Последствия

— Я и не думал, что здесь всё настолько плохо, — ужасается Джейс спустя непродолжительное время после спуска на лифте. Обошлось без облав и внезапных стычек с миротворцами. Поразительно. «Война, Джейс». Виктор одёргивает себя. Не война стала причиной резкого падания города. Так было всегда. Всегда, сколько он себя помнил. Эти улицы, эти переулки пилтошки презрительно называют отстойником. Невольно, но это прозвище перекочевало и сюда. Бедствующие люди на улицах никогда не пугали его; Виктор вырос в этом районе, на окраине Антресольного, и пагубном окружении. Здесь же находилась его первая лаборатория, детско-юношеский кабинет. Ностальгия пронизывает сотней маленьких иголок, прокалывая тело изнутри. Она неприятна, болезненна, от неё дёргает. На что он променял эти места? На пустой лоск и напыщенный блеск Пилтовера? Небо затянуто смогом ничуть не меньше, чем в былые времена. На улице темно и сыро. Частые неоново-розовые и кислотно-зелёные краски разбавляют тусклость. Здесь всё пропитано ядовитыми тонами: фонари на улицах, вывески заведений, всполохи освещения в соседних зданиях. Если Променад представляет собой кальку Пилтовера, Антресольный и ниже можно назвать его отражением в кривом зеркале. Изнанкой красивой формы миротворцев с торчащими нитками и выглядывающими швами. Здесь становятся видны все пороки общества. Они проходят сквозь толпу чахлых, едва держащихся на ногах людей. С непривычки гнилостный запах причиняет боль глазам, в уголках выступают слёзы. Хлёстко бьёт в нос сильнее любого кулака. Смрад подымается от промышленных вод. Такова цена прогресса. Необходимо постоянно напоминать себе об этом, дабы не тонуть в море пилтоверского счастья. Вот кто он, вот откуда он пришёл. — И всем этим людям нужна помощь, моя помощь. — Что ты можешь дать им сейчас? Джейс, ранее шедший в одном с Виктором темпе, теперь останавливается, покачиваясь, словно маятник. Смотрит остекленевшим взглядом на детей в грязи, выпрашивающих кусочек хлеба и деньги. Виктор утягивает Талиса за собой, кидая им завалявшиеся в кармане брюк монеты. Джейс ведь спускался сюда, так ведь? Тогда почему увиденное на улице пробуждает в нём такой шквал эмоций? Или соврал? — Принести дары Пилтовера сюда: науку, медицину. Ядро способно помогать людям, я верю в это. — Ядро? Хекскор испепелил Скай, он опасен, — Виктор принимает это с полуулыбкой; Джейс не винит в произошедшем с мисс Янг его. — Кто знает, сколько ещё людей пострадают или погибнут из-за него. — Я не могу уничтожить Ядро. Оно способно даровать людям новые способности. Тогда, на короткий момент времени, я почувствовал себя здоровым человеком! Оно может уничтожать людей, но вместе с этим может дарить им жизнь, — Джейс вновь замирает, непонимающим взглядом буравя Виктора. У последнего на лице лихорадка и взвинченность, лоб намок от пыла. — Ты должен меня понять, ты должен мне помочь, Джейс. Это путь к прогрессу, процветанию общества, это настоящая ускоренная эволюция! — Я помогу тебе, если ты поможешь мне. Оставайся в Пилтовере. Вот моё условие для процветания Зауна. Я поговорю с Советом, а ты, пожалуйста, сиди смирно в Верхнем Городе. Заун покусился на место государственной важности, на жизни уважаемых советников, а Джейс продолжает наивно полагать, что конфликт так легко решаем. Талис ведь абсолютно серьёзен. Совет не пойдёт на это во второй раз, особенно