Увидимся в Аду

      Первым делом Вокс прошелся по гостиной. С каждым медленным шагом он невольно морщился и закатывал глаза при виде очередной рухляди, место которой было в антикварной лавке. Однако он должен был признаться, что в некоторых местах будущий оверлорд проявил и креативность, и долю вкуса. Например, ему немного нравились стеллажи, где книги были сложены по цветам так, что изображали буквы, а в сумме получалось слово «эйр»*. Но, несмотря на это, в остальном Аластор порядком особо не дорожил: некоторые полки были покрыты пылью, в углу валялись исписанные заметками для эфиров бумаги, бутылка виски и использованная клейкая лента.       Вокс подумал, что этому месту, действительно, не помешала бы если не женская, то профессиональная рука помощи. Судя по вычурной мебели и площади на одну оленью тушу, бедным Аластора язык не поворачивался назвать. Почему тогда он не мог позволить себе прислугу?       Мужчина остановился и вздохнул.       Разумеется, мог. Но, если бы у Аластора были причины что-то скрывать, то он предпочел бы держать свое место жительства подальше от посторонних глаз.       Плечи напряглись, а в груди что-то тревожно сжалось. Однако Вокс старался не думать, что его могли запереть в логове жуткого чудовища. Он старался расценивать происходящее как поиск компромата на будущее. Мало ли, вдруг он найдет тут дилдо и будет потешаться над этим перед друзьями в Аду.       На первом этаже, помимо гостиной, располагались кухня, гостевая, ванная и вроде бы кабинет. Вроде бы — потому что Вокс не сумел его открыть. Тогда, нахмурившись, он поднялся на второй этаж.       Аластор жил в дуплексе, но вполне компактном. Второй этаж тоже имел не так много комнат: одна ванная, спальня, гардеробная и для отдыха с выходом на балкон. Наблюдать за душами в живых телах было неприятно и даже немного жутко. Так что, кивнув проходящей мимо изнуренной женщине с громадной коляской и бросив укоризненный взгляд на мужчину, который подгонял ружьем свою жирную псину, Вокс вернулся обратно в квартиру.       В ванной не было ничего особенного. А от гардеробной Вокса чуть не стошнило, и он представил, как бы взвизгнула Вельвет, увидев этот хлам, так и просящийся отправить его в ближайший дом престарелых. Хотя Вокс невольно заметил, что вся одежда была чистой и гладко выглаженной. А еще здесь лежали пижамы и купальные костюмы — абсолютно несексуальные в своем устаревшем дизайне, но Вокс непроизвольно представил Аластора (своего, а не ныне живущего с ним) мирно спящим или весело плескающимся в воде, и от этих мыслей стало не по себе.       В конце Вокс добрался до чертогов своего будущего врага — так сказать, обители зла, пристанища дьявола, палаты, из которой тот сбежал. Предвкушение пульсировало в висках, и Вокс с восторгом обнаружил дверь незапертой.       Волнение было велико, а потому он с тихим скрипом вошел внутрь и… разочаровался. Хотя чего он ожидал? Свисающих с потолков цепей, едва достающих до крышки деревянного гроба?       Нет, ничего криминального, аморального и просто интересного. Даже кровать, которая располагалась между напольными лампами, была одноместной и совсем лишенной намека на любое использование, кроме сна. Подоконники были набиты свежими цветами, пестревшими на фоне бежевого бархата и золотистых лучей солнца.       Под кроватью виднелась выемка, и Вокс, не скрывая своего любопытства, отодвинул ящик, чтобы потом, изобразив на лице омерзение, задвинуть обратно.       Вуду. Целый бельевой ящик был заполнен уродливыми куклами, от и до проколотыми булавками и иголками. Так еще и одежда на них была явно самодельной и явно от рук того, кто ничего, кроме микрофона, в жизни больше не держал. Было невозможно понять, изображала кукла шерифа или фермера. — Примерный христианин, — саркастично усмехнулся Вокс, поднявшись на ноги и отряхнув колени. — Скорее, примерный пиздабол.       Он подошел к письменному столику и наклонился, чтобы приглядеться, а после снова закатить глаза. Вырезки из газет, на которых красовалась физиономия одного совсем не самовлюбленного засранца, пожимающего жилистую лапу какому-то толстосуму. «Встреча губернатора с лучшим радиоведущим Луизианы» гласило название статьи, и Вокс приложил не мало усилий, чтобы не скомкать ее или, по крайней мере, не пририсовать пару хуев.       