить и сожрать друг друга в одно мгновение.       И в то же время они совершенно не могли жить друг без друга. Сколько бы Сынмин не пихался и не вилял своей задницей, сам не понимая, хочет ли он слезть или присесть поглубже на этот чертов язык, его руки с тонкими изящными пальцами держались и сжимались на татуированных запястьях и вокруг широких ладоней, боясь, что те его отпустят.       Джисон и Минхо слышали их снаружи. Хан вздохнул:       — И так уже не одну тысячу лет.       — Они давно вместе? — заинтересованно хмурится Минхо. — Можешь рассказать?       — Да если бы я сам знал, — усмехнулся Джисон. — Жил был себе Чанбин. Весь такой злой суровый, ходил он, голодом раньше всех морил. И где-то… Ну кстати, в период рождения Христа появился у нас Сынмин. Они сначала особо не общались, хоть и стали соседями. А потом в какой-то момент я спалил, как Чанбин вылизывал живот Сынмина с изнанки.       — Какая гадость, — кривится Минхо, весь вздрагивая. — У тебя ж не такой длинный язык?       — Нет, у меня он обычный, — рассмеялся Джисон, но он задумался над словами Минхо. Облизнув губы, Хан приблизился к лицу Ли. — Хочешь проверить?       — Ну не то чтобы, — отступает Минхо. — Просто на всякий случай спросил.       — На всякий случай? — усмехнулся Джисон. — Думаешь, что он может пригодиться?       — Нет, — фыркает Минхо. — Я есть хочу. Отведи меня покушать. Считай… это первое наше свидание. Буду проверять твой язык.       — Свидание?! — раскрыл глаза Джисон. — У меня давно не было свиданий! Я только за!       Хан протянул Минхо локоть, за который тот с удовольствием взялся.       — Давай тогда отведу тебя в нормальное место. Получше вот этого всего…       Минхо довольно улыбнулся, принимая это предложение. Он, конечно, смущался своего заявления, но решил, что это не такая уж и плохая идея. Хоть после смерти сходит на свидание с красивым парнем… Или рекой.       Джисон, кажется, был только рад уйти подальше от этого места и оставить все благоухание еды здесь. Он нажал на кнопку и, наконец-то, их путь теперь был вверх, а не вниз.       Они вышли уже в знакомый белый зал. На самом деле, в их подземелье было много хороших мест. Некоторые, более мелкие демоны, открывали собственный бизнес.       — Так-с, что бы ты хотел, мой потрясающий спутник на свидании? — заигрывает с ним Джисон.       — Не знаю. Может быть, курочку? Тебе нравится национальная кухня? — хмурится Минхо, немного теряясь. Он не совсем понимал, как правильно вести себя на свиданиях.       — Конечно! Я фанат! — широко улыбается Джисон, сжимая его руку. — Тут есть одно местечко со старыми рецептами. Там и курочка на высоте, и морепродукты идеальные.       Минхо кивнул, соглашаясь с этой идеей. Вместе они направились в это райское место. Ли даже немного привел себя в порядок, причесав волосы. Все же они шли на свидание.       — Ты чего такой зажатый? — спрашивает его слишком внимательный Джисон.       — Это мое первое свидание, — признается Минхо, неловко улыбаясь.       — Да, я помню, — кивает Джисон. — Но о чем ты беспокоишься?       — Что что-то пойдет не так? Или ты меня как-то не так воспримешь? Это же нормально переживать… во время романтических встреч, — нерешительно произносит Минхо.       Джисон нахмурился.       — Наверное, но знаешь… Обычно, когда люди ходят на свидания, как я заметил, они уже оба нравятся друг другу. Ну, конечно, если они были до этого знакомы. Я бы хотел, чтобы ты расслабился, — улыбается Хан. — Я воспринимаю тебя очень хорошо с момента, как ты открыл глаза в моих водах. Ты очень красивый!       Минхо смущенно отвел взгляд, но в тайне обрадовался этим словам. Хотя пока что доверять демону было все еще трудно. Никогда не знаешь, что в итоге он может сделать с твоей душой и на какой этаж Ада отправить. Однако, сейчас Джисон крепко держал его за руку и вел покушать. Возможно, это что-то да значило.       