Леон Аббаккио — частный детектив

Аиша наигрывала на гитаре, какую-то грустную мелодию. Её брат Мухаммад прекрасно чувствовал настроение сёстры: — Что тебя тревожит? — У меня плохое предчувствие… — Да ладно тебе, Аиш! Это просто мандраж перед выступлением, но мы будем как всегда на высоте ин шэ Аллах! — вмешался Али. — Ну и хвастун, астагфируЛлах, — проворчал Джихад. Хоть они и выступали вместе, но не всегда ладили. — Давайте ребятки, успокаиваемся, собираемся, скоро ваш выход, — Михаэль как всегда с шутками-прибаутками стал провожать на сцену, — и да прибудет с вами Сила! Хороша Аиша в чёрном хиджабе, она играла на электрогитаре. Хорош и её брат-близнец Мухаммад — бас-гитарист, который одет как араб — в длинной белой рубашке и чалме. Хорош Али, одарённый великолепным тенором. Великолепен и Джихад, пусть выглядел недовольным, словно его силой вытолкали на сцену, и он не понимает, что тут вообще происходит. Сам, будучи одетым в простую рубашку и штаны, он с подозрением косился на Али, который оделся как рок-музыкант — в кожаной жилетке без рукавов, браслетах с металлическими заклёпками, на шее висела цепь с полумесяцем. Хадиджа в белом халате с нарукавником, где вышит красный полумесяц — эмблема скорой помощи в мусульманских странах, держала в опущенных руках палочки, готовясь к энергичной игре на барабанах. Зато Салават в татарской национальной одежде — тюбетейке, расшитой бисером и пайетками, бешмете и жилетке. Песня «Судный день», в честь которой был назван их альбом, самая сложная в исполнении — они перезаписывали её тридцать раз, прежде чем результат удовлетворил их. Несмотря на это, они все-таки решили исполнить её на этом концерте. Началось выступление со стены бас-гитары, вокруг которой ленточкой явилось звучание электрогитары. Затем гитары смокли, и Али запел: — В тот День, когда Ты скрутишь небо, как свёртывает писец свитки. Когда, осыпятся ниц звезды, крошась на золотые слитки. Джихад продолжил петь вместе с бэк-вокалом Али. — Когда, вдруг сдвинувшись с мест горы, как шерсть расщипанная станут. И в страхе пред Тобой немея, все люди, пряча взор, предстанут… Грянули все инструменты, и пение Али стало экспрессивнее. — Прости же нас Господь Вселенной, все прегрешения прости! Избавь нас от огня геенны, дай милость Рай нам обрести. О, Всемогущий повелитель, кто нас простит, когда не Ты! Ведь Ты лишь наших душ целитель, спасенье их в тот День — лишь Ты! Безликая наконец-то встала позади Шамиля Ясина и достала припасённый пластиковый стилет. Хорошая штука — на металлоискателе не светится и им удобно работать в подобной толкучке. Дальше — дело техники, улучить момент, когда появится зазор и молниеносно воткнуть его в печень. Мужчина дрогнул и пытался посмотреть убийцу, но Безликая успела раствориться в толпе. — Когда, рассыпятся в прах горы, когда моря все перельются! И сотрясаясь, в страшном горе, с Землёю Небеса сольются! Когда померкнет звёзд сиянье, оставив Небо без наследства. Когда Земля извергнет ноши и скажет человек: «Где бегство?!» Люди рядом с Шамилем тут же расступились и вытащили его вперёд, прямо перед сценой и ребята увидели, что у него со спины торчал стилет, вокруг которого стремительно расплывалось кровавое пятно. У них растерянные взгляды, но тут Безликая невольно восхитилась их мужеством — если бы дали понять, что произошла беда — началась бы паника. А паника в многолюдных мероприятиях — это натуральная бойня, из которой выбраться живым — великое счастье. Люди в толпе из мыслящих существ превращаются в стадо баранов. — Прости же нас, Господь Вселенной, все прегрешения прости! Избавь нас от огня геенны, дай милость Рай нам обрести! О, Всемогущий повелитель, кто нас простит, когда не Ты?! Ведь Ты лишь наших душ целитель, спасенье их в тот День — лишь Ты! Могут переломать ребра. Если сломают одно-два ребра, это ещё не страшно. Но если сломать ребро в нескольких местах, возникает так называемый флотирующий перелом, при котором человек хоть и дышит, но при этом воздух не заходит в лёгкие. Если осколок ребра впивается в лёгкое — это плевропульмонарный шок. Если повреждается бронх, с каждым вдохом воздух попадает в плевральную полость, но при этом не выходит обратно, смещая органы средостения — клапанный пневмоторакс. Не дай Бог споткнуться — можно упасть и тебя мгновенно затопчут. И это только малая часть того, от чего можно погибнуть в давке. Чтобы спасти людей — надо продолжить концерт несмотря ни на что. Играть и петь, пока охранники уносят труп на твоих глазах, делая вид, что человеку просто стало плохо. У Али от сильного стресса случился спазм голосовых связок, и он не мог петь. Джихад пел свою часть и делал страшные глаза — сделайте что-нибудь! Так уж повелось в группе, что девочки никогда не пели, что нередко вызывало смешки насчёт такого неравноправия. Но теперь Салават при всём желании не мог покинуть свой инструмент, а Мухаммад так и не научился петь, несмотря на все усилия Михаэля. — В тот День, когда сердца застынут! В тот день, когда взор ослепится! А на разверзшуюся Землю, все будет звёздный ливень литься! Аиша вышла вперёд вместо Али и стала петь. Люди были удивлены подобной перестановкой, но решили, что так и было запланировано и любовались контрастом дуэта женского и мужского голоса. — Когда Луна и Солнце, слившись, затмят собой друг другу лики. А горы, ставши мягче воска, растают в этот день Великий! В пении слышно рыдание, и камера случайно выхватила крупный план лица Аиши, из зажмуренных глаз которой текли слёзы. Люди восхищались исполнением, не зная, что Аиша оплакивает смерть Шамиля Ясина. Улыбаться толпе, когда хочется выть от боли. Это не ванильная цитата из Интернета, а суровая реальность. — Прости же нас, Господь Вселенной, все прегрешения прости! Избавь нас от огня геенны, дай милость Рай нам обрести! О, Всемогущий повелитель, кто нас простит, когда не Ты?! Ведь Ты лишь наших душ целитель, спасенье их в тот День — лишь Ты! И вдруг Безликая поняла, что надо заткнуть уши. Она давно ничему не удивлялась, какими странными не казались бы действия, лучше поступать, как советует интуиция. Достав запасённые на этот случай заглушки, она засунула их в уши. В зале творилось что-то невообразимое — кто-то стоял неподвижно как мраморная статуя, кто-то сотрясался от рыданий, не в силах сдержать плач. Безликой очень хотелось вытащить заглушку, но он быстро подавила это желание, поняв, что это самый лучший момент, чтобы смыться, пока все скованны эффектом Стендаля. — Когда у тех — в бреду безумном, отрёкшись от Твоих знамений — Что жаждали — «взять штурмом Небо», согнутся не спросясь голени. Когда, трясясь, они откроют, как цвета ночи свои лица. Господь, не дай в ряды их влиться! Спаси нас, обели нам лица! Гитара в руках словно бы обрела голос — она рыдала, — Прости же нас, Господь Вселенной, все прегрешения прости! Избавь нас от огня геенны, дай милость Рай нам обрести! О, Всемогущий повелитель, кто нас простит, когда не Ты?! Ведь Ты лишь наших душ целитель, спасенье их в тот День — лишь Ты! Вышел антрепренёр и объявил об отмене концерта. Продолжать выступление было бы слишком жестоко — Аиша и так была на грани нервного срыва. Люди, словно бы находясь под трансом, покорно шли к выходу, не возмущаясь.

