Увидимся в Аду

— С жаропонижающим все нормально, использовать можно. А вот обезболивающее просрочено, надо выкинуть, — тараторила себе под нос Карла, перебирая лекарства в плетенной коробке. — Пероксид и снотворное почти закончились. Надо же, зато бинтов целая куча!       Вокс поджал губы и нахмурился от услышанного. — Кстати, еще раз спасибо, — закончив с ревизией, девушка повернулась к нему и смущенно улыбнулась. — За тот… подарок. Вы неплохо стреляете, я видела издалека. Я даже немного позавидовала.       Мужчина тут же натянул обольстительную ухмылку. Он старался быть обходительным, приветливым и не показывать взволнованности. — Сомнительная причина для зависти, — в голосе слышалось удовлетворение: похвала и внимание приятно отозвались его самовлюбленным и эгоцентричным нутром. — Зачем такой очаровательной девушке нужно стрелять? — Я хочу быть санитаркой, — зардевшись, призналась она и уточнила: — Военной медсестрой. Всегда мечтала пойти по стопам отца и брата, но в физической подготовке совсем плоха. — Если будет нужна помощь или советы, можете ко мне смело обращаться.       Было бы грехом не воспользоваться ситуацией, кроме того — полезно иметь на стороне человека, у кого мог быть доступ к различным медикаментам. — Спасибо! Жаль, что я тут временно, — тон стал приглушеннее, глаза застелила тень огорчения. — Мы с подругой приехали на практику, но потом возвращаемся обратно в деревню.       «Значит, пользу надо выкачивать без промедлений», — решил Вокс, состроив расстроенную гримасу. — В таком случае, мы должны чаще видеться, пока есть время. Это не составит труда: Вы ведь живете по соседству? — Да, с тетушкой и мамой, — они вышли из кухни и направились в прихожую: дверь, действительно, была незаперта. — Она приехала утром. Перепугалась новостями о пропажах людей и не смогла оставить меня одну. В самом деле, обращается со мной как с ребенком.       Тема о возрасте Вокса покоробила, поэтому он ухватился за более привлекательную нить разговора. — Я тоже в этом городе недавно, но уже третий или четвертый раз слышу, что тут происходит неладное, — изобразив тревогу, он закрыл за ними входную дверь и вдохнул вечерний воздух. — Может, есть предположения? — Официального пока нет, а вот среди людей ходят разные: то дело рук мафиози, то сектантов, но я больше склоняюсь к серийным убийствам, — ее взгляд налился свинцом, и его заволокла пелена задумчивости. — В частях города и за пределами находили останки или чистые кости — и то не все. Но это лишь малая крупица, потому что тела многих других до сих пор не отыскали… Группировки вряд ли бы стали так изощрятся, да и выбор жертв странный: в основном обычные люди — не богатые, не известные. Может, все же секта, но как по мне… А, прошу прощения! Наверное, не очень приятно такое слышать недавно переехавшему. — Все в порядке, — с улыбкой сказал Вокс, но внутри стойко ощущал, что ни черта в порядке не было. Только серийных убийств ему в копилку проблем не хватало.       Ему показалось, что Карла еще что-то хотела сказать, но ее взгляд быстро метнулся в сторону. — Вы слышали? — понизив голос до шепота, спросила она и наклонилась через перила. — Какой-то писк или скулеж.       Вокс тоже заинтересовано глянул вниз: в углу, образованном от здания и крыльца, лежала полуоткрытая коробка. В темноте было сложно понять, что находилось внутри, но Карла, видимо, сумела различить. Громко ахнув, она выронила из рук сумку, перепрыгнула через перила и бережно подняла коробку. — Прошу прощения! Можете включить свет? — она крикнула от волнения и поспешила подняться обратно по лестнице. Сбитый с толку Вокс повертел головой и, увидев спички, зажег ими висевший фонарь. Слабое пламя осветило часть крыльца. — Спасибо, спасибо большое, — встревоженно бормотала Карла, усаживаясь на ступеньку и открывая коробку.       Изначально по такой бурной реакции Вокс подумал, что она там обнаружила деньги или, на крайний случай, пакеты с метамфетамином. Но все оказалось иначе. — Щенки? — удивился он, присаживаясь на корточки и заглядывая в коробку. На дне лежали, прижавшись друг к другу, четверо щенков преимущественно светло-золотистого окраса. Вид у них был настолько жалкий и изнеможенный, что без слабых писков он бы воспринял их как очередных чучел. — Двое мертвы, двое живы, — дрогнувшим голосом сообщила девушка, ощупав каждого. — Кажется, им от силы дня два-три. Бедняжки, совсем ослабевшие. Вы не знаете, откуда могла взяться коробка?       Она потянулась за сумкой и вытащила оттуда шприц и пузырь с какой-то жидкостью. — Понятия не имею, — честно признался Вокс, уловив, как резко грубые движения, которые сопровождали осмотр Аластора и его собственный, вдруг стали нежными и осторожными, будто она обращалась с хрусталем. — Выглядят совсем паршиво. Думаете, у них есть шанс выжить?       