Сборник драбблов "Мартовские слёзы"

Зик проснулся в своей убранной и чистенькой квартирке. Некоторый беспорядок его не беспокоил, но прибраться, всё-таки, надо, хоть и очень лень. Но это вечером, а сейчас важно совершенно другое. Вместо нормального завтрака он просто вкинул в себя, что оставалось в холодильнике, после чего стал одеваться и собираться на любимую работу в самом лучшем месте в мире. В месте, которое давало ему самое главное и нужное, словно кислород, — Власть! Несколько минут, чтобы одеться с иголочки. Потом ещё столько же, чтобы найти телефон, вот только… его идиллия была нагло прервана! — Привет, Зики! — за его спиной раздался знакомый, но такой устрашающий голос! Голос, который он желал никогда в своей жизни не слышать! ЕЁ! Голос. — Ре-ми… — заикаясь, ответил, а параллельно начал набирать большим пальцем номер на телефоне, что, очень кстати, нашёлся! — Что… ты тут делаешь?! — с так и прущим из него волнением, почти что перестающим в панику, проговорил, но преступница мгновенно оказалась рядом с ним! Он попытался уклониться, но всё равно пропустил от неё удар, как и всегда. Это вывело его на те эмоции, самые глубокие, тёмные и мерзкие, что постоянно находились внутри него, но выливались очень, очень-очень редко. Они постоянно, кровью по сосудам, курсировали по его психике, чтобы… так никогда и не выбраться, а только отравлять его? Удар всем телом о стену. Кислород в какой-то неизвестный момент времени просто исчез из лёгких, словно его там и не было. Голова стала пульсировать, как если бы внутри черепа была пустота, а в этой пустоте лежал телефон, на котором аккурат заиграла мелодия будильника. Что-то мокрое потекло по его лицу, но этого он уже не заметил. Вот только свой телефон он так и не выпустил! — Где Джон? — почему-то именно о нём спросила у него Реми, когда он как раз закончил… — Где Сэрафина? Почему Арло куда-то исчез, а? — продолжала, не позволяя ему расслабиться, но… «Что-то с ней… Она… что? Под наркотой?!» — пробежало несколько мыслей, но они тут же превратились в миражи. Он… — Отвечай, хуёвая мразь! — проорала прямо над его ухом, чем «разорвала» ему голову изнутри, словно бы Абель устроил там взрыв. Вот только телефон… Реми, не сдерживаясь, ударила Зика ногой. А ведь он всего лишь элита, когда она — высокоуровневая! Несколько рёбер тут же сломались, а в голову сразу потекли мысли о… «СМЕРТЬ!» — замаячило у него в голове, словно на весь обзор. Ему стало казаться, что его рёбра не просто сломались, а проткнули ему лёгкие, а то и само сердце! Из-за боли он уже не помнил, где он и кто здесь находится, кроме него самого. Но в следующую секунду Зика немножечко освежил холодный ток! Душ из тока прошёлся по всему его телу до самых кончиков пальцев всех четырёх конечностей и, словно, до самого нутра, самопроизвольно сокращая все его мышцы. Он затрясся всем телом, стал ударяться головой о стену, потом ещё, ещё и ещё! Никакие попытки хоть чуть-чуть отползти ни от Реми, ни от стены, на которой уже показалось кровавое пятно в форме его лица, не увенчались успехом, а только усилили пытку! Он бился внутри собственного тела, что стало для него тюрьмой, а несколько ударов током показались вечностью! Но эта его вечность оказалась совсем не Вечностью! Сначала какие-то люди, потом кто-то прикоснулся к нему и стал исцелять его раны. Он открыл глаза, потом снова, ещё… Наконец-то, он понял! Осознал себя, вспомнил, что произошло, но уже был не в своей квартире, а… — Проснулся, Зик — надёжный голос его ободрил, но не обрадовал…

