***
На этой неделе Джорно выпало дежурство на субботу. Никто не удивился, что собрался дежурить заведующий — молодой врач был ещё неопытен, чтобы оставаться одному. Можно, конечно, было сидеть дома и при необходимости выехать, если случится форс-мажор, но Буччеллати решил, что для него будет проще сидеть в больнице и тут же разрулить происшествие, чем мотаться туда-сюда. Истинный же мотив заключался за закрытыми дверями. Дежурный врач не проводит обход, он следит за состоянием тяжёлых больных, принимает новых пациентов из дежурного покоя, оказывает неотложную помощь, если кому станет плохо. Проще сказать, дежурство может проходить довольно скучно. Если повезёт. Как раз в это свободное время врачи уединились на диване. Джорно, безусловно, предпочёл бы не трахаться в дежурке на продавленном диване, откуда могли бы дёрнуть в любой момент. Но Буччеллати не приглашал к себе домой и не напрашивался к Джованне на квартиру. Их отношения — если это можно было назвать отношениями — находились под строгим секретом. Пустоту разорвал рингтон. — Если это не дело жизни и смерти, я буду убивать. Слушаю! — Джованна ответил резче, чем обычно. Нет злее мужчины, чем того, у кого прервали процесс за несколько мгновений до оргазма. Затем, выслушав сообщения, со вздохом положил телефон и стал одеваться. — Всё-таки это дело жизни и смерти. — Что случилось? — Буччеллати перевернулся на бок. — Да одна больная начала буянить. Была стабильная. Говорят, что соседка по палате довела. — Думаю, ты с этим сам разберёшься.***
Как не открещивались соматические врачи, люди с психическими расстройствами приходили и к ним. И нет, они не заявляются с очевидными симптомами протечки крыши, заявляя с порога «доктор, голоса мне говорят утопиться в раковине и порезать вены ложкой!». Если бы было просто, как в учебнике для студентов третьего курса, впрочем, обо всём по порядку. Адриано была девушкой тревожного склада. Дело началось с обычного отравления — поела выпечки в сомнительном заведении, бывает. На этом фоне произошло обострение гастрита, что сопровождалось тошнотой и небольшой потерей веса. Обычный человек выздоровел бы и забыл, поругавшись на дурацкое кафе, но только не Адриано. Она нервно следила за любым мало значимым симптомом и немедленно заглядывала в справочники, благо интернет щедро предоставлял нужную и не очень информацию. Затем, окончательно запутавшись в массиве данных, она шла к врачу и начинала как бы выразиться помягче, выносить им мозг на тему симптомов и заболеваний, которое надо непременно выявить и вылечить. Врачи терпеливо (или не очень) выслушивали жалобы, назначали обследования, смотрели на безупречные анализы — хоть используй как эталон для обучения студентов и тщетно пытались переубедить, что у неё все в порядке и ничего лечить не надо. На каждый вердикт о том, что у неё нет ни онкологии, ни туберкулёза, ни системной красной волчанки, ни саркоидоза, ни бруцеллёза Адриано закатывала столь громкую истерику, что сбегались врачи из соседних кабинетов. Доктора узнавали её по фамилии. После этого потихонечку прикладывались к фляжке с коньяком (если хватало наглости выпивать на работе), когда узнавали, что она будет у них на приёме. Заведующая собралась объявить, что без заключения психиатра её не возьмут на приём, но не успела. Однажды терапевт внезапно слегла на больничный, и его подменил врач общей практики, грубиян и хам, который на дух не переносил чувствительных людей. «Слова им не скажи — сразу реветь начинают» — говорил он. Адриано как всегда начала бесконечный пересказ о неизвестной болезни, которая медленно убивает её день за днём, а невежественные врачи не могут поставить диагноз. Врач общей практики изучил её пухлую амбулаторную карту и в категоричной форме заявил, что она здорова как лошадь. Что на ней пахать надо, и лучше вместо того, чтобы отнимать время врачей своими идиотскими жалобами, лучше бы занялась чем-то полезным. Ранимая натура девушки не смогла выдержать такой обиды, и она набросилась на врача с кулаками. Который был выше на голову и тяжелее в полтора раза. Впрочем, даже имея такое преимущество, он насилу отбился от взбешённой девушки. Дело закончилось госпитализацией. Лечащий врач не стал помещать в изолятор, отправив в общую палату. Одной из соседок по палате оказалась студентка инженерного факультета, которая слегла после лихорадочного делирия, развившегося на фоне пневмонии. Като, напротив, была забиякой, ненавидящим всякие женские штучки. Кроме того, она терпеть не могла разговоры о медицине — её мама работала врачом, потому ей ещё с самого детства до смерти надоели рассказы о болезнях, больных и поликлинике. Так что бесконечное повествование Адриано о «безуспешном» диагностическом поиске успело осточертеть ей уже через десять минут. Като требовала заткнуться и поговорить о чём-нибудь другом, за что была послана на кудыкины горы собирать помидоры. Девушка затаила зло и попросила маму принести ей бланки для анализов. — У меня для тебя две новости — хорошая и плохая. С какой начать? — Давай с хорошей! — сказала Адриано. — Тебя скоро выпишут отсюда! — Я же говорила, что у меня с головой всё нормально! А плохая? — Ну… я подслушала разговор медсестёр и они говорили, что у тебя очень плохие анализы. Смотри, я даже свистнула анализы с поста. Они и правда неважные. Като, несмотря на неприязнь к медицине, всё-таки кое-что в ней понимала. Потому зацепившись за жалобы и те самые бланки с анализами, смогла доказать, что у Адриано, вероятнее всего, рак поджелудочной железы последней стадии. Ипохондричка не заметила нестыковки. Она вообще не особо умела выстраивать причинно-следственные связи. Девушка стала кататься по полу и кричать, что она не хочет умирать.***
— Да, эта Като — настоящий доктор Зло. — Не для всех общение с соседями по палате — это благо, — отметил Буччеллати. — Меня другое удивляет — как она до этого додумалась! — Я всегда говорю, что люди с психическими расстройствами совсем не идиоты, напротив, они очень наблюдательные. Вот и Като смогла вычислить болевую точку и понять, как надавить, чтобы получить максимальный эффект. — Да… Не знаю, за что она так взъелась, но это было очень жестоко с её стороны.