Мафия

Легкие горели на изломе, стертые стопы от въевшихся мозолей ныли. Вова, поступая, как полнейший дилетант, остановился на полном ходу, чем поплатился давлением выше колен и сбитой дыхалкой. Оперся раскрытой ладонью о ствол дерева, загибаясь у пятиметрового обрыва. Дыхание с трудом восстанавливалось, Суворов стянул замок на ветровке и повязал ее на своем поясе. Бег унес его в глушь, откуда за шапками рослых деревьев не было видно заброшенных высоток. Сюда не доходили голоса людей, Вова задрал голову, щурясь. Птиц и прочей живности, что удивительно, не нашлось. Только паутины, торчащие сухие ветки и непокидающее чувство слежки. Суворов растер мышцы, сжав зубы от жжения. Случайно задел тупыми ногтями недавно содранную кожу на коленке. За обрывом ковром разошлась линия воды. Широкое озеро и легкие волны у берега были чем-то непривычным. Он никогда прежде не видел таких больших водоемов. Вова на пробу подался вперед, ощущая, как под подошвой рухнул кусок земли и тут же потащил его за собой. — Блять, — зашипел он, кубарем скатываясь вниз. Извозившись в песке, Суворов шустро сгруппировался. Бег полностью дезориентировал, в голове шумело, каждый уголок тела растягивался в больной комок, Вова свалился и выдохнул, когда невидимые пробки сорвались с ушей и гула в них не стало. Прилег на спину, вглядываясь в небо, где стягивались густые облака. Скоро ночь. Лежал весь грязный, потный, вонючий, касаясь ногами отборно воняющей тины. Не знал он, что делать, куда возвращаться, и что там ждет. Наташа предупредила о сломанном душе, и, видимо, лучшей перспективы, чем окунуться в озеро в ближайшее время не представится. Оставлять вещи было рискованно, место хоть безлюдное на первый взгляд, могло кишеть кем угодно. Особенно людьми. Этими выродками из лагеря. А глупее всего будет вымочить единственные шорты, чтобы еще и спать в них. Смирившись с неизбежным, Суворов наскоро разделся и пошел в воду. Она оказалась парным молоком, Вова тут же с головой погрузился в толщу, расслабляя мышцы. Показывая голову наружу, Суворов нахмурился, берег был далеко, а сам он не сделал и пяти движений греблей. — Какого… ? А вот это было уже весьма странно и тревожно. Течение, как и полагалось отсутствовало, Суворов поплыл обратно, уже у берега, где вода била несильными волнами, услышал веселые голоса. — Че? — Смотри. — Воу, вот так встреча! — ухмыльнулся Цыган, резво отступая по песку, когда заметил Вову. — Ты хули здесь забыл? Суворов забрал шорты, на ходу надевая их поверх мокрых насквозь боксеров. Разговаривать с этими он не собирался. С Цыганом пришло человек пять и парочка незаинтересованных. Те даже подходить не стали, разделись и прыгнули в воду. Тучи над головой сгущались, Суворов скомкал футболку и часто дышал от заплыва и бега. Ему нужно было поспать и дать время организму отдохнуть, об этой потребности говорила тяжесть в голове и глазах, которые от любого моргания уставали и мешали ему держаться в трезвом уме. Как и дорогу сюда, Вова не помнил, когда в последний раз спал. — Ромыч, — Цыган пощелкал пальцами, — смотри какая неразговорчивая цаца. Ну ниче, мы займем этот рот, да? — Да куда денется, — поддакнул тот. Вова, заранее готовый к хватанию и как таковому нападению, смотал футболку в жгут и ударил им по лицу Цыгана, стоило ему сделать шаг навстречу. — Ты че, ахуела, блядь?! Суворов сорвался с места, утопая стопами в песке, резво обогнал двух пацанов и вырвался вперед. Рома нагнал его, хватая поперек груди. — А сучка-то с наглецой, — весело поддел он и тут же взвыл от удара Вовиной пяткой под свою коленную чашечку. Та аж зазвенела. «Больно, видимо. А после еще и похромать придется», — прикинул Суворов, нисколько не жалея. Цыган подбежал, оказавшись перед лицом Вовы, и толкнул его в грудь. — Пизда тебе, малявка. — Иди на хуй. Вова быстро-быстро крутил новый жгут и втащил с локтя очередному козлу сбоку от себя. Цыган с неприязнью проследил за не таким уж безобидным пацаном и разозлился. Замахнулся кулаком и почти ударил, вот только Суворов шустро присел, обожая свою ловкость. Эти ручные хомяки еще не знали о выносливости и натасканности в уличных драках Вовы. Ему свое спальное место в Универсаме приходилось зубами вырывать. Он-то мог хоть до утра ловко изощряться и почти не бить, только отбивая удары, пока пацаны в конце-концов выдохнутся. Цыган бил и бил, всего раз заехав Вове по лицу, остальное мимо: в плечо и грудь. Больно, но вполне терпимо. Из воды по пояс показались два пацана, когда на берегу показалась грудастая девчонка, что-то выкрикивая. — Ну, и за что ты здесь? Глаза Суворова прошлись по пацанам, голос холодный стал. — За расчлененку. Дом Бытовские переглянулись, прикидывая, верить ему или нет. Цыган фыркнул. Вова часто дышал, отходя в сторону. — Ринат, — подозвали Цыгана, услышав, о чем говорит девчонка. — Ты бегай-бегай, малой, — поддел Цыган, фиксируя, что у Вовы не поставлен удар. На его стороне только скорость и ловкость, пока что уворачиваться. — Я тебя все равно прижму к стенке, уёба. — Ну, пока сосешь да и стенки я тут же не вижу, — ответил Вова, свалившись на задницу от толчка в грудь каким-то уродом и быстро встав обратно. — Да че тебе? — рявкнул Цыган, скинув с плеча чужую руку того, кто пытался достучаться до него. — Кащей приехал. Последовала молчаливая переглядка. — Ускоряемся, сейчас все разберут. Ринат кивнул, оставив затею еще и окунуться, и пошел назад к городу, продолжая смотреть на Вову. Суворов нахмурился, не трогаясь с места. Цыган ткнул в него пальцем. — С тобой не закончили еще. Вова с нечитаемым лицом показал ему средний палец и тут же прикрыл глаза, потому что Цыган пинком отправил в его сторону горку песка. — Ушлёпок.

