Последние моменты в жизни

Послышался раздражительный звон будильника. Пин еле как проснулся. Он практически не спал ночью, ведь его рёбра до ужаса болели. Его рука выключила будильник и он вернулся обратно ко сну. Пока… — Guten morgen, пап! — брюнет испугался и быстро сел на край кровати, но тут же успокоился, увидя своего сына. Тот держал в руках поднос на котором была тарелка с яичницой в виде котика и кофе, — это тебе! — Ох, nein, Биби, не стоило этого делать, — брюнет погладил сына по голове, но тот быстро расстроился. Он ведь так старался над ним, — mein Gott!.. Не расстраиваться, папа съест это, Dankeschön… — Пин встал с кровати и взял поднос в руки. — Я буду заботиться о тебе! — Биби обнял отца. Вахтшрехн слабо улыбнулся, но тут же его рёбра дали о себе знать. Ужасная боль заставила его схватиться за рёбра, но тут же поднос с едой улетел вниз, — папа! Всё хорошо?! Тут же послышался дребезг разбитой посуды и Пин посмотрел вниз. Завтрак который приготовил ему Биби валялся на полу. — N-Nein! — Пин сел на пол и взял разбитую кружку в руки. Он чувствовал ужасную вину перед Биби, — Я-я всё исправийть! — он дрожащими руками сложил на поднос разбитую чашку, но опять схватился за больные рёбра, — п-прости… — Папа, всё хорошо, не беспокойся, я приготовлю ещё, — Биби вновь обнял отца. Тот обнял его в ответ и робот почувствовал, как отец весь дрожит. — G-Gut… — Пин встал с пола и о чём-то задумался. Он умрёт, это значит, что стоит передать все свои изобретения и свои подвиги Биби. Стоит съездить город и отправить некоторые чертежи. Он пожалуй съездит завтра. — В виде кого хочешь яичницу? — поинтересовался Биби, побыстрому собирая разбитую посуду и еду на поднос. — Сделайт как хочешь, — Пин снял с себя рубашку и вытрал ею лужу от кофе, — я пойду помоюсь. — Хорошо, — Биби взял поднос и убежал в кухню. Немец подошёл к шкафу, взял оттуда чистые вещи и ушёл в ванну. Ванная комната встретила его с приятным холодком. Пин подошёл к ванне и стал наполнять её до ужаса горячей водой, как вдруг его взгляд устремился на зеркало. До чего он себя довёл? Все эти годы он курил и забывал о том, как это вредно для здоровья. Он забывал о том, что бабушка его всё время отчитывала за курение, говорила что погубит себя, что и произошло. Она была права и очень расстроится, что её любимый внук умрёт, не повидав остальную жизнь. Пину стало ещё больше не по себе и он схватил себя за голову. Разве этого он хотел всю жизнь? Разве не он хотел создать спокойную и счастливую семью, чтобы прожить всю свою жизнь в заботе и любви? Вся эта тревога резко надавила на него и сбила дыхание. Руки вместе с телом сильно затряслись, а до того ужасная боль в груди, стала ещё сильнее и хуже, будто Пин щас умрёт. Он испугался этого ощущения и пытался себя хоть как-то расслабить, но ничего у него не получалось. Из-за затрудненного дыхания брюнет чувствовал ужасное удушье, так что он стал глотать большие порции воздуха. Он взялся обеими руками за раковину и посмотрел вниз. Он хотел пошевелиться и сесть на пол, но его тело будто окаменело. В последний раз он испытывал такую сильную тревогу только когда ему было 14. Тогда Пин струсил, побоялся убивать себя, но с рельс уйти не смог. Он поддался панической атаке и просто не мог шевелиться. Единственный кто помог ему был машинист. Тут Пин резко вспомнил про ванную. Он еле как отошёл от раковины и выключил горячую воду. Тревога начала потихоньку уходить, а сам он успокоился. Он тяжело вздохнул и, раздевшись, он наконец-то залез в ванну. Горячая вода стала обжигать его