Desire

      Валентино сидел в привычной ему VIP-кабинке. Рядом красивые девушки. Всё, как он любил. Любил. Он чаще начал ловить себя на мысли, что радовавшие его вещи, перестали быть интересны. Дикая, необузданная похоть перестала приносить то удовольствие, что раньше.       Всё вокруг менялось. Валентино тоже менялся. Хотя, как известно, грешники не меняются. Но в какой-то момент он стал делать комплименты своим сотрудницам. Да, пока что только девушкам, они будто стали бесить меньше. Не так как раньше. Дело ли было в нём одном? А может в ней?       Может, он стал терпимее к сотрудницам, взяв пример с неё? Она любила своих девочек. Не позволяла их трогать, готова как злобная фурия разорвать любого своими когтями. Неважно – оверлорд, простой глупый грешник. Когда дело касалось справедливости, которой, казалось, в аду не бывает, становился неважен статус. Валентино это теперь даже не раздражало. Практически.       Amore. Неужели, это оно? Глупое слово. Будто в нем не было смысла. И вот оно заиграло новыми красками. Не может быть amore, когда существует только lujuria. Но вот слово, которого не существовало заиграло яркими красками. Фиолетовыми, как аметисты, красными, как та самая похоть.       Только от похоти Валентино сейчас был далёк. Очень далёк. Так далёк, что сам поражался. Не понимал: она не вызывала этого чувства. Ему хотелось опалять её тело шёпотом, испанскими словами грязной нежности, оглаживать хрупкое тело, крепко сжимать его и наконец сделать своим. Редкая, дряная ternura. Пусть из-за её характера – и, наверное, не только его – это было невозможно, но мечтать никто не запрещал. Даже если грешники и не мечтают.       Такая изящная и недосягаемая. В последнее время Валентино не задумываясь сравнивал других с ней. Ни в одной не было ничего подобного. Ни шёлковых волос. Ни пустых стеклянных глаз. Ни хрупкого фарфора вместо мягкой плоти. Ни отсутствия эмоций. В ком-то было лишь подобие, лишь часть того, что таилось в этой кукле.       Валентино был готов платить любые деньги, только чтобы посидеть в клубе подольше. Чтобы вместо манящих движений танцовщиц наблюдать за её призрачным силуэтом. За этой грацией, которой больше не было ни у кого. Даже у стервы Кармиллы, балансирующей на острых носках. Где Кармайн, а где она! Да, наконец, Валентино хотел просто её позлить.       Говорят, в гневе девушки страшны. Но не она, но не для него. В моменты злости, она казалась лишь ещё более уязвимой. То, как она неаккуратно сжимала хрупкие пальчики в кулачки, иногда ломая свои фаланги. После, ругаясь ни хуже самых злостных грешников, милое создание оставляло его, нескрывающего своего терпкого смеха, пропитанного сигаретами. Оно уходило приклеивать обратно свои пальчики, а Валентино терпеливо ждал.       Сейчас, как и всегда, Вивьен шла к его кабинке по первому требовательному звонку. Валентино уверен – она проклинает его, поднимаясь по лестнице. Сегодняшнее платье ещё лучше, чем вчера. Кажется, он знает, кто сделал это платье. Он вознесет этой сексуальной холодной штучке свое уважение: платье она делает не хуже Вельветт. Оно переливается будто бриллиантами, подчеркивая бледную кожу. На фарфоре пурпурного отлива так бы хорошо смотрелись фиолетовые засосы: - Что тебе нужно на этот раз? – тонкий кукольный голос Вивьен так суров и груб сейчас. Но звучит усладой, льется вином. - Ничего, – он снова опускает одну из ладоней на её бедро, оглаживая, проводя пальцами по ткани. - Руки убери немедленно. - Ну уж нет, – Вивьен бы задохнулась от такого ответа, будь у неё лёгкие. Вовсе не от стыда или неловкости. А от гнева.       Он проводил пальцами от бедра до колена. Верхней парой рук, выводил узоры, от ключиц к объемной груди, наслаждаясь холодом фарфора.       Вивьен было неприятно. Её тело не могло чувствовать, но воображение могло многое представлять. Его когтистые лапы, скользящие по её идеально гладкому вечно холодному телу: - Валентино, убери свои руки, пока я не позвала охрану, – чуть ли не шипит Вивьен. Страх того, чего не может с ней произойти, всё ещё бьёт по вискам. Воспоминания о смерти живы в отличии от неё самой. И потому любой жест с намёком на сексуальность наводит панику и ужас. Хотя Вивьен и старательно прячет это всё от всех. - Я же ничего не сделал, лишь прикоснулся, где захотел. - Я разрешала?       Она не отказывала. А в этом и таится самая главная суть. Если нет запрета, значит, дозволено. По крайней мере, такова была логика Валентино. В чем заключалась логика Вивьен, его мало интересовало. Но если грубость её не интересует, то он согласен проявить галантность: - Что ж, разреши просить тебя присоединиться ко мне. - Нет, – раздаётся категоричный ответ. Вивьен наверняка бы сбежала, если бы не была в алой ловушке дыма и чужих рук. И выхода нет. - Я думал, это входит в твои обязанности, решать проблемы гостей, а это моя самая главная проблема. - Какая же? - Одиночество, – проблема, которую он выдумал прямо сейчас. Которая не стоит того, чтобы вызывать владелицу. Но на аккуратном лице мелькает непонимание. Справедливая эмоция. - Так закажи кого-нибудь. Ты всегда заказывал у меня самых дорогих девочек. Что, деньги кончились? – насмешливо произносит Вивьен, упирая руки в фиолетовую переливчатую ткань платья. - Не переживай, куколка, от твоих девочек я уж точно не обеднею. - Так, раз тебе одиноко, проведи вечер с ними. - Не хочу с ними, а с тобой – да. – он нахально ухмыляется и наконец отпускает её бедро, выдыхая дым сигарет. Прямо Вивьен в лицо. Но она морщится лишь по привычке, ведь запах её не душит. – Ну же, пару бокалов вина. - Только если пару, – Вивьен понимала, осознавала, что это будет её ошибкой. И это будет стоит ей множества упрёков от неё самой. Но почему-то она соглашается. Язык опережает разум.       Почему Вивьен согласилась на это предложение? Да и не просто от кого-то, а от Валентино! Ненавидимого всей её кукольной тщедушной душонкой. Наверное, Вивьен просто не захотела терять деньги. Валентино – каким бы мерзким не был – был постоянным клиентом. И приносил столько денег, сколько не приносили другие.       Пара бокалов это не вред. Пара бокалов ничего не значат. Пара бокалов – простые деньги, которые Вивьен пытается сохранить. Бизнес – деньги и жертвы, ничего больше. Бокал за бокалом, капля за каплей. И выпила Вивьен не пару бокалов и не пару капель вина .       Алкоголь дурно влиял на неё. Он был её другом и в то же время врагом. Развязывал язык, заставлял вспоминать всё то, что хотелось когда-нибудь всё же забыть. Ещё ни разу он не заставил вспомнить что-то приятное и радостное.       После второго бокала они с Валентино болтали на нейтральные темы, будто и не было этих разногласий между ними. В голове Вивьен даже проскакивали странные мысли: взгляд не такой уж и раздражающий, а движения не бесили; запах – запах чистой похоти –не вызывал отвращения. А акцент... Акцент, все же Вивьен была права, сексуальный. Они болтали обо всём. О том, что нравилось и что бесило. Во многом их взгляды сходились. Как странно...       Красный дым медленно заполнял комнату. А вместе с ним и сознание. Вместе с алкоголем он брал всё под свой контроль. И Вивьен позволяла Валентино касаться её тела. И чёрт возьми, как же приятно это было. Это была одна большая ошибка. Эта мысль всё ускользала, скрываясь под тенью пьяного желания. Голос разума уже не был слышен до самого утра. А оно наступило неумолимо быстро. Музыка всё ещё негромко играла. Клиенты и танцовщицы, которые решили не дожидаться своей доброй благодетельницы, уже разошлись. А у кабинки, в которой Валентино провёл вечер, всё ещё были занавешены дорогие красные шторы.       Валентино развалившись сидел на бархатном фиолетовом диване. Сигарета, закуренная еще с вечера, давно истлела и валялась в пепельнице. В это время как голова пьяной в стельку Вивьен удобно расположилась на его коленях, скрытых мягкой шубой. Он неспешно поглаживал шёлковые волосы, пока она рассказывала что-то несвязное и перебирала меховую оторочку своими кукольными пальцами.

