Мафия

Вова растер веко, не зная куда деться от палящего солнца. Ему однозначно было неуютно. Вокруг было так много света, что голова кружилась. Нарастающий гул мешал сосредоточиться хотя бы на одной мысли. Люди волновались, суетились, озабоченно осматривались, не зная, на какой эмоции остановиться. Примерно такой же водоворот происходил с самим Вовой, только он, привыкший, держать все при себе, стоял, наверное, с кирпичом вместо лица. Глаза чуточку выдавали потаенные переживания. Они у него были большие, прям огромные, с длинными ресничками — как у кукол с витрин (Вова считал этот нюанс уродует его, а не привлекает, или на худой конец оставляет равнодушным. Не счесть, сколько его шпыняли и обзывали за внешность. В конце концов Суворов решил, что он урод, специально отрастил волосы, чтобы хотя бы челкой, козырьком кепки или капюшоном закрывать лицо и эти чертовы глаза). Да, вот эти две дуры на лице между носом, как зеркало, сдавали его переживания с потрохами. И, если быть честным, когда, он говорил «Все под контролем», то врал. Все ни разу не было даже близко к этому понятию. Пора вычеркнуть это слово из памяти, он уже минут пять как под чужим контролем. Суворов попал в полную залупу, жопа станет его, ну, домом (если встретят нормально, а не переебут на месте), в конце концов Вова имел слабое представление, как входят в хату. Господи, он тут же опустил голову и вздохнул, нет, это точно конец. Они же не на зоне, а он представляет это место никак иначе, как место заключения. Суворов так бы и стоял на месте, в красках представляя всякие ужасы, как его задел рослый шатен в красной олимпийке с белыми полосками на груди (Вова попросил бы! Хамло толкнуло его, как невидимую козявку). Пихнул в плечо и с таким наглым выражением, кретинкой походочкой тронулся дальше, даже не обернулся. Вова машинально задел больное место, поморгал вслед и насупился. Вот это воспитание. — Тоже думаешь, что козлину эту неплохо бы проучить? Звонкий голос раздался над ухом, заставляя предательски дернуться. Такой же пацан, как многие здесь с нескрываемым любопытством во всю разглядывал Вову. Ну, хотя бы руки не распускал. — Простите? Чужая рука тут же уверенно грохнулась на плече опешившего Суворова, от замаха тяжело так треснув в мышцу. Нет, это точно какая-то местная традиция, о которой его забыли предупредить. Незнакомец, как не слышал Вову, подтолкнул его двигаться и… рассматривал. Пытался заглянуть под край капюшона, где еще и челка спуталась да только Суворов приноровился прятаться, поэтому глядел под углом, чтобы пацану напротив открылась нижняя часть лица и ровная линия челюсти. — Забавно, — промычал пацан, деловито цокая. Ок, ладно, Суворов сделал тоже самое — решил присмотреться без ужимок. У незнакомца были красивые глаза: зеленые, как вода в болоте (это был комплимент). Такие были разве что на старых фотокарточках и в фантазиях приятелей Вовы из прошлой жизни. Парень немного выше самого Суворова выразительно улыбнулся (С такой говорящей моськой обычно в добровольно-принудительной форме выпрашивали милостыню. Вроде и мимо пройти хочется, и сжалиться над бедолагой). И она, улыбка, тоже была красивой. Вова вот почти не завидовал. Впился в край свободного поло и не знал что сказать на чужое взаимное изучение. — Валера. Можно просто Турбо. Незнакомец протянул руку для рукопожатия. Вова уставился на огроменную лапу, чуть не ахнув в слух. Без промедления Валера жаденько дернул на себя ладонь Суворова, встряхнув ею. Вообще-то этот Турбо уже собирался отнять кисть, потому что Вова как всегда долго думал и был таким нерешительным, что не сразу протянул руку вперед. Видимо, по этой причине Суворов не умел заводить друзей и только слышал шушуканье за спиной про странные повадки. А Валера этот дал шанс, продолжая улыбаться глазами. Наверное, тоже нуждался в приятеле на первое время. Новичкам типо нужно держаться вместе. Вместе с тем, Вова понимал: нихуя. Нельзя, найн, запрет номер один доверять всяким первым встречным-поперечным. Думают, облапошить и пустить в оборот. Ага, вот как бы не так. Вова не клуша (фантазировать же ему никто не мешал) и пока что никому не доверял. Не было у него в жизни еще такого повода, чтобы обзаводиться знакомствами. Суворов из тех чудаков, что по жизни бродяга — по жизни холостой. Странный? Нет (по его мнению). Короче. Он даже себе не до конца доверял, учитывая обстоятельства. — А ты у нас… ? Вова не знал, по какой причине Турбо не махнул на него и не ушел искать знакомства среди других новобранцев, которые в отличии от Суворова, вроде как сумели разговориться и уже сбивались в кучи. Класс. Опять он в аутсайдерах. — Тебе голову случаем не напекло? Малыш, ты тут вообще? Так, — Валера прошлепал по своим пустым карманам, — сорян, панамку потерял где-то в пути. Рука Турбо взмахнула над макушкой Вовы да только он шустро увернулся, не дав стянуть капюшон. И снова Валера улыбался, как котяра. Если честно, Суворову стало не по себе. Во