***

— Слушай, а она точно побежит здесь? — У Безликой есть один существенный недостаток — она рационал до костей мозга. И она побежит именно здесь, потому что это самый удачный путь. Ожидание ослабляло бдительность — полицейские стали позёвывать от скуки и даже Дамира прикорнула на пассажирском сиденье. Ризотто не напрягался — пусть лучше так чем, если на нервах он потеряют силы, а ночь предстояла тяжёлая. В темноте скользнула тень. — Вот она! — кто-то крикнул. — Объявляю начало операции, — комиссар сообщил в рацию. Безликая помчалась к стройке. Вслед ей залаяли цепные собаки, когда она направилась к строящейся многоэтажке. Она практически не касалась ступенек, словно она летела над ними как тень, и становилось понятно, почему ниндзя производили такое жуткое впечатление. — И главное — какого хрена? — кричал Иллюзо, у которого хватало дыхания не только прыгать по ступенькам, но и разговаривать, — зачем бежать на крышу, там её вертолёт ждёт или она собирается учиться летать? От последнего слова Дамира едва не споткнулась на ходу. Уж кем-кем, а Рахиль не была трусом, который будет бездумно бегать. Это значит только одно: — Она хочет покончить с собой! — Проклятье, этого только не хватало! — федералы тоже сообразили, что к чему. — Не стрелять! — истошно вопил комиссар, — не стрелять, кто выстрелит — того так отделаю, что внутренности станут наружностями! Рахиль встала спиной к самому краю. Необученный человек сорвался бы, не удержав равновесия, а наёмный убийца словно находилась на твёрдой земле, а не стояла спиной к пропасти. Даже не прыжок — просто шаг назад… — Рахиль, стой! — крикнула Дамира. Та вздрогнула и остановилась, потом повернула голову. — Это можно назвать закономерным исходом моей неудавшейся жизни. Мой так называемый работодатель предал меня. Я не знаю, по какой причине он это сделал, но это не суть важно, так как через несколько секунд меня не станет. В моей книге дел убийства множества людей, организованная преступность, теракты, поджоги, ограбления, так что самоубийство станет лишь очередной помаркой. Более того — меня преследует страх, от которого я не могу спастись. — Дамира, ну что ты стоишь? Она же реально сорвётся! Драйзер не слышала федералов, — он вообще никого не слышала. Как правильно подобрать слова, которые заставили бы её передумать? — Рахиль, ты слышала шутку из чёрного юмора, что когда прыгаешь с высоты, то понимаешь, что все проблемы решаемы, кроме одной — ты летишь. Ты всю жизнь бежишь от страха, но теперь тебе некуда бежать, и ты готова наложить на себя руки. Ты права, что смерть — это не выход, но смерть — это побег к настоящему Ужасу. Безликая спрыгнула с парапета и Дамира защёлкнула наручники на её руках. К ним подошёл Леон Аббаккио. — Это ты убила Чабаттино? — Да, это я. — Как это произошло? — Мы несколько недель угрожали убить его дочь, чтобы сломить его дух и заставить подчиниться. Он пришёл в заброшенный дом, и я застрелила его. Но в комнату вошёл какой-то парень. Я кинула ему пистолет и убежала. — Я так думаю, можно снять обвинение в убийстве с Паннакотты Фуго. Полицейские окружили Безликую. — Ну-ка Гюльчатай, открой своё личико. — Парни, я бы на вашем месте не делал этого, — Леон обратился к ним, но естественно, они не послушались. Федерал сорвал маску и тут же отпрыгнул назад, сквернословя и богохульствуя.