Черѣзъ мытарства

      Вокруг раскинулся шумный вокзал. Пыхтели паровозы, отправляясь в депо, толпились люди, как муравьи в муравейнике… Кто-то в стальных колодках, кто-то при оружии. Несмотря на всеобщую неразбериху, толпа пульсировала, сокращалась и двигалась слаженно как единый организм. Ночное небо застлал дым, а за пределами обнесённой забором территории простирался оживлённый город, где огни фонарей походили на россыпь звёзд, слаженно и правильно по мостовой сновали экипажи, несмотря на поздний час, золотоглавые соборы возвышались крестами в самое небо... Невольно в душах рдело восхищение, но и тут полюбоваться дивным и непривычным городом отступникам не дали. Снова кибиточка, снова извозчик, только что трястись им не пришлось, ибо ехали они по гладко вымощенной дороге. Среди таких же повозок со скованными людьми. Народ мелькал по бокам и выглядел он, надо сказать, иначе. Опрятные и миловидные худенькие барышни, статные мужчины в выглаженной одежде. Аристократия. Побег всё ещё был невозможен под чётким и пристальным взором сменившихся конвоиров, вооружённых гораздо лучше. Прохожие всё чаще заглядывались на Акацуки, рассматривая их с настороженным интересом. Последних это не особо беспокоило. Больший интерес вызывало это чудно́е места. Хотя бы его название. – Простите, а где мы вообще находимся? – тихо шепнула Конан извозчику. Тот в отличие от первого был не многословен, но на вопрос ответил: – Оустьград. Ясность не внесло, но теперь хоть название знают. Интересовало это не всех, конечно. Дейдара с заинтересованностью ребёнка, познающего мир, крутил головой, силясь увидеть всё и сразу. Сасори был в этом плане более сдержан и просто позволил себе немного расслабиться, наблюдая за плавными изгибами местной архитектуры. Всяко лучше, чем песчаная совершенно одинаковая безвкусица в его родной деревне.       Ехали они ещё около двух часов, пока извозчик и не затормозил у поистине огромного и грозного здания суда. С другими экипажами они и вовсе разминулись по дороге… Ноги затекли от долгой невозможности ходить. Их кололо мелкими иголки от того пеший поход по коридорам огромного и величественного здания был особенно мучительным. По красной ковровой дорожке их сопровождали в безмолвии, изредка упираясь штыками винтовок в спины, когда кто-то дозволял себе отвлечься и по рассматривать высокие расписные потолки.       Зал суда оказался гораздо меньше, чем они себе представляли, да и обставлен был относительно простенько, хотя резные поручни и скамьи, расставленные в ряд, были не лишены вкуса. У стена большая стальная клетка с поржавевшими, но крепкими частыми прутьями. Кандалы сняли, что было просто прекрасно! А то на запястьях и щиколотках уже образовались кровоточащие ссадины, но по сравнению с экзистенциальным ужасом и пугающей неизвестностью это было не более чем детским лепетом. Зал пустовал, скамьи пылились у стен, как и три высоких стола, походивших на те, с которых вещают свои лекции профессора. Столы эти, кстати, частично скрывали за собой массивные дубовые двери, но узнать, что же за ними, не представлялось возможным. Сопровождающие – молоденькие солдаты – остались за дверями, заперев отступников в клетке и застыв безмолвными статуями. – И что дальше? – спросил сам у себя Какузу. Ответа ожидаемо не получил. Даже Хидан не огрызнулся. Он сидел с хмурым видом и выражением полного понимания, что сейчас будет, но делиться этим не спешил. – Молчишь... Сказать нечего? – голос Сасори эхом отразился от стен аудитории. Видать, всё ещё сердится, что оказался в таком незавидном положении, но Хидан отмахнулся от него, усиленно напрягая извилины и силясь вспомнить важные слова. Дейдара нервно ходил из стороны в сторону, заодно разминая ноги, но и это Сасори не понравилось. – Дейдара, успокойся, мельтешишь. – Так не смотри. – отозвался задумчиво Обито. – Все нервничают, в конце концов. Учиха напряг слух, чувствуя что-то неладное всеми фибрами души, но за причитаниями, ворчанием и ироничными издёвками ничего подозрительного расслышать не мог. – Тихо. – наконец утихомирил всех Пейн и переглянулся с Обито. Они поняли друг друга без слов. – Шаги...       