***
— Да отвали ты от меня!!! — омега уже срывается на крик, смешанный с рычанием, — я миллион раз пожалел, что связался с тобой, господи, да если б я только знал, что ты ненормальный! Чего ты мне жить спокойно не даешь? Чонин в бешенстве. Смотрит на молча стоящего перед ним альфу, и у него кипит. Мозги, кровь, все кипит, хочется убить, останавливает только то, что потом в тюрьме отбывать наказание придется. Ян смотрит вопросительно на парня, ждет хоть какой-то вразумительный ответ, но тот только исподлобья глядит на омегу, засунув руки в карманы, и, сука, как всегда, молчит. — Слушай, я серьезно… Еще раз помешаешь мне, я тебя, нахер, прибью… Клянусь! Сволочь, — выплюнул со всей злостью и быстро зашагал в противоположную от альфы сторону. Ким только тяжело вздохнул, провожая взглядом разъяренного, бормочущего себе под нос ругательства парня. Пошел третий месяц их «холодной войны». Все началось с того момента, когда между ними случилось то непоправимое, что альфа считает своим самым прекрасным сексуальным опытом. После той ночи, вроде как Сынмин определился, что секс с Чонином был ошибкой. Ведомый соблазнительными речами дьявола (именно таковым омегу он считает), альфа пошел против природы, будучи не в себе — пьяным, нарушил правила игры, оступился, упал в вырытую под могилу яму. Но вот совсем необъяснимым образом, через несколько дней Ким только и мог думать о том, что ему хочется еще разок так же… Нырнуть с головой в греховное. И начались в потемках рассудка альфы голодные игры на выживание его сексуальной ориентации. Сынмин погрузился в тяжелые думы настолько глубоко, что ему сложно было сконцентрироваться на службе, уже не говоря о том, что в свободное время, он никого и ничего не видел, и не замечал. Неопределенность и душевные терзания утомляли настолько, что первые пару дней после ужина альфа полз до казармы и валился на свою койку накрываясь с головой одеялом. Притворялся спящим, просто чтобы его никто не донимал. А в голове до поздней ночи бушевали дебаты с самим собой. Кто он теперь? Гей? О боже, нет… Конечно же не гей, ему ведь не нравятся альфы. На всякий случай Ким представил себе секс с каждым из своих хёнов (ну, потому что с друзьями не так страшно, да они надежные парни), и от этих мыслей его чуть не вывернуло, как от открытой банки протухшей норвежской селедки. Нет, сто процентов не гей. Тогда как объяснить приятное ноющее чувство внизу живота, от воспоминаний, как его трахал омега? Последовало логичное предположение, что все дело именно в омегах, в противоположном гендере. Как называется эта ориентация? Для этого вообще есть какое-то определение, чтобы хоть погуглить и разузнать о своем новом положении? Сынмин хныкал от безысходности в подушку каждую ночь… Как же все запутано… В поисках ответа Ким пошел в бар. Накатил побольше, чтобы своих собственных мыслей стыдиться меньше, и начал рассматривать присутствующих там парней. В этот раз в новом контексте. Представлял себе омег и так, и эдак, полуголыми, полностью голыми, сзади, сверху, в самых разных позициях, главное, чтобы не он их, а они его. Но и в этих фантазиях воспаленный мозг не нашел удовлетворения. Все омеги казались косыми, кривыми, слишком толстыми, худыми, низкими, с отвратным цветом волос, носом-картошкой, или тонкими губами. И никто их них не смог даже образно Сынмина удовлетворить. Альфу передергивало от мысли, что кто-то из этих парней будет к нему прикасаться так, как это делал Чонин… Чонин… Последующие логические размышления привели Кима к мысли, что дело не в омегах в принципе, а в одном конкретном парне — Ян Чонине. Но это, почему-то, признать было сложнее всего. Несколько дней Ким мучился, стараясь выкинуть из головы мысли о том, что он никогда больше не будет счастлив, никогда больше не получит сексуального удовлетворения, если интим будет связан не с Чонином. Потому что если он примет этот факт, что дятлом клюет его мозг которые сутки, то согласится с тем, что ему нравится подставлять задницу под чужой член. А это не в том, что козюли свои ешь признаться, а гораздо более серьезный шаг, все равно, что принять новую религию… Все равно, что обрезание сделать… И альфе кажется, что он вовсе не утрирует. Сынмин никак не мог справиться со своей биполяркой — люблю/ненавижу, хочу/не могу, можно/нельзя, правильно/неправильно. Спустя примерно неделю он так и не нашел оправдания своим желаниям. И так же не нашел смелости признаться друзьям в том, что так сильно гложет его. Трое старших альф кудахтали над Кимом как курицы-наседки, особенно Бан Чан. Старший пытался поговорить, все время спрашивал, что произошло, задавал вопросы по-разному — ласково и в приказном тоне, находил Сынмина в баре, и покупал ему выпивку (чем черт не шутит, может лишняя порция текилы развяжет язык), но все попытки выведать у младшего причину его депрессии не давали никакого результата. Сынмин просто уходил от ответов, сбегал, одергивал держащие его руки и сильнее огрызался. Хён, уже не зная, что и думать однажды опасливо спросил: — Ты наркотиками начал баловаться, да? — у Чана слезятся глаза, он держится за сердце, — я все равно люблю тебя, и никогда не брошу, мы справимся с этим вместе, только признайся честно — это первый шаг к освобождению… На свою проповедь старший альфа чуть не получил в глаз, и отказ разговаривать с ним в течение недели за то, что вообще позволил себе такую гадость подумать. Очередной вечер в компании крепкого спиртного в баре, и взгляд совсем отчаявшегося альфы задерживается на уже знакомой рыжей макушке. Объявился его личный Армагеддон. Чонин хихикал о чем-то, выпивая за столиком в компании альф из двенадцатой роты. Сверкает своей лисьей улыбкой, кокетничая убирает волнистую челку со лба своими тонкими длинными пальцами, щурится так заигрывающе, и постоянно, сука, трогает рядом стоящего с ним парня то за руку, то за предплечье. Сынмин наблюдает из толпы, а внутри взрываются бомбы, вулканы, сталкиваются планеты, провоцируя неконтролируемую, странную злость, которую альфа никогда еще не испытывал ранее. Бесит, что омега флиртует с какими-то мужиками, бесит что те ведутся на его заигрывания, и мило мурлыкают в ответ. «Не должно быть так» — возникает сущность альфы, «да как он смеет их касаться после того, как касался меня?». Сынмин вспыхнул, как проспиртованный фитилёк рядом с зажженным пламенем и не думая о том, что делает, направился избавлять своего мучителя от чужого внимания. — Отвалите от него, — рыкнул Сынмин, оказавшись рядом с парнями. Вся компания в миг замолкла и перевела удивленные взгляды на напыженного альфу. — Прости что? — скривился Чонин. Но Ким на омегу даже не посмотрел. Угрожающий взгляд был направлен исключительно на присутствующих рядом с ним самцов. — Чего это ты раскомандовался, парниша, — хмыкает тот, на кого было направлено все внимание Яна до этого. — Он мой омега, — сквозь зубы цедит Ким, на что у Чонина просто отваливается челюсть. И то ли тот альфа из двенадцатой роты не был особо заинтересован в разбирательствах, а может Ким со взглядом бешеной собаки, синяками под глазами, сжатыми в кулаки руками и оскалом действительно выглядел устрашающе, но альфа поворачивается к омеге и недовольно фыркает: — Эй, Ян, не люблю, когда со мной в игры играют. Мне проблемы не нужны. Чего лезешь, если у тебя есть альфа? — и сразу обращается к своим друзьям, — пошли ребят, ловить тут сегодня нечего. Парни покинули клуб, оставив от возмущения хватающего ртом воздух Чонина, и ничуть не расслабившегося Сынмина за столиком. — Ты что себе позволяешь? — наконец переварил произошедшее омега. Ким ничего не ответил. Просто вперился злобным взглядом на парня. Слишком неоднозначные эмоции этот рыжий у него вызывал: как называется чувство, когда хочется задушить и всосать в поцелуй одновременно? Чонин глубоко закатил глаза и тяжело вздохнул, кажется, он понял, в чем проблема. — Послушай, рыжик, — омега обращается к Киму уже ласково, состроив сочувствующий взгляд, и как-то совсем по-дружески положив руку на плечо, — мы здорово провели время, ты очень сладкий мальчик, но не придумывай себе того, чего нет. Напомню — я тебе ничего не обещал, это была забава на одну ночь. Я не из тех, кто строит отношения. Думал, ты такой же, разве нет? На что снова последовало неизменное молчание. Ким даже во взгляде не изменился, просто сверлил омегу глазами с подергивающимся веком, думая о чем-то своем. Он такой же? Секс на одну ночь без обязательств, обменом контактами и стертым из памяти именем на следующее утро. Сынмин даже лиц тех, кого соблазнял воспроизвести в памяти не может. Да, он точно такой же, и никогда меняться не собирался. Почему же теперь, вот уже неделю, он не может прийти в себя, ежесекундно видит перед глазами образ одного единственного омеги и во сне бормочет его имя? Интересно, те парни, которых альфа выталкивал из своей квартиры по утрам, повторяя слова, что услышал сам сейчас точь-в-точь, чувствовали то же самое? Обиду, собственную неполноценность, оскорбленность, ощущение того, что ты недостаточно хорош, чтобы заинтересовать того, кто интересен тебе? Отсутствие реакции Ян воспринял, как принятие его слов. — Ну вот и отличненько, — похлопал по плечу, — мне сегодня из-за тебя придется спать в одиночестве, но я не обижаюсь, не парься. Всего хорошего. Омега исчез из клуба, а Сынмин даже не пытался его остановить. Киму стало как-то легче от услышанного «спать в одиночестве». Пусть в одиночестве, главное, чтобы ни с кем-то другим. И как только эта мысль проскочила в голове, альфу передернуло. Сущность так больно зашкрябалась внутри, что стало дико тревожно. Альфа не просто так до этого ляпнул «мой омега». Было высказано искреннее внутреннее желание, и пусть оно противоречило всем его принципам, но сущность все решила, а против нее не попрешь. С этого момента началась миссия Ким Сынмина под кодовым названием «Сам не гам, и другому не дам». Альфа превратился в сталкера. Ноги несли Сынмина в клуб после каждого ужина, потому что именно там Чонин охотился на своих «жертв». Каждый раз, когда Ким замечал начавшего свою грязную игру с другими альфами омегу, он всячески пытался помешать. Для тех, на кого не действовало «это мой омега», Сынмин находил другие слова, или угрозы, тотчас лишающие альф желания согласиться на предложение Яна провести с ним ночь. Ким даже опускался до «Расскажу генералу, чем вы будете заниматься в домике. Кстати, как объясните наличие у вас ключей?». И никто не решался рисковать. Да, альфа играл подло. Ему было все равно, что о нем будет думать Чонин, главное — не позволить ему переспать с кем-то. После очередного раза, когда Сынмин спугнул приглянувшегося Чонину альфу, омега вывел того из бара на улицу, все еще в надежде решить это недоразумение полюбовно, разговором: — Послушай, ты мстишь за то, что я тебя… того? Хочешь, чтобы я помучался без секса? Ну так я ни разу за тот вечер не услышал от тебя четкого нет… В чем проблема? Я думал, тебе понравилось. Альфа проглотил язык. Он ведь не мстит. Но и сознаться в том, что ему действительно понравилось тогда, тоже не может. — Блять, ну что тогда? Еще