взгляде незнакомца читалось столько вопросов. Даже вопросиков. А между вопросами и вопросиками была существенная разница. От второго шел характерный запашок. Вова жопой чуял, что ему еще аукнутся эти красивые глазки. Турбо, если бы мог, залез бы в штаны Суворова. Этого только не хватало. Турбо пощелкал пальцами перед лицом Вовы, напоминающим птенца, так и не убрав руку с плеча и повел его в город. — А ну-ка открой рот, — не дожидаясь, пока Суворов сделает это самостоятельно, Валера раскрыл его челюсть и чуть не с головой влез внутрь, исследуя. — Да вроде язык на месте. Чего молчим, тогда, малыш? Уголки ушей стали красными и причина крылась вовсе не в знойной погоде. Вообще в этой местности солнце напекало как-то уж слишком сильно. Вова, не касаясь волос, уже знал, как они нагрелись. Вдали дрожал воздух от высокой температуры, ребята рассыпались по местности и шли в одном направлении. Не знали, куда точно идти, но к предполагаемому месту вела одна дорога. Она, что удивительно, была заасфальтирована. Покрытие сбитое, стоптанное не одной сотней пар ног, давно здесь лежало. Зачатки цивилизации, или ее остатки. Возможно, повезет и в городе будет вода (что-то же люди пьют) и электричество. В наличие второго Вова верил уж очень слабо. Там, откуда он родом, ток был роскошью. Они пользовались горелками, свечами и зачастую обходились без дополнительной «энергии», ночью предпочитая спать, а не шляться. Возвращаясь к своим ушам и обращению «малыш», Суворову свело лицевые мышцы. Если мать природа не дала неебабельное тело альфа-самца, то вопросы к этой дуре, а Вова не считал себя маленьким соплежуем. Да, у него были проблемы с коммуникаций или точнее полное ее отсутствие. Нет людей — нет проблем, считал Суворов, и избегал людей, но он далеко не нежная фиалка, какой кажется на первый взгляд. В Игре он планировал (самому становилось смешно, потому что в этих условиях долгое планирование как минимум хуйня хуёвая) избавиться от флёра тихого, забитого мальчика. — Вова. Собственное имя прозвучало, как испуганный крик. Во рту все пересохло, Суворов не помнил, когда в последний раз говорил не сам с собой. Не в своей блин голове. Он скосил на Валеру глаза. Тот вроде не читал мысли, а, если и делал это, то не спешил вытащить наружу все дурацкие мысли Вовы. Так, стоп, Суворов прикусил щеку изнутри и мысленно стукнул себя. Ему нужно говорить вслух, пока его окончательно не приняли за идиота. — Солнце здесь и правда чересчур печет. Душно. — Это да, ты еще песчаные бури не видел, — задумчиво протянул Валера, пока Вова думал, когда он уберет свою руку и прекратит размахивать ей так сильно. — Ну так, и почему ты здесь? Причину попадания в Игру Вова не хотел раскрывать. Да ее и не было. За Гранью его ничего не держало, он совершил плохой поступок и в наказание оказался здесь. — Отбываю срок. На лице Валеры сменилось несколько эмоций. Он будто не поверил новобранцу. Ах, да, он же чертов малыш. — Убийство? — Что?! Нет, — Вова оступился, потерял равновесие, когда рука Турбо от неожиданности даже для самого него исчезла, грохнулся на асфальт, ободрав колено. Старые, заношенные шорты извалялись в пыли. Ладони Суворова отряхали их, а он ругался почти неслышно. Валера и глазом не повел на дорожку крови, уводя глаза к горизонту. Много щурился от распаленного солнца, обдувал лицо руками и шел вперед, как ни в чем небывало. Критично осмотрев ногу, Суворов чуть похромал на месте и трусцой отправился к Валере, от которого прилично отстал. — Значит не скажешь правду, — продолжил Турбо. — Это и была правда, — на ходу Вова сорвал длинную травинку, отправляя ее в рот пожевать. Валера ничего не сказал на это, только сморщил нос. — Ты бы поаккуратнее с местной зеленью. На вкус никаких ядовитых жидкостей, кроме знакомой кислинки, поэтому Вова проглотил сок и продолжил топать. Дорога не заканчивалась, солнце пекло и пекло, голова начала трещать. Туда закралась мысль: точно ли Турбо знает дорогу? Понял ли он, что они заблудились? Вдруг всем им нужно было оставаться на станции? Черт, зачем они вообще пошли за ним? Кто Валера вообще такой, чтобы безапелляционно доверять его чуйке? Она вообще есть у него? Пытаясь вспомнить последние сутки, Суворов осознал, что не помнит ни дорогу до Игры, ни попутчиков. Никаких ориентиров. Поворот не туда. Перезагрузка, блять. Слегка дернув Турбо за футболку, Вова присмирел его шаг: — А ты знаешь, куда идти? Валера взглянул ему за спину, на плетущихся людей, приложил руку ко лбу, как козырёк, кивнул с максимально умным лицом. За ним шли, и он явно был доволен. — Нет. Вот те раз. — А как же… — Вову перебил смех. — Я пошутил, идем. Идиот. — А ты здесь почему? Опять же в голове даже не возникла мысль, а почему именно Валера? То есть, почему они всей кучкой новобранцев негласно в качестве путеводителя выбрали именно Турбо. У него же на лице было написано «Сам не ебу, куда идти». Отвлекая и завлекая все дальше по пустынной, окутанной знойным воздухом, дороге, Турбо