От него не сбежать.

      Как только он ушёл, я открываю дневник. Знаю, что поступаю неправильно, но нудром чую, что все ответы скрыты от меня в этом дневнике. Страницы пожелтели, и слиплись. Я выдохнул, что предстоит разобраться что к чему. И между тем я с опаской перевожу взгляд на дверь в его комнату. Никого. Все чисто. Кое-как успокоив свою совесть, и что действую в исключительных целях, я начинаю читать. Блин с первых же строк мне ничего не понятно, но в то же время я пытался. Телефон давно сел, да и собственно он тут мне не поможет. Значит надо справляться своими силами. Поэтому укутавшись в свое одеяло я принимаюсь читать.

***

      Это был обычный день. Но в то же время я нервничал. Уж какой год мы живем вместе, но я хотел бы сделать ему предложение. Мой Валера. Я должен сделать его самым счастливым...       У меня глаза полезли на лоб. Все стало как-то странно и не понятно. Словно я реально сейчас. Нет. Не может быть. Или тут говорится о другом Валере? Но на сколько я знаю... Я забыл что, хотел сказать. Получается маньяк был... Черт. Я не верю своим глазам. И все же что-то щёлкнуло в моей памяти. Воспоминание. В тот день и Андрей вел себя как-то странно, а мне было плохо. Именно тогда я и попал в больницу, потому что долго оттягивал этот момент. Ну и получите распишитесь. Меня передернуло, хоть виду не подавая я продолжил читать...       Но не все так было гладко как я хотел. Если бы я был хоть капельку внимательнее, то предотвратил беду, которая и. Валера стал кашлять, очень сильно кашлять, а потом побледнев, упал потерв сознание. Я пытался помочь, хотя и сам не знал, что делать? Дрожащими пальцами вызвал скорую. Потом пытался привести его в чувства. Получалось не очень. Потом приехала скорая и увезла нас обоих... «Прям все в точь как в тот день», — я поморщился.       В тот день меня и оперировали, как выяснилось у меня нашли гематому. В молодости помню как неудачно упал с велика, сломал ногу. Потом прыгал на костылях. В то же время меня и привезли и прооперировали, и очнулся я в реанимации, потом перевезли в палату. Там я познакомился с Генри, которому тоже сделали операцию. Перелистываю страницу, и замираю. Этого я никак не ожидал. Дело в том что эта страница была вся мокрая и половина написанного стерлась. Но написанное...       ...Через пару дней я вновь пришел в больницу. Там все как с ума посходили. И самое страшное, что все врачи были на взводе, меня не пустили в палату к моему Гостеру. Я стал орать на врача. Но тот был не приклонен. Тогда я сделал то, что сам от себя не ожидал. Я накинулся на медика. Все были в шоке. Меня оттащили и вкололи какую-то дрянь, я отключился. После того как я очнулся то, был в помещении из мягких стен. Мой разум до последнего игнорил то, что я успел услышать до того, как потерял сознание. Мой Валера, мои бобренок... Умер вчера вечером...       Я побледнел. Отчетливо вспоминая то, что происходило дальше. Очнулся от того, что резко запищали приборы. Потом в палату прибежали врачи. Все суетились, кричали. Пытались помочь моему соседу, а я видел бледное лицо и закрытые глаза трупа. Генри он был мертв. Среди какофонии звуков я и в правду слышал крик Винди, а потом все затихло. Мысли путались. Бледность подступила к лицу. Страх, боль, руки затряслись. Он угодил в психушку. А меня потом как ни в чем не бывало выписали. Я и вернулся в нашу берлогу, как однажды сказал Андрей, но никого не обнаружил. Однако чуть позже заметил, что мои вещи пропали, в том числе и одеяло. Тогда-то я и стал есть еду с хлебом. Странно как-то. Да согласен. «Как все весело сложилось», — я резко встаю, но не чувствую веселья. — «Он ухаживал за мною, как и за ним, то есть за мною, но он не знает.»       Он хотел сделать мне предложение, но не видел того, что мне было плохо. И поэтому был таким неуклюжим. Господи. Андрей. Я прячу дневник в карман. Теперь то я и узнал достаточно. Что ж теперь пора идти к нему. К моему медвежонку. Щеки пылают, колени дрожат, я несмотря на все это подходу к двери его комнаты и вхожу внутрь. Слышу его плач, и бледнею пуще прежнего. Маска, в которой он ходил лежала на сейфе. Сам он сидит на полу и держит бутылку. Твою ж за ногу. Он винит себя. Я опускаюсь на колени перед ним и забираю бутылку, убираю куда подальше. — Как ты выбрался? — шепчет он, но было видно, что слова даются с трудом. — Очень просто, — грустно улыбаюсь я, осторожно помогая сесть на кровать плюхаясь рядом. — Здравствуй, медвежонок. Тот замер вытаращив глаза, я же осторожно обнимаю за шею и осторожно жмусь к нему... Продолжение следует...