позже

Суворов возвращался затемно. Он еще долго сидел на том островке, пока зыбучий песок не стал холодить кожу, а остывшая одежда сильно-сильно не прилипла к телу. Исследуя босыми ногами траву, Вова игрался шнурками, а привязанные внизу мокрые кроссы болтались в такт. Ему нужно найти новую обувь, старая была непригодна к бегу с отслоившейся подошвой и до неприличия изношена. В центре кемпинга горел костер, ребята шумели, обступив очередного клоуна. Тот шумно бросал язвительные комментарии и предлагал какие-то вещи, у Суворова вызывая лишь приступ головной боли. Слишком жизнерадостный. Наверное, под чем-то. Местные так не гоготали. Кудрявая башка искрила на фоне языков высокого костра. Вова незаметно прошмыгнул мимо, не подходя ближе к веселью. В остальном город съела темень. Суворов еще раз взглянул на сборище, из всех знакомых лиц, не находя среди них Валеру, Вадима и… Айгуль. Не то, чтобы его заботила девчонка. Она могла и без причины остаться в доме, либо же уйти на этап Игры. О втором он думал чаще всего. В груди кольнуло. Очередь Вовы все не наступала, маринуя его повышенным нервозом от ожидания. Интересно, его может затянуть во время сна? Или прямо в толчке? Только не это. Суворов и так обосрался по всем фронтам. Махнув головой, решил не забивать ее всякими бредовыми фантазиями. Будь как будет. Хибара пустовала, Вова быстро заглянул в комнату Марата. Пусто. Вернется ли Айгуль? Вова намеревался расспросить ее обо всем увиденном, если такая возможность выдастся. А еще кудрявая могла не вернуться… А был ли смысл задать пару вопросов тому же самому Вадиму? Тут сразу нет. Вова решил не подходить к Дому Быта, и с Желтым им не о чем говорить. Вот лучше поговорить с Валерой, этот хоть и бедовый, зато между ними выстроилось хоть какое-то подобие диалога. Суворов притормозил, склонив голову к открытому проему двери. В их комнате говорили на повышенных тонах. — Мы уже говорили об этом, я сказал — нет. — Он сказал «нет»! — передразнил Турбо. — А мне вот нихера не понятно, объясни еще раз, будь любезен. Собеседник Валеры с шумом протер лицо, как будто был предельно заебан. — Ты не забыл, да, где мы вообще? Турбо ходил по комнате, пока Зима, да, Вова узнал его голос, оставался на месте. Старший сидел на его кровати, это Суворов сообразил по тому, куда Валера обращался — вправо. Кровать Вовы была у левой стороны. О, как же он мечтал упасть хоть и на жесткий матрас и уснуть долгим сном. Зайти не мог, потому что внутреннее воспитание просто не позволяло прерывать разговор. А еще… он же подслушивал, что тоже было некрасиво. Уйти обратно рискованно, в такие моменты половицы предательски скрипели, а герой сдавал себя с потрохами. Вот же засада. Вова прислонился к стене и смотрел, как в бетоне напротив облезала старая краска, составляя замысловатый рисунок. В комнате вновь заговорили, Суворов больше не подслушивал, а то, что лилось в уши — случайность. — Зачем ты все усложняешь? Просто почему, понять не могу. Валера присел перед Зимой на колени и обхватил его руки, заглядывая в глаза. Вахит долго смотрел на него, изучая в темноте. Комнату заливал только свет луны, но и этого сполна хватало, чтобы видеть невозможность уйти от Турбо. — Я просто не могу. — Почему? Ты же сам выдумал эти запреты, Вахит. Не поступай со мной, как козел. — Нет, Валер, все заходит слишком далеко. Так не должно быть, нам нельзя. — Вахит. — Не надо, Валер, — тихо просил Зима, накрывая руки Турбо. — Игра убьет кого-то из нас в любой момент, ты привязываешься ко мне. Я… я просто так не могу. — А ты? — с надеждой спросил Турбо, еще сильнее сдавив чужие пальцы. — Ты что-то чувствуешь ко мне? — Валера, — шепотом попросил Зима. Голос у него хрипел от внутреннего давления. — Это все Игра, она диктует свои правила, как ты не поймешь? Наши, блять, — Вахит ударил носком об пол, — отношения — это все, край, дальше пропасть. Переспали — окей, но про вот эти самые отношения забудь, понял? Валера долго молчал и бессильно осыпался на глазах. Сел уже рядом, оперся спиной о металлическую стойку кровати, не выпуская руку Вахита, хоть и значительно ослабив хватку. Сегодня Зима был другим. Набрался смелости и без стыда, почти с упреком сказал это слово «переспали». Не так все было. Валера видел особенный взгляд Вахита и сердцем чувствовал, что он врет. Специально подбирает картонные слова о «не могу», хоть и признает, что продиктованы они не его волей. Бесило. Ужасно бесило нежелание Вахита пойти против всего, и плевать, как оно обернется. Лучше рискнуть и урвать хотя бы частичку удовольствия, а сдохнуть они всегда успеют. Зима не разделял взглядов Валеры, чем выводил его. Турбо жил и чувствовал иначе. Ему момент счастья дороже всего пиздеца, что непременно наступит. Зима не разрывал сцепку их указательных пальцев. — Не обижайся, — Вахит затих. Эти слова не подходили. — Я обязан быть в Игре собранным и не думать о чувствах к людям. То, что я начал чувствовать к тебе делает меня слабым, я не смогу играть, если, к примеру, на этап нас закинет двоих. — Я и сам могу постоять за себя, — почти грубо ответил Валера, вырвал свою руку и прикрыл ею лицо. — Это все бред какой-то, ты просто ссышь и прикрываешься