раз потрахаться? Пошли! — уже не выдержал Чонин. Может, он неправильно все понял? — Нет, — сухо ответил Сынмин. Главный страх альфы был сильнее желания. Если он согласится на второе подобное мероприятие, то это уже перестанет быть случайной ошибкой. Это станет закономерностью. А станет повторяться — об этом непременно все узнают. И тогда точно случится конец света: если хоть одна живая душа узнает, что его трахает омега, а не наоборот, его засмеют, перестанут называть альфой, до конца дней будут показывать пальцем, перестанут уважать, друзья отвернутся и вообще, ему придется с позором покинуть армию и умереть в одиночестве. Да, вот настолько ужасной для Сынмина казалась собственная ситуация. На самом деле, альфа просто запутался, впервые в жизни испытав какие-то чувства к кому-то, и совсем не понимал, как с этим справиться. Чонин же был на грани агрессивного сумасшествия. Только вот ничего сделать не мог. Пожаловаться кому-то из руководства, что его преследует альфа — не вариант. Что он скажет? «Вот этот мешает мне подцепить кого-нибудь на одноразовый перепихон?». За это по головушке его никто не погладит. Цербер-Сынмин преследовал омегу неделями. Чонин оставил попытки поговорить и выяснить все словами. Итог всегда один — альфа будто воды в рот набрал. Ни туда — ни сюда. Чонин кричал, ругался, угрожал, но и это не заставило Кима хоть как-то отреагировать и оставить омегу в покое. Чонин однажды-таки вышел из себя, не удержался, и врезал кулаком альфе в нос. Только вот Ким снова никак не отреагировал, утер стекающую по губам кровь, и продолжил угрожать альфе, которого Чонин пытался охмурить. Чуть больше месяца без секса и омега совсем отчаялся. Походы в клуб забросил, потому что сложилось впечатление, будто каждый парень на базе был осведомлен, что Чонин принадлежит Ким Сынмину. Будто у омеги клеймо на лбу появилось — стоило подойти к кому-нибудь и соблазнительно улыбнуться (что ранее всегда работало беспроигрышно), а альфы тут же вертели носом со словами «Иди к своему рыжему». Совсем хмурый, Ян присел за завтраком к своему самому близкому другу — Феликсу. Этот сегодня почему-то сидит один, а не в компании альф. — Почему не со своим майорчиком? — уныло хмыкнул Чонин, откусывая от сендвича. — Он не мой, — блондин даже бровью не повел. — Как скажешь, — тяжко вздохнул младший. Он не лезет в чужую личную жизнь, но с наблюдательностью у него все в порядке. Да и привык он к Феликсу, который не особо любил делиться личным. Главное, что друг всегда мог поддержать. — Что с тобой? Ты совсем без настроения последнее время. — Да этот чертов Ким Сынмин, — захныкал рыжий, — после того, как мы переспали, он не дает мне проходу! Прилип как банный лист и гонит от меня всех альф! Представляешь, рассказывает всем, что я его омега. Придушил бы его голыми руками… Не знаю, что мне делать… Ли то немного в курсе того, что Ким стал вести себя странно — Чан жужжит ему на ухо об этом безостановочно. И хоть Ликс не питает никаких теплых чувств по отношению к Киму, для разговора и помощи другу, он находит в себе силы абстрагироваться от неприязни. — Насколько мне известно, он тот еще ебарь-террорист. Может просто секса от тебя хочет… — логично предположил блондин. — Да я предлагал ему! Он сказал «нет», — снова возмутился Чонин. — А ты что именно ему предлагал… ну… — Феликс неоднозначно покосился глазами в сторону, пытаясь подобрать слова, но Ян ответил сам. — Ликси, ты же все знаешь… Я беру так, как мне нравится. На другое — не согласен. — Ну так может в этом и дело? Его трахнули, я уверен, впервые в жизни, он кукухой поехал, — блондин покрутил пальцем у виска, — ты подорвал альфий авторитет, что-то вроде унизил в своих глазах. Дай ему трахнуть себя. — Фу! Зачем? — Ян искренне не понял, как это поможет ситуации. — Типа он тебе отомстит за то, что ты его нагнул и, может, у него мозги встанут на место. Гештальт закроет и оставит тебя в покое, — Ли незаинтересованно пожал плечами. — Глупая теория, — поморщился младший. — Возможно. Сказал первое, что пришло в голову. А может он в тебя влюбился? — Мне не нравится традиционный секс… — омега пропустил мимо ушей второе предположения, размышляя над возможным спасительным половым актом. — Когда ты последний раз пробовал? — Тогда, когда пробовал — мне хватило, знаешь ли… — передразнил придирчивую интонацию Чонин. И снова тяжело вздохнул. Вариантов у него, и правда, совсем не много. Чонин еще пару дней думал о предложении друга, и решил, чем черт не шутит. Если секс с альфой даст ему долгожданную свободу, то можно и потерпеть то, что не приносит никакого удовольствия. Ян отправился в клуб, точно зная, что Сынмин будет там его ждать. И не ошибся. В темном углу, как самый настоящий барыга чего-то незаконного, в полном одиночестве, Ким потягивал очередную порцию рома и сканировал взглядом помещение. Тут же ощетинился, заприметив омегу, который уверенным шагом двинулся к нему сквозь толпу. — Пошли со мной, — говорит Чонин. — Нет, — альфа вцепился одной рукой в стол, другой в стакан, будто ему предлагают с самолета без парашюта спрыгнуть. — Почему нет? — Чонин понимает, что силой утащить альфу у него нет никаких шансов, поэтому снова начинает строить диалог. — Я не хочу… — соврал Ким. — Ты же даже не знаешь, что я тебе хочу предложить! Взгляд Сынмина сменился с подозрительного на напуганный. Что еще этот омега придумал? Цепи? Веревки? Зажимы, плетки и наручники? Чонин не планировал отступать, включил все свое обаяние, и осторожно приблизился к альфе, прошептав тому на ухо томным голосом: — Я к тебе не притронусь, если ты этого не хочешь, но позволю делать со мной все, что тебе вздумается. Пока ошеломленный альфа переваривал поступившую информацию, Чонин воспользовался чужим замешательством, взял за руку и вывел из клуба. На дрожащих ногах Сынмин следовал за ним, не сопротивляясь. Они оказались в том же домике, где случился их первый раз. Закрыв за собой дверь, омега сразу набросился на альфу с поцелуями. Грубыми, неаккуратными, притворными. Ему не очень хотелось идти на это, но выхода он не видел, и это было хорошо читаемо прописано на лице омеги. Сынмин не мог не отреагировать. Парень, о котором он грезит вот уже несколько месяцев сам вешается на него, целует и лезет руками под одежду. Альфа вторил поцелуям с неприкрытым желанием, но все было не то. Складывалось впечатление, что Чонин заставляет себя это делать. Это было слишком очевидно. Ким не чувствовал той страсти, что захватила их в тот раз. А альфе хотелось именно ее, так, чтобы оба захлебывались от желания и предвкушения близости. Сынмин убрал чужие руки, что почти расстегнули пояс на штанах и отодвинул ничего не понимающего омегу от себя. — Ты же не хочешь этого делать, — удивительно, как альфа, которому не свойственна эмпатия от слова совсем, смог это понять. — Какая разница. Тебе же это надо… — омега безучастно пожал плечами и начал расстегивать свою куртку. Чонин уверенно снял одежду, обувь, скинул все на стул и оставшись в одних трусах залез на кровать, усевшись в позе лотоса, — ну, так и будешь стоять? Или возьмешься за дело? Только учти, тебе нужно будет постараться, чтобы я потек. Меня не возбуждает традиционный секс. — Почему? Вопрос, если честно, застал омегу в врасплох. Не хотелось отвечать на него, делиться когда-то полученным неприятным опытом с неумелым и жестоким альфой. Перед ним сейчас не тот человек, которому можно было бы рассказать о том, что когда-то Чонин выместил свою обиду и злость на бывшего партнера, напоив и засадив ему член в задницу, от чего испытал гораздо больше удовлетворения, чем когда было наоборот. Не готов был вывернуть наизнанку душу и поведать, что после этого опыта решил, что легче трахать так, как ему нравится, чем терпеть то, что нравится проделывать над ним другим. Ведь Чонин тоже считал себя поломанным, не нормальным, просто принял это и жил так, за неимением храбрости снова попробовать то, что когда-то приносило боль и неприятные ощущения. — Это не твое дело, почему. Мне нравится, когда по-моему, — Чонин сложил руки на груди и нахохлился. — Тогда зачем ты мне это предлагаешь? — Хочу, чтобы ты от меня отстал! — И ты считаешь, что если я тебя поимею, то отстану? Нет, этого не случится, — во взгляде альфы только скептицизм. — Господи, ну почемуууу?! За что мне это??? — омега захныкал, откидываясь головой на подушку и задрыгал ногами, как капризный ребенок. Ему это все просто осточертело. — Я настолько тебе не нравлюсь? Зачем тогда затащил меня в постель? — Сынмин начал злиться. — Мне никто не нравится, — фыркнул омега. — Фригидный что ли? — съязвил альфа. — Ха, какой же ты предсказуемый, как и все бестолковые альфы. Амбиций ноль, только и стремитесь, что доставить себе удовольствие и свинтить на следующее утро. А виноваты у вас всегда «фригидные» омеги, — Чонин тоже вскипал от бесполезно потраченного времени и пустого диалога. — Не равняй меня со всеми, — огрызнулся Ким, сделав несколько шагов к кровати и угрожающе ткнув пальцем в омегу. — Пф… А чем ты лучше? — Ян устало закатил глаза. — На себя посмотри! Ты ведешь себя точно так же, как альфы, которых сам только что описал! — Сынмин схватился за голову, оттягивая волосы назад. О чем они вообще разговаривают? — Я хотя бы удовольствие доставлять умею! — Чонин вскинул руками в воздух. — Так вооот в чем дело… — протянул Сынмин, выпрямляясь и складывая руки на груди, — ты, бедненький, страдаешь от того, что тебя нормально ни разу в жизни не трахнули? — Да пошел ты… — Чонин оскалился. Это было правдой. Неприятной для него. — Предлагаю сделку, — альфа натянул хитрую ухмылку, а Ян шумно выдохнул и закатил глаза. Условий ему еще не хватало. Он уверен, что Ким сейчас придумает какую-нибудь абсолютно нерациональную фигню, которая создаст ему еще больше проблем. Но разговор однозначно шел в тупик, поэтому придется выслушать, — сейчас ты отвечаешь на три моих вопроса честно, а после мы занимаемся сексом по моим правилам. Я имею ввиду, что ты забываешь о своих предпочтениях на сегодня. Если тебе не понравится, я от тебя отстану. — Идет, — Чонин соглашается моментально. Он то знает, что у Сынмина нет никаких шансов с такими условиями. Только от мысли о сексе с альфой в привычном обществу понимании, Чонина подташнивает. Поэтому, это идеальная сделка. Рыжий наконец-то от него отвяжется. — … но если тебе понравится, ты больше ни с кем не ложишься в постель, кроме меня. И больше даже не думаешь совать свой член в чужие задницы, — Ким прокашлялся на последней фразе, и даже немного покраснел. — По рукам, — Чонин кивнул, все еще на сто процентов уверенный, что Сынмин уйдет из этого спора проигравшим, — раздевайся, — скомандовал парню, чтобы быстрее с этим покончить. Ким неторопливо начал расстегивать куртку. — Сначала вопросы, — Чонин снова недовольно закатил глаза, и взмахнул головой, мол, валяй, — когда у тебя последний раз был секс с альфой? Нормальный секс. — Три года назад, — раздражённо цокнув. — Дай угадаю, это был твой первый партнер? — Зачем тебе это знать? — Чонин нахмурился. Воспоминания нагоняют неприятную дрожь. Делиться ими не хотелось. Но