пустился в повествование, с эмоциями и размахиваем огромных рук, которые грозили прилететь Вове по лицу. Тот шустро уворачивался, пока не решил идти метра на три в стороне. — И короче, когда я перерезал его глотку и смог вылезти из блядушника, меня скрутили. — Он был кем-то важным? — Для меня — нет. Он был сыном богатеньких родителей. В общем не в то время, не с тем человеком, смекаешь? Нет, Вова немного не догонял, на что намекает Валера. На его пути встречались плохие люди, вот только ему не приходилось иметь дело с тем, кого пришлось бы убить. Валера же говорил о содеянном буднично. Как те, кому в порядке вещей приходится убивать. Нет сожаления, переживаний и прочих мыслей. Видимо убитый им человек был уродом. Во взгляде Турбо что-то говорило о тоске. Он мог скучать по городу, дому или семье. Пока что Вове сложно давался анализ. Он же не знал этого на первый взгляд ветренного человека. От жары и выступающего пота Турбо периодически обтирал лоб. За волосами был скрыт затянувшийся шрам. — Это из-за него? — Не-а, родился таким, — Валера снова уставился своими скользкими глазищами в сторону Вовы и рассмеялся, теряя легкое-легкое наваждение за грусть. — Похоже в прошлой жизни прострелил себе голову, или мне ее. Вот же повезло, ни тут, ни там покоя нет, — просвистел Турбо и указал за толщу деревьев. — Дома. Вова нахмурился, не успев быстро переключиться с разговоров об убийстве, их совместной отсидке, выстреле в голову и крыш домов. Глаза нашли строения. Чуть дальше, почти на горизонте виднелись жухлые высотки, водопроводные трубы, линии рваных проводов и предчувствие начала конца. — Тогда ускоряемся. За кромкой деревьев их ждали. Плюс-минус шестьдесят злых, недовольных и уставших морд. Часть местных облачились в робу, подкатав штанины на манер бридж, остальные были в гражданке, руки по локоть в грязи, лица в ссадинах, как от побоев, где-то слышался звон ударов о металл и переругивания. Вдоль улицы расположились одноэтажные дома. Человек пять сидели на крыльце, ближе не подходили. У этих и на расстоянии на кислых минах было написано что-то между «Добро пожаловать, сучки» и «Проваливайте». — И че вылупились? Турбо смотрел нагло, с таким же вызовом и нисколько не переживал, что эти аборигены вполне себе могут заколоть его, к примеру, вилами. А в их наличии Вова нисколько не сомневался. От этого негодника, пожалуй, нужно было держаться на дистанции. Потому что такое вот поведение ни разу не даст им влиться в коллектив. Ну, как влиться. Слиться с серой массовой было бы неплохо. А своим вызывающим поведением Турбо с корнем порушит любой намек на дружелюбие. Суворов мало знал об Игре, а в правилах плавал, но они же вроде как в большинстве своем были мирными жителями и вообще-то в одной лодке. Вова заткнул ту сердобольную часть себя. Он же еще не знал, какая карта выпадет ему или Турбо. — Валер, — Суворов оттянул чужой рукав, призывая не пороть горячку с порога. — Ну, а что? Не вижу, чтобы они встречали нас с караваем. — Турбо с шипения перешел чуть не на крик. — Хули рты раззявили? Соскучились что ли? Часть людей фыркнула, всем видом давая понять, что за таким как неуёмный Валера здесь не скучали. Кто-то пожелал ему смерти, заставив Вову задохнуться от возмущения. Таким вот нехитрым способом Турбо вывел местных из ступора и разрядил обстановку. Ну, как Вова, например, хотел провалиться сквозь землю и зачем-то оправдаться, что этот бешеный не такой бешеный. Тот самый козел, что толкнул Суворова в плечо, прошел мимо. Валера подставил ему подножку. Красная олимпийка с претензией уставилась на него. — Ой, это же я, да? Как жаль, что мне не жаль, — Турбо приподнял руки, собирая волосы резинкой на макушке. — Нехер под ногами мешаться. — Че сказал? — Марат. Рядом оказался высоченный крендель и оттянул недоумка в сторону. — Ты давай, не психуй. — Эта чувырла поставила подножку. Мне что, поцеловать ее? — Ага, в задницу, — не унимался Валера. — Че сказал? — Блять, Андрей, да под контролем все, — скорчился Марат, и они ушли в сторону. — Вот же жук навозный. — Ты это из-за меня? — Нет, просто жизни не вижу без подножек. Вова выгнул бровь, принимая язвительный ответ. Местная масса рассасывалась, вдруг начиная тут и там говорить с новобранцами. Спрашивали за районы. Суворов крутил шеей, чтобы найти хоть одну Универсамовскую душу. Хотел было поинтересоваться у Турбо, чьих он будет, но передумал. Из дома с белыми стенами не вышла, а прям пафосно, по-деловому плыла, при этом задрав нос, небольшая стайка. Девчонка со светлыми волосами держала папку и уже рассматривала их, три парня молча следовали стеной. — А вот и панамка, — сказал себе под нос Валера, растягивая губы в улыбке. Вова не успел раскрыть рот, как грозный голос девушки командно начал. — Итак, вы — новые участники Игры. Шесть парней, и, — она бегло пересчитала женские головы, — четыре девицы. — Мы не девицы, — с таким же гонором ответил кто-то сбоку. Кудрявая держалась особняком, так