холодное тело. Это было больно, но Пин даже не замечал эту боль, ведь грудь болела сильнее. Он принял сидячее положение и, прижав к себе свои ноги, обнял их. В его голове была сплошная пустота, а глаза были в отчаяние. Вниз по его щекам покатились слёзы. Разве он заслужил этого?.. *** — Вот папа, смотри! — Биби взял тарелку в руки и подошёл к Пину, который только что вернулся с ванны, — она в виде пингвина! — Ты такой молодец, Биби, — Пин слабо улыбнулся, начиная гладить сына по голове. Он очень им гордился. Но тут он заметил его грустные глаза, — Was ist passiert? — Я не хочу, чтобы ты умирал… — произнёс Биби. На его глазах нахлынули «слёзы», — я ведь… Буду один… — Я тоже не хотеть умирайт… — немец тяжело вздохнул и поцеловал сына в лоб. Пальцем он вытрал чужие слёзы, — но запоминать. Даже если я умереть, то я всегда буду защищать тебя и быть рядом с тобой. А знать где я ещё буду быть? — Где? — младший поднял на его глаза и Пин пальцем прикоснулся к части груди, где расположено сердце, — в моем сердце? — Ja, малыш, в твоём сердце, — Пин вновь слабо, но ласково улыбнулся, — твой старый папа всегда будет рядом. — Спасибо… — Биби улыбнулся ему в ответ, — я схожу до Панди, ты ведь не против? — Nein, nein, можешь спокойно идти к ней, — Пин ещё раз поцеловал Биби в лоб, и тот крепко обняв отца на последок, ушёл, оставив Пина совершенно одного. Он по быстрому съел все, что приготовил для него Биби, помыл посуду, оделся и принялся искать почти все чертежи. Некоторые чертежи должны хранится в тайне. Обыскав весь свой дом и ангар, он нашёл чертежи и поспешил и Лосяшу. *** — Проверить их все на ошибки займёт много времени, но думаю, если я приступлю сейчас, то к вечеру закончу, — Лосяш сел за стол, взял канцелярию и принялся за проверку чертежей, — друг мой, хотел спросить, а как у вас там с анализами? Что врачи говорят? Пин замер. Его тело стало трястись, а из уст не выходили слова. На глазах вновь нахлынули слёзы, которые он пытался скрыть. Он не мог сказать ему о скорой смерти… — Всё… Хорошо, — Пин повернулся спиной к Лосяшу и уставился на пол. Это первая ложь за столь долгие года. Ему было ужасно стыдно за своё враньё в данный момент. — Это радует, — Лосяш поправил очки и глянул на календарь. Он вспомнил кое-что важное, — Пин, дорогой мой, а не хотите вместе со мной посмотреть на звездопад пятого мая? — Пятого мая?.. Ja… Конечно, — Вахтшрехн вытирал с лица слезы и тяжело вздохнул. Опять очередная ложь, за которую он будет винить себя, — эм… Лосяш, — Пин повернулся лицом к другу обратно. Блондин сразу среагировал и тоже повернулся к другу, — а… Не хотеть ли ты сходийт со мной посмотреть на звёзды? Ночью, — не смотря на глубокое чувство вины и грусти, на его щеках появился заметный румянец. — На звёзды? — Лосев тоже слегка покраснел. Они оба смотрели друг другу в глаза, только лишь Пин своим кашлям разбавлял тишину между ними, — к-конечно! Если успею освободиться. — Danke… — и вновь повисла тишина. Пин сел в кресло качалку, решая остаться у Лосяша до вечера. Брюнет глянул на часы и заметил, как же медленно идёт время на данный момент. Вот бы так было всегда… Чтобы он смог провести больше времени вместе с друзьями, с Биби и Лосяшем. *** — Пин, я закончил! — Лосяш встал из-за стола и посмотрел на своего друга, который спокойно спал в кресле, — ох, — он улыбнулся и решил принести плед, чтобы укрыть им друга. Это был самый любимый плед Лосяша. Он мягкий и достаточно тёплый, так что спать под ним очень уютно. Он медленно подошёл к креслу и укрыл пледом друга. Тот лишь