***
Джон и Шерлок (январь 2017)***
Переулки всегда темны, говорит себе Джон, доставая пистолет. Переулки темны, и преступники всегда бегут по ним, вот почему они с Шерлоком так часто оказываются в очередном тёмном переулке, пытаясь загнать в угол ещё одного преступника. Этот конкретный переулок глухой, а конец перекрыт складом. Беглянка − Кейденс Фаулер, воровка, чья специальность, похоже, заключается в том, чтобы изобретать себя заново. На данный момент они отследили её по четырем личностям, она работала компаньонкой у пожилых людей, постепенно опустошая их банковские счета, снимая небольшие суммы. Со временем она стала смелее, превращая ювелирные украшения и другие мелкие предметы в наличные. Похоже, она предпочитает твёрдые активы, не трогает брокерские счета и не берёт ничего, что могло бы быть сразу замечено. Когда клиент умирает, она исчезает, оставляя наследникам выяснять, чего не хватает. Затем она становится кем-то новым, возможно, Офелией Скривенс, Модестой Кэш или Серафиной Рэмсботтом. Кем-то невероятным, как персонаж Диккенса. Украденные суммы относительно невелики, но значимы для семей, а некоторые активы имеют сентиментальную ценность, что делает их незаменимыми. Они с Шерлоком заинтересовались этим делом, когда дочь одной из жертв обратилась к ним одновременно с сестрой другой жертвы. Оба рассказали одну и ту же историю. Разные имена, но, судя по описанию, это явно одна и та же женщина: средний рост и вес, нейтральный акцент, лицо, которое быстро забывается. Не красавица, но и не уродина: женщина лет сорока, которая выглядит так, будто работает волонтёром в продуктовой лавке, состоит в книжном клубе и имеет скромно преуспевающий сад. Опытная актриса, фальсификатор и аферистка. Используя ресурсы полиции, они нашли два других связанных дела и опросили эти семьи. Это не было похоже на дело, которое завело бы их в тёмный переулок. Но они приближались к ней, она убегала, и вот они здесь. Они не знают, вооружена ли она, но стоит быть готовым, думает Джон. Когда они забегают в переулок, Шерлок жестом показывает ему, что им следует держаться противоположных сторон. Они слышат какой-то звук, доносящийся с конца, и осторожно продвигаются вперёд. Шерлок, безусловно, попытается урезонить её. Джон не сомневается, что она в отчаянии − а опасность часто проистекает из отчаяния. Движение приводит в действие наружные охранные огни склада. − Вам некуда идти, − спокойный голос Шерлока эхом отражается от стен переулка. − Если вы сдадитесь, я прослежу, чтобы вам назначили разумные условия. Все ваши преступления связаны с финансами, хотя я подозреваю, что если мы начнём искать убийства, то найдём несколько, которые можно будет приписать вам. Сдавайтесь сейчас, и всё пойдёт лучше для вас. Выйдя наружу, где они могут её видеть, она направляет пистолет в направлении голоса Шерлока. Она, должно быть, знает, что он придёт не один, что Джон где-то в темноте с пистолетом наготове. − Нет, спасибо, − говорит она и стреляет. Джон слышит резкий крик и глухой удар падающего тела. Всё ещё держа пистолет поднятым, он быстро пересекает переулок, вне зоны действия света, направляясь к позиции Шерлок. Она стреляет снова; пуля рикошетом отскакивает от стены. − Не стреляйте, − кричит Джон. − Если вы опустите пистолет, я не буду в вас стрелять. Она смеётся, тихо и угрожающе. − Прощайте, доктор. Шерлок лежит за мусорным баком, держась за бок. − Иди за ней, − выдыхает он. − Со мной всё в порядке. − Об этом судить мне. − Мы следили за ней несколько недель... − Заткнись, Шерлок. Я тебя не оставлю. Она ушла. Его лицо искажается от боли. − Куда она могла пойти? Мы загнали её в угол. − Лежи спокойно. Куда ты ранен? − Джон использует фонарик из своего телефона, светя сначала на грудь Шерлока, а затем на живот. − Рана не смертельная. Иди за... − Он задыхается от боли. − Куда? − Правый бок, − шепчет Шерлок. − Иди! Она, должно быть, всё ещё здесь... Не может быть... − Шерлок. Я тебя не оставлю. Джон приподнимает тяжёлое пальто и пиджак от костюма. В тусклом свете, на фоне