Ich Tu Dir Weh

Интерн Джованна впервые оперировал самостоятельно прободную язву. Буччеллати был у него ассистентом. — А кто подопытный? — спросил анестезиолог. — Бездомный. Хронический алкоголик. У него ещё ВИЧ-инфекция и гепатит С. Джованна и не надеялся, что ему дадут оперировать социально адаптированного гражданина или блатного. Ладно, хоть вообще дали ему оперировать. Молодые специалисты всегда работали почти забесплатно, пока набивали руку. И это касалось чего угодно, хоть маникюра, стрижки или операций. Если страшно доверить свои волосы или тело зелёному подмастерью — плати мастеру. Притом до обидного, что хорошему парикмахеру готовы отдавать немалые деньги, зато хорошему врачу — шиш. Хотя внутренностям не безразлично, чьи руки по ним пройдутся — уверенные руки опытного врача или скрученные страхом. Операция прошла гладко, и Джорно, наложив последние швы, стянул перчатки и отправился на обход. В коридоре штабелями стояли кровати. Было очень тесно, интерну то и дело приходилось лавировать, чтобы не стукаться коленями. С одной стороны, больным приходилось несладко — представь себе, лежишь себе на жёсткой койке, мучаясь от боли или поблевывая после операции, вокруг тебя все носятся, и никому до тебя дела нет, даже врач подойдёт только на пять минут и побежит по своим делам. С другой стороны, хирурги неспроста не славились добрым и ласковым характером, потому что работа была тяжёлой, а самое главное — не планируемой в принципе, поступит тридцать больных — и ты не можешь сказать, что десять больных осмотришь, а остальные пусть идут на хрен. Или если операция затянется, тоже не сможешь сказать — все, время шестнадцать ноль-ноль, я ухожу, будешь до победного стоять, хоть час пройдёт, хоть все четыре сразу. Так что хочешь, не хочешь, а будет конфликт интересов. И этот конфликт начался, когда вредная старушка вцепилась в ДжоДжо мёртвой хваткой. — Я вас никуда не отпускала! — Вы у меня не одна, у меня полный коридор больных! — огрызнулся интерн. — Как ты смеешь так со мной обращаться?! Да когда твои родители пешком под стол ходили… — Разговор окончен, — Джорно демонстративно повернулся спиной и пошёл к следующему больному. Окончив обход, он вернулся в ординаторскую и сел за написание дневников. Но не успел занести ручку над историей болезни. — Джованна, ко мне в кабинет немедленно! — гаркнул заведующий. — Что случилось? — спросила доктор Нери. — Без понятия, — Джорно отправился к Буччеллати. Там стояла та самая вредная старуха. — Пациентка Конте жаловалась на твоё грубое поведение, — говорил хирург, сверля интерна тяжёлым взглядом, — учись держать свой характер при себе! Такое поведение недопустимо для врача! — Хорошо… — Джорно решил не оправдываться. — А теперь извинись. — Я… — Ну же! — Буччеллати прищурил глаза. — Извините меня, — выдавил интерн, глядя в пол. — А теперь иди. Джорно вернулся в крайнем раздражении. — Что случилось? — спросил Фуго. — Да старая сука возомнила себя пупом земли, а когда я ей сказал, что это не так, побежала плакаться заведующему, сиротинушка казанская! — И тебе попало на орехи от Буччеллати, — съехидничал Фуго. — Да… — Забей. От него все получают по шее и ничего. — Одно дело — получить по шее за дело и совсем другое за то, что старой перечнице жопу не поцеловал! — Жизнь — несправедливая штука! — заржал доктор. Потекла обычная рутина. Рабочий день шёл к концу и врачи засобирались, когда в ординаторскую ворвалась медсестра: — Больному Гатти плохо! У Джорно сердце ухнуло в пятки. Буччеллати, Фуго и Джованна помчались к бездомному. Тот лежал в прострации, белый как бумага, и слабо охал, когда ему мяли живот — признаки внутреннего кровотечения. — Заказывайте кровь! Фуго, со мной в оперблок! — хирурги помчались в операционную, а санитары стали перекладывать пациента на каталку. Интерн растерянно стоял посреди коридора. — Эй, не стой столбом, — доктор Нери потянула его за руку, — ты здесь уже ничем не поможешь. Иди домой. — Это я оперировал. Женщина только вздохнула. — От того, что ты будешь торчать здесь, ничего не изменится. Собирайся уже! Или мне тебя пинками выгонять?

***

— Будешь посмертный эпикриз писать! — огорошил Фуго, когда Джованна пришёл в отделение. Буччеллати уже был на пятиминутке. — Как посмертный? — А вот так. У него лигатура с сосуда соскользнула. Конечно, система гемостаза дышала на ладан, особенно учитывая ВИЧ-инфекцию, да и вместо лимфы у него свекольный первач. Слушай, чего переживаешь, жалко тебе что ли? — По правде говоря — нет, — Джованне действительно было плевать на спившегося бомжа, — просто с доктора Буччеллати будут спрашивать за его смерть, раз я оперировал под его руководством. А что он сделает со мной за такую подставу… — Тут я ничем не могу помочь, — ответил Фуго, — это можно только пережить. Да не бойся, до смерти не убьёт, кто-то же должен коридорных смотреть! Заведующий едва взглянул на интерна и провёл местную пятиминутку. Затем он отдал историю умершего доктору Нери, а сам умчался в оперблок. — Можно я напишу? — Ладно, только ты все равно не имеешь права ставить подпись, — женщина принялась объяснять, что и как пишется. Затем Джованна отправился в коридор проводить обход. Вредная старуха, как ни странно, была очень лаконична. — Я знаю, что вы вчера зарезали бездомного, — бросила она вслед. Джорно окаменел спиной. «ДЭП не объяснишь, ДЭП не достучишься!» — говорили мудрые терапевты, и интерн решил не нарываться на дополнительные неприятности, тихо занимаясь своими делами.