Там и другие прислушались, уловив глухие торопливые шажки кого-то маленького. Шум шёл во стороны стола напротив. Вернее, из-за двери за этим столом. Она приоткрылась, но никого насторожившиеся Акацуки так и не увидели, хотя торопливые шажки маленьких ножек послышались отчётливее. Вот прямо в комнате этой? – Покажись! – грозно скомандовал Кисаме. Осознавая, что это он сидит в клетке, а не этот маленький кто бы то ни был, становилось смешно. Вот и звонкий детский голосок засмеялся. Вернее, несколько даже. Девять пар любопытных глаз уставились на решётку с нескрываемым интересом, как малышня смотрит на зверьё в зоопарке. Иронично. Пшеничная длинноволосая макушка скрылась за столом и секунд через десять, послышалось пыхтение явно прилагающего много усилий ребёнка. Он забрался на стол и его чистые, как небо голубые глаза, так и вспыхнули фейерверком эмоций. Мальчишка в голубенькой длинной рубахе помахал своей крохотной ручкой. Дейдара побледнел и осел на пол, игнорируя ошарашенные взгляды сокамерников. – Ага! А я говорил: «свидимся ещё!» - воскликнул пискляво ребёнок и к нему присоединились остальные восемь таких знакомы маленьких фигур. До Хидана дошло кое-что и он тоже обречённо опустился на пол рядом с Дейдарой, а остальные просто стояли и не моги даже рта раскрыть, а детишки о чём-то шумно переговаривались, потеряв всякий интерес. – Да ну нет… Ну не должно же так быть… Не может… - бормотал в исступлении Дейдара, пока до него пытались дозваться Сасори, Итачи, Обито и Конан. – Может… - ёмко ответил таким же тихим голосом Хидан. – Ну чего вы так руки заламываете? – ласково спросила маленькая девочка ну уж очень напоминающая одну куноичи в детстве. – Полно вам… Ничего плохого мы вам не сделаем. Не мы, точнее… – Вы главное, не наговорите чего лишнего и ладно будет… - дополнил очень тихо мальчик с чёрными волосами до плеч. Никто их уже не слушал. Акацуки было всё равно. Они уже во всё верили.       Конан успокоилась и отошла от первого шока относительно быстро и, наконец, приняла тот факт, что красноволосый бледный мальчишка среди суетящихся детей – это однозначно Нагато, а не плод её воображения. Более того, она стала осознавать, что дети, как не парадоксально, в данной ситуации осведомлены куда больше. Тихим голосом она пыталась их подозвать к решётке, спросить обо всей несуразице, что тут происходит. Дети подходить не спешили, говорили как-то скомкано, дистанцию держали. Смотрели настороженно, хотя и потешались, но лишь потому, что знали, что им ничего не будет. – Пожалуйста… Нам помощь ваша нужна… Вы же много знаете, как я погляжу, как освободите. Мы в долгу не останемся. – упрашивал Конан, улыбаясь так ласково, так по-доброму. Красноволосого угрюмого мальчика в телогрейке на пару размеров больше она совсем не убедила, однако. Он буркнул что-то и отступил на два шажка от неё: – Верю - тому зверю, собаке и ежу, а тебе погожу. От тебя кровью пахнет. Ты тоже злая. – отозвался малыш и как топнул ножкой. Все и замолкли, расползлись как мышки по углам и снова дверь тяжёлая скрипнула и застучали каблуки лакированных сапог.