и не найдя себе компанию. — А ты? — Айгуль. — Что ж Айгуль, — неприятно ухмыльнулась начальница, — ты мне не нравишься. — Как приятно, что наши чувства взаимны. — Меня зовут Наташа, я координирую эту Игру, советую не наживать врага в моем лице. И не бесить меня, это важно, — длинный ноготь пронесся перед лицами первой линии людей. Вова скрестил руки на груди, отступив в бок. — Не называй нас «девицами». — Да, точно, — покивала Наташа, — вы — мясо на убой. Короче, спать будете, где скажу, есть там, — она указала на крытую столовую, откуда из трубы валил дым, — душ сломан, шмотье стирать в озере. Оно ниже по улице. Драки вне Игры, пьянки, массовая ебля, как и ругань под запретом. Ясно? Ребята понуро кивнули. Кто-то из местных похихикал, явно вспоминая что-то хорошее. Ощущался разительный контраст между местными и пока не местными: новички кивали и молчали, остальные даже не слушали указания, десять раз найдя обходы в правилах. Это было странно. Вова представлял себе концлагерь и забитых людей, а они вон, шушукались, болтали между собой, тихо обсуждая, как их заебала Наташа. — Правила Игры: для каждого она начнется в свое время. Вы поймете, о чем я. С определенного момента, в Игру уносит больше одного участника, поэтому помогать друг другу запрещено. Карты найдете на местах. Можете не ссать за конфиденциальность, с двух сторон она будет рубашкой и раскроется только вам. Правилами не запрещено раскрывать своего персонажа. У нас уже есть, — Наташа откашлялась, как будто следующий персонаж сидел у нее в печенках, — Джокер, Шлюха, Комиссар, Вор, как минимум сорок мирных жителей, и Мафия, конечно. Вопросы? — А откуда вы… — Вова запнулся, напоровшись на злой вид Наташи. — Имя. — Вова. — Вопросов больше нет, Вова. За мной. Суворов пошел первым, когда стена из мужиков даже не подумала расступиться. Чел в панамке смотрел на него сквозь желтоватые очки и подался вперед, в попытке припугнуть. — Простите, — чуть не запищал Вова, обходя парня по дуге. Валере за его спиной на голову упала та самая панама. Суворов нахмурился, продолжая идти, а сам смотрел, как Валера разулыбался, не пытаясь снять убор с головы. «Телохранитель» надзирательницы игриво щелкнул пальцами по носу Турбо. Минуточку. Марат снова подтолкнул Вову. — Пройти дашь, или так и будешь стоять, как истукан? Минуточки не хватит, понял Суворов, оставляя пока что Валеру и его нового, блин, парня. Интересно, по какому принципу этот репей выбирал товарищей? Вова и тот в солнцезащитных очках внешне совсем были непохожи. Тогда в чем причина? Время шло, Турбо даже не думал идти с ними на обход. По нему вообще нельзя сказать, что ему хоть чуть-чуть было интересно, и Наташа не прикрикнула, приказав идти следом. За ней шли только новички. Говорит ли это о принадлежности Валеры к местным? — Под ноги смотри, — надзирательница придирчиво глянула на Вову. Заметила ободранное колено с подсохшей дорожкой крови. — Подрался? Суворов инстинктивно закатал рукава и приподнял локти, те были целы, как и лицо, а значит полный порядок. — Оступился. — И как это Валера допустил, — проговорила она мысль вслух и ушла. Она услышала свой ответ, а подробности ее мало беспокоили. Вова не называл имя Турбо. По крайней мере Наташа уточнила имя Вовы и Айгуль, значит, либо не могла их идентифицировать, например, с имеющимися фотографиями, либо. В общем Вова на ходу догонял, как здесь конкретно для него пахнет наёбкой. Да и Наташа смотрела на Турбо далеко не так, как на новобранцев — с подозрением, как к незнакомым. Дом внутри напоминал хибару на несколько комнат. Они были обжиты и заняты, везде валялись вещи, мебель, по не заправленным кроватям было непонятно, куда можно упасть. Когда большинство новобранцев удалось заселись, Вова остался один на один с Наташей. — Твоя. Она пнула скрипящую дверь, что держалась на соплях. Та, доживая последние деньки, скрипнула в абсолютной тишине, не вызывая ничего кроме жалости. Вове открылся вид, и он был ужасен. — Помойка. — Как и рот твоего соседа, — без всякого сожаления улыбнулась надзирательница. — Сочувствую. О, нет, она же специально подселила Суворова на самое дно этого дна. Айгуль также досталось койка-место с Андреем и агрессивным Маратом. Ведь Наташа могла выделить комнату кудрявой, к примеру, в соседнем доме, у девчонок. Но нет, решила показать имеющуюся власть и посмотреть на вопли Айгуль. Только та молча изводила надзирателя и не пикнула, соглашаясь с условиями. Кем был его сосед, Вова не знал да и знать не хотел. Комната оказалась запущена. — Постельное белье? — Суворов не стал присаживаться, тут же подбирая раскиданные вещи, чтобы открыть себе путь в глубину спальни. Глаза критично бегали в поисках тараканов, стухших остатков еды, колонии муравьев, которые точно должны были завестись в пристанище нерях. — Постираешь, будет тебе постельное, неженка. Когда Вова развернулся, чтобы высказать хамке все, что думает о ней, от Наташи, и след простыл. Вместе со шмотьем, на