Черѣзъ мытарства

      Ехали долго. Молча ехали, прислушиваясь смеху конвоиров, к стуку колёс, вычерчивающему чёткий убаюкивающий ритм. Хидан зябко ёжился и кутался в свой истерзанный плащ. Видеть его молчаливым непривычно. Обычно он всегда пылает гневом и вот-вот готов разразиться пожаром ненависти. Может дело в усталости, может в атмосфере поезда и едкому запаху дыма. Когда джашинист стал клевать носом и чтоб не отрубиться окончательно подсел к Дейдаре ближе. Тот смотрел в окно напряжённо. Луна скрылась за тучами и поля сделались страшными и тёмными, а вдалеке бежали редкие огни окон, походившие на светлячков. – Чего такой дёрганый сегодня? – прошипел Хидан, ткнув Дейдару в бок. Подрывник едва не подскочил. Стук колёс заглушал их разговор, потому блондин мог говорить без утайки. – Тебе–то какое до? – Ты давай, не огрызайся. Только слепой не заметил, что заметно нервный. – А как в такой ситуации себя вести прикажешь? – на виске выступила капелька пота. – А если честно? Ты же знаешь, я – могила. – Знаю я, какая ты «могила». Отвяжись, ты смеяться будешь? – А есть причины? Между ними повисло напряжённое молчание. Дейдара стал жевать губу, а Хидан сонно склонил голову. – Нет причин. – наконец ответил Дейдара. – Просто сон мне снился… Он меня и беспокоит… – Что вы там всё шепчетесь? – прогремел Какузу. – Больше двух говорят вслух. – Ой, иди нахер. – огрызнулся Хидан, за что едва не получил хлёсткий удар. Увернулся. Силы у Какузу хоть отбавляй, так что под его кулак попадать не хотелось. – Перестань! – Пейн многозначительно кивнул в сторону соседнего вагона. Казначей остыл немного. Не хотелось, чтоб люди с оружием явились сюда. – И всё же… – Да сны тревожные у меня… Неважно… – отмахнулся Дейдара, наблюдая за тем, как всё частыми становятся огоньки окон. Мелькали небольшие городки и деревни, города становились больше. Возвышались высокими пиками соборы и какие-то башни. Невольно вспоминался и его родной край. Он не скучал по нему, нет, но отчего-то воспоминания ещё больше омрачали и без того не позитивную ситуацию.       Хидан и вовсе задремал, наконец позволив себе поддаться убаюкивающему покачиванию вагона. Лицо у него было хмурое и совершенно не выглядело расслабленным. Но никто здесь не мог расслабиться. Не ясно, что ждёт впереди. А может, было ясно, но никто этого пока не понял? Хидан кое-как продрал глаза. Всё ещё постукивали колёса поезда, но в вагоне он был один и от чего-то даже не запаниковал. Ему показалось, что это всё естественно и правильно. Как будто в полном одиночестве и тишине ему было гораздо лучше. Слабо покачивалась лампада, освещая похожий на гроб вагон. Колёса страшно заскрипели и лязг колёс о рельсы полоснул по ушам острым лезвием. Поезд качнули и Хидан на ногах не устоял, но упал довольно легко. Было совсем не больно, хотя голова закружилась мама-не-горюй и стоило ему подняться снова, как круговерть образов пуще замелькала перед глазами. Плечом Хидан навалился на дверь вагона, и она послушно отъехала в сторону, лишив Хидана единственной опоры. Улица встретила его не оружием, а сухой и твёрдой землёй.

***

      Вокруг бескрайнее пепелище. Стояли по бокам тёмные скрюченные лысые деревья, а серые хлопья клубились в воздухе, поднимаясь от земли. Вокруг ни души, только массивная белёсая пернатая фигура, на которую Хидану даже смотреть было больно, не то что осознавать, что это такое. – Да что же за херня тут происходит?! – Нельзя так говорить! Тебе надо вымыть рот с мылом! – звонко разнёсся громкий детский голосок. – Слова твои Богородицу оскорбляют, а она и так к вам всем милостива! Зачем её обижать?       Хидан обернулся. На крыше покосившегося и сошедшего с рельс вагона сидел низенький худощавый мальчик в одних драных штанах и такой же жилетке. Он болтал босыми ногами и раскачивал из стороны в сторону своей серо–пепельной взъерошенной головой. Его малиновые глаза горели огнём и словно смеялись. Кого–то напоминал этот мальчишка, но узнать почему–то не мог. – Твоих рук дело? – почему–то спросил Хидан, кивнув на поезд. Неожиданный для него вопрос, что он и сам подивился. Малыш покачал головой и заявил: – Не-а! Не моих! Его. – малыш кивнул в сторону белёсого существа. – Рельсы… Они, знаешь, не всегда к чему-то хорошему ведут. Ну конечно ты знаешь! Ты ведь не глупый, да? – А… Что это вообще такое? – Как грубо. Это не "что", а "кто"... – Да какая нахер разница? Зачем дорогу перегородил? – Фу … – поморщился малыш. – Как плохо ты говоришь... И вообще, лицо у тебя злое и руки тяжёлые. Ты кровь пролил. Много крови. Не буду с тобой говорить. Иди к Клятому. Он тебя научать будет, а не я. Ребёнок категорично скрестил руки на груди и показательно отвернулся. – Ну не очень-то и хотелось. – скривив рожу передразнил его Хидан. До чего грубый мальчишка, но надо отдать ему должное, он указал направлению.       Среди пепла сидело горбатое крупное нечто, которое Хидан и сам принял за гору пепла. Оно почти не двигалось. Только изредка руками шевелило, не то кости, не то камешки бросая. Неповоротливый, в нелепой лохматой серой накидке с проплешинами. Он на зверя издалека смахивал, да на какого дивного! С собачей черепушкой вместо головы. Вернее, то была маски, при ближайшем рассмотрении, но глаза за этой маской отнюдь не человечьи. – А ты всё шастаешь тут… С детьми припираешься. Вроде не отрок уже, а что-то незаметно. – Ты Клятой? – спросил Хидан, совершенно этой здоровой штуки не боясь. – А ты совета, стало быть, просить пришёл? Своей головушки на плечах нет? – ответил вопросом на вопрос некто Клятой сиплым и немного рычащим голосом, тряхнув седой головой. Он поднялся на ноги, сделавшись ещё больше, и наклонился к Хидану, глядя тому прямо в глаза своими страшными светящимися в темноте точками, но почему-то добрыми и снисходительными. – Ну так слушай… На этот раз поблажек тебе не будет от заступника твоего. Тут, к таким как ты строго относятся. Без заступника не обойтись, но я, так и быть, пособлю… Я научу тебя, что им сказать… Хидана стало раскачивать из стороны строну, а все образы снова смешались в единую кашу и поплыли... Только страшный собачий череп отпечатался в его сознании на столько чётко, что он и через десять лет его бы вспомнил. Голос сказал ему: – «Мы одного с вами поля ягоды… С одного начинали, одним и закончим. На одном с нами месте стояли, мысли ваши с нашими едины были, столько же крови пролили. Стало быть, и мы больше не часть кровавой реки, как и вы были когда-то» – скажи им. Всё запомни. Я заступлюсь, но пусть послушают.

***

      Хидан резко дёрнулся, когда поезд тряхнула, и громкий лязг оповестил об остановке. Конвоир отпер дверь и скомандовал: – Приехали.