учитывая кровожадные, по словам самого Джейса, намерения Амбессы. Кто сейчас управляет Зауном? Готов ли он пойти на мирные переговоры с Пилтовером? — Хочешь купить меня? — Виктор играет бровями, пытаясь перевести бессмысленный разговор в фарс. Он приглаживает волосы, показательно расслабляя лицо. — Я не хочу тебя потерять, — как жаль, что Джейс не шутит. В его тоне сквозит убежденность и решимость. Видимо, наивность и помпезность у них с Кейтлин в крови. Безбедное детство тащит свои плоды и во взрослую жизнь. Удивительно. — Пока ты здесь, ты не в безопасности. Виктор ненароком толкает дверь лаборатории Синджеда тростью. Не заперта. — Я тебя услышал, — он вновь переключается на холодность. Так привычнее. — Помалкивай там, понял меня? — Джейс единожды кивает. У Синджеда на столе безжизненное или едва живое тело, внутри него пульсирует зелёная субстанция. Человек изуродован фиолетовыми прожилками мерцания. Синджед не замечает «гостей», занося скальпель над животом трупа. Джейс близок к тому, чтобы пойти разбираться чуть ли не с кулаками. Виктор замечает это и силой дёргает Талиса на себя. Хотя его сила и не столь ощутима, чтобы сдвинуть Джейса с места, он почему-то останавливается. — Не смей, — шипит Виктор. — Он спасает его. — Ты уверен? — Смотри, — в полутьме помещения Синджед вскрывает тому живот, руками в чёрных перчатках раздвигая рёбра. Джейс неприязненно отворачивается, Виктор же напротив продолжает изумлённо наблюдать за «перерождением» человека. На стене у Синджеда — распятый мужчина неестественно крепкого телосложения. Трещины сосудов фиолетовыми пленками выступают из-под полупрозрачной кожи. — Он под наркозом? — Джейс в ужасе крутит головой, очевидно пытаясь избавиться от пристающего образа перед глазами. Виктор лишь ведёт плечом, неопределенно склоняя голову. Процедура занимает около получаса, за который Джейс принимает цвет мертвеца на операционном столе. Землянисто-серый. Виктор успевает несколько раз предложить тому выйти на воздух, подышать, но Талис, будучи самоуверенным козлом, отказывается. Советнику отвратительна кровь, пропитанная ей и её запахом комната, но он не соглашается. Синджед откладывает скальпель, снимая перчатки в бордовых разводах. Виктор подходит ближе, оставляя Джейса позади. Лицо Синджеда обожжено красным, кажется, даже сильнее, чем Виктор помнил. Или освещение играет свою роль? Брови недовольно изгибаются на покрытом черной маской лице. — Привёл ко мне пилтошку? — Это Джейс, — «и он понял», — шепчет Виктору внутренний голос не без сытого довольства. — Не кипятись, он просто сопровождающий. Мне нужна твоя помощь. — Он жив? — не выдерживает с вопросом Джейс, ему неймется. Всё же надо было силком вытаскивать его проветриваться. — Ты про этого бедолагу? — Джейс чуть видно кивает. — На данный момент, да. Когда его доставили ко мне, нет. Всё относительно, как и смерть. Джейс протягивает тому руку излишне напыщенно, Синджед пожимать не торопится. — Джейс Талис, — голос Талиса дрожит, он даже не пытается этого скрыть. Оторопел, испугался. — Любите же вы, пилтошки, представляться с фамилией. Без регалий никуда, так ведь? — рукопожатие, на взгляд Виктора, выходит крайне несуразным. Джейс едва стоит на ногах. — Синджед. Виктор приподнимает штанину свободной рукой, обнажая фиолетовую голень. Расстёгивает рубашку оставаясь перед Талисом в одном корсете и брюках. Джейс