Пройдя по белому коридору, Джисон открыл дверь, за которой была самая простая небольшая уличная кафешка, напоминающая старые-старые прилавки. Туда-сюда сновали молодые официанты в ханбоках, пахло домашней едой. Тетушка за кассой помахала Джисону, который быстро направился к ней, представляя Минхо.       Ли учтиво поклонился, замечая, что женщина обладала белой, почти прозрачной кожей. Похоже, она была духом, который живет в этом подземном городке еще с древних времен. Уже через десять минут у них на столе было много вкусной еды, напоминавшей Минхо то, что он ел в современном Сеуле. Старые рецепты совершенно других времен, с иными ингредиентами. Джисон с наслаждением втянул эти ароматы.       — Ох, старые добрые времена…       Минхо внимательно рассматривал это все, взяв палочки. Он был поражен таким разнообразием. Оказывается, уроки истории были не самой глупой вещью в мире, стоило в школе хоть иногда их посещать. Ли подхватил куриное филе, медленно пробуя и шокировано поднимая глаза на Джисона.       — Боже, это невероятно вкусно!       — Видишь! А я о чем говорил?! — широко улыбается Хан, уплетая свой рис с морепродуктами. — Все совершенно свежее, а главное — во многом простое, собранное с нашей земли.       — Я не думал, что у вас в целом есть нормальная еда. Вы же типа… в ней не нуждаетесь как демоны и души.       Ли не мог теперь остановиться. Он пробовал все снова и снова, желая узнать как можно больше об исторической кухне. Джисон с нежностью смотрел за этим искренним наслаждением. Уже давно он не видел, как кто-то впервые пробует на вкус ушедшее в забытье.       — Еда нужна не только телу, но и духу. Умереть, конечно, мы уже не можем, но родные вкусы всегда радуют. Я пробовал местные блюда, еще когда Сеул звалась Хансон.       — Твоя первая девушка, — усмехается Минхо, облизывая губы. Он весь перепачкался травяным соусом, но его это уже не волновало.       — Ага, — кивнул Джисон. — Хотя это было очень давно. С тех пор она изменилась очень сильно.       Хан потянулся через небольшой столик, вытирая рот Минхо своей рукой и усмехаясь. Сейчас Минхо выглядел живее, чем на большей части киноленты его памяти. Ли фыркнул, неловко отдаляясь от Хана.       — Почему вы расстались? — осторожно спрашивает Минхо.       Джисон нахмурился.       — Мы с ней больше как брат и сестра, что поняли время спустя. Она рождена из меня, я питаюсь за ее счет. Так что в какой-то момент, когда мы перестали прятаться за стенами, когда пережили захваты китайцев и не только… Мы все же поняли, что мы не одни на земле. К тому же, она вечно занятая и деловая, я, в отличие от нее, больше и теснее общаюсь с людьми. Причем в нестандартных ситуациях.       — Возможно, это и не так плохо. А у демонов и ангелов нет ориентаций, получается? Тебе же вроде парни тоже нравятся? — уточняет Минхо.       — Предпочтения есть, — кивает Джисон, — но не у меня. Я просто люблю людей. Но не тех, кто гадит, вот серьезно, когда стирали во мне, было и то приятнее, чем то, что происходит сейчас, — закатывает глаза Хан. — А что? Парней любишь?       — Ага, но я тоже спускал нужду в реку Хан, — показывает ему язык Минхо.       Ли заметно посмелел за эти дни. Его доверие к Джисону росло каждую секунду, что положительно сказывалось и на настроение.       Хан же все дольше смотрел на их случайные соприкосновения. Они то брались за руки, то просто сталкивались локтями или коленями под столом. Их уютный ужин Джисон предложил завершить прогулкой под звездным небом. Может быть, и он, наконец, впервые за долгое время хорошо отдыхал, а, может быть, ему хотелось подольше пробыть со своим подопечным близко, в «случайно» тесном контакте.       