Phenomenology of experience

Врачи терпеть не могли планёрки, считая, что начальство отнимает у них время на свои раглагольствования, вместо того, чтобы заниматься чем-то по-настоящему полезным. Но своё мнение они предпочитали держать при себе — во избежание. Сегодня на конференцию пригласили фармпредставителя. Энергичный мужичок со склонностью к гипомании тут же начал расписывать, как он просто счастлив работать на компанию, которая выпускает столь замечательную продукцию. Джайро Цеппели просто не смог удержаться: — Здравствуйте! Я представляю известную всем компанию «Такой-то и Такой-то». Поднимите руки, кто из вас курит? — начал тараторить фармпред. — Сейчас достанет фонарь, посветит в глаза и скажет: «Колись, сука!», — вмешался психиатр. — Наша компания выпускает наборы средств для тех, кто хочет бросить курить. — Алан Карр в комиксах и муляж легких курильщика с хрипелкой-кашлялкой. — Это ингаляторы, жевательные резинки и пластыри. — На весь рот. — В ингалятор вставляется картридж, заряженный никотином… — Одна лошадино-летальная доза, сорок восемь взорванных хомячков… Джованна еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Медсестры хихикали уже в открытую. Куджо сидел с каменным лицом, как у ацтекской скульптуры. — Видите, ингалятор очень похож на сигарету, чтобы облегчить процесс отвыкания от этой пагубной привычки. — Страшно подумать об истинном предназначении фаллоимитатора в свете только что сказанного. — Цеппели, хватит! — шикает начмед — красивая дама, из-за пухлых щечек и сурового взгляда немного похожая на хомячка-убийцу. Но неугомонный психиатр только разогрелся. — А вот жевательная резинка. Можете попробовать. Только не разжевывайте все сразу, чтобы не вызвать… — …чудовищный никотиновый приход. — …массовое высвобождение никотина. Это методика «Жуй и откладывай за щеку». — Да-да, впервые подсмотрена у тех самых хомяков-смертников, но ввиду конфликта с обществом защиты хомячков переключились на сусликов-укурков. — Для них все вышеперечисленное следует сочетать с никотиновым пластырем, который восполнит недостаток никотина. Стоит налепить и крепко прижать пластырь… — Стойте, дайте мы сами догадаемся, куда! — …на плечи или бедра… — У мсье никакой фантазии… — …как начнет выделяться никотин, который свяжется с никотиновыми рецепторами… — А можно немножко того самой ганджи, который вы в своей компании поголовно курите? Никотиновые рецепторы… Ну и приходы у вашего фармаколога! — … и смягчит симптомы. Есть вопросы? — Только один. Вы от кокаина такой энергично-взвинченный, или это эндогенное? Врачи покинули конференц-зал, весело посмеиваясь. Да, на этой планёрке стоило присутствовать. Джорно спешно побежал в учебную комнату — его ждали студенты, обязательная нагрузка аспиранта. Когда врачи узнали, что Джованна учится в аспирантуре, они уже делали ставки, как скоро коллега будет писать заявление об увольнении. Всем была известна неприязнь Буччеллати к кафедральным и в частности, к студентам. Правда, если они знали об истинной причине лояльности заведующего, то не обобрался бы шуток от Джайро Цеппели. Не сказать, что Джорно горел желанием афишировать отношения, особенно перед Куджо. Джованна был слишком зрелым, чтобы страдать от неразделённой любви как старшеклассница, поэтому он покорно принимал, что Буччеллати решал нужным ему давать. Теперь, оказавшись в шкуре учителя, Джорно понял, за что преподаватели их недолюбливали в своё время. И проблема даже не в том, что студенты были ленивыми жопами, которые не хотели учиться. Скажите на милость, кто, будучи студентом только и делал, что читал книги? Нет, не это было головной болью Джованны. Вроде студенты старших курсов, уже объездили все больницы, неоднократно писали истории болезни, но на деле им приходилось повторять элементарные правила поведения не то что для первокурсников — для дошкольников. — Итак, чем отличается бред от заблуждения? Ведь муж действительно может заподозрить жену в измене. И может оказаться, что его подозрения беспочвенны. Что теперь, у него бред ревности? — Нет… — отозвался один из студентов. Джорно смотрел на них, как мать на сына-имбецила: ласково, но устало и с лёгкой укоризной. Пара отличников-зубрил, которые благополучно забывали всё выученное после экзамена, серая масса, прячущиеся за спины друг друга, и пара лодырей, неизвестно каким образом не исключённых из университета. — Бред от заблуждения отличается тем, идеи и ощущения психотического уровня крепче железобетона, и В ПРИНЦИПЕ не поддаётся переубеждению и психотерапевтическим приёмам. — Ну, а теперь, я продемонстрирую больного с параноидной симптоматикой ощущения чего-то инородного в организме. И огромная просьба — не хихикать, не отпускать якобы остроумные комментарии. Да, для вас это выглядит идиотизмом, да простят меня учителя за слишком вольное использование термина, для неё происходящее абсолютно реально. Кроме того, да, психическое расстройство — искажает восприятие, но не делает их умственно отсталыми. В отношении того, что не касается бредовых идей — они совершенно адекватны. Да и так же все прекрасно понимают. Ещё как понимают, поверьте. Для особо боязливых — людей, которые представляют опасность для медперсонала и других больных естественно никто не пустит гулять по коридору. А чтобы они на вас не набросились — соблюдайте элементарные правила этикета и будет вам счастье. Вообще-то это и вне психиатрической больницы прекрасно работает. Вошла больная в байковом халате. Студенты нестройно поздоровались, затем женщина присела на стул. — Добрый день, Маркес, как вы себя чувствуете? — Хорошо. — Расскажите, пожалуйста, что вас беспокоило при поступлении? — У меня по венам плавают рыбы. Взгляд Джорно, излучавший доброту, теперь превратился в ледышки — только попробуйте засмеяться. Кто-то нервно закашлялся, но в целом, обошлось без эксцессов. — Что вы при этом чувствовали? — Странный вопрос, доктор. А что ещё можно чувствовать, когда эти скользкие создания извиваются и щекочут своей чешуёй? Мне это жутко мешало. — Сейчас у вас есть улучшения? — Да, доктор, теперь никто не плавает. — Да, рыбок может и вывели, а вот икру они могли отложить, — брякнул один остряк. «…не нужно ничего принимать близко к сердцу, нужно стоять выше страданий, отчаяния, ненависти, смотреть на каждого больного как невменяемого, от которого ничего не оскорбительно» — Джорно повторял про себя эти слова, как мантру, сдерживая желание немедленно придушить этого студента. — Доктор, а ведь и правда — вдруг они икру отложили. — Маркес, не беспокойтесь, мы дадим вам таблетки, которые убивают зародыши, и они не вылупятся из неё. Спасибо за разговор, можете быть свободны. Больная закрыла за собой дверь. — Поздравляю, она только стабилизировалась, а ты мне только что похерил всё лечение. Вопрос на засыпку — с какого раза ты сдашь экзамен по психиатрии? — Но вы же сами говорили, что бред не передаётся переубеждению?! Что я такого сделал?! — Скажите, а вы из принципа игнорируете здравый смысл или у вас к нему личная неприязнь? Джованна вздохнул — у аспиранта на самом деле нет власти, чтобы добиться исключения студента. Но всё-таки у преподавателя есть совершенно легальные способы превратить учёбу в ад — было бы желание. Он знал, какие вопросы обычно задают студенты перед предстоящим циклом. И так-то на кафедре по психиатрии довольно лояльные порядки. Но если разозлить препода, то… Он может заставить приходить к восьми ноль-ноль. Опоздания не прощаются. Опоздал — на занятие не пришёл, а значит должен пойти в отделение и отработать там часы, плюс персональная беседа с ним. Держать на занятиях до часа дня и ни минутой раньше. Зачёт принимать, как следует, а не просто расписаться в зачётной книжке. — Ты же не станешь просить больного с бронхиальной астмой нюхать цветы или танцевать сальсу со свеженаложенным гипсом? Так почему же ты, потерянное звено эволюции, решил дать нездоровому разуму новый повод для болезненных переживаний?

