Увидимся в Аду

      Вокс не знал, сколько пробыл в холодной воде. Но он не ощущал боли в конечностях лишь по той причине, что банально их больше не чувствовал. Пирс возвышался над ними в метре или полтора, и при всем своем желании, даже отбросив лишний груз, Вокс вряд ли бы сумел взобраться по скользким столбам. Он лихорадочно крутил головой и искал хоть какой-нибудь способ выбраться из водяной клетки.       И больше, чем возможность лишиться со временем сил и погрузиться на дно, его пугало сомнение, будет ли теперь все действо рассматриваться как убийство. Может, он не был знатоком святых писаний, но догадывался, что обычно убийцы не пытаются лишить кого-то жизни, чтобы потом спасти.       К счастью или к сожалению, узнать ему не довелось. Двое удивленных открывшейся картине разнорабочих, чудом заметившие что-то необычное в воде, помогли им подняться обратно на пирс. Один тут же побежал за помощью, а второй, почти подросток, обращаясь к Воксу и, видимо, плохо владея языком, активно жестикулировал: показывал то на Аластора, то на свою грудь.       Честно говоря, Воксу хотелось скорее размозжить себе череп, нежели отгадывать идиотские ребусы. Его жутко трясло, одежда противно липла к телу, каждая клеточка истошно завывала. Если в воде он чувствовал цепенеющий холод, то теперь, на суше, нахождение в ней казалось почти что посиделкой в сауне. — Да чего ты хочешь от меня?! — не выдержав, взревел он, когда парень начал агрессивно ему что-то кричать то ли на испанском, то ли португальском языке. — Он, блять, жив! Так что завались!       Это «жив» прозвучало с таким презрением, что ругательство рядом беспомощно меркло. Он скривился от досады, смотря, как не мертвый Аластор стоял на коленях и громко откашливался. Вокс пронзил полным скорбной ненависти взглядом его промокшее до нитки и дрожащее в приступе тело. Однако, когда гнев немного отступил, он начинал понемногу понимать, что пытался донести до него взвинченный иностранец. — Проклятие, — почти беззвучно произнес он и, скинув тяжелое пальто, подсел к трясущемуся, будто в ознобе, Аластору. Одним рывком он заставил того лечь пластом и, предварительно распахнув пальто, разорвал пуговицы на тесной рубашке. Грудная клетка бешено вздымалась, и, хоть Аластор был в сознании и выглядел вполне нормально, дышал он слишком быстро, обрывочно, точно ему чудовищно не хватало кислорода. За несколькими шумными вздохами шел хриплый кашель.       Вокс предположил, что тот нахлебался воды, и, возможно, она мешала ему нормально дышать. Он не был медиком, а анатомия людей погрязла в самых дебрях воспоминаний, но кое-что пришло на ум.       Он присел на колени возле чужой груди и снял с мужчины залитые водой очки. Свернутый пояс он подложил ему под шею, а руку устроил на лбу, убирая прилипшие к нему мокрые волосы. Уперевшись, Вокс осторожно наклонился над бледным, как полотно, лицом. Однако стоило ему приблизиться к посиневшим от холода губам, как те изогнулись в брезгливую, дрожащую улыбку, а ослабевшая ладонь уперлась в его лицо. — Не нужно, я в порядке, — осипшим голосом прошептал Аластор, упорно давя рукой, чтобы выиграть себе желанную дистанцию. Вокс цокнул языком и, сжав чужое запястье, грубо отодвинул его в сторону и прижал к сырым доскам. — Запрокинь голову, — не слушая тихих возражений, потребовал он и, вновь наклонившись, прильнул к дрогнувшим, ледяным губам. Он попытался вдохнуть столько воздуха, сколько мог, согреть разъеденные холодной водой легкие.       Аластор закашлялся сильнее, изо рта послышался хлопающий и булькающий звук. Вокс нахмурился и силой заставил его повернуть голову набок и выплюнуть скопившуюся жидкость. — Блять, я скоро окоченею. Ты выжил, так что дыши, черт возьми, нормально! — раздраженно выкрикнул Вокс, удивившись отсутствию дрожи в своем голосе. Он вновь набрал побольше воздуха и влил его в уже более податливый рот. Вскоре напряжение начало отпускать затвердевшие мышцы, и делать искусственное дыхание стало в разы легче. Взгляд Аластора прояснялся, вдохи и выдохи стали мерными, и его даже немного прекратило трясти — разве что от холода.       В глазах теплилась проклятая жизнь. — Можешь идти? — хмуро спросил Вокс, когда тот принял сидячее положение и с недовольным видом оттянул край разорванной рубашки. — Думаю… — протянул он задумчиво и все еще хрипло. — Обратно можно и на машине.

***

      Когда, наконец, пришла подмога, то рассерженный хозяин стоянки был готов разверзнуться гневом на тех, кто посмел устроить внеплановое купание на его территории. Однако, узнав в одном из неудавшихся утопленников любимого радиоведущего, тут же сменил гнев на восторженность и подхалимство.       По его указанию, их втолкнули на паром, принесли полотенца, чистую одежду, если судить по цвету, принадлежащую персоналу, и целый поднос, заваленный закусками и горячими напитками. Но ни Вокс, ни Аластор даже не притронулись к угощениям, хотя для них было крайне важно набраться сил — о чем твердил навестивший их дежурный врач.       Аластор не был расположен к еде, потому что его постоянно дергали: то совали под нос нашатырь, то прощупывали пульс, то бесцеремонно заглядывали в рот.       Вокс же не был утомлен излишним вниманием и благодарил за это свою неизвестность. Потому что он находился в таком граничащим с колотящей яростью состоянии, что был готов вырвать язык любому, кто посмел бы полезть к нему с расспросами о самочувствии. — Merci, monsieur Rossi, но нам, в самом деле, пора домой, — настойчиво сказал Аластор, явно уставший от бесконечных хлопот. — Простите мне мою навязчивость, cher jeune homme, но я не могу просто так Вас отпустить! — театрально возражал мужчина, но быстро замолчал, когда рука Аластора опустилась на его плечо и несильно сжала. — Я никогда не забуду Вашу любезность, — с широкой улыбкой отозвался он. — Как и мои дорогие друзья, которые также будут благодарны Вам за услугу, оказанную мне. Я им об этом поведаю во время ужина в клубе Trésor. Вы тоже обрадуйте нас своим присутствием!       Побагровев от удовольствия, мужчина выпятил грудь и с важным видом согласился на столь неожиданное, но заманчивое предложение. Больше он докучать им не стал, лишь сопроводил до такси. Но ни в этом разговоре, ни в последующем с любопытным водителем и ни в конце с самим Аластором на пороге квартиры Вокс решительно не принимал участия. Проигнорировав все вопросы, советы и прочие брошенные вслед фразы, он вошел в свою комнату, подпер дверь комодом и рухнул на кровать, не снимая одежды.       Он уже не помнил, как до этого пнул ножку стола или как истошно выругался в подушку, или как в дикой усталости погрузился в спасительный сон.