ладонь вдруг упало что-то режущее. Суворов уронил глаза вниз, скинув рубашку. Карта. Как сказала надзирательница, карты других игроков они не могут увидеть. Суворов чуть загнул угол, увидев лицевую часть, а не рубашку. Значит эта точно принадлежала Вове. Сердце пропустило удар, ладони вспотели. Нужно всего лишь перевернуть ее и принять свою участь. С коридора запел звучный голос, в такт отстукивали пальцы. Вова быстро спрятал карту, та никак не ощущалась в кармане. Развеселый Валера уперся руками в раму дверного проема. — Ну, привет. — Ты… , — Вова впился глазами в этого хренова козла. — Привет? Ты не сказал, что уже играешь, так ведь? — Не сказал, да? — не чувствуя за собой вины, спросил Турбо и обвел глазами знакомую спальню. Его вот ни разу не раздражал бардак и мусор, о который Вова спотыкался. Валера как ни в чем не бывало раскрыл дверцы шкафа, сменил футболку на майку и натянул цветные носки. Суворов разгребал хлам на кровати, мечтая сжечь часть тряпок, на которые точно не ляжет после десятка других людей. Под матрасом было пружинистое основание кровати. Вова на пробу присел на жесткий метал, качнувшись вверх-вниз. Скрипело в каких-то странных молящих позывах, Турбо со своего места прыснул. О, этот пошляк напредставлял всякого-разного или Вова очень-очень надеялся, что прямо сейчас Валера не думает о пошлостях, что происходили с ним на кровати Суворова. — Зачем ты подошел ко мне? — Ой, умоляю, вот только не нужно раздувать из мухи слона. Была всего лишь моя очередь встречать вас, а ты так, подвернулся под руку. — Но я, — Суворов не знал, что хотел сказать. Ему однозначно не нравилось, как Валера ведет себя: подозрительно и вызывающе одновременно. А еще развязно. Распиздяй, вот кто он. — Ты обманул меня. — Как? Послушай, малыш. — Я тебе не малыш. — Короче, хорош, прибереги злость для Игры. Я собираюсь сходить поесть, тебе тоже советую подумать о себе, а не метать икру. Не люблю скандалы, ага? Вова не хотел есть. Он планировал дождаться, пока начнется его Игра. — Кормят здесь так себе и не по графику, к которому ты, возможно, привык. Поэтому повторяю еще раз: советую пожрать, пока дают. — Они, что и голодом морят? — Нет, но явно пытаются выжить самых хилых, — Турбо подгонял Вову, даже не думая оставить его в покое. — Давай-давай, тряси булками, опоздаем. Валера вел Вову в столовую, предложил не идти не как белые люди, через общую дорогу, а перелезть задами, как отбитым дикарям. Турбо сказал, так будет веселее. Вова побурчал и, конечно же, пошел за ним сквозь кусты и протоптанный бурьян. В голове не укладывалось, как Турбо легко удалось втянуть его в очередную авантюру, они же даже не помирились толком! — А кто был с тобой? Ну, тот в очках. — Вахит. Вот уж чего Вова не ожидал, так это сухого ответа. Он уже приготовился к эмоциональным подробностями, без наводящих вопросов, которые Валере были не нужны. Он, если хотел, давал волю и пиздел без умолку, как понял Суворов. Голос же Турбо сделался тихим, у него даже осанка стала не такой ровной. Этот Вахит в панамке или больная тема, или чего похлеще. — Вы типо встречаетесь? — Типо. — А так разве можно? Правила там и борьба друг против друга. — Похуй мне на эти правила, и на Игру нассать. Я тут не по своему желанию. Сдохну, хочу этого или нет, поэтому предпочитаю провести время с удовольствием. В противовес повисшей грусти Турбо выдавил улыбку. Вова не нашел, что ответить. Кучка каких-то парней у дома с трубой отвлеклась от болтовни и подняла голову, стоило Валере перебраться через сетчатый забор. — О! Шалом, — какие-то незнакомцы обернулись на них и кивнули Валере. Турбо быстро дернул Вову на себя и снова закинул руку на его плечо, приветственно махнув пацанам. — Погоди, — Валера дернул головой в обратную от тех пацанов сторону. Перед столовой собирались люди. Парней было больше, Суворов с ходу мог оценить их потенциал: крепкие, рослые, хмурые. Тихо переговаривались, лицом стояли к собеседнику и спиной к остальным группам. Они не парами ходили, или по три человека, а массой. Приличной такой, если кинутся толпой, уйти не получится, зачем-то пронеслось в голове Вовы. Турбо не позволил ему уходить далеко в свои мысли, шлепнув в плечо ладонью. — Что? — Итак, а теперь настоящее знакомство: вот там Дом Бытовские, их лидер — Вадим, нормальный чел, когда молчит, а молчит он всегда. Они больше всех держатся особняком, не любят чужих и выскочек. Эти, — Валера дернул подбородком в сторону, — Хади Такташ — полные отморозки, там у нас Кинопленка, Грязь, Перваки и Борисовские, ну, с них взять нечего, осталась пара человек, а здесь, — Валера указал как раз на парней, что махнули ему, — Универсам. Будешь с нами, ребята нормальные, пойдем, — Турбо дружелюбно подмигнул Вове и потащил к своему столу, когда двери внутрь раскрылись. На подступе к Универсаму Валера развернулся к Суворову и шепнул: — Будут спрашивать, скажешь, что с района, лады? Вова кивнул на автопилоте, так и не сказав, что он реально