условностями. — Валер, не говори так, — умолял Зима. Турбо не понимал его. За него сейчас говорила обида и эмоции. — Зачем тогда ты поцеловал меня тогда? Зачем тогда потом мы… , — Валера сглотнул. Не хотел продолжать говорить вслух то, о чем они и так знали. — Ты делаешь мне плохо, понял? — Мне и самому не легче. — Тогда забей хер на Игру и просто побудь со мной. Зима втянул воздух носом, сжимая кулаки. Все заходит слишком далеко. Так точно не может продолжаться: Турбо не слышал его и продолжал свое. — Не будь ссыклом, — с напором просил Валера. Вахит встал и быстрым шагом отправился к выходу. Сейчас не лучшее время, но лучшего может и не быть. Их в любой момент могло выбросить на Игру, поэтому Зима пришел, чтобы поставить точку. Сегодня трое не вернулись, и разговор с Валерой больше нельзя оттягивать. Вова столкнулся с Зимой нос к носу. — Ой, здрасте. Суворов бегло глянул на сидевшего на полу Турбо. — Помешал, да? — осторожно поинтересовался он. — Ты еще тут, — пренебрежительно бросил Вахит, надевая снова маску скупого на эмоции человека. — С дороги. Вова отступил в сторону, Зима вышел, громко хлопнув дверью. Турбо дернулся, встал, думая пойти за ним, посмотрел на Суворов и прыгнул на кровать лицом к стене. Став случайным свидетелем чужой драмы, Вова не знал, куда себя деть. Коламбия Пикчерз не представляет, блять. От Турбо не было ни звука больше десяти долгих минут. Вова и подумать не мог, что Валера на самом деле такой вот: лежит зубами к стенке, вроде не плачет и, если не прислушиваться, не дышит. Эти их «типо» отношения с Зимой не казались пустяком. Снова спотыкаясь о хлам, Вова занялся сортировкой вещей. — Ты как? Тишина. Можно решить, что Валера уснул, но поза его ни разу не была расслабленной. Напряжение, что Зима оставил после себя даже не думало рассеиваться. Вова выбросил слишком мягкую подушку, нашел глазами кулер с водой, набрал на первый взгляд в чистую кружку воды, предварительно подув на дно и поставил на тумбочку Турбо. — Лучше принеси удавку, — замычал Валера, не оборачиваясь. Вова скосил глаза на трико и прикинул, достаточно ли они подойдут, чтобы затянуть на шее. Если постараться, выйдет даже без кривого перелома шейных позвонков… Так, что за упаднические настроения? — А ну-ка сядь, — Суворов заставил Турбо приподняться. Его красивые глаза блестели. Ну, пиздец. — Зачем он приходил? — А то ты не все услышал? — съехидничал Турбо, заставляя Вову покраснеть. — Я там немножко, — понизил он голос. — И вообще куда мне было идти, это и моя комната! В следующий раз выбирайте другое место для поговорить. Я теперь тоже здесь живу. — Надолго ли? Турбо поник, не чувствуя тяги ёрничать. — Не будет следующего раза. Слышал же, он ушел. — Вернется, — как ни в чем небывало ответил Вова. Бывает, люди разбегаются, ссорятся и мирятся. Не в их, конечно, случае. Тут, может, Зима и поступил разумно, вопреки чувствам, если они были вообще. Нежная часть Вовы встала на дыбы, ведь можно было подобрать слова помягче и не рубить так, чтобы обидеть Турбо. Ничего не скажешь, умник какой нашелся этот Вахит, обозначил свою позицию, чтобы они не мешали ему сосредоточиться на Игре, а Вове теперь то ли утешать Валеру, то ли прятать все, на чем он обещал повеситься. Тяжелее было бы, попади они в Игру, изначально состоя в отношениях. Суворов не был так уж сведущ в делах Турбо и Зимы, но понимал, они нашли друг друга здесь — в гиблом для обоих месте. Каким вообще нужно быть кретином, чтобы заводить что-то больше связи на одну ночь, когда вас заточили в тюрьму? Такое вот только Турбо мог придумать. Еще и страдал из-за самого себя. Ну, какой идиот. Вова в любом случае не смел его судить. Валера сидел такой помятый и загнанный в собственную ловушку, искренне переживая. От разовой ебли такого не может быть. — Зима — человек слово. Если принял решение, его никто не переубедит. Черт, — Валера взмахнул руками, поднялся на ноги и заходил по комнате. — Черт-черт, сука! — Может, догонишь его, и вы что-то придумаете? Турбо отрицательно качнул головой. Больно ему было да и не сможет он сейчас подобрать нужные слова, чтобы объясниться с Вахитом. Только в конец поругаются. Между ними и до этого разговора натянуто было, без слов, но по глазам Зимы было ясно — он боится. Валера проклинал себя. Вахит же не мог бояться за него? Он же не об этом говорил? — Напиться хочу, — вдруг выдал Турбо и пристально посмотрел на Суворова. — На меня не смотри, у меня нет. Валера внимательно осмотрел Вову и подошел к шкафу. Оттуда снова вывалилась горка одежды. — Найди себе что-то. Бери, что захочешь, только вот эта часть моя, — Валера указал на полку с таким же хаосом. — Обувь там, и, если не найдешь подходящую, утром сходим к пацанам. У них точно найдется что-то на тебя. В соседнем Миша живет, он тоже мелкий. — Я не мелкий. — Я про комплекцию. Ладно. Вова встал перед шкафом и потратил около двадцати минут, чтобы в темноте, почти на ощупь, отыскать подходящие по размеру шмотки. — Мне бы покрывало новое, — и матрас и кровать, думал он, но наглеть на стал. Турбо выворачивал шкаф наизнанку, пробираясь к верхней полке, откуда на Вову сверху шлёпнулось покрывало. Суворова не нужно было видеть, чтобы понять, как он недоволен. Побурчал там что-то, сквозь ткань, помахал руками, напоминая приведение, вызвав улыбку и дезориентировано завалился на гору вещей. Наружу показались взъерошенные волосы, голова и злое лицо. — Дурак. — Его стирали, — Валера