уже видел его таким, но ему всё равно дискомфортно. Ритм сердца сбивается, во рту пересыхает от терпкого взгляда. Тело тощее, израненное рунами. Холодные мозолистые руки ощупывают «протез» на кисти. Синджед бормочет восхищения себе под нос, просит снять штаны и лечь на вторую кушетку. Разглядывает свежий шрам на межрёберьи. «Тебя пришлось зашивать». Талис, судя по всему, вновь ненароком взглянувший на полутруп, оседает на верстак, беспомощно закидывая голову на стену. В слепой надежде Виктор также, как Джейс мгновением раньше, обессилено кладёт затылок на потрёпанную кожу. Синджед поможет. — Мне нужно мерцание. Пожалуйста, Синдж. — Тише-тише. Я знаю про взрыв. То, что ты колешь, как мерцание, не более чем разбавленный концентрат, — Талис тихо хмыкает с верстака. — От мерцания в чистом виде ты бы умер, — Синджед поднимает его ногу, с ученым интересом разглядывая след от укола. — Я вижу, что ты принимал его вчера ночью или сегодня утром. Вены вздутые, фиолетовые, здоровая нога воспалена. Мерцание теперь действует сильнее, не правда ли, Виктор? — Виктор неуверенно кивает. — Что будет, если я скажу, что теперь оно может убить тебя? Оно может убить любого, зависит от дозы, конечно. Однако, в твоем случае было крайне опрометчивым решением колоть даже ту разбавленную дрянь. Твой организм неразрывно связан с Ней. — С ней? — С Бездной. Если вколоть человеку воду, будет заражение. Также и здесь. Твоя кровь — это смесь здоровой, человеческой и чего-то ещё. Ты изменил её химический состав, браво, Виктор. Мерцание я не дам, но вот спину осмотрю, — Виктор уверен, что он произносит это с лихорадочной улыбкой. Нижняя половина лица по прежнему скрыта. — Чудо — это то, как ты до сих пор жив. После того, что случилось у верхних, я не знаю, как тебе это удалось. — Без Джейса не удалось бы, — Виктор закусывает губу, глядя на оживившегося Талиса, улыбаясь. Синджед не говорит ни слова, лишь закатывает здоровый глаз. — Не погружайся в омут с головой. Любовь — это самое большое ограничение для людей вроде нас, — Синджед поднимает ланцет, точечно примеряясь к замаху на Джейса. Виктор напрягается, сразу же принимая положение сидя. — Видишь? Приставить нож к его горлу, и ты будешь готов на всё, лишь бы спасти его шкуру, — теперь хирургический нож угрожающе поворачивается уже на самого Виктора. Талис порывается встать с верстака. — Это работает и в обратную сторону. — По вашей логике, мы должны оборвать все социальные связи, чтобы не стать объектами манипуляций, — Джейс звучит уверенно и самонадеянно. Виктор ведь сказал ему помалкивать при входе. Говорливое чудовище. — Это в идеале, — отвечает Синджед знакомым сухим тоном, но в его голосе слышится что-то ещё. Грусть. Джейс замокает, не решаясь вступать в полемику с человеком с ножом. Мог ли он одуматься и согласиться, остаётся только гадать. Синджед закручивает гайки на корсете, смазывает машинный каркас маслом. — Кто теперь у власти? — интересуется дежурно. Ему уже нет дела до господствующей верхушки Зауна. Да и не было никогда, если говорить на чистоту. Виктор чувствует сильное сжатие спины в металлических тисках. Закашливается от него. — Севика, но это ненадолго. Она была здесь пару часов назад. Я делал ей новый протез вчера. Она слишком привыкла быть под каблуком Силко, никто не будет воспринимать её всерьез. Её с лёгкостью сместит рыба покрупнее. Помяни мои слова.

