Увидимся в Аду

      Пройдя еще минут двадцать, минуя скверы и узкие улочки, они оказались на продуваемой всеми ветрами пристани, где величественно громыхали различные по строению и размерам суда. Сквозь разрывы темно-серых туч падали и поблескивали на воде косые лучи солнца. Каждый шаг сопровождался подбадриванием голосистых чаек, гудком приближающегося парохода и завывающим ветром. Несмотря на это, Аластор не находил никакого труда увлеченно поведывать об истории и особенностях известного порта и какое важное он имеет значение во внешней и внутренней торговле.       Хоть Вокс и слушал краем уха, потому что активно выискивал какое-нибудь укромное место для предстоящего убийства, несколько фактов о незаконных погрузках и транспортировке несанкционированных товаров, невольно запомнил. Скорее всего, дело привычки.       Людей и вправду было мало — пристань практически пустовала, а движущиеся силуэты виднелись лишь отдаленно. Вокс ухмыльнулся и, изобразив восхищение, проговорил: — Несмотря на то, что тут преобладает промышленность, вода на удивление чистая. Повезло вам, местным! Наверное, в теплое время года вы каждый день плещетесь в ней.       Аластор усмехнулся и с очередным порывом влажного ветра застегнулся на все пуговицы. — Многие мои знакомые любят выбираться из города и проводить досуг на берегу реки, — без энтузиазма поделился он. — Но лично я не сторонник такого отдыха, да и плавать не особо умею.       Вокс услышал то, что хотел услышать. Самодовольная, торжествующая усмешка против воли расползлась на его лице.       Они еще некоторое время делились своими летними увлечениями, но, когда Вокс заметил, как Аластор в очередной раз поежился от игр переменчивой погоды, решительно подвел его ближе к воде. Предлогом послужило якобы красивое отражение света, которое обязательно нужно было посмотреть вблизи. Аластор поправил очки и глубоко вздохнул, как будто заранее знал, что делал это в последний раз в своей жизни.       «Перед смертью не надышишься», — очень уж хотел пошутить Вокс, вставая за его спиной. Но вместо этого лишь в очередной раз поблагодарил за познавательную экскурсию. — Не стоит, — с интонацией, которую можно было воспринять только как «конечно, стоит», бодро сообщил Аластор. — Но давай уже возвращаться. Я немного замерз.       Ветер, будто специально, принялся трепать волосы и одежду. Вокс смотрел, как трепыхались густые пряди на затылке, как сжимались лопатки под плотной бежевой тканью и как холод немного задел краской кончики ушей. Завороженный взгляд скользнул чуть ниже, на спрятанные в карманах руки, и он уверенно кивнул самому себе.       Пора. — Ничего, — притворно нежно, предвкушающе и с какой-то толикой мнимой заботы проговорил Вокс, подходя ближе и вытягивая перед собой руки. — Сейчас согреешься…       «…в пламени Ада», — не успел договорить он, поддавшись вперед — именно тогда, когда его ослепил внезапно обращенный на него взгляд. Все произошло слишком быстро: Аластор среагировал мгновенно, а вот Вокс, напротив, уже не мог остановиться. Когда он почувствовал на несколько секунд ткань чужой одежды и напряженные под ней мышцы, то подумал, что все — дело сделано, и неважно, что его за этим делом успели обнаружить. Однако, стоило ему ощутить натяжение правой руки, как сердце буквально рухнуло в пятки, а за ним и сам Вокс: только не в пятки, а в ледяную, колючую воду.       В глазах потемнело, а воздух в легких словно заледенел и застыл, когда вода накрыла его макушку. Она болезненно обжигала, обхватывала и намеревалась утащить вниз, но Вокс, точнее странное чувство в нем, было с таким раскладом катастрофически не согласно. Головой он приказывал себе не сопротивляться, успокоиться и смиренно ждать возвращения домой, в свое родное время. Однако что-то препятствовало его приказу, что-то упорно заставляло его конечности выпутываться из цепенеющего плена и прорываться сквозь толщу воды наверх, к свету. Вокс и забыл, насколько сильным и пугающим в своем отчаянии может быть стремление к жизни.       Он резко вынырнул и жадно схватил ртом спасительный воздух, чтобы потом ощутить, как его вновь попытались утащить обратно. Стало трудно дышать, шея сильно затекла, а вода периодично стремилась ударить его по лицу. Лишь когда пелена и шок перестали застилать взор, он понял, что утянуть на дно его пыталась не смерть, а тот, кто упрямо не желал идти в ее объятия. — Нет, нет! Блять, отпусти, — почти умоляюще шептал Вокс, тщетно стараясь отцепить от себя обвившие его шею чужие руки. Его колотило от холода, зубы стучали, так еще приходилось выдерживать цепляющуюся за него тушу. Руки Аластора сомкнулись намертво, и онемевшими пальцами Вокс ничего не мог с этим поделать.       «Выбора нет, — даже в мыслях дрожащим голосом сказал он себе. — Придется утопиться вместе с ним»       Он прижал тело так крепко, чтобы не дать себя оттолкнуть, и был готов снова вступить в схватку с рефлексом самосохранения. Однако, когда туловище само прильнуло к нему, а судорожное дыхание ударилось куда-то под ухо, Вокс на некоторое время почувствовал, что холодная вода вдруг нагрелась, а усиленный ветер превратился в приятный бриз.       Никогда. Сколько он себя помнил, никогда Аластор не был к нему так близок. Да и что говорить про Аластора: вообще никто и ни на одного мгновение. Это было совершенно новое для мужчины чувство — совсем не похожее на то, когда тебя хватали и обнимали в порыве оргазма или во время кровавой битвы.       В этом движении переплетались отчаяние и надежда. В этом движении проявлялась жалкая сущность всех живых созданий. В этом движении он чувствовал искренность самого необходимого, самого вожделенного для каждой смертной души — беспрекословного желания жить, жить и только жить.       «Это нечестно, — сетовал он, ослабляя хватку, чтобы удобнее перехватить чертового ублюдка и удержать его на поверхности. — Это, блять, совсем нечестно»       Вокс закрыл глаза и сделал долгий, глубокий, точно долгожданный, вздох, словно не дышал никогда. Лишь сейчас в полной мере он осознал, что был воскрешен дьяволом, что он в самом деле был живым.