Они вышли на бесконечный серебряный мост. Звезды и планеты крутились прямо перед глазами. Минхо не мог отвести взгляд. О таком можно было только мечтать. Увидеть такое после смерти стоило ужасного решения, которое он принял пару дней назад.       Сейчас Минхо был по-настоящему счастлив. Рядом был некто, кто ему нравился с каждой секундой все сильнее. Пока это не достигало любви, но симпатия слишком бурно играла в молодой душе.       — Будь мы в дораме, я был бы самым тупым персонажем, если бы не предложил тебе сейчас поцеловаться, — неожиданно говорит Джисон, глядя на падение одной из звезд.       Ли перевел на него взгляд, на секунду задумываясь над этими словами. Однако, тело действовало быстрее. Минхо дернулся вперед, перекрывая Джисону звезды и опуская все кометы на губы Хана. Это был резкий, но очень нежный поцелуй. В нем был интерес, который окутывал из обоих с момента, как они встретились.       Странная осторожность с привкусом волнения. Медленно их губы касались друг друга, пробуя, узнавая движения, текстуру, температуру. Джисон первый коснулся волос Ли, осторожно провел по шее вниз и обнял Минхо, прижимая к груди. Это были самые простые прикосновения. Обнять, поцеловать — в этом не было ничего новаторского. Однако, когда Джисон вот так надавливал на лопатки Минхо, заставляя того жаться к его груди и разделять один воздух на двоих, они ловили редкое ощущение принадлежности кому-то. Это было вовсе не страшно и не больно.       Ли ощущал нечто необыкновенное и сказочное в этом поцелуе. Минхо будто нырнул в реку Хан и тонул в ней с каждой секундой все сильнее. Это действительно было так. Он начинал растворяться. Его руки интуитивно схватились за талию Джисона, удерживаясь за крохотные остатки реальности. Душа уже кричала и желала вынырнуть, глотнуть хоть каплю воздуха.       Демон внутри Джисона ощущал этот полный контроль. Он подобрался к самой глубине души. И она была безумно сладкая. На языке Джисона оседал самый трепетный и необычный вкус.       Он последовал за ним, сжимая Минхо в своих объятиях. Звезды загорались под закрытыми веками, на кончиках языка и пальцев. Ноги Минхо слабли, отдаваясь полностью речному демону, медленно похищающего его.       Однако Джисон ощутил легкий толчок. Раскрыв глаза, он тут же отдалился от Ли.       — Минхо-я?! — обеспокоенно уставился на него Хан.       Минхо с приоткрытыми губами упал прямо на серебро моста. Джисон сам не заметил, как почти выпил его душу залпом. Внутри все пылало от удовольствия, но Хан сам не почувствовал, как чуть не съел своего спутника на таком прекрасном свидании. Вокруг закружили небесные феи, смеясь над Ханом и переговариваясь.       — Поцеловались?       — Да, Хани его чуть не скушал!       — Вкусный, наверное.       — Конечно, вкусный, все суициднички вкусные.       — Я тоже хочу!       — И я, и я!       Джисон замешкался, слыша эти голоса уже не из вне, а в собственной голове. Стиснув зубы, он поднял Минхо на руки, чтобы увести его подальше от других голодных взглядов. Ли еще был слишком хрупким для таких тесных контактов с ним, с кем-либо еще.       Хан бежал вниз по лестнице к серебряной реке. Прыгая на воду и рассекая волнистую гладь, он скользил, уходя прочь.       Следующее, что Минхо почувствовал, — это то, как его телесное обличье вновь начало наполняться теплом. Грудь что-то щекотало. Ли медленно открыл глаза, глубоко вдыхая поток воздуха. Он помнил лишь то, как тонул в Джисоне и какой потрясающий это был поцелуй. Его так хотелось повторить. Целоваться с демоном было самым приятным, что возможно было вообразить.       — Минхо… — звучит снизу.       