Ich Tu Dir Weh

— Вы объясните своим докторам, что в организме человека есть другие органы, помимо тех, которые они оперируют! — разорялся злой до крайности терапевт, вызванный на консультацию. У пациента на операции случился гипертонический криз, и его пришлось снять со стола. Буччеллати вздохнул — доктора Сартори и Амато конечно оперировали хорошо, но что касалось терапии — хоть кол на голове теши. Не царское дело это интересоваться, есть ли у пациента артериальная гипертензия или сахарный диабет. Как в шутке — терапевт — врач, который все знает, но ничего не умеет, хирург — ничего не знает, но все умеет, психотерапевт — ничего не знает и ничего не умеет, патологоанатом — все знает, все умеет, но только поздно. — Да что он, маленький ребенок, чтобы следить за ним, пьёт ли он свои таблетки или нет? — оправдывался доктор Амато. — Значит надо следить! — отрезал заведующий, — у всех стариков дисциркуляторная энцефалопатия той или иной степени! Не проследили, и что теперь?! Операция накрылась медным тазом! Сегодня провожу проверку историй болезни, и не дай бог у пациентов старше шестидесяти лет не будет сопутствующих диагнозов и подробно расписанного лечения по каждому диагнозу! Из отделения не выпущу, пока всё не исправите! Рядом с терапевтом стояла девушка в белом халате. Джорно присмотрелся, и она ему понравилась — внешность неяркая, но она очень милая на лицо. Пока Буччеллати чихвостил провинившихся хирургов, интерн написал на бумажке телефон, и будто проходя мимо, сунул бумажку в карман и подмигнул ей. Интерн из терапии улыбнулась ему.

***

— Хватит, я больше не могу! — хныкал интерн на диване. И ласку можно превратить в изощренную пытку, чем и занимался Буччеллати, доводя Джорно до пика, но убирая пальцы в самый последний момент, не давая закончить. — Думаешь, я не заметил, как ты пытался заигрывать с интерном из терапии? Джованна лишь с силой проводил пальцами по кожзаму дивана. Он чуть не плакал — настолько непереносимым было возбуждение. Пару раз порывался помочь себе руками, за что получал по ним хлёсткие удары. Жарко было как в натопленной бане, в которую ещё какой-то недоумок плеснул сверху ковш кипятка, и дышать так же тяжело. В висках стучало, а к верхней половине тела прилила кровь, как от никотиновой кислоты. «Лучше б я сдох!» — мрачно понимая, что сдохнуть у него не получится. Решив, что достаточно помучил его, Буччеллати раскатал резинку презерватива. — Что ты хочешь? — Джорно ощутил стояк между ягодиц в скользкой резине, и пытался насадиться, но его схватили за таз. — Выеби меня, — прохрипел интерн, похолодев от ужаса, что пытка продолжится. — Это я с удовольствием, — и вошёл в него, услышав удовлетворённый стон. На счастье, Буччеллати закончил за несколько движений, подарив желанную разрядку. — Узнаю, что ищешь развлечений на стороне, — сказал он, когда они отдыхали на диване — оттрахаю так, что ни на кого смотреть не захочешь. — Боишься заразиться? Так всё равно резинками пользуешься. — Хочешь проверить? — осклабился заведующий. — Не надо!