сморщил нос, — когда-то. Но при мне им точно никто не пользовался, — поспешил замять недовольства он, пока Вова выползал наружу, разбираясь с покрывалом. — А ты здесь сколько? — Четыре месяца. Суворов сглотнул. Четыре месяца, и до сих пор жив. Вот этот? Турбо, который, кажется, кроме сарказма и длинного языка никакого другого оружия не имеет. В его способности борца верилось с трудом. Валера забрался на подоконник, выкручивая голову в сторону ко двору, где горел костер. — Сходи за выпивкой. Суворов инстинктивно обернулся за спину. Ну, мало ли Турбо говорил еще кому-то. А не было здесь случаем магазинчика, куда бегали за бухлом? — Да вон туда, — Валера указал подбородком в сторону улицы. — Кащей опять подвалил загнать пацанам товар, сходи спроси у него бутылку. Что вообще происходит? Здесь есть человек, который возит продукты на кухню? Что за погоняло кретинское? У Вовы уже голова пухла от этих странностей. — Блять, — вздохнул Турбо, спрыгивая с подоконника. — Идешь во двор, находишь рослого такого, макушка кудрявая, виски сбриты, отзывается на погремуху Кащей. У него еще партаки стремные, да ты сам поймешь, кто это. Кащей сегодня был в майке, поэтому Суворов не должен спутать его ни с кем. Валера считал, что дал достаточно четкое описание. В любом случае, здесь немногие ходили забитыми. — А, — Вова прочистил горло, не представляя, как именно нужно расплачиваться. Наташа — дура не посвятила в номинал местной валюты. — А ты почему не сходишь? — Не могу. Там Зима, увижу его, будет скандал. Я себя знаю, — Валера деловито вздёрнул нос. У него же десятый дан по выбешиванию людей. — Может его там нет? — с надеждой вбросил Вова, не желая покидать комнату. Куда-куда, а к ставшими ненавистными аборигенам он не горел желанием возвращаться. — Там он, я уверен. Вахит у нас вроде как старший, постоянно крутится с пацанами. Кащей не часто приезжает, так что Зима точно не упустит возможность взять у него пару бошек. — Каких бошек? Подожди, — сопротивлялся Вова, выставив руки в дверные рамы. Валера вовсю подталкивал его идти вперед. — Да траву они у него берут, что непонятного? Всё. Вот всё непонятно. Трава, она же… Вообще-то это плохо и туманит мозги. А, если под наркотой (Вова был уверен, что ребята долбят наркоту), попасть в Игру? Или это что-то особенное, что как раз таки помогает, так сказать, поймать волну и кататься на ней в иллюзиях? Теперь Вове захотелось как можно быстрее изучить этот вопрос и, наверное, все-таки попробовать траву. — Так бы сразу, — выдохнул Валера и склонился о стену, провожая спину Суворова. Вова почти бегом проскочил часть двора, людей стало меньше, костер искрил и пах керосином. Найдя глазами Зиму, Суворов прошел ближе к горящим стволам деревьев, боковым зрением поймав его взгляд. Вова неслышно хмыкнул, потому что Вахит поискал глазами вокруг, почти не сомневаясь, что тенью будет следовать Валера. «А ты возьми и обломись», — злобно ухмыльнулся Суворов. Переживает, козлина. Так ему и надо. Прошерстив местных на предмет торгаша, Вове не составило труда узнать его. Реально кудрявый с бритыми висками и кучей брошенных по подкаченному телу портаками. — Опять он, — вздохнули где-то с краю. — Скажите, что у меня галлюцинации. В жопу. Сейчас не до скандалистов из Дома Быта. — Эм… ? Вова аккуратно постучал указательным пальцем по выразительной спиной мышце Кащея, привлекая его внимание. Мужик? Нет, парень молодой обернулся, вопросительно взглянув на Суворова. — Тебе чего, зайчик? Вову так и передернуло на месте. Он открыл и закрыл рот. Местные же только гнидой не назвали, Суворов почти успел свыкнуться с участью иметь дело только с грубиянами, которые слышать не слышали о приличном слоге. — Я. — Да ты падай, чего хотел? Кащей шустро организовал Суворову место, бросив под ноги свою модную куртку. Однако. Он для всех был такой разлюбезный? Подошвы терли придавленную траву, рядом, не подложив под себя что-то лежали и сидели ребята. Вова в свою очередь не собирался задерживаться, хоть и жест парня был приятен. Думая, как бы увести Кащея в сторону, глаза Суворова побегали по сторонам. Люди. О, без них никуда. Таращились с любопытством, развесив уши. Кто-то парил не отходя от кассы, Зима, как бы невзначай сидел поблизости своей злой мордой никак не вписываясь в ландшафт. Если он услышит про попытку Вовы купить траву, то решит, что тот плохо влияет на Турбо, с которым живет. В общем, проблем не оберешься. — Малой, иди домой, — все же подал недовольный голос Вахит. Суворов деловито обернулся. Начальник, видишь ли, нашелся. Пусть Валерой командует или лучше не подходит к нему. Зиме так и хотелось прописать по первое число, чтобы не вел себя как контролирующий всех их умник. Сначала разбил сердце Турбо, который планировал накидаться в щи и боялся показать нос из комнаты, а теперь смеет указывать? — Ему вообще-то тоже больно, — только и сказал Вова, тем самым заткнув Зиму. Вахит свел губы в линию, так что ноздри вздулись, уставился в точку, резко встал и пошел прочь, скрываясь в темноте. Если ему и было, что ответить (А ему было. На лице все написано), то Вахит воздержался, предпочитая оставить мысли при себе. Ушел, ну, туда ему и дорога. «Главное не в их дом», — подумал Суворов, когда Зима зашел в свой через два соседних. — Ну, так чего тебе? Как, кстати, зовут? Новенький? — Вова, — пожав Кащею руку, ответил он. — Костя. Для своих Кащей. — Уже знаю, — легко улыбнулся Суворов. — Ты… мне в общем