альфа молча вздернул брови, приказывая ответить. Договорились, ведь, — первый… — омега еще больше зажался. — Оргазм получал с ним? — Нет, — выкрикнул, — все? Ты свои три вопроса потратил. Давай уже, а? Доставай свой писюн и начинай делом заниматься, — крайне раздраженно. Сынмин к этому времени снял с себя все, кроме трусов. — Ложись на спину, — скомандовал омеге, но тот только злобно прищурился в ответ и не торопился делать так, как попросили, — у нас уговор — сегодня ты меня слушаешься, — напомнил альфа, — будешь злиться, это затянется на дольше. Чонин только оскалился, осматривая стройное, подтянутое тело Кима, стоящего над кроватью. Омега помнит, как целовал его и облизывал. Помнит, где оставлял засосы и отпечатки зубов, от которых уже не осталось и следа. Ладно, подумал парень, меньше будет противиться, это быстрее закончится. Ян расположился на кровати, как попросили. Сынмин залез сверху, накрыв омегу своим телом. Дышать сразу стало тяжелее, но не от чужого веса — альфа держал себя на локтях. Дыхание сперло от близости, от горячих губ, которые аккуратно прикоснулись к шее. Стало жарко. Чонин ерзал и морщился, пока Сынмин покрывал поцелуями шею, то перебираясь к ключицам, то к мочкам ушей. — Расслабься, пожалуйста, — указательный тон исчез, слова прозвучали спокойной просьбой. — Я не могу расслабиться, зная, что меня ждет… — Чонин, действительно, все еще был напряжен. Он не врал, что ему стандартный секс с альфами не нравится. — Давай так, — Сынмин проворковал на ухо, — я не зайду далеко, пока ты сам не скажешь, что можно, так тебе будет спокойнее? — Тогда секса у нас так и не случится, потому что ты не дождешься… — Хорошо, — перебил альфа, — значит, не дождусь. Но сейчас расслабься. Мы же уже делали это, ты позволял себя целовать тогда. Ну? Чонин нервно выдохнул, шлепнул руками по швам, всем видом показывая, что принимать в этом участия не собирается, и откинул голову назад, открывая шею. Пусть целует. Полученное обещание хоть какого-то контроля, и правда, успокоило. Сынмин знал, что делает. Он никогда не был таким, каким Чонин представлял себе альф. Да, Ким не делил ни с кем постель более, чем единожды, ни к кому не привязывался, никогда ничего не обещал, и действительно, был довольно груб с парнями на утро после жарких ночей. Спроваживал их, совершенно не подбирая мягких слов, бесцеремонно и хладнокровно. Логично было предположить, что в сексе он тоже эгоист и потакает только своим желаниям. Только это было совсем не так. Навязчивой идеей Кима всегда было именно доставить удовольствие омеге. Довести до умопомрачительного оргазма, желательно не единожды — вот его цель. Можно сказать, за счет этого он укреплял свою самооценку. Безумно гордился собой, когда взмокшие и запыхавшиеся омеги с сумасшедшей улыбкой на лице лезли к нему под бок со словами «ты лучший». А лучшими не становятся, если думают только о себе. Альфа понимал это, как дважды два — четыре. Сынмин уже догадался, что произошло у Чонина. Ему попался мудак, который в самый ответственный, первый раз, видимо, пренебрёг предварительными ласками, а возможно, и вовсе их упустил, как и такую важную подготовку партнера, поимел, и спасибо не сказал. Может быть, это произошло и не один раз. Наверное, сделал больно, чем оставил отпечаток и скептическое отношение к традиционному сексу. От такого на всю жизнь могут остаться тяжелые психологические травмы. Но Сынмин в себе не сомневается. Ким поглаживает руками тело Чонина, нежно скользя пальцами по бархатистой коже. Рисуя тоненькую прохладную дорожку языком, спускается к груди омеги и проходится по напряженным соскам, слегка посасывая их. Омегу эти прикосновения все еще раздражают. Возбуждение пока не приходит. Сынмин не переживает. Понимает, что в таком случае времени на ласки придется потратить гораздо больше, чем надо. В их прошлый раз Чонин полностью контролировал ситуацию, поэтому легко дошел до нужной кондиции сам. Сейчас же, без чувства контроля, ему, наверное, не по себе. И это нормально. Нужно время привыкнуть. Наигравшись с сосками, Сынмин спускается еще ниже, очерчивает пупок омеги и толкается в него языком, вылизывая. Кожа бедер под руками альфы тут же покрывается крупными мурашками. Хорошо, ожидаемая реакция. Ким отстраняется и снова нависая сверху над омегой, заглядывает в глаза. Дыхание Чонина слегка участилось, но взгляд все еще трезвый, в нем нет желания. Не страшно. Сынмин опускается к губам и целует. Аккуратно облизывает аппетитные губы омеги, скользнув языком между них, заигрывающе просит приоткрыть ротик. Ян слушается. Поцелуй переходит в глубокий, но ленивый. Сынмин не прекращает ласкать языком чужой рот долго, пока не начинает слегка кружиться голова от отсутствия полноценного вдоха у обоих. Альфа чувствует бедром чужое слегка нарастающее напряжение. Прекрасно. Сынмин снова переключается на тело омеги, долго гладит, вылизывает, целует, совсем слегка прикусывает, стараясь расслабить все еще скованного парня. У него самого уже давно стоит, но собственное возбуждение сейчас далеко не на первом плане. Температура тела омеги поднялась на несколько градусов точно, грудная клетка вздымается чаще, он начинает слегка прикрывать глаза, его руки ложатся на спину альфы, поглаживая. Все начинает двигаться против плана Чонина и точно по плану Сынмина. Альфа слегка прикусывает тазовую косточку омеги, и Ян испускает едва слышный стон. Верный курс. Для Кима это сигнал, что можно двигаться дальше. Он цепляется пальцами за края нижнего белья и медленно стягивает их вниз. Не получает помощи от омеги, но и не слышит просьбы остановиться. Сойдет. Чонин остается полностью обнаженным, его член возбужден еще не до конца. Есть над чем работать. Сынмин ласкает его ртом и руками, не забывая уделять внимания соскам, иногда пощипывая их пальцами. Чонин стонет более откровенно, прогибается в пояснице, поддаваясь ласкам, гулко сглатывает и дышит с приоткрытым ртом. Кожа под руками альфы становится чуть влажной, член во рту окреп. Сынмин аккуратно оглаживает внутреннюю сторону бедра разъехавшихся в стороны ног, подбирается чуть выше к ягодицам и еле заметно дотрагивается до промежности. Там все еще сухо. Не беда. Пусть пока так. — Давай поменяемся, — шепчет альфа, выпустив член омеги изо рта, и не дожидаясь реакции, ловко переворачивает парня на себя, оказываясь под ним. Чонину понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что он теперь сидит на альфе сверху, уперевшись в его грудь руками. Ян тут же напрягся. — Я все еще в трусах, не переживай, — Сынмин поглаживая бока омеги улыбнулся, давая понять, что еще ничего непозволительного не собирается делать, — привстань слегка, — просит альфа, и Чонин с легким сомнением, но делает, как велено. Он уже достаточно разморен, не способен спорить. Ласки альфы, действительно, очень приятные, поэтому он не противится, в надежде, что так все и продолжится. Ян на пару сантиметров приподнялся, а Сынмин скользнул рукой ему под яички и согнул пальцы в костяшках, кивком попросил омегу снова опуститься. Чонин присел обратно, выпустив из легких протяжный выдох. На мошонку приятно давит. Омега такого еще никогда не ощущал. — Теперь двигайся, как тебе нравится, — говорит альфа, и свободной рукой обхватывает член омеги, не сильно сжимая его, водит вверх и вниз, повторяя за ерзающими движениями Чонина. Незамысловатый массаж простаты извне, чтобы немного разогнать кровь в паху, если парни тяжело возбуждаются — Сынмин когда-то просмотрел множество роликов на специальных сайтах для того, чтобы быть подкованным на все случаи жизни. Вот, сейчас пригодилось. Омега сначала двигается аккуратно, пробуя новые ощущения, играясь с ними, елозит тазом взад, вперед, потом по кругу, его глаза закатываются под веки, а пальцы сжимают сильнее альфью грудь. У Сынмина тянет в паху до приятной боли, тонкая ткань трусов сильно раздражает напряженный член, но он старается не думать об этом, пытается контролировать собственное сбитое дыхание, потому что он дико возбужден от вида взмокшего стонущего омеги на нем. Чонин насаживается сильнее, и ерзает быстрее, и Сынмин чувствует теплую влагу, стекающую ему на руку. Победа. Альфа довольно улыбается и закусывает губу, чего Ян даже не видит, потому что он настолько увлекся процессом, что закрыл глаза и запрокинул голову назад. Сейчас главное не спугнуть. Теперь важно выбрать правильную позицию для дальнейших действий, чтобы омега чувствовал себя комфортно, не уязвленным и не ущемленным. Сынмин уже знает, что Чонин получает удовольствие от доминирования, значит, у него нельзя забирать ощущение контроля. — Пересядь ко мне спиной, — шепчет альфа, убирая руку с члена омеги, чем привлекает внимание парня, что почти растворился в процессе. Чонин непонимающе хлопает глазами, ему сложно сосредоточиться на командах сейчас, — точно так же, просто повернись спиной, — подсказывает Сынмин. Пока омега перекидывает ногу и разворачивается, Ким приподымается чуть выше, облокачиваясь лопатками и головой на спинку кровати. Чонин усаживается ягодицами на живот альфы и тут же ойкает. — У тебя трусы мокрые… — в голосе замешательство, Сынмин уверен, в глазах тоже. Жаль, что он их не видит сейчас. — Это ты потек, — довольно мурчит альфа, оглаживая влажную от пота спину омеги от лопаток вниз. Скользит взглядом за своими руками, и останавливается на блестящей от смазки дырочке. Каких-то сорок минут правильных ласк… Не так все сложно оказалось. Чонин выпрямился и замер, снова напрягся. Но Сынмин тут как тут со своими успокаивающими речами. — Ты все еще можешь отказаться в любой момент, — очень нежно обхватывает талию и чуть сжимает бока прекрасного стройного тела, — остановимся сейчас? В ответ тишина. Это ведь, не «да», правильно? — Тебя когда-нибудь вылизывали? — Сынмин громко сглатывает. Он не может оторвать голодный взгляд от мокрой промежности, и хорошо, что омега этого не видит, он точно испугался бы такой звериной похоти в глазах. — Нет, — еле слышно в ответ. — Тебе понравится, я обещаю, — шепчет Ким, подтягивая бедра Чонина ближе к своему лицу. У самого сердце колотится от играющих гормонов и клокочущего возбуждения в венах. Как только горячий язык проходится от мошонки вверх, Чонин вздрагивает. Немного от непривычных ощущений, но больше от прострелившего возбуждения. До этого оно плавно расплывалось, а сейчас резко закололо в каждой клеточке тела. Собрав смазку на языке, Сынмин причмокнув сглотнул, и не смог сдержать стона удовлетворения. Чонин — медовый. Блаженство. Вкуснее Ким ничего в жизни не пробовал. Альфа увереннее, уже с бОльшим нажимом раздвинул ягодицы омеги и обвел языком сжавшуюся дырочку. Ян больно впился пальцами в бедра альфы, за которые держался. — Что не так? — тут же отреагировал Сынмин. — Все… все так, не останавливайся, — на выдохе взмолился омега. В этот момент Сынмин понял, что он уже победил в их споре. Довести до оргазма парня не составит труда, теперь можно управиться за пять минут, но Ким торопиться не будет. Чонину точно должно понравиться, он должен понять, что полноценный секс с альфой может принести ему неописуемое