Ich Tu Dir Weh

С утра пораньше Джорно пошёл к врачу общей практики, чтобы взять справку о временной нетрудоспособности. Женщина ужасалась огромному синяку на левой скуле и без вопросов выписала нужную бумагу. — Кто тебя так?! — Да вот вышел ночью погулять во двор, и на меня набросился какой-то псих. Я смог отбиться, но он больно прытким оказался — смылся. — Надо обратиться в полицию! — Я лица не разглядел, так что как его искать? Да полиция точно не разбежится — сотряса нет и ладно. Джорно Джованна, конечно, не был белым и пушистым, и его не смущала работа на мафию — напротив, радовала возможность заработать на «шабашках», так как зарплата ординатора была весьма скромной. Плохо то, что он раскрыл свой стенд перед Буччеллати. Он явно не был тем человеком, которому можно было доверять, скорее напротив — оказался жестоким садистом. «Так что вывод прост — рвать надо когти, и как можно скорее!». Он пошёл на кафедру и попросил перевести его на другую базу. — Понимаете, у меня возник неразрешимый конфликт. Я всеми силами пытался его уладить, но у меня ничего не получилось, — и вдохновенно врал про злого заведующего, который невзлюбил его с первого взгляда и категорически отказывался пускать его в оперблок, спихивая на него всю грязную работу. Профессор посочувствовал его беде, изумился синяку на лице (Надеюсь, тебя не в отделении так? Нет, конечно, на меня напали на улице!) и беспрекословно согласился отправить в БСМП. Джованна собрался отправиться туда, когда закончится срок действия справки. Идти в отделение за вещами он не собирался — свой хиркостюм он взял с собой постирать, а все остальные не были настолько ценными, чтобы ради них сталкиваться с Буччеллати. Так что, пользуясь незапланированными выходными, Джованна отсыпался, гулял по улице или читал книгу. Из-за работы он вёл практически уединенный образ жизни, потому что ему приходилось то задерживаться допоздна, то ночные смены, и друзья уже перестали звать его куда-нибудь. Потому он очень удивился, когда в дверь постучали. Джорно открыл дверь и увидел Буччеллати. — Послезавтра я жду тебя в отделении. — Послезавтра я буду в БСМП. — Не будешь, я уже поговорил с профессором. Сочиняешь, конечно, складно, и я сам поверил, какой же я мерзавец. — Знаете, я не привык, чтобы меня били по морде и пытались насиловать. Так что удержать меня не получится. — Прости, за что сорвался. Когда племянница после авто умирает на твоих руках — врагу не пожелаешь. А ты стоял такой беззаботный, и мне это показалось крайне несправедливым. ДжоДжо невольно поёжился, вспомнив, как Буччеллати отчаянно старался спасти племянницу и не мог смириться с её смертью. — Проходите, чай попьём, поговорим. Заведующий переступил через порог. Джорно собрался было на крохотную кухню, заметив, что Буччеллати пристально смотрит в глаза. — Что-то не так? Бруно, не разрывая зрительного контакта, осторожно погладил по скуле. Синяк уже начал распадаться на отдельные коричневые пятна. Затем он потянулся губами к скуле, покрывая лёгкими поцелуями, будто бы извиняясь за приченённую боль. ДжоДжо не знал, как это реагировать, но в этом движении не было агрессии, поэтому парень не стал отбиваться. Он не думал, что этот мужчина, который швырял его, как тряпичную куклу, может так ласково прикасаться. Буччеллати положил руки на плечи и так же продолжил пристально смотреть. Ярко-синие глаза хирурга приблизились к нему. Джорно ощутил прикосновение к губам. «Неужто целибат настолько замучил, что готов уже с мужиком переспать? Это просто полный пиздец!» — ехидничал внутренний голос, пока Джорно крепко обнимал Бруно в ответ, отвечая на поцелуй. Вот только когда его уложили на узенький диван, невольно напрягся. — Не могу обещать, что будет совсем не больно, но я постараюсь быть аккуратным. «Очень по-хирургически!» — усмехнулся Джорно.

***

«Когда тебя насилуют — расслабься и получай удовольствие!» — мрачно думал интерн, когда хирург прибег к излюбленному способу снятия стресса. Джорно не был нежным фиалкой, который получил бы несовместимую с жизнью психотравму от того, что с ним переспал мужчина, к тому же проще было уступить домогательствам, чем каждый раз устраивать драку. — Чего вы ко мне пристали? — Шипел он, когда его тискали на диване в кабинете заведующего, — вон сколько медсестер, которые с радостью проведут с вами вечер! — Джованне эти медсестры не светили в силу его подвешенного статуса, потому что интерн вроде врач, а вроде и нет. Хоть не хамили в открытую — и то хорошо. На романтические отношения нечего было и надеяться. «Ну пусть позовут в приёмник на прободную язву или острый живот!» — молился он про себя, когда Буччеллати целовал ему шею. Не сказать, что ему эти прикосновения были неприятны, напротив, хирург оказался очень ласковым и секс с ним приносил удовольствие. Вот только ситуация была как в пошлом анекдоте: «Студентка сдаёт экзамен, ничего не знает, «плавает». Преподаватель пристально смотрит на неё: «Ладно уж, так и быть… Троечку с натяжкой поставлю… Но сначала натяжка!». — Нравишься ты мне, — Буччеллати залез под рубашку хиркостюма. — А Фуго нравится? — Фуго нет. Заткнись уже, а то рот на молнию закрою. — Ты это можешь? — Могу. — Это ведь твой стенд? Буччеллати прикоснулся к лицу, и Джорно почувствовал, что не может открыть рот. — Вот и правильно, помолчи. «Твою дивизию!!!». Даже больные, которые любили посреди ночи заплохеть, в этот раз вели себя спокойно.