Черѣзъ мытарства

      Стоять перед суровыми людьми в форме, да ещё и спросонья, было крайне неуютно. Во многом из-за того, что люди эти, коих местные звали околоточным надзирателем и городничим, были при оружии и были настроены не очень дружелюбно. Толпа тоже не внушала ничего хорошего. Чумазые люди в тряпье и стареньких рубахах и сарафанах шептались о чём-то, говорили непонятные слова. Если приглядеться, то некоторых Акацуки может даже и видели в своём мире, так, вскользь. Эти люди боялись, бежали от них, преступников, а здесь… Они были другие. Суровые, совсем не пугливые. Даже босые ребятишки бегали кругом и с любопытством осматривали незваных гостей, мол: «Кто это всю Денисовку на уши поставил?» – Предъявите документы. – отчеканил звонко и чётко один из городничих. – Пф, зачем ещё? – Хидан с вызовом глянул на мужчину в форме. Тот не дрогнул и смотрел всё так же твёрдо и непоколебимо, требуя документы. – Нет у нас документов. – как лидер Пейн выступил вперёд, собираясь перед этими странными людьми говорить за всех. Тревожился он, что Хидан глупостей наговорит. Обито же отошёл ему чуть за спину, предпочитая в этой ситуации быть слушателем, он всё больше к людям приглядывался. Очень странным людям. Похожие они были, да только выглядели странно, говорили странно и в целом реакция у них была странное. Не так с этим миром что-то… Быть может, от их мира он отличался гораздо больше, чем он предполагал. – Как так «нет документов»? Вы откуда вообще пришли? Вы вольные али нет? Ежели нет, то кто ваш хозяин? – Мы сами себе хозяева, хм! – вспылил Дейдара из-за чего Сасори ткнул его в бок, проскрежетав сквозь зубы, что иногда лучше молчать. Околоточный надзиратель помрачнел, скрестил руки на груди. Хамоватые чужаки, в странном виде разгуливающие и забирающиеся в чужие амбары… – Ясно всё. Оформляйте их. – Есть! – с готовностью ответили двое, готовя верёвки и с явной угрозой направляясь в сторону отступников. – Вы будете задержаны до выяснения обстоятельств. Не извольте оказывать сопротивление.       Перспектива сидеть в кутузке не прельщала никому, потому группа в плащах с красными облаками шарахнулась назад от представителей закона. Тут-то Хидана и накрыло… Схватившись за косу, он сжал рукоять до побелевших костяшек, страшно оскалился и замахнулся, вложив всю силу в удар. Не отмытое от крови лезвие свистнуло в воздухе и стремительно полоснуло по одному из городничих. Слава Богу, не убил. Мужчина отскочил, ожидая сопротивления, но глубокую рану на ноге язычник ему оставил. Даже тогда не дрогнул мужчина, не испугался. Толпа же вскрикнула, разразившись гневным гомоном. Помрачнел Хидан. Непривычно. Он привык, что гражданские боятся, а тут они и сами за вилы хвататься начали, матеря его страшными словами и не его одного. – О чём ты думал?! – его напарник схватил его за рукав и встряхнул. – Бежим! – во всеобщем хаосе скомандовала Конан. И они побежали, привычно запрокинув руки назад. Побежали стремительно вперёд. Люд крестьянский неистовствовал, бросаясь следом и крича: – Ахти, ребята! Бегут, мерзавцы! – Держите их! Держите! – К оружию! – крикнул околоточный, сам хватаясь за револьвер в кобуре. Тот городничий, что на ногах стоять остался, тоже схватился за револьвер. Особого значения беглецы этому не придали. Разве что Сасори подивился на мгновение странному механизму, за секунду до хлопка и яростного вопля Хидана: – Бляяяя! – заорал джашинист нечеловеческим голосом, хватаясь за ногу и катаясь по земле от нестерпимой боли. Что случилось? С чего это боль перестала приносить удовольствие? От чего это она так нестерпима? – Стоять! Стрелять буду! – запоздало предупредил городничий. Про Хидана благополучно было забыто. Кинули его, как балласт, но карма настигла его «товарищей». Последовала череда выстрелов, и шальные пули угодили по ногам. Были крики и болезненные хрипы, потонувшие в яростном голосе толпы. Привычные к боли шиноби были повержены и остановлены этой самой болью. Не могли больше бежать, хотя и раны их, нанесённые непонятной для них штукой, были не смертельными. Ясное дело их довольно скоро нагнала полиция: – Сдаёмся! Сдаёмся! – попыталась уладить всё Конан, поднимая руки. Слёзы боли непроизвольно текли по лицу, размазывая тушь. Мужчина в форме не сказал ни слова. Молча заломал девушке руки и связал их верёвкой. Других тоже в стороне не оставили. Как бы Обито не брыкался, как бы Пейн не пытался договориться, всех повязали и потащили в полицейский участок.       За сопротивление волокли их по улицам грубо. Несмотря на простреленные ноги, их заставляли идти. Дотащили их так до низенького, но добротного каменного здания с водружёнными на него флагами. Обито задержал на них свой взгляд, но рассмотреть не успел – его грубо пихнули в спину и завели в здание. Руки им выкручивали недолго. Распихали по камерам предварительного заключения, развязали и решётчатую стальную дверь заперли. – Да что мы сделали-то? – продолжал голосить Хидан. – Человека порезали. И доку́ментов у вас нет. – ещё более сурово объявил околоточный, садясь поодаль от решётки за рабочий стол. Сидящему рядом городничему велел писать телеграмму кому-то. – Послушайте, мы тут случайно оказались, мы никому зла не желали. – начал было Итачи, но его проигнорировали. – Давайте договоримся, в конце концов. – попытался и Какузу, но надзиратель его грубо послал, заявив, что договариваться он на рынке будет, а тут «сурьёзный государственный орган».       Успокоились Акацуки. Выбора всё равно не было, хотя Хидан свирепствовал долго, пытаясь выломать решётку, которая была на удивление добротной, но раз уж у Кисаме не получилось её даже погнуть, то у Хидана и шансов не было. «Значит тут не только чакра ограничена, но и наши физические возможности.» – резонно заметил Обито, усаживаясь на скамейку в камере. Сидел он там не один. С Конан, Пейном и Итачи. Они ничего не говорили. Только от боли мучились. Странное оружие, никогда он такого не видел, чтоб так стремительно их с ног повалить, да и чем?! Маленьким свинцовым шариком, который Обито кое-как неумело достал из своего бедра. Не страшная рана, жить будет, если кровь остановит, конечно.       Ни городничие, ни надзиратель на вопросы не отвечали и вообще оставили преступников на произвол судьбы в этих тёмных казематах. Всё одно ничего они решить не смогут без распоряжения сверху, а там сейчас и без того канитель с бумагами. Раньше, чем завтра ответа от главного участка они всё равно не получат, а там, возможно и ответа от самой четы Ульяновых ждать придётся, а то и других князей и графов. В любом случае сидеть Акацуки тут ещё долго, потому узники ударились в разговор о своей дальнейшей судьбе. В основном Хидана ругали за его уж больно пылкий нрав. – Да ему ещё повезло, что я его не ёбнул! А жаль! Такая жертва для Лорда Джа… – Да что ты заладил, Хидан! – повысил голос на него уже Сасори. – Из–за тебя тут сидим! Глупость ты совершил! Глупость! – Пошёл нахуй! – Поспать что ли? – спросила неясно у кого Конан. Кровь она кое–кое-как остановила и Пейна перевязала. – Всё равно ругаться часа два будут, пока не охрипнут. – Согласен полностью. – кивнул Обито. – Как глупо и неправильно, всё же. – Ты давай тоже голову не напрягай. Всё равно раньше, чем ответ придёт, мы ничего не узнаем. – девушка говорила спокойно и тихо, абстрагировавшись от всей брани, что разворачивалась в едва ли не метре от неё. Обито был с ней согласен. Голова разболелась страшно. Хотелось тишины и покоя, но что-то ему подсказывало, что сюрпризы не закончились.