был одним из них. Здесь тоже как посмотреть: номинально — да, но он всегда был одиночкой, и сейчас не чувствовал ничего близкого к чувству радости. Когда расселись, деление на группировки стало упорядоченным и заметным. Каждый втыкал глазами в стол, изредка переговаривался, создавая характерный гул. Вова с любопытством осматривал местный контингент, нашел глазами Марата, что сидел на другом конце их стола, Айгуль отчего-то сидела с девочками у Кинопленки. — Глаза сломаешь! — выкрикнул кто-то, а в лоб Вовы прилетел огрызок. — Ты че, сука! — рявкнул Зима, вставая на дыбы. — Объясни молодняку правила! — ответили ему. Вова скинул ошметки яблока у виска, дергая головой туда-сюда, когда началась потасовка. Ребята по-тихонько поднимались на ноги. — Ты с кем, блять, разговариваешь? — Хлебало завали, урюк. — Как он тебя назвал? — привстал Валера. — Сучку эту кто-то уймет? — с психом и усталостью уточнил другой стол, бросив в Турбо ошметком хлеба. Меткости не хватило, кусок шлёпнулся в грудь Вовы. Валеру схватили по рукам, чтобы удержать на месте. — Сюда иди, смелый! — крикнул Зима, отталкивая Турбо. Тут и там основательно соскочили, предчувствуя драку. — Эй, хорош, распетушись, — тихий бас раздался со стола Дом Быта. — Пожрать пришли или как? Повисла осторожная тишина, будто взяли секунду на обдумывание, и все вернулись на места. Зима впрочем сел сразу. Вова нашел глазами говорящего. Вадим. Да, точно Турбо говорил о нем на улице. Дом Бытовский не смотрел на Вову, обратился к Вахиту, при этом надавив чем-то похожим на авторитет, и сумел достичь всеобщего покоя. Интересно. — Че это за бомж рядом с подсосом? — услышал Вова, краснея до основания. — Хуй его знает. Новенький. — Ну, пизда ему значит. Не так он мечтал влиться в коллектив. Вот вообще не так. Суворов на месте захотел провалиться сквозь землю. Напряжение не сходило, да, загремели ложками, переключаясь на обсуждения насущных тем, но Вова чувствовал на себе взгляды. А еще показалось, что Вадим все-таки снизошел и уставился тяжелым взглядом на Вову. Это же он блядская причина побросаться едой. Какой кошмар и позор. От волнения Суворов принял умное решение прикрыть лицо рукой, подпирая лоб. В жопу их всех, завтра же найдут новую тему для сплетен. — А ты ешь мордой в стол, — указал Зима, тыкая Вове в тарелку. Подали макароны. Вообще-то за ними нужно было сходить, Вова как всегда протупил и чуть не остался без ужина. Валера поставил перед ним склизкую штуку, которую обозвали едой. — С сыром, — кивнул Турбо, пока Суворов не сильно сжимал ложку. — Не обращай внимание. Здесь все поголовно психи, ты еще не всех видел. Вове и этих аборигенов хватило. Он возил ложкой по тарелке и гадал, горит ли у него лицо. По ощущениям под кожей пекло и плавилось. — Он еще смотрит? — тихо спросил Суворов. Валера набил щёки, при этом так грациозно вытянулся и вдруг, о, нет, помахал Вадиму ручкой. — Ты что творишь? — Пошел он, я его не боюсь. — У тебя напрочь отсутствует чувство самосохранения, да? — обречено вздохнул Вова. Этот Турбо точно сведет его в могилу. Нужно держаться от него подальше, — напомнил себе Суворов и отправил макаронину в рот. На вкус сносно, даже, если харчи выглядели непрезентабельно. Выбирать не приходилось, как и спальное место. Вова вообще-то был не привередливым и мог спокойно переварить хоть кору дерева. А сегодня перед ним лежала горячая тарелка, а это значит, жизнь практически удалась. Доели в тишине. Отныне у Вовы был пунктик не дышать в сторону людей. Они даже здесь плохие, если не полные отморозки. Ведут себя, один хуже другого, грубят, толкаются, как одичавшие. Также Вова сделал мысленную зарубку, узнать, сколько длится этап Игры, ведь, если участники строили коммуну и успели подружиться, значит каждый из них как минимум был живучим тараканом. Огорчало одно: столкнись Вова с кем-то из участников нос к носу в Игре, сила будет не на его стороне. Он — жалкий новичок, в которого уже прилетел огрызок на пару с осуждением, а это у него даже имени не спросили. Как будто для выбора жертвы нужен был повод. Вова нахмурился, не будет он думать в этом направлении. Он — не жертва и не позволит вытирать о себя ноги. Каждый из соперников — потенциальный убийца. Вова сглотнул в полном ужасе. К этому его жизнь, ну, никак не готовила. Турбо, быстро сметая с тарелки еду, сослался на дела и куда-то испарился. Стол Универсама пустел на глазах. Суворов застыл с пустой тарелкой в зале, не зная, куда себя деть. Люди не мешкали: скидывали приборы в проем стены у дальнего угла и уходили. Вова тормознуто ждал, пока толпа рассосется, и ему удастся выйти отсюда без лишних проблем. — Итак, что здесь у нас? Едва не уронив тарелку, Вова бросил ее на стол, как его самого схватили за шкирку и толкнули к стене. Люди выходили и не оборачивались, будто у них в порядке вещей было швыряние безобидных парней. Ну, полный пиздец. Дом Бытовские шакалы обступили Суворова. Парни рассыпались, оглядывая его, будто впервые за