сказали, что у тебя можно взять алкоголь? Кащей пристально посмотрел на Вову. — Слухи быстро распространяются. Допустим осталось еще. А тебе зачем? Суворов еще раз пробежал глазами по ребятам, те как будто потеряли всякий интерес. В одном из домов нетерпеливо взвыл мужской голос, напугав даже тех, кто мирно валялся. Последовали шабурашния и суета. Если бы они не говорили (почти кричали) в десять голосов, с улицы нельзя было бы услышать, что в Дом Бытовском происходит кипиш. — Что, первая неделя настолько паршивая? — понимающе усмехнулся Кащей, отойдя к ящику. — Первый день вообще-то. И это не мне. Кости не было в пределах Границы чуть больше недели, поэтому он предположил, что Вова здесь достаточно, чтобы в полной мере вкусить всю говнецу. — Послали значит, — Кащей говорил, не оборачиваясь. — А дружок твой или подруга, почему сами не пришли. Вова непонятно развел руками, дергая шеей на быстрый переступ за спиной. На него едва не налетел один из ребят Желтого. — Кащей, по-братски, забираю, да? Там Вадиму, ну, типо лидокаин нужен. Пиздец, короче. — Илюх, норм всё? Пацан посмотрел на Вову, как будто только что заметил и похлопал его по груди: — Дружище, нам сейчас нужнее. Без обид, ок? Суворов заторможено кивнул. — Сутулый? — с нажимом переспросил Кащей, чтобы на него обратили внимание. Забрав бутылку, которая предназначалась Вове, Илья чуть присмирил суету и взглянул на Костю особенным взглядом. — А то ты не знаешь, — со злостью ответил он и убежал так же быстро, как появился. — Ненавидят меня, — с горькой улыбкой сказал Кащей, и похлопал по пустым карманам. — Прости, Вов, но бухло закончилось. Суворов хмуро обернулся на спину Ильи. Вот же гоблин. Драться за бутылку Вова не собирался, она сейчас нужнее травмированному Вадиму. Возобновившийся интерес к секретами Игры, заставил Суворова задуматься, что же могло произойти с Желтым. Из дома раздался крик. Вова не хотел думать, как на открытую рану льётся высокоградусное пойло. Не хотел думать и думал. Вадиму хорошо досталось, а еще, он, видимо, не последний человек у своих, если они все ему помогали. Этот вывод Суворов делал исходя из того, как быстро пацан вылетел за бутылкой, чуть не вырвав ее из рук Кащея. Вот только Костя стоял хмурый и смотрел в глубь темнеющего леса… задетый словами Ильи? — Что он имел ввиду? — Забей, — Костя смахнул переживания с лица и принялся собираться. Расслабленность и приятное настроение вечера скатилось на дно, вдруг все снова стало каким-то серым. Бывает такое: закрываешь глаза на минутку, а открываешь с полным чувством, будто проспал как минимум треть часа. К тому же выспался. Моргнув, Вова отдохнувшим себя не ощущал, но переброс во времени однозначно был. Снова это странное чувство потерянного или выигранного времени. Только для кого? Вова топтался на месте, спрятав руки в карманы ветровки. Кащей, не замечая его, сосредоточенно возился с замком на ящике, затем вынул из заднего кармашка нечто замотанное в изоленту, подбросив Вове. — В качестве компенсации. Суворов поймал шарик и перекатил между пальцами. За спиной вдали послышались голоса, пацаны стайкой высыпались на крыльцо. Сегодня не спал или по крайней мере шумел только один дом. Вова не стал оборачиваться, чтобы ему в очередной раз не додали гребанные оскорбления. Кащей закончил со сборами. Встал напротив Вовы. — Мне нечем, — пожал плечами он. Ему было нечем платить. Костя внимательно смотрел на него, не торопясь с ответом. Скосил глаза за плечо новичка туда, где с крыльца кто-то не без интереса наблюдал за ними и матерился. Что-то вроде облегчения отразилось на лице Кащея, а еще нерв на левой стороне лица предательски дрогнул. — Ничего не нужно, Вов. Просто покури. Так просто? — Но ты… Это стоит кучу денег, я не могу. Забери, — Вова вытянул руку, пытаясь всучить Кащею закладку. Какой-то дебильный смешок за спиной дал пинка уносить ноги, что-то Вова задержался и совсем забыл о Турбо, который мог пойти на разборки к Зиме. Кащей отказывался забирать обратно то, что уже отдал Вове. Покачал головой. — Для меня это мелочь, а тебе может помочь. Говорил он при этом с определенным намеком. Вова свел брови, поднося раскрытую ладонь с завернутой в ленту травой. — Просто я никогда. — Тогда тебе хватит одной ляпки. — А, если, ну, я захочу еще? — Вова спрашивал, не поднимая головы. Вообще-то он все еще не был уверен, что опробует даже эту партию. Просто Кащей показался нормальным и нужно было как-то уточнить, появится ли он здесь еще. — Где тебя можно найти? Костя усмехнулся, расплываясь в красивой улыбке. — Я сам тебя найду. А вообще меня не так трудно найти, я здесь каждую неделю. Вова поднял на него глаза, Кащей отошел еще на шаг и полностью растворился во тьме. — Кость? — тихо подозвал Суворов. Тишина и кромешная тьма за пределами языков тлеющего костра пустила по телу холодные иголочки. Только шепотом переговаривающиеся голоса с Дом Бытовского крыльца ясно говорили, что Вова пока не рехнулся от странностей этого места. Не поднимая голову, Суворов быстрым шагом вернулся обратно в хибару и замедлил шаг у двери в спальню Айгуль, ну, и двух ее сокамерников. Они что-то обсуждали. — Ахмерова, блин, говори и не отключайся. Вова зажмурился на явном ударе по лицу. Сто процентов Марат зарядил ей пощечину, пытаясь удержать в сознании. Та хрипела, едва разжимая зубы, а пружины под ней скрипели. — Темнота вокруг, я решила, что моих глаз нет на месте. И даже со временем, — она