Леон Аббаккио — частный детектив

На следующий день агенту Пескаторе сообщили, что нашли подозреваемого. Формаджо чуть ли хвостом не вилял как собака-ищейка, которая напала на след: — Друзья Ребекки рассказали, что агент по продажам Джакомо Циционе постоянно делал ей мелкие подарочки в надежде на взаимность. — Агент по продажам? Это что за зверь такой? — Да обычный продаван, который ходит по домам и впаривает косметику. Мы пока помариновали его в допросной. — Иллюзо, пойдём со мной. Формаджо, ты останешься снаружи. — Эй, а чего это я остаюсь? — возмутился коп. — Не хочу смотреть, как вы будете кривляться друг перед другом. Всё-таки речь идёт о федеральном расследовании, а значит клоунада здесь будет неуместна. Циционе — рыхлый неказистый мужичок, который точно не страдал от избытка женского внимания. И проблема даже не в том, что он некрасив, мало кто из дамских угодников был писаным красавцем, а то что он похотлив как сатир, который проводил свои дни в пьянстве и хождении за нимфами. — Как вы познакомились с Ребеккой Шантеклер? — Иллюзо начал допрос. — Однажды я вошёл в кафе и увидел чью-то упругую попку. Ну вот и всё. Я подошёл к ней и завязал разговор. — О чём беседовали? — Я дал есть сотню, чтобы она села мне на колени. Она мне отказала, но так, словно для неё это было слишком дёшево. Ну я и начал за ней приударять, там дарить образцы косметики. — И что же вы ждали от Ребекки в обмен на образцы? — Прошутто вклинился в разговор. — Я ей много надарил. В конечном итоге надеялся на сексуальную услугу. — А что же получили? — Я вам омерзителен, — мужчина внимательно посмотрел на агента. — Слегка… — Вы красивый мужчина. Боже упаси, я не педик, вы правда как с картинки, весь такой надменный. Девушки без ума от подобных парней. — Мне некогда бегать за юбками. — О да… вам красивым не понять, как мучаются страшные парни. Тебе ведь стоит свистнуть и эти самые юбки сбегутся вокруг тебя. А может мне тоже хочется, чтобы меня любили, ласкали… — Мечтать не вредно. Вы ждали от Ребекки сексуальных услуг, и что получили? — Ничего. Но я не терял надежды. — А если бы она так и не уступила? Ваша реакция? — Я конечно не образец добродетели, но, если бы я убивал всех женщин, которые меня отшивали, для них бы понадобилось небольшое кладбище. — Вы поосторожнее с такими заявлениями. Тем более звучит как мотив для убийства — вы устали терпеть бесконечные отказы и в конечном итоге сорвались, — Иллюзо продолжил допрос. — А вы докажите, что это я её убил. Сейчас люди слишком умными стали, им нужны отпечатки пальцев, ДНК, записи с камер видеонаблюдения. У вас что-нибудь есть? — Вы знаете Эмилио Конильо? — Прошутто внезапно спросил. — Какой ещё Конильо? — толстяк удивлённо приподнялся. — Понятно. Можете отпускать, это не наш клиент. — Так, стоп, — воскликнул Иллюзо, — чего это отпускать? То, что он не знаком с Конильо ещё ничего не значит! — Мужик дело говорит! — говорит Джакомо, — лучше не тратьте время зря. Оказавшись по ту сторону зеркала Гезелла, Иллюзо взволнованно прошептал: — Мы взяли его с боем! А ты предлагаешь так просто отпустить и пусть он дальше убивает девушек и обезглавливает их? Может твоя теория про маньяка-мстителя ошибочна? — Он правильно сказал — скачала докажите, что это он убил. И кроме того, у нас на самом деле нет улик. Но на всякий случай наблюдайте за ним.