долгое время видели что-то интересное. А еще было в их лицах нечто неприятное: насилие на этапах Игры порождало его скопление и как таковой выброс агрессии за ее пределами. Короче говоря: их обидели там, они обидят здесь. — Что вам нужно? — наконец-то подал голос Вова. Тот самый меткий нахал сделал шаг навстречу, махнув глазами вниз по угловатому телу Суворова. Протянул руку, а потом так мощно и грубо схватил за бедро, сжимая повыше. — Пацаны, — ухмыльнулся кретин, — жопа норм. Ну, че, загоном тебя в наш дом или сам пойдешь? Вова судорожно соображал, о чем ему говорят. Да, блять, он так испугался, а когда этот черт распустил руки, то Суворов ничего толком не слышал. Только следил за движением губ и липко бегающими глазками. Так. Здесь ему никто не поможет, пора было что-то делать. Вова с силой ударил по чужой руке и для усиления оттолкнул мразоту в грудь. — Грабли прибери. — А малявка-то с гонором. Люблю строптивых. Воспользовавшись заминкой, Суворов с такой скоростью проскользнул сквозь стену парней, закричал, когда его схватили за лодыжку и дернули обратно, сгребая руками. Ударившись коленями, локтями, лицом Вова, он бил пяткой по роже недоумка, не оборачиваясь, и запрыгнул на край длинного стола. Скорость была рекордная. Часто дыша, Суворов успел только заметить, как пацаны оравой кинулись на него. Капюшон стелет, жесткие кончики волос кольнули в глаза, застилая их. — Побегать значит хочешь? На поднявшийся хохот, глаза Вовы забегали по лицам. Валить отсюда нужно было на метеорских скоростях. Суворов меньше, и это ему только на руку. Если врежет да хотя бы в живот с колена вон тому бугаю, то выиграет секунд тридцать, пока остальные раззявят рот, не ожидая такой быстрой реакции. А там уж Вова даст дёру, потому что он не умел в этой жизни ничего, кроме как бегать на большие дистанции лучше, чем кто либо в его районе. Парни обхватили его по рукам, с силой отрывая от стола, куда Вова завалился спиной. — Цыган, — чей-то предупреждающий голос заставил кучку недоумков ослабить хватку и расступиться. Тон был знаком, вот только в стрессовой ситуации Вова даже не отвечал, что узнает свой. — Без рук. Суворов, не дожидаясь, дальнейших действий соскочил со стола и бросился к стене, часто дыша. Цыган тут же вытер ладони с деланным отвращением о темную робу, отступив на шаг в сторону. — Желтый, ну, дай постращать малёха. Свежая кровь, все дела. — Тебе кто слово давал? Ушел отсюда, — начальник придурков махнул остальным. — Вышли. Желтый? Почему не бордовый или что-то другое? Почему он такой высокий? Почему плечи такие широкие? Откуда шрам и что с челюстью? Вова, как зарядил себе мысленную оплеуху. Не о том думаешь, кретин, и встал в стойку «Я тебя не боюсь». Рассчитывал, что вышло сносно и, давай, еще морду понаглее постарался сделать, накинув капюшон. Понаглее вышло только у Вадима. Суворов не видел себя со стороны и не мог ответить, нет ли на его лице каких остатков еды. Сейчас будет как-то неуместно подтирать щеки и уголки губ от сыра с хлебом. Черт. Вова снова долго думает и таращится, как на витрину. А Желтый, ну, этот грозный чел плывет почти нечитаемым взглядом по Суворову. Суворов внимательно проследил за выверенным послушанием, которое витало в Доме Быта. Дрессированные солдатики попыхтели, не сказав ни слова против, и избавили столовую от своего присутствия. Она к этому времени полностью опустела, ложки не гремели о тарелки, не было слышно, как их моют и сортируют, до слуха не доходили даже голоса из кухни или снаружи. Вообще ничего. Как будто столовая и все за ее пределами вымерло. Вова нервно вернулся к Вадиму. Тот лениво изучал новобранца, покривил лицо, когда закончил с первыми выводами, видимо не оценив желание Цыгана затащить Суворова в их обитель. О, пусть подавится! — думал Вова. Его мало заботило чужое, мать его, экспертное мнение. — Откуда такой борзый, малявка? — Я не малявка, у меня имя есть. — А я о нем спрашивал? — Дом Быта, — Вове вот ни разу не нравился этот разговор. Какого вообще черта? При упоминании района Вадим показал эмоцию, которая у людей называется «отвращение». Вова посматривал на проем в двери, теперь-то ему не нужно бежать сквозь толпу, а Вадим хоть и крепкий, при всем желании не сможет догнать. Оставалось надеяться, что за дверью Суворова не поджидают. Локтем Желтый припал к стене близ лица Суворова и дернул бровями. Нет, мысленно Вова точно уже бежал, сверкая пятками и был далеко отсюда. — Какие-то проблемы? — с вызовом уточнил Суворов. Он решил, что не даст Вадиму повод думать, что сила здесь на его стороне. В последний раз была большая поставка Универсамовских, что вызывало нехорошее предчувствие у Вадима. Загнанный в угол новобранец не показался особо важной персоной, из-за которой случился переполох. Он стал причиной общей возни лишь за как таковую неконфликтность, написанную на испуганном лице. Вот черти и подорвались. Им же тоже бывает скучно да и совать в потасканные дырки приелось. Вадим не