сглотнула, — они, будто пробрались ко мне внутрь. А потом, когда я выдохлась, появился он. — Он? Мафия? Айгуль кивнула. — Человек, да. — Как он выглядел? Показать сможешь? — Не дави на нее, Марат, — попросил Андрей. — Он говорил с тобой? Тишина, а потом вздох разочарования. — Повадки у него явно нечеловеческие. Я понятия не имею, как вообще оттуда выбралась. — Пиздец, — ругнулся Марат. — А оружие, оно там есть? Из горла Ахмеровой вырвался неразборчивый звук. Вова впервые почувствовал ее страх. — Дай ей поспать и в себя прийти, — зашипел Андрей, оттаскивая друга подальше. Суворов прошел к своей спальне в полном раздрае, Турбо на полном взводе кинулся ему навстречу, не нашел в руках бутылки и выругался. — Ну, Вов, мать твою. Суворов с ходу подкинул Валере закладку, тот шустро поймав ее, остался в дверях. — Ты чего? Оставив Турбо без ответа, Вова упал на кровать, накрыл подушкой голову и сделал вид, что спит. День первый. Паршиво и хуёво ему было, как никогда. А люди тащили на себе этот груз около года. Он не сможет. Не сможет. Не сможет. * На завтраке не было ни Марата, ни Андрея. Остальных Суворов не знал, поэтому не смог посчитать количество выброшенных в Игру. Вова сам не свой, молчал большую часть утра, выхаживал по комнате и ждал своей очереди. Айгуль выползла из спальни на следующий день, наверное, только по причине всем тут показать, что она не сопливая девка, которую сломил первый круг. Вадим, который ночью позволил себе орать, как резаный, сидел на завтраке, как Терминатор с таким тяжелым лицом, на котором ни один мускул не дрогнул. Если не знать, что с ним произошло, даже не скажешь, что его волнует боль в пробитом ребре. Да, неуёмное в Вове вынудило его проследить за Желтым. Они были в общей столовой зоне, Суворов жевал и исподтишка рассматривал хмурую рожу старшего за чужим столом. Вадим ел, работал ложкой и челюстью и только глаза его досконально изучали присутствующих. Будь он Мафия, выбирал бы себе новую жертву, с другой стороны, если не Мафия, то, что? Желтый присматривался слишком придирчиво. Вадим нашел глазами Вову, тот на секунду даже дышать перестал и опустил ресницы, закрываясь капюшоном. Сердце забилось чаще. Вдох-выдох, все нормально. Под закрытыми веками отпечатался тяжелый взгляд Вадима. Валера ткнул Суворова в бок. — Чего завис? Суворов дернул челкой, опустив ее пониже на глаза. Ничего он не завис, у него тут важное задание ахуеть от тахикардии. Что непонятного? — Понравился что ли? — Что, кто? Этот? Нет! Турбо усмехнулся под нос, почуяв нечто интереснее картонно-безвкусной еды. Только не это, Вова жопой чуял этот Валерин флёр вопросиков. Кыш, нахуй, не распускай свои щупальца, чтобы забраться ими в жопу и вывести на очередной неудобный разговор да еще и при стольких свидетелях. — А что вообще до тебя? На воле есть парень? — Почему сразу парень? — Ой, я тебя умоляю, — улыбнулся Турбо, безобразно шлёпнув Вову в плечо. Опять он это делает. Валера ухитрился прогнуться так, чтобы даже не смотря в глаза Вовы заставить его покрыться потом. Не было у Суворова никого. Вообще никогда и ни с кем. И эту часть своей, кхм, если так можно сказать, личной жизни, он бы предпочел не афишировать. — Давай говори-говори. Времени вагон, убьем его хотя бы. — Кого? — тупо переспросил Вова, занося ложку с перловкой ко рту. Мыслей было столько, что оказалось трудно сконцентрироваться. Валера посмотрел на него, как на полного дурака, потом сощурился, растянул губы в ехидной улыбке и понизил голос. — Уже есть претендент? Весь Дом Быта мы не завалим, но попробовать можно. Вова сначала не понял, а потом как понял и отмахнулся от дурака, послав к чертям его странный юмор. Хотя бы съехали с темы «не для вас уродов мама цветочек растила». Суворов даже дышать нормально смог. — Валер, уймись. И не говори со мной об убийствах. Ты меня пугаешь. — Как хочешь, — Турбо пожал плечами и указал острием вилки в чей-то висок, — а вон ту сучку с хвостом я бы придушил ее же колготками. Вова нашел глазами жертву фантазий Турбо, которая пила компот и о чем-то говорила с Зимой в сторонке. — Потому что она стоит с ним? — Потому что дышит рядом с ним. На всякий случай Суворов проверил, не собирается ли Валера сорваться с места и воплотить план в действие. Тот впрочем, как пригвожденный сидел на месте. — Только посмотри: хвост дурацкий, — шептал Турбо, протыкая шарики перловки с такой силой, что те беспощадно давились в мякиш, — юбка уродская, ноги кривые, рожа глупая, — фыркнул Валера и развернулся всем корпусом к Вове. — Вот, что он в ней нашел? — Вроде просто разговаривают. Не смотри на них, не надо. В планы Турбо не входило сворачивать словесный модный приговор, он упрямо испепелял воркующую парочку и дрожащей рукой давил вилкой крупу. Наверное, насылал проклятья покрыться бедной девочке волдырями, а Зиме навечно упавший член. Так уж и быть, Вова глянул на Вахита. Он, скинув тарелку в проем, как делали остальные, играл четками и незаинтересованно слушал болтовню девчонки, которая как раз искала его внимание. И, черт, только не это: ушлая девка провела рукой по груди Вахита. — Валера, — успело вырваться у Суворова, когда Турбо, не доев, встал и пошел прямо к ним. Вова соскочил, обогнув стол, растолкал людей и отпрянул, когда Турбо взмахом руки опрокинул на грудь девки ее компот. — Глаза разуй, дура, — сухо отчеканил Валера и вышел из столовой походкой «я вас всех в рот ебал». Он нервничал, нижняя губа дрожала, глаза