удовольствие. Ким ласкает анус омеги языком уже более настойчиво, не боясь спугнуть стонет, всасывает тонкую кожу губами, и наконец толкается языком внутрь. Чонин всхлипывает и подается бедрами назад, насаживаясь на лицо альфы сильнее. Сынмин так увлекся, что не ощутил, как оказался без трусов и оторвался от сочащейся смазкой промежности с шумным вдохом, когда почувствовал, как что-то горячее и мокрое обволокло его член. Чонин с томным мычанием делал минет. — Чонин, остановись, я так не могу… Не могу сосредоточиться, — пальцы на ногах альфы поджались, мышцы напряглись от приятных ощущений. Ким уже долго так сильно возбужден, что совсем немного таких манипуляций, и он не сдержится и кончит. А ведь он совсем не этого добивается сейчас. — Давай дальше, — омега с чмоком выпустил из рта член альфы. Он говорит уверенно, уже ничего не смущаясь и не опасаясь. — Мы играем сейчас по моим правилам, и кончить тебе позволено только с моим членом внутри, — прорычал Ким, сильнее сжав ягодицы омеги, и тут же осекся. Неправильно. Потерял контроль над собой, это было сказано слишком грубо, и ему показалось, что Чонин сейчас пойдет на попятную. Но, видимо, Яна было уже не остановить. — Тогда растягивай меня, — пробормотал омега, продолжая двигать рукой по члену альфы. — Черт… — Сынмин сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, в попытке сконцентрироваться на своем крайне важном занятии. Он снова прильнул губами к промежности, еще раз толкнулся в нее языком, и аккуратно скользнул в нее пальцем всего на одну фалангу. Чонин замычал и остановился. Видимо, привыкал к ощущениям. Если у омеги последний раз нормальный секс с альфой был три года назад, то, можно сказать, что эти впечатления для него новые. Все будет, как в первый раз. Ким медленно прокрутил палец, и не ощутив сопротивления, толкнулся глубже. Еще пару мгновений омега не двигался, но потом прогнулся чуть больше в пояснице, раскрываясь сильнее. Безмолвное разрешение продолжать. Сынмин свободной рукой добрался до яичек омеги и начал их массировать, чтобы отвлечь от возможных неприятных ощущений. Но, видимо, их и не было, потому что еще минута, и Чонин сам начал насаживаться на палец. Когда Сынмин аккуратно добавил второй, Ян подался немного вперед, отстраняясь и зашипел. И так тугое колечко мышц сжалось сильнее. — Потерпи совсем чуть-чуть, сладкий, — ласковое обращение вырвалось само собой — привкус меда от смазки омеги все еще плотно оседал на языке, — немножко будет неприятно, но я буду очень аккуратно, обещаю, — Сынмин потянул Чонина за бедра к себе, и тот не стал противиться. Альфа выцеловывал ягодицы, шепча еле слышно «расслабься», и пока не двигал рукой. Только когда почувствовал, что стеночки ануса поддались и «хватка» ослабла, Сынмин чуть развел пальцы. Чонин всхлипнул, но в этот раз не отстранился. Его рука все еще оставалась на члене альфы, и он крепче его сжал. До легкой боли, но это было даже приятно. Немного остудило пыл альфы, которому уже крайне сложно было себя контролировать. Ким растягивал омегу двумя пальцами еще долго, массажируя простату уже изнутри, выдавливая из парня еще более громкие стоны и заставляя его коленки дрожать. Когда анус Чонина снова начал сильно сочиться смазкой, что говорило о том, что стимуляции теперь вместо дискомфорта доставляют удовольствие, Ким медленно вошел в него тремя. Сразу нашел второй рукой член омеги и начал массировать, чтобы перевести внимание на более приятные ощущения. Ян жалобно захныкал, упав лицом альфе на лобок. — Ты в порядке? — через собственное рваное дыхание спросил Сынмин. Он никогда в жизни так сильно не возбуждался от растяжки партнера. Для него это тоже было подобно первому опыту. В ответ Ким услышал то, чего он добивался с самого начала. — Я хочу тебя, альфа. Трахни меня… Сынмин нетерпеливо, но аккуратно вытащил пальцы. Подхватил омегу за бедра, уложил на кровать спиной, подтянул под себя и навис сверху. Уже соскучился по этому личику — теперь раскрасневшемуся, с блеском в лисьих глазках, рассредоточенным, потерянным взглядом и приоткрытым ротиком, из которого быстро вырывается горячее дыхание. — Тут презервативы есть? — альфа не упустил возможности поцеловать прекрасные губы, из которых прозвучал ответ «в тумбочке». Сынмин достал упаковку, рванул краешек зубами и быстро надел резинку на истекающий естественной смазкой член. Альфа еле сдерживал дрожь тела от охватывающего его возбуждения. Он наклонился к омеге, снова впиваясь в его губы поцелуем, рукой скользнул к промежности, еще раз толкнувшись в нее двумя пальцами. Не увидев на лице омеги никаких противоречивых эмоций, вытащил их и приставил головку ко входу. — Я хочу, чтобы ты был моим, Чонин, — прошептал альфа, глядя прямо в блестящие глаза, — на меньшее я уже не соглашусь, — до Сынмина только что дошло. Он осознал, почему потерял рассудок тогда, после их первой ночи. Дело было вообще не в том, что Чонин его поимел, переключил что-то в мозгу, сломал психику, или показал новую вершину удовольствия. Это все ушло на задний план. Сейчас под ним омега, который сводит с ума в любой своей ипостаси — доминирующий или подчиняющийся, это не имеет никакого значения. Сущность проявляет заботу, любовь и собственничество — три принципа, по которым альфы выбирают омег. Ким нашел свой самый сладкий мед, и уже от этого отказаться не сможет. Чонин снова ничего не ответил, только обхватил шею альфы руками, притягивая к себе. Сынмин толкнулся членом в омегу, не контролируя утробное рычание. Ян сжался, и прикусил плечо альфы. Ким замер, выжидая, пока омега его отпустит. Сильно хочется разрядки, крепко толкнуться пару раз на всю длину, и кончить, потому что сдерживать себя уже нет никаких сил. Но альфа не позволяет себе этого. Для него по-прежнему важнее, что чувствует омега. Лишь бы ему было хорошо. Руки Чонина ослабили хватку, зубы отпустили кожу, язычок заботливо облизал место укуса. Омега подсказывает, что можно продолжать. Сынмин медленно двинулся вперед, проталкиваясь на всю длину. — Как ты? — тихо спрашивает альфа, опаляя горячим дыханием шею парня. — Я чувствую себя заполненным тобой. Немного больно, но это приятная боль, — не стесняясь говорит Ян. — Ты соблазнил меня, описывая эти же ощущения перед тем, как трахнуть, помнишь? — посмеивается Сынмин, и омега улыбается в ответ. — Теперь я хочу такой же умопомрачительный оргазм, который я доставил тебе, — Чонин прикусывает нижнюю губу альфы и оттягивает ее, пуская по телу Сынмина новую удушающую волну возбуждения. — Две минуты, мой сладкий, и ты увидишь звезды, — обещает Ким, игриво лизнув носик омеги, вытаскивает член и снова толкается, но теперь разом и до конца, выбивая их омеги громкий стон. Словно по таймеру, через две минуты размеренных и глубоких толчков Чонин задыхаясь кончает себе на живот, даже без стимуляции члена. Он извергает сперму долго и сильно дергаясь, не в состоянии контролировать вскрики и впивающиеся в плечи альфы ноготки. И еще через несколько толчков, с громкими надрывными стонами в него кончает Сынмин. Оба лежат рядом друг с другом и пытаются отдышаться, разглядывая потолок. Это сделать сложно, потому что сердце никак не перестает биться о грудную клетку после яркого оргазма. — Две минуты… Как-то слабенько… — хмыкает омега. — Эй… — обиженно, — твои предварительные ласки длились час. Не списывай их со счетов, в этом залог успеха. Ян смеется, укладывая руку на грудь альфы, и не смеет возразить. — Ты проспорил, Чонин, — уже более серьезно говорит альфа, — если вздумаешь сказать, что тебе не понравилось — никогда в жизни не поверю. — И что теперь? — подозрительно безразличным тоном спрашивает омега. — Теперь ты спишь только со мной. — Слишком самоуверенно… — Достаточно самоуверенно для того, кто только что довел тебя до первого в жизни оргазма членом. И тут Ян тоже не имеет что возразить. Но у него есть и свои принципы, от которых он не собирается отступать. — Мы можем заниматься сексом с тобой. Но я не перестану заниматься сексом с альфами, мне это действительно нравится. И у тебя не получится мне этого запретить. Сынмин разворачивается к омеге лицом, и подпирает голову рукой, внимательно осматривает разморенного, прикрывшего глаза омегу, с лица которого не слезает широкая улыбка. — Тебе нужен новый альфа на каждый день? — спрашивает серьезно, — какие твои требования? — Нет, — пожимает плечами, — просто никто не соглашается на второй заход. Точно так же как и ты. Поэтому приходится соблазнять новеньких. Все просто. — Можешь трахать меня. Я не против, — тут же соглашается альфа, на что омега широко распахивает глаза и в удивлении осматривает серьезное лицо парня. — Ты… не шутишь? — Нет. — Ты пойдешь на это ради меня? — Пойду, — кивает, убирая прилипшую к мокрому лбу омеги рыжую челку, — только с одним условием. Об этом никто не должен знать. — Идет, — моментально соглашается Ян, одаривая своего альфу счастливой улыбкой. И Чонину совсем не обязательно знать, что Сынмин и сам в диком восторге от оговоренных условий. Так сформировалась еще одна «секретная» пара, которая думала, что отлично шифруется от остальных.Чего боятся альфы?
15 апреля 2024 г. в 17:04
Примечания:
Всем привет!
Что-то в этой главе меня понесло на горяченькое 🤭 Наверное, это пришедшая в город на озере Мичиган весна так на меня действует 😏
Но я снова искренне надеюсь, что вам понравится.
Кстати, мы близки к финалу. Постараюсь уложиться еще в несколько глав + Эпилог, ибо что-то я затянула эту историю. Она должна была быть миди, а уже выходит макси.
Приятного чтения и любви всем 💞 Очень жду ваши отзывы, чтобы напитаться вдохновением на следующую главу.
ПЫ СЫ: не вычитано, ПБ включена.
Воскресный рассвет. В комнате слышен шорох постельного белья, возбужденные вздохи эхом отбиваются от стен полупустого помещения. Иногда эти звуки прерываются порыкиваниями, мягкими стонами и звуками влажных поцелуев. В горячем воздухе витает страсть, запах секса и пота.
Омега блаженно мычит, откидывая голову в сторону, чтобы дать альфе больше доступа к шее, к которой тот туже льнет, выцеловывая и вылизывая беспорядочными узорами.
— Я думал, с ума сойду за эту неделю… — шепчет омега, сильнее впиваясь пальчиками в широкие плечи альфы, нетерпеливо притягивая к себе тело, что прижимает его к кровати.
— Я тоже… — нехотя отрываясь от поцелуев, шепчет в ответ, — это слишком долго. Надо придумать… — опускается ниже, ведя языком по чуть солоноватой коже до груди, — …как брать ключи от домика чаще.
Омега закусывает губу и чуть царапает чужую спину, не сдерживая всхлип, когда альфа всасывает твердый, бугристый, но такой чувствительный сосок. Парень ерзает под сильными руками, что ласкают его тело: сначала властно держат за шею, очерчивают талию иногда сжимая до белых следов на коже, скользят по бедрам выше к ягодицам. Руки омеги зарываются в волосы альфы и неосознанно оттягивают его голову, отрывая от горячих поцелуев. Рассеянные, полные похоти взгляды встречаются. Всего на секунду замирают друг перед другом, и альфа снова накидывается на желанные губы. Жадно, глубоко вылизывает рот омеги, доводя до возбуждающей агонии обоих.