***

Прошутто отправился в кафе сеньоры Тибо. Если вам знакомо это кафе, вы не можете не вспомнить о нём с чувством удовольствия. Оно небольшое и тёмное, с маленькими полированными столиками, сидя за которыми вы можете пить самый лучший кофе, а также абсент, не хуже, чем у Сазерака. Полная и любезная сеньора Тибо восседает за конторкой и принимает деньги. Племянницы сеньоры в прелестных передничках с нагрудниками подают напитки. В помещении царил полумрак, среди которого блестели вещи из дорогого полированного дерева, стекла и металла. С маленького двора доносились вкрадчивые звуки крошечного фонтана, трепещущие листья банана, растущего около окна, раскачивались в такт капающей воде. Стены были украшены дешёвыми литографиями, пёстрыми пасквилями на природу, поздравительными открытками, красочными газетными приложениями и образцами художественных реклам, рассчитанных на доведение зрительных нервов смотрящего на них до состояния обалдения. И как выяснилось это излюбленное место не только Прошутто. Сам капитан полиции пил здесь абсент не морщась, хотя полынь очень горькая штука, не зря её настойку используют для возбуждения аппетита. Не нужно быть великим детективом, чтобы догадаться, что Ризотто вовсе не праздновал. Конечно он не ставил перед собой цели напиться в дымину, как-никак занимал ответственную должность. — Можно подсесть? — спросил Пескаторе. Неро поднял на него взгляд. Глаза у него трезвые, оно и понятно, чтобы опьянеть мужчине такой комплекции, пары рюмок абсента будет маловато. Сначала он думал, хочет ли видеть рядом с собой этого человека, а потом решил, что с него не убудет. — Я вам соболезную. — А, Формаджо растрепал? — сказал Неро без злости. — Вы собираетесь наказать этих ублюдков? — Тогда почему я вместо того чтобы разыскивать этих мразей, пью абсент в гордом одиночестве? Я даже знаю, кто виноват в их смерти. — Кто? — Паннакотта Фуго, чтоб ни дна ему, ни покрышки! Ни дна, ни покрышки — достаточно жуткое пожелание кому-либо умереть неизвестно где, неизвестно как и быть похороненным словно собака. Дно и покрышка — это гроб, а без гроба и за оградой кладбища хоронили каких-нибудь бродяг, за которых некому было платить за похороны. Очевидно, что Ризотто был очень зол на него. — Ну, если ты знаешь, что он виноват, почему не посадишь его за решётку? — К сожалению, у меня нет такой возможности. Я не могу сказать, почему. — Ты мне не доверяешь? — И да и нет. — И всё-таки? — Хорошо, — Ризотто достал ключи и поцарапал ими руку. В царапине появилось что-то похожее на хатифнаттов. — У тебя есть стенд? — спросил Прошутто. — Да, это Metallica. Я расскажу краткую предысторию. Ты помнишь эти тёмные времена — тотальная нищета, расцвет криминала, беспризорники. Один рыбак занимался перевозками, чтобы заработать на жизнь и однажды он посадил к себе в лодку двух людей подозрительного вида. Они оказались наркокурьерами, которые прибыв на место, застрелили рыбака. Буччеллати оказался крепким мужиком и смог выжить после ранений, но его сын опасался, что бандиты могли вернуться и доделать начатое. — А почему полиция не обеспечила ему охрану? — Говорю же — тогда был полный беспредел. Может никто не хотел связываться с мафией из-за простого рыбака, кто ж знает. Бруно тогда спрятался под кроватью с ножом, и когда преступники пробрались ночью в палату, он их зарезал. Но его отец всё равно скончался от осложнений. Потом он вступил в мафию и набрал себе шайку головорезов себе под стать. А когда мафия была побеждена… — Побеждена? — Прошутто приподнял бровь. — К сожалению, многие мафиози всё ещё на свободе, но они уже не творят свои дела в открытую как раньше. Буччеллати возомнил себя Робин Гудом, который помогает всем бедным и обездоленным. Он и до этого доставлял кучу неприятностей полиции со своим летучим отрядом, сколько операций он нам сорвал… — Дайка угадаю — на него работает Паннакотта Фуго. — Да. У него стенд Purple Haze — он содержит в себе жуткий вирус, который убивает всё живое. Полицейские Сорбет и Джелато погибли именно от него. А как ты знаешь, стенд — это проявление внутренних качество человека. Что он за монстр такой, раз у него подобный стенд? — Ты собираешься отомстить ему? — Нет, — сказал Ризотто решительно, — я не буду заниматься самосудом, иначе чем я буду отличаться от них? Но это не значит, что я не хочу разыскать его и напихать иголки ему в глотку. — А ты можешь? — Могу. Я даже один раз пошутил что, если бы мы работали на мафию, мы бы стали лучшей командой наёмных убийц. — Мы? — Не только у меня стенд. Формаджо перевёлся из отдела наркотиков, Иллюзо так вообще был карабинером, с Мелоне ты уже знаком, а Гьяччо — оперативник. Сорбет и Джелато тоже были со стендами. — Когда-нибудь они совершат промашку и тогда ты сможешь взять их за жабры. Думаю, с тебя хватит, — Прошутто отодвинул бутылку с абсентом. — Не хочу домой. Я надеялся, что если выпью, то хоть чуть-чуть полегчает, но стало ещё гаже на душе. — Хочешь, я с тобой посижу? Ризотто почему-то вспомнил породистую кошку, которая шипела на всех и никому не давалась в руки. Сам хозяин называл её бесполезным куском шерсти, которую он держал исключительно из-за красоты. И однажды эта кошка сама залезла на колени гостю. Он толком не помнил того человека, лишь то что он был замкнутым и избегал зрительного контакта. Но по какой-то причине нелюдимая кошка решила проявить к нему свою симпатию. Это была самая странная ночёвка на памяти Прошутто. Неро явно не приводил к себе гостей, потому в его квартире было только одно спальное место — его кровать. Да и квартира была крохотной, удивительно как Ризотто не заработал клаустрофобию. Но небольшой размер жилплощади подчёркивал мощные телеса самого хозяина. Кроме того, за физической силой стоял недюжинный ум, Неро по праву занимал место капитана. Оставалось радоваться, что этот человек работал на стороне закона. И с этим человеком, здоровенным как медведь, и способным без особого напряга убить голыми руками даже без стенда, Прошутто чувствовал себя безопасно. Даже когда они легли в одну кровать, и Ризотто поднял его и уложил на себя, мужчина не стал возражать и просто устроился поудобнее на его груди. Пескаторе поймал себя на том, что был не против интима, но Ризотто не делал никаких поползновений — не целовал, руки целомудренно лежали на его пояснице. Просто хотел человеческого тепла, и Прошутто решил, что не будет лезть со всякими пошлостями, тем более момент действительно был самый неподходящий.