Лицо Джисона было прямо над его грудью. Рубашка была расстегнута на верхние пуговицы. Фантазия могла бы подкинуть горячих идей о том, что Джисон делал с ним, пока тот был вне сознания, но настолько обеспокоенные глаза демона делали все до страшного однозначным. Ли расплылся в пьяной улыбке после такого резкого похищения его души, неосознанно бубня:       — У тебя такие губы…       Хан выдохнул.       — Опасные, — подсказывает он, улыбнувшись.       Нервное облегчение накатило на Джисона со смехом. Он обнял Минхо, неожиданно для себя радуясь, что его подопечный в порядке.       — Вкусные, — исправляет его Ли. — Я будто попал в рай…       Минхо как будто накачали тонной наркотиков. Перед глазами все летало и заставляло смеяться. Он даже не мог осознать, что упал в реку Хан снова и слишком глубоко.       — Дурачок ты, — хлопает его по бедру Джисон и залезает в карман, где все еще лежал медальон.       Минхо смеялся, хватаясь за живот и наслаждаясь этим помутнением рассудка. Его кружило, сердце было полно свободы и воздуха, которых Ли никогда не ощущал ранее. Лежа на траве в совершенно неизвестном ему месте, он был счастлив просто быть. Однако через некоторое время его начало отпускать, а на груди холодом отдавала металлическая тяжесть.       — Что произошло? — тише спрашивает Минхо, осматриваясь.       — О, наконец-то, пришел в себя? — сел рядом с ним Джисон.       Они были на лугу с синими цветами. Их окутывал мягкий аромат ночных соцветий.       — Я случайно чуть не украл твою душу… — признается Джисон, нервно сцепив пальцы вместе.       — Не то, чтобы я был против, — усмехается Минхо. — Мне понравилось. Ты хорошо целуешься.       — Ты не понимаешь, — мотает головой Джисон. — Сейчас твоя душа открыта для каждого из нас. Мы чувствуем ее и… Нас тянет к ней.       — Почему тогда Чонин меня не съел? — наклоняет голову Минхо, мягко окутывая ладонью пальцы Джисона.       — Он ближе всех к людям. И он был человеком, — опускает взгляд Хан, ластясь к теплу тела Ли.       Подушечкой большого пальца он мягко провел по коже Минхо. Его глаза горели ярче и таинственнее любой звезды на небосводе. Васильки ночного мира щекотали ноги недавно пришедшему в этот мир. Деревья ограждали их от прочих демонов, перешептывались между собой. Здесь можно было ощутить, что каждое творение вокруг наполнено собственной душой и оно смотрит за миром, являясь его частью. Наверное, это тоже те самые старые деревья, что пережили все бедствия человечества, но только не новостройки, теперь возвышающиеся на их кладбище.       Минхо присмотрелся к рукам Джисона, облизывая губы:       — Значит, нам нельзя целоваться?       — Пока нет, наверное, — говорит Хан с оттенком досады. — Я отдал тебе амулет. Он должен защищать тебя.       — Спасибо, — хмурится Минхо и очень быстро чмокает Джисона в губы. — Так-то точно можно.       Ли рассмеялся, видя растерянность на лице своего личного демона.       — Ты думаешь, что мне достаточно? — хлопает глазками Джисон, потянувшись к Минхо снова. — Ты как-то недооцениваешь силу демона своего…       — Просто теперь точно знаю, что ты меня не убьешь, — улыбается Минхо и срывает цветочек, пихнув его в лицо Джисону. — Пойдем уже. Нам еще на новый этаж ехать.       Минхо уже даже привык, что лифт здесь можно найти где угодно. Ближайшие кусты — достаточно логичное место. К чему он еще не привык — это чувствовать неожиданные поцелуи Джисона на своих щеках во время ожидания. И возможно, именно к этому он хотел бы привыкнуть гораздо больше.       Что-то между ними стремительно закручивалось. Это было не похоже на обычную влюбленность. Минхо чувствовал мурашки, бегающие прямо по раскрытой душе. Они шептали, что этот демон стал еще ближе, он засел очень глубоко в легких. И вытравить его будет невозможно.