слабо улыбнулся во сне. — Пин, Пин, — Лосяш провел рукой по его голове, нежно перебирая пальцами волосы, — как же я тебя люблю, — но тут блондин резко покраснел и отошёл от брюнета подальше. Он закрыл рот рукой и посмотрел на пол, — ох… Надеюсь он не слышал этого… — Мгх… Я, что, спать? — Пин проснулся и огляделся по сторонам. Боль в груди приутихла, а сам он почувствовал себя немного лучше. — Да, вы спали, — Лосяш быстро пришёл в себя и подошёл к кресту, — я закончил, мы можем пойти смотреть на звёзды. — Gut, — Пин встал с кресла, сложил плед и оставил его на кресле, — я ждать тебя на улице. *** — Вы точно уверены, что всё хорошо? — спросил Лосяш, присаживаясь рядом с Пином, — а то кашляете как не знаю кто. Но Пин решил промолчать на данный вопрос и посмотрел в другую сторону, чтобы опять не ощущать всю горечь за сказанные лживые слова. Он не хотел, чтобы Лосяш переживал. Он не хотел его беспокоить. Учёный, не дождавшись ответа от друга, перевёл взгляд на луну. В мыслях он беспокоился о Пине, но если он говорит, что всё хорошо, то переживать не стоит. — Сегодня погода тёплая, — произнёс Лосяш, пытаясь хоть как-то привлечь внимание друга, но тот лишь уставил свой взгляд на землю. — Лосяш, мне надо кое-что сказайть, — резко произнёс Пин, поворачиваясь и пугая друга. Тот лишь похлопал глазами и засмущался, ведь немец был слишком близко к нему. А брюнет уже не хочет тратить лишние секунды на придумывание признания, поэтому решил сказать об своих чувствах сразу. — Я слушаю, друг мой. — Я любить тебя, — произнёс брюнет, не сомневаясь в своих словах. Лосяш удивился и ещё больше захлопал глазами. Он поправил очки, которые чуть не съехали с его носа и спросил: — Мне не показалось это? — Nein, я правда очень сильно тебя любить. — Я… — Лосяш замолчал и очень сильно покраснел. За последнее време они сильно сблизились, что даже можно сказать, что Пин стал для него родственной душой, — я тоже… Люблю тебя, — учёный улыбнулся. Глаза Пина засверкались. Это самая лучшая новость за остаток жизни! Он приблизился к лицу Лосяша и, немного помедлив, всё-таки втянул его в поцелуй. В такой короткий, неаккуратный, но Пин пытался вложить в него всю любовь и теплоту. Отстранившись от блондина, он глянул на звёзды и улыбнулся. — Погода и вправду хороший. Лосяш, всё так же смущаясь, пододвинулся к Пину и положил ему на плечо свою голову. Немец обнял его талию своей рукой и они стали наслаждаться этим моментом. *** Вернувшись домой, Пина встретил Биби, который крепко его обнял. — У меня получилось! — Биби был очень весёлый. Видимо он очень хорошо провел время со своей подругой, — это было просто чудо! Она меня любит! А ещё, мы пришли домой и ей очень понравился торт! — Я очень рад за тебя Биби, — Пин погладил сына по голове. Робот заметил, что его отец тоже был весёлый, — Лосяш тоже меня любить. — Ура! Сегодня просто отличный день! Просто восхитительный! — радости Биби не было предела. Он был очень счастлив за себя и за отца, что Пин даже задавался вопросом: а как Биби ляжет спать? — Я пожалуй пойти спать, и тебе тоже советую, спокойной ночи, солнце, — Пин поцеловал Биби в лоб и, неохотно выбираясь из его объятий, ушёл в спальню. Он уже хотел обрадоваться, что выспаться, но его грудная клетка вновь до ужаса заболела и он схватился рукой за грудь. — Nein! — немец тяжело вздохнул и лёг на кровать. Он уставился в потолок. Опять бессонная ночь и мучения от боли. Нужно было сказать горькую правду Лосяшу об болезни, а не говорить сладкую ложь. Теперь это чувство вины будет мучать до конца его дней.