трогал дела пацанов, не те у них отношения. Правило «Делай что хочешь» было первым и главным, за одним упущением со стороны старшего — никакого насилия. Если кому-то из Дома Быта приглянется Вова — похер, но загонять его толпой — нет. Игра Игрой, но нельзя забывать, что они все еще остаются людьми. Сам Вадим не понимал, как испуг вообще может заводить. От Вовы за километр разило волнением, граничащим с паникой. Желтый и не подошел бы к нему, если бы не оценил шустрые движения пацана. Не промах. С этим можно иметь дело и получить свою выгоду. — К нам не хочешь? А вот это было неожиданно. С какой такой радости? Чтобы было легче пинать и, что, насиловать толпой? Вове об этом буквально только что непрозрачно намекнул Цыган. Он ходил под Вадимом, поэтому можно сделать логичный вывод: этот кретин поощряет нехорошие дела. Вадим красноречиво опустил глаза на ноги Вовы. — Тренируешься? — Что? — Бегаешь давно? Вот оно что. Значит Вадим собирал рядом с собой только тренированных бойцов. Чтобы, наверное, прикрываться ими. Слабак. — Сколько себя знаю. — И сколько? — Мне девятнадцать, бегаю с пяти. У Вадима вырвался смешок. Что его так развеселило? — Ты тот еще задохлик, но у нас хорошие условия, можем помочь продержаться в Игре. — А сколько вы здесь? — Многие около года. Рекордное время и рекордное количество выживших пацанов. Тоску по умершим пацанам и нескончаемые картины ужаса на обратной стороне — то, что творится на испытаниях, — Желтый тут же задавил в лабиринте памяти. Вова сырой совсем пока что смотрел как-то расслабленно, с намеком на иронию, не проникшись словами Вадима. Что ж… его проблемы, — думал Желтый. По-другому запоет, как только его выбросит на испытание. Суворов свел брови. Около года. Это ж скольких они убили за этот период? Наташа что-то говорили, что в Игру уносит не одного человека. — А ты? — Не твое дело, — Вадим тут же оттолкнулся от стены. — Не видел тебя в деле, ничего обещать не могу, но, если надумаешь, дай знать. — Я уже подумал, и мой ответ «нет». Нет уж, пусть Вову прибьют в Игре или свои, которые вовсе не свои, но он не будет жить под одной крышей с этими маньяками. — Боишься, салага? Да, что он о себе вообще думает? Сам выглядит не старше двадцати пяти, а ведет себя, как хозяин жизни. Вова был в полном ауте с этих людей, а еще задышал чаще. Вадим вполне мог быть Мафией. Так, мысли в кучу, и пытаться держать себя в руках. — Короче, меня зовут Вова, ты мне не нравишься, и вообще. В лице Вадима всего на секунду что-то поменялось. Он выровнялся, выискивая глазами что-то в ножнах джинс. Провел рукой по поясу, откуда показалась ручка ножа и перебил Вову, чувствую как время поджимает. — Мне плевать, как тебя зовут. Один совет, почти дружеский: не дерись в первый раз, не пытайся рассмотреть нападающих, не осматривайся, территория каждый раз меняется. Просто нахрен беги так быстро, как можешь. Если останешься живой, моё предложение будет в силе. Посмотрим, насколько ты хорош. Вова открыл было рот, как на них упала кромешная темнота. Она ощущалась, как обваленный потолок, заставляя инстинктивно дернуться в присесте. Свет чуть заискрил сверху и потух во всех уголках здесь и за пределами помещения. — Что это? — задушенно уточнил Вова, на пробу выставив руки, чтобы коснуться воздуха. Провел по касательной. Пусто. Угольно-темно и волнующе страшно от неизвестности. Голос Вадима раздался откуда-то сверху. Он был предельно собран и глаза, Суворова, уверен, сосредоточены. Боевая стойка, взмах рук, готовых атаковать. Желтый замер, набрал воздуха в легкие. На секунду это напомнило Вове некий ритуал попрощаться с реальностью. — Ты где? Что это значит? Суворов случайно задел пальцами напряженную и твердую руку Вадиму. Он сжимал кулаки. — А это значит «Город засыпает, просыпается Мафия». На Вову накатил такой страх, не отпуская, даже когда мрак рассеялся. Напоследок Желтый отсалютовал Суворову двумя пальцами от виска. Да что такое? Вова моргнул, открыв глаза на светлую столовую. Он был один. Вадим исчез. Кухня, столы, скамейки, тянущиеся с улицы голоса — все вернулось на место. Значит очередь Суворова еще не пришла, или ему так только показалось. Подождав еще немного, ничего не произошло. Вадима выбросило в Игру. Вова быстро вышел на уличный свет, здесь его не ждали шавки Желтого. Суворов посчитал до десяти, привыкая к жаре. Сосредоточенно попрыгал на месте и сорвался в сторону леса. Ему пиздец как нужно было проветрить мозги и усилить тренировки. Они же специально так сделали: оттянули время попадания в этап Игры, окунули с головой в ледяную воду страха, чтобы Вова посходил с ума в ожидании своей очереди. Суворов пронесся мимо стайки пацанов, поравнявшись с хитрой мордой. Та, сплюнув под ноги, кивнула ему: — Ты следующий. — Равиль, ну, ты че, в штаны же наложит, — этого с ухмылочкой толкнули в плечо и заржали, оставаясь за спиной Вовы. В ушах стучало только «Город засыпает, просыпается Мафия». И вопрос самый важный, кто из них Мафия?