— Хватит играться, подо мной уже мокрый матрас… — на выдохе просит парень. Без раздражения, скорее с мольбой. От желания зудит кожа и напряжение в паху отдает приятной тяжестью. Этот альфа только прикосновениями может довести его до сумасшедшего оргазма, они это уже проходили не раз. Но сейчас настроение для полноценного секса, хочется почувствовать его в себе.
— Как ты хочешь? — альфа рвано выдыхает в любимые губы, оставляя на них еле уловимые поцелуи. Сам напряжен до предела, тело требует финала как можно скорее, но он редко торопится. Любит доводить этого омегу до дрожи только своей нежностью. Видеть, как парень под ним кончает без проникновения и даже без рук на члене — наивысшая похвала.
— Неважно, — омега просовывает руку между их телами и обхватывает свой, и член альфы, подается бедрами вверх, отчего два возбуждения трутся друг о друга в ладошке омеги.
— Ты сводишь меня с ума… — утробно рычит альфа и зарывается лицом в шею, сразу поддаваясь игре, имитирует толчки в кулак.
Оба стонут от наслаждения, от ощущений, что лишь издалека напоминают настоящий секс. Еще несколько фрикций, и альфа отстраняется. Под любопытным наблюдением омеги укладывается на бок со стороны и чуть переворачивая парня подтягивает к себе, так же боком.
— Ммм… люблю так, — с ухмылкой произносит омега и подползает совсем чуть выше, потираясь влажными от смазки ягодицами о твердый член альфы.
— Я знаю, — хмыкает парень. За то недолгое время, что они занимаются сексом, он успел выучить все позиции, в которых омега заходится в особенно развязных и громких стонах. Ложки — первая в списке.
Руки альфы снова гуляют по бархатистой коже, сжимая тут и там, одна обхватывает член омеги и пальцем придавливает набухшую головку. Это вырывает из парня протяжный стон. Несколько движений вверх, вниз по стволу, и омега начинает хватать воздух ртом, будто задыхается. Альфа слегка покусывает за плечо и загривок, тут же вылизывая места укусов, второй рукой проходится между ягодиц и скользит двумя пальцами внутрь мокрой дырочки. Омега выгибается в пояснице, подставляясь, чтобы альфа засунул их глубже, закатывает глаза, чувствуя такое желанное растяжение. Смазка хлюпает, когда три пальца заходят в тугое отверстие без сопротивления, и альфа проворачивает руку, нажимая на простату, срывая с губ омеги громкий стон.
— Прошу, не тяни… У нас не так много времени…
Альфа повинуется. Он аккуратно вытаскивает пальцы, чтобы не доставить дискомфорта, берет свой член и проводит им меж мокрых половинок, размазывая тягучую смазку, а после сразу толкается внутрь несколькими уверенными движениями. Кожа омеги покрывается крупными мурашками и он, открыв ротик громко выдыхает.
Крепкие руки держат за бедра, альфа двигает тазом плавно, смакуя ощущения, наслаждаясь тугостью и обволакивающим теплом, снова берет член омеги в руку и ласкает его. Он чувствует, что сам на пределе, чтобы кончить, ему нужно совсем немного, но хочется довести до пика сначала своего партнера. Альфа, и правда, очень скучал несмотря на то, что они видятся каждый день. Но ведь смотреть на желанное тело и трогать его — совершенно разные вещи.
Омега помогает, пускает волну телом, сам насаживается сильнее на твердый стояк альфы, поскуливает от удовольствия, и шепотом просит ускориться.
— Не ерзай, я так кончу быстрее чем ты, солнце, — омега не контролирует губы, которые расплываются в улыбке от ласкового обращения. Альфа позволяет себе его называть так только в моменты близости, когда они остаются наедине и снимают друг перед другом одежду, снимают друг перед другом все маски. Сначала омега хмурился от такого прозвища, но со временем оно начало греть. Приятно, когда ты становишься для кого-то Солнцем.
— Кончай, я т-тоже… Я уже почти… — бормочет запинаясь, он весь мокрый, в животе все скрутилось и сжалось, ему еще совсем немного стимуляции, и омега захлебнется в оргазме.
Альфа толкается сильнее, шлепая ягодицами по мокрым бедрам парня, ускоряется. Обжигает неровным дыханием спину омеги и рычит, чувствуя резко собирающийся тянущий сгусток в паху и быстро вытаскивает член, что тут же обливает бедро омеги горячей спермой. Омега кончает в этот же момент, выпуская семя в кулак альфы, что сквозь оргазм продолжает водить по его члену, постепенно ослабляя хватку.
Оба дышат часто в унисон, прилипнув друг другу потными телами. Забвенно прикрыв глаза, проживают совместный оргазм. Несколько минут на то, чтобы перевести дыхание, и альфа тянется к салфеткам на тумбочке, вытирает свою сперму с бедра омеги и его — со своей ладони. Выкидывает скомканные бумажки на пол и возвращается ко все еще не разлепившему глаза парню, подтягивая его под себя за талию. Снова посыпает нежными поцелуями шею, щекочет носом и кончиком языка.
Ласковый. Альфа безмерно ласковый до и после секса. Да и во время не позволяет себе грубостей. Омега перекручивается в чужих объятиях и как только оказывается лицом к своему партнеру, сразу целует. Ему нравится целовать эти губы. Пухлые и привлекательные. Они ему всегда такими казались, просто он не обращал внимания раньше. Игриво прикусывает нижнюю и чуть оттягивает. Альфа улыбается на эти заигрывания, а омега сразу же тыкает пальчиком в появившуюся ямочку на щеке. Эти ямочки ему снились еще тогда, когда он не видел в этом человеке того, кто сможет стать ему другом.
Феликс и Чан действительно стали друзьями. Кхм… С привилегиями.
Через два дня после их откровенного разговора, омега сам подсел к Чану за стол во время завтрака. Зачем? Он тогда не смог бы ответить на этот вопрос. Рядом с альфой было свободное место, наверное, только поэтому. И Крис, и его друзья тогда немо вперились удивленными взглядами на внезапно появившегося в их компании Феликса, а омега, в своей манере, состроил воинственное лицо и угрожающе приподнял бровь, фыркнув:
«У кого-то с этим проблемы?» — намекая на свое присутствие. Никто не осмелился и слова сказать в ответ. Альфы уткнулись в свои тарелки, все оттрапезничали в неловком молчании, и закинув последний кусочек омлета в рот, Феликс как ни в чем не бывало, задрав нос удалился из-за стола.
Такое поведение показалось странным всем, но вопроса никто не задал. После, омега все чаще подсаживался к парням за столик, всегда выбирая место рядом с майором. Спустя несколько немых завтраков они перекинулись парочкой дежурных фраз, дальше — смогли обсудить погоду, потом — службу, и так, постепенно, парни начали вполне дружелюбно общаться.
Феликс по-прежнему скептически относился ко всем его окружающим альфам. В его взгляде сквозило недоверие и холод. Отвечал часто резко и несдержанно, на шутки реагировал угрозами скрутить пальцы или выбить пару зубов. Но никто из друзей Бана его не осуждал за это, и не боялся. Будто приняли тот факт, что у Феликса вот такой характер и с этим нужно смириться. Все, кроме Сынмина, наверное. Младший альфа ничуть не изменил своего поведения, скалился на омегу, хамил, на что Феликс никогда не оставался в долгу — сыпал оскорблениями в ответ. Взаимная неприязнь Кима и омеги Ли стала чем-то само собой разумеющимся в их компании.
Чан тоже вел себя спокойно. Как и обещал — он не позволял себе никаких двусмысленных реакций в сторону Феликса. Ни жестов, ни слов, даже взглядов. Будто нашел рубильник симпатий, и выключил все чувства, что у него были к омеге. Майор никак не выделял Ликса среди своих друзей-альф, реагировал на него так же внимательно и заботливо, но не более. Никаких привилегий, никакого особого отношения. И это подкупало Ликса. Он впервые за долгое время чувствовал себя расслабленно и спокойно в присутствии альфы. Причем, только в присутствии Криса. Если его не было за столом, Ли никогда не составлял компанию его друзьям. Почему так происходило? Феликс решил, что причиной тому осведомленность Криса о маленьком омежьем секрете. Только и всего.
Дальше у них случилась совместная тренировка по боевым искусствам, на которой Чана и Феликса поставили в пару. Феликс прекрасно помнит, как прошел их первый спарринг на соревнованиях за увольнительный, когда Чан поддался, воспользовался ситуацией, и облапал его. С неприятным осадком, Ликс стал напротив «противника» и готовился к чему-то подобному. Но в этот раз Чан показал себя совершенно с другой стороны. Ноль похотливых, компрометирующих его действий, только профессионализм и высокие навыки в борьбе.
Вечером в баре Феликс тоже оказался в компании альф, и опять, даже под действием алкоголя Бан вел себя не более, чем друг. Все что Крис себе позволил — это купить омеге выпивку, и то, предварительно спросив его согласия.
В ту неделю на базе появились новенькие альфы из Малайзии. Один из них, по традиции полез к Рэмбо в надежде получить разовый перепихон. Прямо в клубе, при всех. Тогда майор не полез защищать Феликса, спокойно пронаблюдав, как омега скрутил наглого малазийца, и заставил извиняться, целуя грязный пол.
Каким-то волшебным образом Крис понимал, куда ему лезть точно не стоит. Омега сам может себя защитить и распускающие руки новенькие для него совершенно не являются проблемой, наверное, даже забавой, с помощью которой он вымещал накопленную годами злость. Тут омеге помощь точно не нужна была, и Бан не вмешивался. Конечно Феликс не знает, но на следующее утро в душе Крис еще раз доходчиво объяснил малазийцу, что к этому конкретному омеге лучше не приближаться, заставив целовать, в этот раз, мыльный кафель. Для контраста, чтобы рот свой поганый помыл.
В ту ночь, после клуба, Феликс сам предложил Чану прогуляться до казарм вместе. Они шли и непринужденно болтали, альфа справился о самочувствии сына и дяди с супругом. Оба были в прекрасном настроении и не испытывали дискомфорта находясь рядом друг с другом. Крис сморозил какую-то глупую шутку, с которой Феликс искренне и заливисто рассмеялся. Впервые за долгое время. Чан поинтересовался, какие планы на завтрашний увольнительный. Феликс ответил, что, как всегда, а альфа предложил подвезти в город на машине, потому что едет сам, опять же, по просьбе Купера.
Феликс задумался, но согласился. Почему нет? Он терпеть не может аризонский общественный транспорт. В нем постоянно ломаются кондиционеры, а вариться в консервной банке с потными американцами два часа дороги — не самое приятное занятие.
Это была отличная возможность провести время вместе и узнать друг друга еще лучше.
Оказалось, что у Ли и Бана похожие музыкальные вкусы, сходится мнение о политике, и даже есть общие знакомые среди преподавателей по боевым искусствам в Корее. К концу поездки, омега чувствовал себя абсолютно комфортно находясь в закрытом тесном пространстве с этим альфой. Более того, умиротворенно. От Криса не исходило никаких, даже самых малюсеньких, спрятанных между строк нечитаемых намеков на чувства или желание. Альфа только открыто предложил свою помощь. Он тогда так и сказал:
«Ты можешь обратиться ко мне в любое время по любому вопросу. Все что угодно. Если это в моих силах — обязательно помогу».
И улыбнулся, являя свои соблазнительные ямочки.