***

— Он циник, — бескомпромиссно заявляет Джейс, сразу же после того, как за ними захлопывается дверь. — В Зауне альтруисту не выжить. — У тебя извращенное понимание цинизма, Ви, — «Ви». Скоро он превратится просто в «В». Из уст Джейса умилительные клички звучат не как бред. Напротив, будоражат и волнуют голову. — Ты вернешься в Пилтовер со мной? — Нет. Я не могу так, Джейс. Это будет сродни предательству моего народа. Если бы я предложил тебе остаться в Зауне, в обмен даруя прекращение войны, ты бы согласился? — Да. Я бы согласился. Я, возможно, эгоист, но для меня важно моё благополучие в первую очередь, — и Виктор понимает, куда Джейс клонил всё это время. Запоздало. Для него это вопрос личного счастья, но не судьбы двух городов. Да, Талис эгоист, собственное эго для которого важнее других. Возможно, важнее даже жизней бедолаг из Пилтовера. Виктор, в каком-то смысле, получает удовольствие от этого. Он знает, насколько легко дергать за нужные ниточки. Он знает, где они находятся. Ему жизненно необходимо обожание от Джейса, признание в собственном величии. Ему не нужно одобрение серого общества, он нуждается в нём одного человека. О нет, Виктор не тщеславен, но он зависим от одного взгляда, одного голоса, одного лестного слова. Джейс руководствуется не головой. Им движут ошибки прошлого и примитивные эмоции. Именно это Виктор столь страстно желает вырезать. Какая ирония. — О каком благополучии для тебя может идти речь, если ты останешься здесь? — бессмысленные вопросы помогают сконцентрироваться и расслабить-разбить внимание Джейса. За время жизни в Пилтовере он так и не научился вести непринужденные светские беседы. — Рядом с тобой я готов быть где угодно. — Знаешь, я всё же думаю, что Синджед прав, — Виктор задумчиво накручивает прядь волос на палец. — Любовь действительно делает людей уязвимыми. Я уже смог изменить человеческую кровь. Что будет, если зайти дальше? — Ви… — Я люблю тебя, Джейс, очень давно люблю. Это меня пугает и злит. Я не могу избавиться от чувств к тебе, я не могу заглушить их, когда ты такой. Я не могу перестать думать о тебе. — Виктор, посмотри на меня… — Нет, Джейс, сам посмотри на себя, — Виктор повышает голос. Наконец-то ему это удается. — Ты гениальный ученый, изобретатель хекстека, член Совета Пилтовера, с твоим лицом летают дирижабли. Ты — лицо прогресса, ты — защитник, ты — обещание и надежда для Пилтовера дожить до завтрашнего дня. А теперь на меня. Кто я? Калека из Нижнего Города, — Джейс трепетно заглядывает тому в глаза. О Бездна, Виктор не может говорить строгим тоном, когда в него впивается такой щенячий и виноватый взгляд. — Я слабый и больной человек. Бывший ассистент декана Академии, изгнанного тобой в Заун. А ещё я убийца, Джейс. Но, в отличии от тебя, не безымянного заунского мальчика, которого не будут даже искать, а ученицы Академии, нашей ассистентки, человека с фамилией, — Виктор переводит дыхание, осматриваясь напряжённо. — Только здесь я могу принести людям пользу. — Ты хочешь остаться здесь, потому что считаешь себя ниже Пилтовера? Считаешь, что недостоин статуса? — Виктор ведь говорил совсем не об этом, хоть эта мысль и крутилась на кончике языка. — Ты мой равноправный партнёр, Вик. Человек, которому хекстек принадлежит также, как и мне. Я восхищаюсь тобой и тем, что ты не гонишься за славой, а готов безвозмездно помогать людям. Я бы так не смог. Ты не виноват в смерти Скай. Слышишь? Это не твоя вина. «Но ты виноват в смерти мальчика, Джейс». Виктор прижимается к груди Джейса в резковатых объятиях. Тело Талиса кажется эфемерным, зыбким, но таким тёплым. Виктор иррационально боится, что тот в любой момент может испариться, словно мираж. Отстраняется неловко, будто вовсе не он позволял Талису вылизывать свой рот вчера ночью. — Мне нужно подумать, ладно? Я не хочу отворачиваться от своих корней, мне надо помочь людям. Медицина — это единственное, что я могу сделать для них. — Я не хочу тебя ограничивать. Если хочешь, будь светом для жителей Зауна, но это можно делать и из Пилтовера. — Нам надо будет найти какую-то деталь для изобретения, чтобы вездесущая Кейтлин не выглядела полной дурой, — Виктор побеждённо ухмыляется. Советник же посмеивается. Как легко Талису удается ловить его в сети комфорта. Немыслимо. Когда только Виктор успел размякнуть? Он устает отпираться и отнекиваться, по-человечески утомляется. Он признает, что Джейс победил бы в любом случае. Насильно утащил бы в «безопасное место». Волосы остаются приглаженными. Виктор оставляет Талиса позади, вырываясь вперед. Джейс продолжает «любоваться» ужасами Зауна. Виктор слышит свистящий звук. Выстрелы. Очень много хаотичных выстрелов. Он падает. Острая боль в ноге. Сильнейшее чувство дежавю бьётся о черепную коробку. Мыльное зрение захватывает синеволосую девушку с миниганом на крыше здания справа. Перед глазами всё тухнет.