выдавали тоску и неравнодушие, а еще злость с обидой на Зиму. Этот же хрен стоял, комкая невысказанную злость и не смел поддаваться на явную провокацию. Только вчера ночью говорил про чувства, а на утро вел себя, как подонок, у которого вместо сердца самый холодный камень. Спасибо, конечно, Вахиту, и ёбаный поклон до земли, что не ржал над шутками девицы. Вова считал его козлиной, ведь на лице же написана полная незаинтересованность в пассии. Вова посмотрел в глаза хвостатой, наполненные слезами, на ее раскрытый от ахуя рот и не нашел, что сказать. Жалости к ней не было. Почему-то. Суворов каким-то седьмым чувством испытывал сожаление к Валере. Он, может, и дурак и завтра забудет Вахита, только из головы не шел их искренний разговор, где Зима и Турбо были другими. Вахит, не оценив выходку, прикрикнул в удаляющуюся спину Суворова. — Малой, сюда подойди. Вова развернулся, удалялся к выходу спиной и улыбнулся, не собираясь подходить к этому человеку. — Не-а. Он собирался перетереть с Айгуль, как тут же оступился, услышав сдавленный вздох за спиной. Лопатки Вовы с ходу врезались в крепкие грудные мышцы, чужая рука инстинктивно обхватила его поверх локтя, чтобы избежать еще большего давления. — Под ноги смотри. Вадим ослабил хватку и убрал руку, схватившись за свою грудь. Суворова тут же оттолкнули в спину, чтобы не мешался. Блядский Цыган будто в привычку взял швырять его. — Ты все еще здесь? — вылупился Рома. Вова задохнулся от возмущения и быстро вышел, чтобы не создавать затор. Дом Быта, не торопясь, брел следом. — Совсем уже попутали, — послышались переговорчики в спину. — Че это вообще там было? Компот, девка в соплях-слезах, — Цыган ткнул Рому и заржал. — Рожу Зимы видел? — Турбо-то исполняет, как всегда. — Да свои таблетки от бешенства походу забыл выпить. Смех. Смех. Смех. — Бешеная сучка завела подружку. А это явный камень в огород Вовы. — Че, кстати, с этим? — Да погоди ты, с душем что? — Обещали починить. — Как будто они держат свое слово, — Вадим отвечал отсутствующе. Его явно не интересовала пустая болтовня и бесконечные сплетни, кто там кому не дал. Суворову оборачиваться не пришлось, чтобы заранее знать: Желтый много думает и не выходит из этого состояния. Прямо, как на завтраке. — Кащей вчера сказал, что привезет новый сифон. — Да пошел он в жопу. — Ну ты-то и в луже можешь умыться, урод. — Сам урод. — Мне от этой гниды ничего не надо, — чуть не рявкнул Вадим. Вова тише и тише сбавлял шаг, потому что удалялся, а Дом Бытовские сходились в другую сторону и трепались негромко. — Не говори так, он типо помог. Тебя же обезболили нормально так, я последнюю бутылку забрал, — Илья почесал затылок, — у этого вон, который, — и выкрикнул в спину громко, чтобы все услышали, — подслушивает! Пацан, хорош уши греть! Вова сглотнул, развернулся на сто восемьдесят и набрался смелости быстрым шагом подойти к толпе парней из Дома Быта. Их хата стояла между двумя другими и чуть ближе к кромке леса. Жутковато даже в светлое время суток. Несколько пацаном сразу выступили вперед, чтобы Суворов не подходил ближе. — Че надо? — Между прочим, эта бутылка нужна была и мне, поэтому я попросил бы! Забрали, так скажите спасибо, а не несите ересь, как будто имеете на это право. Самим не надоело?! Аборигены вдруг рассмеялись, нисколько не впечатленные речью пиздюка. Вадим махнул пацанам, чтобы скрылись и встал напротив Вовы. — Все сказал? Суворов впился руками в бока и понял, что на пригорке ему нужно чуть задирать голову наверх, чтобы смотреть Вадиму точно в глаза. — Еще нет. — Внимательно. — Тебе стыдно должно быть, Кащей помог, а ты говоришь за его спиной такие вещи. Желтый и сам не удержался от смешка вслед за гоготом пацанов, а затем уставился на Вову абсолютно злой. Видел он этих двоих вчера у костра, когда рану залатали и появилась необходимость выйти покурить. Кащей без разговоров кого угодно мог уболтать, завлекая баблом и возможностями, а Вова — очередной придурок, развесивший уши. Не жить ему ни здесь, ни в Игре, вот и хватается за любую возможность жопу свою прикрыть. Вадима тошнило от всех этих дешевок. — Ты нихуя не знаешь, понял? Рот свой закрой и не говори, за что мне должно быть стыдно. — И чего это я не знаю? — Пусть тебя Кащей посвящает. Пшел отсюда. Вова стоял в позе, которая так и говорила, что он с места не тронется. — Послушай, — Суворов захлопнулся и сделал шаг назад. Вадим наступал на него и своей хмурой физиономией закрыл даже солнце. — Это ты слушай: Кащей нам не друг, он — гнида, каких поискать. Не знаю, что он тебе предложил… отсосать, — с полным отвращением прикинул Вадим, — за возможность умотать отсюда или еще чего. Вот только забудь, ясно? Этот козел, нихера не может и таскается сюда в первую очередь утешать самого себя. Ты ему вот ни разу не упал, а теперь развернулся и пошел, пока пинка не дал. Вова вообще ни черта не понимал и ответить ему было нечего. Желтый говорил загадками и явно злился. Очень злился. — Мы еще не договорили. — Последнее предупреждение, или я за себя не отвечаю. Вадим правда мог ударить. Или сделать чего похуже, за него говорила напряженная поза и явный невроз граничащий с остатками самообладания. Он не шутил и психовал на глазах, от того, как Вова продолжал болтать. Суворов должен замолчать и двигаться вот где угодно, только не на глазах Вадима. Отойдя к поляне достаточно, чтобы не слышать ленивые матюки в свою спину, перед Вовой на всех парах пролетел