***

После смерти Куё Реми осталась хоть и не одна, но и с вырванным из самого её нутра куском! Ещё одним вырванным куском, что, как и предыдущий, тромбом оторвался и превратил её в живой труп! Она думала, что ничего не чувствует, но ей так только казалось. Её пытались ободрить Блайк и Айсен, но на самом деле они совсем не понимали, что и как именно она чувствует. И тогда она вспомнила про Джона. Он уже терял, как и она. Может… Она встретилась с ним ночью в какой-то подворотне. Он слушал, не перебивая, от начала и до конца, а потом сделал одно простое действие. Обнял! Её. И этого хватило. Хватило больше, чем всех тех тысяч слов, что говорили ей Блайк с Айсеном, пытаясь ободрить. Одно простое действие, что запомнилось ей, грея ещё очень долго. И это помогало, но… Айсена не спас даже Джон. Чёртовы Эмбер устроили засаду. И пока Джон и Реми сражались вдвоём с одним из них, то на Блайка с Айсеном напала их старая знакомая — Волкан. Она убила рыжика, а Блайк еле-еле сумел спастись от неё. Реми чуть не убила Блайка своей способностью, а единственное, что подействовало на неё, — кулак Джона. Он со всего размаху заехал ей в челюсть, умудрившись не сломать её ей. — Какого хуя ты творишь, Реми! — прокричал, а она ничего не могла ответить. Так и не ответив, не сказав спасибо, что привёл её в чувство, она потеряла и его. Он перестал выходить на связь, не появился в назначенное время и в назначенном месте, а следом исчезла и Кассандра. Она помогала им, чем могла, а теперь просто пропала. Первое, что сразу пришло Реми в голову — предательство! «Вычислила Джона и сдала его! Мразь!» — только это одно и могла повторять, не меняя в своих аргументах, в одной этой фразе, ничего. Никакие попытки Блайка убедить её, что она, возможно, только возможно, ошибается не работали. За своё усердие он получило пощёчину, а вскоре… убили и его. Круг сужался, смыкался, затягивался вокруг неё петлёй, после чего она просто решила попробовать оружие своего противника. Она использовала усилитель, вот только он оказался с сильным наркотическим эффектом. Резкое увеличение ауры приносило божественное ощущение, ощущение экстаза! А потому отказаться от новой, новой и ещё одной дозы становилось для неё всё более невозможным! Со временем она стала забывать, а почему, собственно, начала идти этим путём? Почему стала заниматься тем, чем занимается сейчас? Но потом всё-таки вспомнила, вырвала этот ответ откуда-то изнутри своих, придавленных трупами воспоминаний. А может и сами эти трупы уже стали не более, чем воспоминаниями, и начали гнить, превращая в склеп всё её нутро. Отсутствие каких-либо сил, мыслей и идей, а также знаний и опыта в купе с общей эмоциональной выпотрошенностью сделали своё дело. Она просто пошла куда знала, к кому знала, за тем, что так сильно хотела узнать любым способом! Пробраться внутрь для неё не составило никакого труда. Но когда она увидела эту сволочь в чистой квартирке, то что-то сломалось, а может… она просто перестала сдерживаться? Ей захотелось только одного — убить Зика самым мучительным способом! А потому она сначала атаковала его, потом стала пытать, наслаждаясь его слабостью, беспомощностью! Перед ней! Перед преступницей, которая пытает ради удовольствия, но потом появились… «Я… что-то… упустила…» — умирающая мысль…

***

Несколько вежливых фраз, после которых офицер Валери фон Магна перешла к делу. — Ты ничего не заметил… странного в ней? — задала не менее странный вопрос с плавающей формулировкой. Зик поначалу ничего не понял и не понимал, как ему отвечать на такое, но вскоре… — Я не заметил ничего странного, разве что… — он замялся, но в её зрачках прочёл льдистое нетерпение и нежелание медлить! — Разве что… она… была… — Да? — офицер протянула гласный, чем вызвала в нём ещё более сильное волнение, чем оно было, когда Реми пытала его! — Она, словно, была под чем-то, какой-то… наркотой? — на последнем слове офицер еле заметно дёрнулась, повернула голову чуть быстрее обычного. — Но, скорее всего, она просто была пьяна! — молниеносно выпалил Зик. — По крайней мере… мне в голове приходит только этот ответ! — добавил. Офицер пристально всматривалась в него несколько секунд, но потом резко развернулась и направилась к выходу. — Скорейшего выздоровления, сотрудник — бегло бросила, когда уже открывала дверь, и вышла. Зик не ответил, не успел. А спустя пару секунд разлёгся во всю длину и ширь больничной койки в палате повышенного комфорта, что специально предназначена для сотрудников Бюро Властей. Он лежал и даже думал. Совсем немного, но мысли лезли в его голову, а отогнать их сходу у него не получилось. «Что это?» — мелькнул вопрос. Сомнения? «Нет, я просто устал. Я просто устал и сильно перепугался. Вот и… всё?» — какая-то странная для него мысль родилась, прожила и умерла, не изменив в нём ничего. «А когда подадут ужин?» — пришла намного более естественная, завершив так и не начавшийся в нём процесс.