Такое поведение в течение нескольких недель просто напросто обезоружило омегу. Разрушились все стены, сломались барьеры, и у Феликса начали проклевываться чувства. Завтракать в одной компании с альфой стало необходимостью. Если вдруг с Крисом не удавалось встретиться утром в столовой, омега ходил мрачнее тучи. Если совпадали тренировки, Феликс знал, что день непременно будет насыщенным положительными эмоциями. Когда они пересекались на досуге, в баре или спортзале — Феликсу приходилось напрягаться, чтобы изображать из себя грозного Рэмбо, потому что в присутствии Чана все его опасения покидали разум, и его взгляд превращался в добрый, с широко распахнутыми глазами. Да, Ликс скрывал свои чувства, но себе он не врал.
Однозначно, Чан ему начал нравиться, как альфа.
Еще пару недель в режиме «друзья», и после очередного похода в бар и прогулки до казарм, Феликс сам попытался поцеловать Чана. Просто, когда они прощались возле входа в омежью казарму, блондин сделал уверенный шаг вперед и потянулся к губам альфы, ничего не объясняя. Даже тогда Крис себе ничего не позволил. Не ответил на поцелуй, не обнял, не дотронулся даже. С не наигранным волнением поинтересовался «Зачем ты это делаешь?», отступая назад.
Феликс ответил честно: «Потому что хочу».
Но альфа только опустил глаза, и произнес: «Я не могу, Феликс, прости. Я тебе уже объяснял почему».
Феликс не обиделся. Он помнит причину своего семилетнего одиночества каждую секунду своего бодрствования и сна. И не забудет, даже если ему сотрут память. И альфу он не осуждал за отказ. По-прежнему, честность вызывала не меньше, чем уважение. Но аргументы в свою пользу у омеги были.
«Я не прошу становиться отцом моего ребенка, дурак (очень постарался помягче), и не прошу отношений. Я хочу секса. Ты же обещал помочь, если мне понадобится? Вот, мне надо».
Феликс не отличался скромностью с тех пор, как в нем зародилось альтер-эго по имени Рэмбо. Поэтому без зазрения совести называл вещи своими именами. Как он уже говорил ранее — ненавидит, когда ходят вокруг да около, и сам так не делает. Секса у омеги не было годы. Изнасилования капитаном он в счет не берет. В силу пережитого и своих страхов, удовлетворять физические потребности с кем попало он не решался. Но вот появился Чан, рядом с ним все опасения рассеиваются. За месяц в качестве друга он доказал, что не навредит. Во всяком случае, в этом омега уже сам начал себя убеждать, когда быстро передергивал в душе на светлый образ майора.
Чан смутился на такой поворот событий. И даже сразу не согласился. Но развратное семечко в голове было посеяно, и за пару дней, подпитываемое, видимо, бурной фантазией альфы, проросло. Он ведь тоже не раз удовлетворял себя, представляя, как это было бы — заниматься сексом с омегой, которого уже давно хочет до скрежета зубов. Внешне скрывать чувства и держать себя в руках альфа мог, но внутри-то все кипело.
Альфа подошел к Феликсу после ужина через пару дней, и незаметно положил на скамейку возле него ключи от домика, раздобытые у Джисона.
«Если это тебе действительно нужно, приходи ночью», — все что сказал Бан, и ушел.
Направляясь тогда в домик, Феликс словил себя на том, что жутко нервничает. Он хоть и сильно хотел секса, но при этом до жути волновался. Неприятные воспоминания о событиях прошлого, когда им воспользовались и брали практически силой, отзывались морозом по коже и дыбом встающими волосами. Да, он сам предложил, осознанно, но страх того, что ему могут сделать больно, снова обидеть и бросить, никуда не делся. Даже не помогало то, что рядом с Крисом до этого он чувствовал себя защищенно. Тогда же они просто общались, а сейчас Ли хочет ему отдаться. Позволить раздеть себя, касаться, довериться уже на новом уровне…
Феликс обхватил себя руками и стоит возле двери, даже стесняется посмотреть на Чана, что присел на край кровати перед ним. Повисло молчание, бездействие затянулось.
— Не похоже, чтобы тебе хотелось… — нарушил тишину альфа.
— Нет, я хочу… просто… — Феликс попытался оправдаться, но не знал, как.
— Хорошо. Как ты хочешь? Расскажи, что тебе нравится, а что нет.
Феликс тогда только пожал плечами. Он и правда не знает. Слишком давно у него был секс, который ему нравился и доставлял удовольствие. И даже те воспоминания давно похоронены и забыты.
Чан спокойно попросил подойти. Феликс сделал несколько неуверенных шагов вперед и стал между ног сидящего на краю кровати альфы. Тот медленно, не делая резких движений приподнял куртку и майку омеги и прикоснулся губами к голому животику, чуть ниже пупка. Этот невинный поцелуй пустил такую волну возбуждения по телу Феликса, что у него сперло дыхание и огнем вспыхнуло лицо.
— Так нравится? — тихонько поинтересовался Крис.
Феликс кивнул.
Нежные поцелуи альфы посыпались по всему телу, а омега задолбался кивать, отвечая на вопросы Чана, что ему все это нравится. В ту ночь альфа обращался с омегой как с хрустальной вазой. Прикасался аккуратно, с особой осторожностью в интимных местах, не торопился, все время интересовался, комфортно ли, хорошо ли, приятно ли, не больно? Тогда Чан заласкал Феликса губами и языком до нескольких умопомрачительных оргазмов, совершенно не заботясь о себе.
На вопрос Ли «А ты?», альфа ответил: «Давай не будем торопиться с этим. Я всегда успею».
Это стало отправной точкой в их отношениях, хотя ни альфа, ни омега себя парой не считали. Общение днем во время службы никак не поменялось. Крис успешно играл в партизана, вообще никак не выдавая того, что они занимаются сексом, а вот Феликс иногда замечал за собой, что не может перестать пялиться на «друга». Да что там, влюбленный взгляд Рэмбо начали замечать его друзья-омеги. С Чаном было хорошо, уютно и комфортно, хоть моменты, когда можно было это почувствовать, случались редко и длились недолго.
Месяц вместе, если это можно так назвать, и Феликс понимает, что альфа для него точно больше, чем друг, и даже больше, чем сексуальный партнер. Точнее, ему хотелось бы еще большего. Однажды Феликсу приснился сон, в котором они гуляют в парке втроем — он, Юнхо и Крис. Чан держит сына омеги за руку, и называет своим. Феликс подорвался с кровати в холодном поту. Не потому, что это был страшный сон, а потому что прекрасный, наполненный любовью, трепетом и семейным счастьем. Только вот, этот сон не станет реальностью. Альфа четко дал это понять.
Все, что оставалось Феликсу — это пускать слюни на фантазию того, что между ними может быть что-то изменится и наслаждаться сносящим крышу сексом с его партнером по постели.
Ведь просить о чем-то, чего альфа не хочет, Ликс никогда не осмелится.
— Ты не видел мой ботинок?
Феликс уже оделся и спустил ноги с кровати. Он натянул носки и зашнуровал правый берц, но нигде не находит левого. Чан, что только застегнул последнюю пуговицу на куртке осмотрелся, присел на корточки и полез рукой под кровать. С ботинком в руках подходит к омеге и опускается перед ним на колено. Немного ослабляет шнуровку, берет ножку Феликса чуть выше щиколотки и засовывает в ботинок. Убедившись, что стопа удобно легла на место, зашнуровывает. Омега наблюдает за старшим гулко сглатывая, сердце стало где-то в районе горла. Чувствует себя Золушкой, которой принц хрустальную туфельку надел. И это трепетное, заботливое обращение ему дико приятно, ведь никто еще с ним так не сюсюкался. А альфа будто и не замечает красных щек и влюбленного взгляда омеги. Наверное, списывает на только что случившийся секс. Завязывает бантик и встает, подает руку блондину, помогая подняться с кровати.
— Я еду в город. Тебя отвезти?
— Если не сложно, — Ликс переключается со своих эмоций, слегка мотнув головой, поправляет форму и зачесывает растрепанные волосы. Последний месяц Чан каждое воскресенье отвозит Феликса в столицу, это уже стало нормой, обычным распорядком выходного для них.
— Тогда через час на парковке?
По дороге они обсудили события на базе за неделю: подполковника, который хвалился своими навыками в рукопашном и умудрился сломать два пальца, показывая один из базовых приемов, посмеялись с очередных новоприбывших, особенно с одного омеги, который вечером в баре и так и эдак строил глазки Минхо. Новенький, конечно же, столкнулся с ледяной глыбой во взгляде альфы, но забавно в этой всей ситуации было видеть ревность сидящего за соседним столиком Джисона. Ревнующий мальчик, похожий на хомячка — то еще зрелище. Чан поделился своим беспокойством на счет Сынмина, который за последние пару месяцев изменился до неузнаваемости — закрылся от друзей, оставил свои извечные попытки подцепить кого-нибудь на ночь, и почти никогда не пребывал в хорошем расположении духа. Майор сильно переживал за младшего, это было заметно по его взволнованному взгляду, когда он рассказывал, что вчера Сынмин снова испарился куда-то после вечерней тренировки, не сказав ни слова.
За разговорами, парни не заметили, как доехали до жилого комплекса, где живет сын Феликса. Чан никогда не подвозил омегу к дому, всегда останавливался возле въезда на территорию, чтобы их вдруг не заметили дядя и его муж. Лишние вопросы этим двоим ни к чему. Сейчас Крис остановил машину там же. Феликс попрощался и ушел, а Чан отправился выполнять поручения капитана Купера.
Сегодня Бану пришлось задержаться в центре. В преддверии какого-то крупного праздника в Капитолии сумбур и ажиотаж, и на альфу никак не могли найти время, чтобы принять документы. И вот, в четыре часа дня, он наконец-то освободился. Сел в машину и выехал на первый перекресток по пути на базу.
От дороги отвлек телефонный звонок. На экране иконка с именем «Феликс». Бан нахмурился. Ему омега никогда не звонит. На службе в этом нет надобности, найти друг друга не составляет проблем. А с увольнительных Ликс возвращается самостоятельно поздним вечером, потому что старается провести как можно больше времени с сыном.
— Привет. Ты… Случайно еще не в городе? — голос омеги немного взволнованный.
— Привет, как раз собирался ехать на базу. Что-то случилось?
— В общем… Я то ли потерял кошелек, то ли его у меня вытащили, не знаю. Мне нечем заплатить за такси или автобус, а нам с Юнхо надо как-то добраться домой… Я звонил дяде, его вызвали на работу, он никак не может вырваться… Эм…
По голосу слышно, насколько Феликсу неловко говорить. Он даже не может четко озвучить просьбу, которая, итак, понятна.
— Пришли адрес где вы, я приеду.
— Спасибо.
Омега отключился, и через несколько секунд пришло сообщение с геолокацией. Чан вбил точку в навигатор и направился к городскому зоопарку.
Чем меньше миль до места назначения показывало на экране, тем интенсивнее альфа жевал губу. Желудок скрутился в дульку от волнения, он весь взопрел. Будто ехал на допрос, где его прикуют наручниками к стулу и будут вонзать иголки под ногти. Этой встречи не хотелось от слова совсем, но он не мог поступить по-другому. Оставить своего (своего? Вот как ты мыслишь на самом деле, Чан?) омегу в такой ситуации — непростительно. Мысли беспорядочно крутились в голове, и зацепиться за какую-то одну было просто невозможно. Почему он так сильно нервничает? Да черт его знает, просто было до дрожи волнительно встретиться лицом к лицу с самым важным человеком в жизни Феликса. Бан и мысли не допускал, что это может случиться в ближайшем будущем, а чтобы вот так внезапно — так тем более.
Альфа притормозил на парковке перед входом в зоопарк и начал всматриваться в толпу людей с детишками разных возрастов, тыняющихся по площадке. Стало совсем не по себе, альфа вжался в кресло. Он почувствовал себя кроликом, брошенным в клетку с удавами. Буквально, Крису казалось, что дети видят его через тонированное стекло автомобиля и он готов поклясться, что у спиногрызов в этот момент светились глаза красным и показались клыки, как у вампиров. Фильм ужасов, не меньше.