Валера. — О, мне отойти нужно. Ты обувь выбрал? Если нет, зайди к пацанам, я предупредил, — Турбо торопился и говорил быстро. Едва ли сбавив шаг, провел свободной рукой по волосам, собранным на макушке. В другой у него было… , так Суворов не на шутку насторожился. — Зачем тебе канистра? Куда собрался? Не то, чтобы здесь был нескончаемый список выбрать себе досуг, вот только поведение Валеры вызывало чуточку волнения. Вова и рад бы отвлечься на что-то важное, но пока такой возможности не было, а Турбо как раз таки только так подкидывал поводы задаться вопросом, в порядке ли он. — К нему. Зима. Вове он не нравился. Идиотский чел ничего из себя не представлял, был весьма груб да еще и крутил Валерой, как хочет. Ну, не урод ли? И Турбо, как кретинская девчонка, не сиделось же ему на месте. Рвался до конца выяснить свои отношения. Зачем? Задерживать Валеру смысла не было. Его боевой настрой чувствовался за километр, Суворов еще раз взглянул на канистру. Турбо, тронутый озабоченностью Вовы, не устоял посмешить его. По-деловому со знакомой иронией взмахнул тарой, многозначительно зыркнув на поляну и людей поблизости. — Хочу дарить людям тепло! Вова закатил глаза. — Положи канистру с бензином на место, пожалуйста. — Да норм, все под контролем, это не то, о чем ты успел подумать. Зима опять засел в мастерской, пойду поговорю с ним наедине. — В мастерской? — Вов, нет времени, подробности потом. Захочешь, проведу тебе личную экскурсию, прогуляемся. Я побег. Турбо умотал, только и видели его, а Вова двинул в домик Вахита за кроссами. Вадим, откинув голову на кирпичную кладку, пустил дорожку дыма вверх. Вчерашняя беготня вымотала, вытащила наружу столько тьмы, что он уже потерял надежду вернуться. С последнего раза тень выросла, подкормленная страхом всех, кого утащила в себя. К этому дню у Желтого не осталось осуждения. Он не злился и, кажется, лишился значительной части эмпатии. Как бы не старался распространять в массы единственную мысль — не испытывать страх, потому что мразь питалась ей, ни хера не вышло. Люди боялись, и это нормально. И в тоже время — пиздец. Оно жрало их, становилось сильнее, оставляя жертву, которую в конечном итоге добивала Мафия. Закономерность была, как на ладони, а решение, как с ней бороться — нет. Вадим ненавидел всех присутствующих. Они потенциальная Мафия. Шерстила среди них, тщательно скрывая свою личину. Желтый замотался в поисках, столько раз путался в вычислениях. Убивал-убивал-убивал. На его руках было столько крови. Это больше, чем невыносимо. Это убивать — убиваться — возвращаться — убивать — убиваться — возвращаться — убивать — убиваться — возвращаться — убивать — убиваться — возвращаться — убивать — убиваться — возвращаться — убивать — убивать — возвращаться… Они уже не люди, не звери. Они — никто. Тяжелые мысли, вина, скорбь давили. Каждую минуту жизни здесь Вадим чувствовал себя омертвевшим и холодным. В голове крутилось только «Когда это закончится? Кто Мафия? Когда это закончится? Кто Мафия? Когда это закончится? Кто Мафия? Когда это закончится? Кто Мафия? Когда это закончится? Кто Мафия? Когда это закончится? Кто Мафия? Когда это закончится? Кто Мафия? Когда это закончится? Кто Мафия? Когда это закончится? Кто Мафия? Когда это закончится? Кто Мафия? Когда это закончится? Кто Мафия? Когда это закончится? Кто Мафия? Когда это закончится? Кто Мафия?». Это съедало его до костей, как черви трупную плоть. Тлеющая самокрутка обожгла пальцы. Вадим вырвался из капкана мыслей, наблюдая за бегающей тушкой новичка. Вова-Вова. Вот куда тебя занесло? Свежая кровь. Молодой, тощий (не задохлик, все-таки жилистый и крепкий), взгляд наивный. Наивный. Все они, как один, на первых парах были очарованы Кащеем. Как мухи летели на сладкий вкус, раз-раз, и вот закованы в липкую ленту, что вешают к потолку. Желтый вспомнил, как Вова крутился рядом с Кащеем. Глупость или просчитанный ход? Занимать голову такой херней Вадим не хотел, но внутренний психоз на Кащея так и подмывал протереть мордой Суворова бетонную стену, вышибить ему мозги и кричать в глубину, чтобы даже не думал доверять этой твари. Не то, чтобы Вадиму было какое-то дело до Вовы, которого становилось много в его жизни. На месте малого мог оказаться, кто угодно, и Желтый испытывал бы те же эмоции. Какое-то что ли желание достучаться, не допустить. Сломать наконец-то систему «убивать — убиваться — возвращаться». Найдя глазами новобранца, Вадим щелкнул колесиком зажигалки. Малявка как специально собирала вокруг себя самых конченных: Джокер или Шут, как хотите, ясно, как день — Валере с его играми доверять нельзя. Вадим не был в курсах о происках Турбо, но прекрасно знал, как этот на первый взгляд невинный распиздяй выменял карту, убив сразу троих. Патлатый сторговался с Мафией на обратной стороне. Вова оступился на ступеньках, схватившись за поручень. Уставился перед собой в напряженной позе, грудь обмерла на выдохе, которого не последовало. Воздух чуть заискрил, не темнея, потому что это происходило в замкнутых помещениях. А у Вовы в радиусе пяти метров еще как потемнело, почернело, погружая город в спящее состояние. Всего секунда, и он исчез. Вадим затянулся крепко до жжения в горле, без толики сарказма пожелав пацану забыть о страхе. Иначе эта хилая тушка не вернется обратно. Вову выбросило в Игру. Вот пусть своими глазами убедится, кому нужно сказать блядское спасибо. Кащею. Ха! Ха! Ха! Кащей придумал эту Игру.