Он опустил взгляд на ящики под столом и с удивлением обнаружил, наконец, кое-что занимательное. Там лежали пять фотографий… фотографий Аластора. Учитывая, как тяжело было сфотографировать Радио Демона даже при сотни установленных камер и что у самого Вокса был лишь один старый и порванный снимок, пять фото ощущались как роял флеш.       На первом Аластор выглядел немного моложе — в полосатом жилете и с широкой улыбочкой — на фоне какой-то радиорубки, как решил Вокс, судя по антеннам и оборудованию. В окружении всего этого барахла, как Вокс величал то, что было связано с радио, он с нервной дрожью видел на снимке не обычного юношу, а демона, скрывающего свою сущность за добродушным выражением лица.       Второе фото было сделано на какой-то свадьбе или другом мероприятии, потому что Аластор решил, что дурацкий вечерний костюм ему пойдет. Вокс даже посмеялся от того, как нелепо смотрелся пока не Радио Демон в строгом пиджаке, с зализанными волосами и рядом с красивой, высокой брюнеткой. Если бы девица знала, что делала рука, которая преспокойно лежала на ее талии, то в тот же момент предпочла бы удавиться своим ожерельем.       На третьем фото демоническое проявление Аластора бросалось куда сильнее: он был рядом с какими-то людьми — видимо, с работы — и лучезарно улыбался в объектив. Вокс фыркнул, представляя лица этих троих задротов, когда они после того, как отбросили копыта, встретились бы с истинной сутью их «милого» коллеги.       Четвертая фотография была тоже общей — кажется, из института. Много времени не пришлось тратить на поиски: лживую ухмылку можно было уловить почти мгновенно. Она так и сверкала своей фальшью среди десятки пасмурных лиц явно уставших после изнурительных экзаменов выпускников. Вокс не смог не отметить, что было крайне забавно лицезреть Аластора в черно-белой мантии и шапочке со свисающей сбоку кистью.       Мужчина положил все просмотренные снимки обратно, потому что, когда он добрался до последнего, его взгляд застекленел. Он не знал, кто был сфотографирован, но был уверен, что это просто не мог быть Аластор. Мальчишка лет десяти имел такие же торчащие волосы, такие же тонкие губы и тощее тело, но… разве это Аластор?       Аластор был демоном, манипулятивной мразью и застывшем в своих принципах высокомерным ублюдком. А мальчик на фото казался другим: обычным, ничем не примечательным ребенком, в чьих глазах не плескалась жестокость и чьи губы не искажались в самодовольном оскале.       Вокс вздрогнул и понял, в чем было основное отличие всех фотографий от этой. На ней Аластор не улыбался. Даже наоборот, он выглядел непривычно печальным рядом с хрупкой женщиной и мужчиной, лицо которого небрежно оторвали.       И эта легкая печаль была, наверное, самым настоящим, что когда-либо видел Вокс в своем существовании. Он провел пальцем по шероховатой поверхности, оглаживая устремленные на него глаза и опущенные уголки губ, чувствуя при этом какое-то необычное тепло. Казалось, он мог вновь пройти сквозь время и дотронуться до души Аластора, еще до того, как она утонула в одном из совершенных грехов. А, когда к томному, неподвижному взгляду и плавным касаниям прибавилось желание — резкое и непроизвольное — прикоснуться к выжженному на бумаге изображению губами, Вокс встрепенулся и швырнул снимок обратно к остальным.       Он на секунду почувствовал себя либо идиотом, либо извращенцем. В первом случае, потому что ощутил что-то, помимо презрения, при виде своего вечного соперника и самого ненавистного существа. Во втором, потому что… Вокс даже размышлять об этом не хотел. Он захлопнул шкаф и рухнул на кровать.       Глаза заслезились от света, раздражающе нагревающего его кожу. Тогда предплечьем он прикрыл часть лица и глубоко вздохнул. Он был рад немного узнать про прошлое Аластора и не жалел о том, что сделал, потому что был уверен в одном: хорошо бы знать немного больше о человеке, которого собираешься убить.