***

      На этом моменте, Вельветт переключила камеры наблюдения и повернулась к Воксу. Он явно был недоволен, что его место заняли. А Вельветт, очевидно, даже не думала вставать.       Её устраивал такой расклад событий. Больше: он был ей по душе. Вельветт понимала слишком много – больше чем Вокс, Валентино и даже Вивьен. Но давно стало понятно, что все вокруг – кроме неё, конечно же – тупицы, которые так и не сдвинутся с мертвой точки вражды. Но, к удивлению Вельветт, всё произошло быстро. Очень быстро. Она даже не ожидала.       На её телефоне уже куча фотографий, которые можно показать Вивьен, чтобы позлить её. Всё, что сделано в алькогольном тумане, обычно становится сожалением утром. И что-то подсказывало Вельветт, что эта встреча будет нихера не исключением. Завтра – точнее уже сегодня – она наведается к Вивьен. Вельветт злобно ухмыльнулась и наконец взглянула на Вокса: - И что это значит? – возмутился он. Эх, Вокс. Ничего не понимает. У него в матрице ничего кроме старого красного оленя. Никакой пользы от этого старого телевизора. - Пускай, – Вельветт взмахивает рукой с горящим телефоном в руке. Восклицания Вокса её уже не так интересовали. Всё, что ей нужно, она уже увидела. – возможно, у них наконец-то будут нормальные отношения. - Какие отношения? Чтобы он приходил к ней раз в неделю и уходил по утру? - Я имела ввиду приятельские отношения, – и не только их. Но для начала следовало остановиться на приятельских. Если Вивьен прекратит каждый раз пытаться убить Валентино – даже если взглядом –, это будет уже победа. - Посмотрим, – Вокс явно относится к этом скептично. Но он просто ничего не понимает. Но ничего. Он не нужен в этих делах. Пусть у него на уме будет только одно телевидение.       Вельветт вылезла из удобного кресла Вокса. Ей теперь неинтересно, что происходит в стрип-клубе. Всё стало понятно и без этого. А значит, можно уходить. Она вместе с Воксом вышла из комнаты, когда монитор забарахлил. И на экране вновь появились Валентино и Вивьен. Она робко потянулась к сутенёру. Он нежно придерживал её голую спину, когда она опустила свои губы на его…       Экран монитор, заходясь в серых помехах, резко потух.