От внезапного звука открывшейся позади двери, альфа подскочил на сидении, да так сильно, что стукнулся головой о потолок.
— Залезай, — голос Феликса, — и поздоровайся.
Сзади слышится кряхтение, скрип кожаного сидения, и затем звонкое «Здравствуйте!».
Черт… Была надежда остаться незамеченным, но, увы и ах…
— Здравствуйте… — перепуганным полушепотом отвечает Чан, не поворачивая головы. Он все еще пытается слиться с сидением, сильно ухватившись руками за руль, будто это его спасательный круг.
Феликс захлопывает заднюю дверь, сам запрыгивает на переднее пассажирское и сразу пристегивается.
— Прости, пожалуйста, что я выдернул тебя. Не знаю, как это получилось… Агрх… — омега закатывает глаза и морщится, злится, — бесит… Теперь нужно карточки все заблокировать.
Феликс даже не смотрит на альфу, достает телефон и занимается тем, что только что озвучил в онлайн банкинге.
Чан не двигается и боится слово проронить. Кажется, что что бы он ни сказал, будет использовано против него. Прям, как на суде. Спросит у Феликса «Как дела?», а ребенок такой: «Ага! Я так и знал, что вы моего папу трахаете!» или если Чан посмотрит на Феликса, то Юнхо ему глаз выколет палкой, с которой доедает разноцветную сладкую вату. В общем, больной мозг альфы рисует свои фантазии, из которых вырывает немного раздраженный голос Феликса.
— Чего стоим? Поехали?
Крис отмирает, ерзает в кресле, усаживаясь поудобнее и начинает движение.
Слава богу, ребенок молча занимается поеданием своего лакомства и вообще не обращает никакого внимания на взрослых перед ним. Пять минут в дороге, и, вроде, альфе становится легче дышать. Он все чаще поглядывает в зеркало заднего вида, наблюдая за детенышем. Тот отрывает маленькие кусочки сахарного облака, немного причмокивает, засовывая их в ротик, потом облизывает липкие пальчики. Мальчик сильно похож на Феликса, только волосы черные, как смола. А личико, прям почти одинаковое. Как Чан не заметил этого сходства, когда наблюдал за ними в автобусе?
Феликс заблокировал все три карточки, что у него были в кошельке, и с тяжелым вздохом перевел взгляд на дорогу, потом на Чана. Бледный, вспотевший альфа почти не смотрел на дорогу, округлившимися глазами и с чуть приоткрытым ртом пялился в зеркало заднего вида.
— Чан, лицо сделай проще. Это ребенок со сладкой ватой, а не террорист с гранатой, — фыркает омега. Ему немного обидно от такой реакции на его сына. Он знал отношение альфы к детям, но чтобы малыш на заднем сидении своим присутствием довел взрослого мужчину до белого каления… Мда, тяжелый случай.
— Прости… — альфа возвращает взгляд на дорогу и немного откашливается, чтобы звучать своим голосом, а не сдавленным, как будто ему яйца прищемили, — денег много украли?
— Нет… — Ликс возвращается мыслями к потере, — там даже ста баксов не было, я с собой наличку почти не ношу. Просто… Неприятно.
— Документы?
— Всегда кладу отдельно, они на месте.
— Уже не так плохо…
— Да…
Феликс молчаливо поджимает губы. Да, могло быть хуже.
— А вы служите вместе с папой? — мальчик вдруг втискивается между двух передних сидений и с любопытством смотрит на альфу, а Чан чуть не вылетел в окно.
— Юнхо, сядь, — тут же командует Феликс, и ребенок послушно возвращается на свое место, — это дядя Бан Чан, мой друг. Да, мы с ним служим вместе. Он был в городе по делам, и я попросил его подвезти нас. Не донимай дядю, пожалуйста, — устало просит омега, и тут же тише обращается к Чану, — прости, он очень любознательный, ему проще сразу все рассказать, а то не отстанет.
«Все рассказать? Умоляю, пожалуйста, давай не будем ему ВСЕ рассказывать» — хнычет внутренний голос альфы, но в ответ он благодарно кивает, будто его от бешеной собаки спасли. Не думал он, что сегодняшняя поездка в город окажется для него таким испытанием.
Видимо, малышу Юнхо информации все-таки было недостаточно, потому он снова задает вопрос.
— А вы чем занимаетесь на службе? А какое у вас звание? Вы людей убивали?
— Юнхо… — Феликс хочет снова одернуть сына, чтобы тот не лез с вопросами к человеку, который на разговоры не настроен, но голос неуверенно подает альфа.
— Я разведчик. Майор по званию, — на последний вопрос Чан решил не отвечать.
Феликс замолкает и внимательно смотрит на альфу. Тот, вроде, начал приобретать нормальный цвет лица, да и глаза, кажется, уменьшились до нормальных размеров.
— Ого! Разведчик! — восхищается ребенок, — это значит, вы знаете секреты всех и каждого?
Такая интерпретация его работы вызвала у альфы легкий смешок.
— Ну, можно и так сказать, — глаза скользнули на омегу, который отвернулся в этот момент к окну, скрывая улыбку.
— Вы старше папы по званию… Это значит, вы ему отдаете приказы? — продолжает размышлять вслух альфочка.
— Нет. Твоему папе я не имею права приказывать, он не у меня в подчинении. Скорее, на службе мы равны… — Феликс слышит в словах Чана неприкрытую двусмысленность, которая ему очень нравится.
— Я понимаю… Папа сам тот еще командир… — тяжко вздыхает ребенок, и тут же слышит от омеги возмущенное «Юнхо!»
Чан не сдержал улыбки. Смышленый малый, тут он с ним ой как согласен. Феликс не соврал, сын у него крайне любопытный, потому что поток вопросов продолжается:
— Если вы папин друг, почему я никогда раньше вас не видел? — видимо, Юнхо и не запомнил их первую встречу в развлекательном центре.
— Папа тебе многих друзей показывал? — старший альфа спрашивает уже более уверенно, а Феликс поджимает губы и опускает глаза. Даже его друзья омеги не знают о сыне.
Юнхо серьезно задумывается, вспоминая, видел ли он папу с кем-то в компании.
— Нет… Никого не показывал. Значит, вы его единственный друг?
В машине повисает молчание. Чан не знает, что ответить. Феликс тоже. Такой — точно единственный, тот, что с «привилегиями» и знает о его маленьком секрете.
Ребенок воспринимает молчание, как положительный ответ.
— Тогда я рад, что у папы наконец-то появился друг!
Феликс прячет улыбку в окне, подальше от взора Криса. Он тоже рад, только радость эта приправлена печалью. Ему уже мало быть просто друзьями, мало просто делить постель. Сам того не желая, он вышел на следующий этап отношений, на котором хотелось бы делить быт, и возможно, жизнь. Только вот шагнул на новый уровень Ликс в одиночку. Желания и мечты разбиваются о скалы реальности. «Не забывай, что у тебя есть только Юнхо» — повторяет про себя многолетнюю мантру, напоминающую о том, что он обречен на одиночество.
Как же это порой бесит…
— Сынок, расскажи, каких животных мы видели сегодня в зоопарке? — Феликс спрашивает мальчика, чтобы хоть чем-то отвлечь себя от нагнетающих плохое настроение мыслей, и оставшуюся дорогу до дома парни едут под безостановочные рассказы Юнхо о дикобразах, пантерах, жирафах, бегемотах и утконосах.
В этот раз Чан останавливается прямо у дома.
Феликс надел маску учтивости, благодарит, что альфа нашел возможность помочь, и помогает сыну выбраться из машины. Юнхо громко кричит «До свидания!» и машет липкой ручкой, пока за ним не захлопнул дверь папа.
— Феликс, если ты не долго, я могу подождать… Уже шесть… — Чан высовывается из окна, напоминает о времени.
Из увольнительных нужно возвращаться не позже девяти вечера, а до базы еще два часа дороги. Так-то Феликс вряд ли успеет, если поедет на общественном транспорте.
Омега шумно вздыхает… Хотелось бы дольше побыть с Юнхо, но Крис прав, надо поторопиться обратно, иначе можно схлопотать наказание, и следующие выходные придется сидеть в казарме.
— Да, я не долго, мне нужно минут пятнадцать. Идем.
Феликс с Юнхо направился по вымощенной среди газона камнем тропинке к входной двери, а Чан уткнулся в телефон. И альфа даже не подумал, что «идем» — адресовано было именно ему.
— Ну, чего сидишь? — послышался раздраженный голос омеги, Чан оторвался от телефона и выпученными глазами уставился на Феликса. Дошло, кого ждут.
— А? Я?.. нет, нет, нет. Я посижу, подожду тебя в машине, — то ли смеется, то ли плачет, голова чего-то вдруг зачесалась, шею потянуло, жарко стало, только вот глаза выдают тихий ужас… — вообще не торопись, я тут… мне нужно галерею в телефоне почистить, и все такое… — тараторит тыкая пальцем в гаджет. Конечно, никакую галерею ему чистить не надо, там от силы то 10 селфи перед зеркалом в ванной с голым торсом после трени… Чан не готов был с ребенком лицом к лицу встретиться, каким-то чудом вообще выжил после этого, а сейчас его в дом к названным родителям Феликса приглашают? Увольте… Нервная система альфы не выдержит.
— Чан, — Феликс закатил глаза, так, что они по мозгу прошкрябали, — зайди в дом. Выпьем чай с Сонши и поедем. Не делай мне нервы.
— Спасибо, — в этот раз Чан попытался звучать уверенно, а не как истеричка на грани срыва, — я чай не хочу, правда, я подожду тебя в машине.
У Феликса во взгляде мелькнуло что-то опасное. Ах, да, это Рэмбо заявился. Видимо, Крис своим поведением вызвал, как ноющие дедулины колени — дождь. Омега оставил Юнхо возле двери, нахохленный, потому что злой, подошел к машине, и угрожающе прошипел в приоткрытое окно со стороны водителя:
— Я тебя сейчас заломаю и силой затащу, если ты не возьмешь свои яйца в кулак и не зайдешь в дом! Хватит вести себя, как последний трус, это не знакомство с родителями, а просто чай!
Феликс не планировал принуждать. Он адекватно относится к нежеланиям других, просто если дядя узнает, что друга, который будет его везти на базу не пригласили в дом на чашечку чая и оставили сидеть на жаре в машине, то Феликса отчитают за негостеиприимство и плохое воспитание. А нотации от дяди Сонши — это все равно, что трехчасовая лекция по тригонометрии. После них уходишь с вспухнувшими мозгами.
Рэмбо смотрит на альфу уничтожающим взглядом, и Чану ничего не остается, кроме как сглотнуть накопившуюся от волнения слюну, и открыть дверь авто. От переломанных ребер подальше, Крис обходит Феликса дугой и останавливается в нескольких шагах от Юнхо. С обеих сторон так страшно…
Ликс смягчил взгляд, но совсем немного и открыл дверь, с порога выкрикивая:
— Сонши, это мы! Я не один! — Ли проходит внутрь, скидывает обувь возле небольшого комода в коридоре, то же самое делает и мальчишка, и второй быстро залетает по лестнице на второй этаж, — Юнхо, сначала руки помыть! — беззлобно кричит ему в вдогонку папа, но альфочка уже не отзывается, скрывшись в одной из комнат.
— Ликси, привет, у вас все в порядке? — из прохода на кухню выходит тот самый омега, которого Крис видел в день, когда следил за Феликсом. Взрослый мужчина с приятными чертами лица и отпущенными до плеч каштановыми волосами.