***

Как профессиональный музыкант улавливал малейшую фальшивую ноту в игре, так и Джорно по мимике, интонациям голоса, жестам безошибочно угадывал настроение людей. Чем-то он был похож на Джозефа Джостара с фирменной фразой «Следующее, что ты сейчас скажешь…», только предпочитал не бравировать этим. Ведь прекрасно знал, что людям не понравится то, как человек может прочитать их мысли. Паннакотта старательно отводил глаза, хотя он и до этого избегал зрительного контакта, а на бледных щеках вспыхивал румянец. Яблочко должно дозреть, чтобы само упало в руки. — Чай? Кофе? — Чай. Зелёный, если можно. — Я не купил его — не люблю зелёный чай. Джорно пару раз расспрашивал о пищевых предпочтениях. По сравнению с другими аутистами, Фуго был всеяден, но заскоки были и у него. Он ненавидел лук до такой степени, что отказывался от любой еды, если в ней оказывался этот неприятный овощ. Либо же начинал вытаскивать его из тарелки, чем доводил до бешенства других людей. И как выяснилось, зелёный чай тоже персона нон грата. Джорно было интересно наблюдать за аспи в его привычной среде, потому он не стремился до поры до времени заводить беседу. Паннакотта мог замереть надолго в неподвижности, а потом начать резко и быстро двигаться. Вот и сейчас закончив мельтешить по кухне, теперь сел за стол и пил чай, думая о чём-то. ДжоДжо прикоснулся к руке. Паннакотта слегка вздрогнул, но руку не убрал. Хороший знак. Он провёл пальцами по костяшкам, по мелким суставам, по коротко стриженым ногтям, затем они переплели пальцы. Руки словно сошлись в каком-то странном танце. И никто не задавался вопросом, что тут происходит. — Как ты себя чувствуешь? — Я… — парень открыл рот и из угла рта потекла слюна, — ой. Джорно не стал смеяться, а взял салфетку и вытер подбородок и одежду. Забыл проглотить слюни, бывает. — Тебе не противно? — Паннакотта был смущён. — Не-а, у меня больные и похуже бывают. Медицина — профессия не для брезгливых. — Это точно, иногда в приёмный покой такое привезут… Фуго до того, как уйти в рентген, работал травматологом. Тяжёлая и грязная специальность, учитывая, при обстоятельствах люди получают раны, вывихи и переломы — в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, поножовщины и прочих прелестей изнанки человеческой жизни. В психушку тоже привозили больных в собственных испражнениях, так что Фуго на их фоне смотрелся очень даже мило. Спать на одном диване приходилось не из романтических, а из самых прозаических соображений — больше попросту негде, однокомнатная квартира не предполагала дополнительной мебели. Кроме того, Фуго болел, и ему было все равно что рядом с ним кто-то ещё лежит. Когда температура шпарит круглые сутки, а от слабости нет сил подняться, если могут быть фантазии, то только бредового, но никак не эротического содержания. Теперь совместный сон стал испытанием на прочность. Паннакотта было хотел просто читать на кухне, а потом днём отсыпаться, раз он был на больничном, но Джорно сказал, что свет мешает ему спать. Теперь только осталось замотаться в простыню и как можно сильнее прижаться к спинке дивана, чтобы случайно не соприкоснуться — Джованна спал на краю, потому что утром уходил на работу.