тёмной рубашки, трудно сказать, насколько сильно у него течёт кровь. Он расстёгивает рубашку, не обращая внимания на то, что пуговицы отрываются, осторожно поворачивает его и светит фонариком под рубашку. Всё так, как сказал Шерлок. Нехорошо, но могло быть и хуже. Выходного отверстия нет, значит, пуля всё ещё внутри него, и, вероятно, есть некоторое внутреннее кровотечение. Однако, судя по количеству крови, крупные сосуды не повреждены. Он выключает фонарик, открывает клавиатуру и набирает 999. Нет сигнала. − Чёрт. Мне нужно выбраться из этого переулка, найти сигнал. − Не оставляй меня, − выдыхает Шерлок. − Я могу идти. Минуту назад он хотел, чтобы Джон побежал за Фаулер; теперь он неохотно отпускает его. Это не обнадёживает; это может означать только то, что он осознаёт, насколько серьёзна рана. Позже он отругает Шерлока за его безрассудство. − Сначала мне нужно надавить на это. − Он использует свой собственный шарф, прижимает его к боку Шерлока и удерживает на мгновение. Шерлок резко шипит. − Прости. Я знаю, это чертовски больно, но это поможет замедлить кровотечение. Я обвяжу тебя твоим шарфом, чтобы мой держался на месте. Этого пока хватит. Он помогает Шерлоку подняться на ноги, поддерживая его одной рукой, и они медленно возвращаются на улицу. Его внимание разделено между раненым мужчиной и тем, куда они направляются. Он надеется на сигнал или кэб, поскольку Шерлок ни за что не сможет далеко уйти пешком. Местность незнакомая; многого он не заметил, когда они гнались за Фаулер. Он не слышит обычного уличного движения, но уже поздно, и они находятся в коммерческом районе складов; ночного движения не так много. Туман необычно густой, и в переулке пахнет сыростью, будто там старые канализационные стоки. Когда они выходят на улицу, он чувствует запах навоза. Что-то определённо не так. Шерлок прижимается к нему, неглубоко дыша. Свободной рукой Джон открывает свой телефон. По-прежнему нет сигнала. Чёрт. Он чувствует, как кровь просачивается сквозь шарфы, и не уверен, сколько у них времени. − Джон, − выдыхает Шерлок. Мимо проезжает кеб, запряжённый лошадьми. Джон разевает рот. Шерлок бормочет: − Нам понадобятся деньги. Холмс и Уотсон (январь 1891 года) Стремительный, как борзая, Холмс ныряет в переулок. Он слышит, как Уотсон, тяжело дыша, догоняет его прямо за спиной. В тесной темноте он хватает доктора за руку и прижимает их обоих к внешней стене склада. Ему нужно время, чтобы подумать, и место, где он сможет сделать это, не опасаясь, что его потревожат. Его убежище будет рискованным выбором, и мало кто станет укрывать беглеца от правосудия. Им придётся действовать быстро. Рядом с ним Уотсон молчит, ожидая. Он не колебался, когда Холмс ворвался в его дом на Брук-стрит, схватил его за руку и стал уговаривать бросить то, что он делал, и немедленно приехать. Уотсон − человек действия, тот, кто никогда не отказывается ни от чего, чего требует Холмс, всегда готов выполнить всё, чего требует ситуация. В последнее время он стал другим, молчаливым и немного сердитым. Холмс неохотно согласился с тем, что брак был хорошей идеей, защитой для них обоих. За последний год они оба приспособились к переменам. Однако что-то произошло, и у Холмса ещё не было времени осознать это. Он хватает Уотсона за руку и сжимает её, надеясь успокоить его. Убегать − не для них, но эта неделя была полна беспрецедентных событий. Часто охотники сами становятся объектом охоты. Раздаётся выстрел. Он не видит стрелявшего, но оттаскивает их обоих подальше в тень и молча считает, пытаясь замедлить сердцебиение. Его сердце всё ещё колотится о рёбра, он ждёт топота обутых в сапоги ног и свистков людей Лестрейда. Когда проходит пять минут, а затем десять, они переводят дыхание, готовые снова бежать, если возникнет необходимость. Он выходит из тени, прислушиваясь, поднимает палец, предупреждая Уотсона не двигаться и не говорить, остаётся в таком положении ещё мгновение, а затем кивает. − Мы оторвались от них, − тихо говорит он. − По крайней мере, на данный момент. − Последний выстрел