— Я кошелек потерял, — сходу сетует блондин, на что Сонши тут же ахает, прикрывая рот руками, — все в порядке, денег там почти не было, и уже карточки заблокировал. Эм… — оборачивается на мнущегося на ногах за ним Чана, — это Бан Чан, мы вместе служим, он как раз был в городе, и я попросил его нас подвезти.
— Ой, спасибо вам, господин Бан, что помогли Феликсу, мужа на работу сегодня вызвали, как на зло… — омега подходит ближе и протягивает руку, Крис ее аккуратно пожимает.
— Просто Чан, или Крис… Господин — это точно не про меня…
— Как скажешь, — Сонши очаровательно улыбается, — поужинаешь с нами?
Альфа только открыл рот, чтобы завести свою триаду на тему, почему он не может, но его перебил Феликс.
— Дядя, мы опаздываем на базу. Выпьем чай и поедем, ладно?
— Да о чем, ты, Ликси, как скажешь. Пойдем на кухню. И попроси Юнхо спуститься, пусть с нами посидит.
Для Криса чаепитие проходило крайне неловко.
Он весь скукожился, кроме как в кружку почти никуда не смотрел, не позволил себе взять ни одного из трех видов печенья, поставленных на стол, на вопросы Сонши отвечал, дико смущаясь и нервно хихикая.
Для Феликса чаепитие прошло в сдерживании порывов дать Бану подзатыльник, чтобы начал вести себя нормально. К печенью тоже не притронулся из-за отсутствия аппетита. Наверное, перенервничал сегодня.
Дядя же едва мог контролировать распирающее его любопытство. Хоть Феликс и не рассказывал им ничего о том, что у него кто-то появился, но старший омега не дурак. Племянника с сыном привез незнакомый альфа, сослуживец, Ликс пригласил его зайти в дом. Значит тот в курсе, кто такой Юнхо. Значит, Феликс нашел кого-то, кому смог открыться и довериться. Наконец-то. Пока Бан стеснялся поднять глаза, Сонши его рассматривал со всех возможных сторон, а более, чем дежурные вопросы о службе, должности и впечатлениях об Аризоне, пока задать не осмелился.
Только для Юнхо чаепитие пошло весело. Он пускал пузырьки в чашке, присосавшись губками к краешку, получил мягкий нагоняй от папы со словами «не балуйся» и слопал столько печенек, что надулся живот. Присутствию нового друга папы за столом мальчишка и вовсе не придал никакого значения.
Парни попрощались с дядей, который любезно предложил Чану почаще приезжать в гости, на что альфа снова стушевался, Феликс исцеловал сына вдоль и поперек, наказал слушаться, и парни уехали.
Первые полчаса дороги, тишину разбавляло только завывание американской попсы из радиоприемника. Каждый думал о своем — Чан, вперившись в дорогу, Феликс — отвернувшись в окно, рассматривал, как рыжий закатный свет солнца играет с тенями кустов и кактусов по обочине трассы.
— Я не думал, что ты настолько ненавидишь детей, — тихо и разочарованно говорит омега. Не смог сдержаться. Внутри клокочет обида. Скорее даже не на Криса, ведь он изначально предупредил о своем отношении к ситуации. Феликс злился на жизненные обстоятельства, которые очередной раз складываются для него не так просто, как хотелось бы. Хотя и на альфу обижается немножко. Взрослый мужик, мог бы хоть притвориться, что ему приятна компания семьи Феликса, ради приличия…
— Я не ненавижу детей, Феликс. Я не знаю, что с ними делать, — Чан отвечает спокойно.
— Любить и заботиться, — фыркает омега, это же и ежу должно быть понятно… Но альфа его будто не слышит, не отвлекаясь от дороги продолжает говорить.
— У меня никогда не было семьи. Я не знаю, как это, собираться вместе и пить чай, обсуждая, как прошел день. Я не умею этого всего, понимаешь?
Феликс наконец посмотрел на Чана. Тот по-прежнему смотрит перед собой. На его лице сложно прочесть хоть какие-либо эмоции. Не было семьи? Омега быстро прокручивает в голове все их встречи и разговоры, и понимает, что ни разу за несколько месяцев не поинтересовался жизнью альфы, с которым спит.
— Господи, какой же я эгоист… — Ликс опускает лицо на руки.
— Что? О чем ты? — Бан искренне не понимает.
— Я выложил все про себя, но ни разу не спросил о тебе, о том, что происходило у тебя в жизни… Что значит, у тебя никогда не было семьи?
— Нечего рассказывать, — пожимает плечами, — я детдомовский. Родителей никогда не знал. Из приемных семей сбегал, потому что они мне не нравились, и снова попадал в детдом.
Феликс с недоумением осматривает альфу за рулем, будто видит его впервые в жизни, пытается примерить на него прошлое, о котором тот рассказывает, и оно вот вообще никак с этим человеком не вяжется.
— Обычно если сбегают из семьи, попадают в плохие компании…
— Знаю… — хмыкает альфа, — каким-то чудом я не вляпался ни в какое дерьмо. Когда на улице появляется новый беспризорный ребенок, его обязательно найдут крышующие, и предложат несколько вариантов: либо воровать, либо толкать наркоту. Ну, или проваливать в другой район, где история повторяется, — Чан говорит об этом так спокойно, будто он пересказывает недавно просмотренное кино, а не отрывки из своего детства. От этого у омеги волоски на теле подымаются, — но я боялся этого всего, поэтому шел в детдом. Те от кого я сбегал, никогда не возвращались за мной, представляешь? — Крис растянул губы в подобие улыбки, будто где-то внутри него еще теплилась надежда, что кто-то за ним вернется. Будто, если бы приемные родители не разочаровались в нем после первого побега, и дали второй шанс, он бы обязательно остался и был счастлив.
— Я не понимаю, — у Феликса голос дрожит, — как ты попал в академию? На службу?
— Последним меня усыновил подполковник в отставке. Пак Нгуен. Альфа, который сильно хотел сына, но его омега ему так и не родил. Они были в возрасте, поэтому не могли позволить себе взять маленького ребенка, вот и остановили выбор на мне — пятнадцатилетнем. Для всех сотрудников детдома было шоком, что Бан Чана очередной раз решился кто-то взять себе. Ведь я для них был исчадием ада… Все побеги записывались в личное дело и на папке с моим именем трижды стояла ярко красная печать «ПРОБЛЕМНЫЙ РЕБЕНОК». И как только я оказался в особняке подполковника, он сразу сообщил мне, что видит своей миссией воспитать из отброса общества, как он тогда выразился, достойного человека. Решил, что даст свою фамилию, я пойду по его стопам, то есть стану военным, продолжу его род и вся остальная подобная херь, — альфа скривился, видимо, вспоминая, тот неприятный разговор с мужчиной. Крис чуть вздрогнул, когда почувствовал, как теплая ручка омеги коснулась его бедра. Маленький, невесомый жест поддержки, говорящий «мне жаль». Чан оставил на руле одну руку, вторую положил на руку Феликса, так же без слов отвечая «спасибо». Всего мгновение на поддержку друг друга, и альфа продолжил:
— Уже через неделю он устроил меня в военную академию, из которой я тоже сначала хотел сбежать, но остался из-за того, что впервые в жизни с кем-то подружился. Это был Минхо. Поймал меня ночью, когда я пытался прошмыгнуть по коридору с вещами на выход, и сначала силой не дал уйти, а потом словами. Убедил, что нужно остаться, и воспользоваться возможностью устроить свою жизнь, пусть даже эта возможность дана мне не совсем из добрых побуждений, — теперь Чан искренне улыбается, сверкая хрустальными капельками влаги в уголках глаз, — «отец» не торопился со сменой моей фамилии на его, видимо, присматривался, буду ли я «достоин», я не знаю… Но через полгода он скоропостижно скончался, так и не переоформив ничего. На фоне тромбоза инсульт убил его моментально. На похоронах его муж, кто должен был стать мне папой, открытым текстом сказал, чтобы я шел на все четыре стороны, в его доме не появлялся, и не вздумал хоть когда-нибудь заикнуться о том, что имею к нему хоть какое-то отношение. Он никогда не хотел меня брать, просто повиновался тому, что ему приказал сделать покойный Нгуен. Тогда я уже был на хорошем счету в академии, поэтому меня не выгнали. Учеба мне нравилась, получать отличные оценки для меня не составляло никакого труда, я действительно, будто был создан для того, чтобы служить. У меня появились друзья. Появилась нормальная жизнь. Ну а дальше… Вот я здесь.
Феликс молчал еще какое-то время, не отводя мокрых глаз от альфы, что за все время даже не посмотрел на него. И сейчас не смотрит. Делает вид, что идеально ровная, без единого поворота на протяжении еще 15 миль трасса требует много внимания.
— И я не ненавижу детей, Феликс… — уже тише прерывает молчание альфа, видимо, посчитавший, что высказался не до конца, — и твоя семья замечательная. Просто… Это все не для меня. У меня не было детства, где мне бы показали, как это, быть любимым, как это — семейные вечера, забота и поддержка. Я не умею этого всего и не хочу быть причиной чьего-то разочарования, особенно, маленького детеныша, которому нужен достойный пример. Я — точно не он.
А Феликс сейчас думает, что лучшего примера отца, ему, наверное, никогда в жизни не найти.
— Крис, — омега переворачивает ручку, которую покрывает ладонь альфы и сплетает их пальцы, — я сейчас не пытаюсь тебя переубедить или подтолкнуть к чему-то, я просто хочу показать тебе, как ты выглядишь со стороны. Ты заботишься о своих друзьях, особенно о младших, как о своих детях, — Бан еле заметно улыбается и в неверии машет головой, — да, да, Крис, именно, как о детях. Ты печешься о них, переживаешь, оберегаешь, любишь, летишь решать их проблемы по первому зову. Когда ты с Минхо младших своих обсуждаешь, вы двое выглядите, как семейная пара. И теперь я понимаю почему, — Чан воспринимает это как шутку, и не сдерживает смех, но он все еще не слышит, о чем ему пытается сказать омега, — хоть мы и очень ограничены в том, когда можно проявлять заботу друг к другу, но ты явно преуспел в этом гораздо больше, чем я. Между мной и тобой — это я эгоистичный и безответственный…
— Прекрати, — альфа недовольно морщится, но Феликс не унимается.
— Ты внимательный, умеешь слушать, легко читаешь людей, делаешь правильные выводы, ты взрослый, зрелый мужчина, а любви и заботы в тебе более, чем достаточно. И с ответственностью, у тебя тоже, все в порядке. То, что ты отказываешься ступить туда, где не уверен, что справишься на сто процентов хорошо говорит о высоком уровне ответственности. И ты какое-то чудо природы. Как со своим прошлым ты мог вырасти таким прекрасным человеком?
Вопрос риторический. Феликс сказал все, что хотел. Он видит на лице альфы задумчивую улыбку, и как хорошо, что не видит слезу, стекающую по левой щеке. Как и сказал омега, он не планировал Чана к чему-то подталкивать своими словами, поэтому ответа не ждет, удобнее усаживается в кресле, откидывая голову на спинку и прикрывает глаза. Ехать еще час, можно вздремнуть, на омегу внезапно накинулась усталость. А может, просто стало спокойнее. Ему теперь понятно больше.
Крис всю дорогу думал о том, что никогда раньше его не тревожило. Всю жизнь живший по принципу «как пойдет», сейчас не уверен, что ему этого достаточно. Чего он хочет дальше от жизни? И главный вопрос, действительно ли он обречен на отсутствие семьи, и не сможет стать хорошим отцом просто потому, что ему в детстве ни разу не повезло с родителями? Весь оставшийся час в пути, альфа не отпустил ручку омеги, что так и покоилась на его бедре, пока Феликс спал.
Примечания:
Следующая часть будет называться "Чего боятся омеги?". Есть идеи?))