Он с сомнением глянул на еле дышащего щенка, которому аккуратно вводили препарат. Трупы после истребления, по его мнению, выглядели куда жизнеспособнее. — Не знаю, — ответила Карла, сосредоточенно следя за иглой. — От многих факторов зависит, но… не даю утешительный прогноз. — Понятно, — устало выдохнул мужчина, осознавая, что ему придется взять это дело в свои руки. Хоть девушка была и с медицинским образованием, но, как джентльмен, он должен избавить ее от неприятных манипуляций или хотя бы предложить. — Тогда остается только один выход. — Да, — кивнула она, и на смуглом лице вспыхнула непоколебимая уверенность. — В таком случае… — Спасем их! — Убьем их. — Что? — ошеломленно переспросила Карла, пронзая его полными ужаса глазами. Он растерянно застыл и неестественно улыбнулся. — Я сказал: уберем их… отсюда. Холодно же, — голос дрогнул, превратившись в глухой хрип. Проклятье, похоже, он думал в совершенно противоположном ключе. Как итог, его застал взор, переполненный встревоженным недоверием. — Да, Вы правы. Я возьму их к себе, постараюсь выходить, — прошептала Карла немного мрачно и поднялась на ноги вместе с коробкой. Вокс встал следом. — Считаете, оно того стоит? — он не удержался от выражения своего скептицизма к подобному безнадежному положению дел. Но Карла была, похоже, настроена абсолютно серьезно. — Разумеется, — на ее полуосвещенном лице не было и следа нерешительности, мягкие детские черты вдруг стали выглядеть взрослее. — Каждая жизнь стоит того, чтобы за нее боролись.       Вокс набрал побольше прохладного воздуха в грудь, несмотря на резь в горле, и медленно его выдохнул. Только этих слов ему, черт возьми, не хватало услышать — в его-то положении. Уж лучше бы она попросила передушить тех, кто явно в эту ночь и так помрет. Тогда он, возможно, переборол бы свою мораль, сумел бы перешагнуть через себя, свой новый, мерзкий недуг.       А теперь… проклятые слова, так несправедливо легко сорвавшиеся с пухлых девичьих губ, будут преследовать его еще долго.       Он согласился, используя весь свой актерский арсенал, помог донести сумку до двери соседней квартиры и на всякий случай убедил, что при любой проблеме она может всегда к нему обратиться за помощью. В общем, типичный алгоритм действий хорошего человека, которому не все равно.       Но стоило двери за девушкой закрыться, как маска слетела почти мгновенно. Ему показалось, что его заглючило, как если бы он на секунду принял свой истинный облик. В ушах, пока он шел обратно, мучительно звенело:       Каждая жизнь стоит того, чтобы за нее боролись.       «Да пошла ты, — выплюнул он, пнув пустые бутылки у двери. — Видела бы половину жителей Ада, проглотила бы эти слова и не поперхнулась»       Он не стал подниматься к Аластору: настроение и так было испорчено, а слушать осуждения и саркастичные остроты из воспаленного горла, да еще и с заевшими в мозгу о бытие мыслями — обеспечение головной боли на всю ночь.       Хотелось уединиться и просто не думать. Потому что проблем накопилось столько, что для их разгребания ему понадобилась бы вторая нервная система.       Тягостно выдохнув, он зашел в свою комнату и включил свет. Однако, как только произошел щелчок, позади скрипнула и захлопнулась дверь.       Вокс даже обернуться не успел, как чья-то рука схватила его за волосы и резко оттянула их назад. Голова машинально запрокинулась, глаза зажмурились от больно ударившегося света лампочки, а горло сжалось, почувствовав прижатое к нему холодное острие.       Он замер, боясь даже вздохнуть: что-то тянуло его назад, обжигало горячим дыханием мигом покрывшуюся мурашками кожу и крепко сжимало черные пряди. Опять то поганое чувство пронеслось по его жилам — чертово стремление к жизни. Оно руководило им, оно опустошало голову, вынуждая конечности подчиняться каким-то неведомым силам. Он зашипел и, пересилив себя, впился в чужую кисть в намерении ее хоть немного сдвинуть — все это сопровождалось беспорядочными эмоциями: от тревоги до скользкого страха.       Однако, стоило ему вдруг учуять запах облепихи, как с испугом и паникой удалось справиться в рекордно короткое время. Он внезапно вспомнил самый идиотский момент из жизни и на свой страх и риск решил воспользоваться этим приемом второй раз. — Так не терпится трахнуть меня сзади? — протянул он самым блядским голосом, на который был способен в своем-то незавидном положении. В другой ситуации он бы расхохотался от комичности происходящего, но на это не было времени и сил: когда лезвие от легкого замешательства дрогнуло и ослабило нажим, Вокс, схватив его, резко отодвинул в сторону. Он почувствовал свободу и несколько секунд безопасности, чтобы сцепить руки и со всей силы ударить под дых нападавшего. Над ухом пролетел болезненный выдох, а чужая хватка прекратила третировать его волосы. Тогда мужчина повернулся и, обхватив тонкую талию, повалил не особо сопротивляющееся тело на пол. Раздался стук, потом тихий смешок и за ним лязг.       Вокс крепко схватил оба запястья и прижал их к ворсу старого ковра; коленями он также придавил ноги, боясь получить ответный удар. Но, как и до этого, абсолютно никакого противоборства: чужие ладони были разжаты, тонкие пальцы совсем расслаблены, а рядом с ними безразлично лежала стальная линейка.       Погодите…       Линейка?