показался мне очень близким. − Уотсон вздыхает. − Я становлюсь слишком стар для этого, Холмс. Что теперь? Мы не можем вернуться домой. Улыбаясь при слове «домой», Холмс обнимает его. − Не волнуйтесь, Джон. Мы справимся с этим. У меня есть старый притон недалеко отсюда. Мы переночуем там, а затем замаскируемся перед завтрашним выходом. Мой брат поможет нам. Уотсон снова вздыхает. − Хорошо. Я просто никогда не думал... − Его лицо искажается. Холмс тоже не знает, как закончить это предложение. Многие вещи, которые он никогда не считал вероятными, за последние недели оказались возможными. Насмешки Мориарти, за которыми последовали его публичные обвинения, а затем и его убийство. Доказательства причастности Холмса, свидетель горничной, которая впустила его и Уотсона в дом, чтобы повидаться с Мориарти. Лестрейд прибыл на Бейкер-стрит, чтобы арестовать его. Предупреждённый Билли Уиггинсом, Холмс принял импульсивное решение вылезти через заднее окно квартиры, спуститься по водосточной трубе и убежать. Он прибыл в дом Уотсона как раз вовремя, чтобы предупредить его, и они вышли до прибытия полиции. Это подстава, сказал он Уотсону, а, поскольку мы заперты, некому раскрыть правду. Сначала мы найдём доказательства, а потом сдадимся. − Шерлок... − голос Уотсона напряжённый, с придыханием. Он наклоняется, положив руку на живот. − Джон. − Внимание Холмса внезапно переключается на его спутника. Расстёгивая пальто Уотсона, он просовывает руку ему под пиджак. − У вас идёт кровь. Этот последний выстрел, из ниоткуда. Уотсон прижимается к нему. − Я думал... у меня просто кололо в боку от бега. Опуская его на землю, он прислоняет Уотсона к стене. В тусклом свете он расстёгивает жилет, а затем рубашку. Кровь, которую чувствует Холмс, такая же тёплая, как и его кожа, но он находит её скользкой. Уотсон отшатывается от его нежного прикосновения, испытывая очевидную боль. − Здесь слишком темно, чтобы рассмотреть это как следует, но, похоже, пуля задела ваш бок, и рана обильно кровоточит. Нам нужно отвезти вас к врачу. − Нет, − протестует он. − Я врач. Нам просто нужно безопасное место, чтобы зашить меня. Вы можете сделать это, если я не смогу. Холмс качает головой. − Я не подвергну вас опасности. − Он сжимает губы, чтобы они не дрожали. Сейчас не время терять голову. У Уотсона есть коллега, который иногда его прикрывает; это в двадцати минутах езды в кэбе. Полиция может предвидеть этот шаг. − Люди умирали от ран поменьше. − Он снимает свой шарф и прижимает его к ране. Уотсон вскрикивает. − Извините, но нам нужно остановить кровотечение. Подержите его там, пока я выйду на улицу и остановлю кэб. Уотсон цепляется за его руку. − Не лучше ли мне пойти с вами? Вам просто придётся вернуться и забрать меня. − Он морщится от боли; его лицо блестит от пота. − Пожалуйста, не оставляйте меня, − выдыхает он. − Пожалуйста. Видя его огорчение, Холмс кивает. Он обнимает Уотсона за плечи, помогает ему подняться на ноги. − Ну хорошо. Давайте двигаться медленно. Когда они приближаются к уличным фонарям, он видит, что кровь пропитала шарф. Лицо Уотсона становится пепельно-серым, когда он пытается переставлять одну ногу за другой. − Полегче, − подбадривает он его. − Мы почти на месте. − Он смотрит вперёд, туда, где переулок пересекается со Старой улицей. То, что он видит, заставляет его внезапно остановиться и ахнуть от удивления. Сначала он не может понять, что происходит. Это улица, возможно, Старая улица, и по улице движутся экипажи (если это правильное слово). Ни лошадей, ни сидящих верхом возниц. Автоматические экипажи, не выделяющие дыма, но издающие что-то вроде приглушённого урчания. Они не похожи на моторизованные экипажи, которые стали шумной игрушкой богатых, но редко встречаются в городе. Они больше похожи на корабли, о которых читаешь у Жюля Верна, гладкие и металлические, предназначенные для полётов на Луну. За исключением того, что у них есть колёса. Люди съезжают на обочину дороги и высаживаются, или другие забираются внутрь. − Нам понадобятся деньги, − бормочет Холмс.