4:30
Джорно тужился.
И тужился.
И тужился.
И всё равно нечего не происходило.
У Бруно, надо признать, была только пара случаев, на которые он мог ссылаться при родах: в высшей степени необычные роды Аббаккио и несколько сцен, которые он видел в кино. Конечно, он много читал, но ничего из перечисленного не подготовило его к этому зрелищу. Он слышал, что лежать плашмя на кровати непродуктивно, но все равно был удивлён, когда Джорно нашёл в себе силы перебирать практически все позы, в которых сила тяжести оказывалась на его стороне. Он попробовал встать на четвереньки, прислонившись к гимнастическому мячу и изножью кровати, и даже присел на корточки, поддерживаемый Бруно, пока ноги не начали гореть от усталости и ему не пришлось снова опуститься на колени.
Джорно заметно успокоился теперь, когда у него было больше контроля над ситуацией, и вошёл в колею лишь с небольшой помощью Дио. Если не считать его агрессивной, чрезмерной первой попытки или двух, он быстро научился мерить комнату шагами, подталкивая твёрдо и устойчиво пару раз за схватку. Время от времени он делал перерыв, чтобы отдышаться, позволяя своему телу самостоятельно уложить ребёнка, а сам отдыхал на Бруно или на любой поверхности, оказавшейся в пределах досягаемости.
Буччеллати взглянул на часы — впервые с тех пор, как поднялся, — и сердце его слегка упало. Почему до сих пор ничего не произошло? Он поймал взгляд Дио, когда тот отступил, чтобы дать им пространство, иногда вмешиваясь, чтобы помочь, если Джорно начинал слишком сильно стискивать зубы или забывал дышать, пока не начинал задыхаться.
— Дио, ты… — Бруно сделал паузу, чтобы пробормотать что-то ободряющее, когда Джорно присел на корточки, чтобы не поддаваться панике. — Тебе не кажется, что он застрял? Он так старается, а ничего не происходит.
— Он не застрял, — к удивлению Бруно, произнёс Джорно. Теперь он пришёл в себя, и в выражении лица была стальная решимость, которую Дио признал с приливом гордости, как только Джорно задумает что-то, это рано или поздно произойдёт, — я могу… — он остановился, чтобы сделать быстрый, сильный толчок, прежде чем схватка закончилась, и уткнулся лбом в плечо Бруно. — Я чувствую, как он движется.
Gold Experience посмотрел на The World многозначительным взглядом, и Дио с тихим мычанием опустился на колени рядом с Джорно.
— Он прав, просто не торопится. В конце концов, это совсем не маленький ребёнок, но его стенд говорит, что уже близко.
Джорно издал тихий звук облегчения и ещё глубже упал в объятия Бруно. Sticky Fingers материализовался позади него, чтобы поправить косу, ловко расплетая её и сплетая обратно, чтобы укротить выбившиеся пряди, которые прилипли к его лицу. Джорно хаотично переходил от истощённого прикосновениями перегруженному телу к ступору, но, похоже, не обращал внимания на то, что два других стенда суетились вокруг него, предоставляя дополнительные руки, чтобы вытереть пот или успокоить напряжённые мышцы. Когда они не ухаживали за Джорно, пара переключала своё внимание на Gold Experience, передавая тепло и комфорт от того, что его держали.
Ещё через несколько минут Джорно начал нервничать — его стоны от усилий вдруг стали почти неистовыми, и он беспокойно переминался между потугами, тяжело дыша так, что казалось, он не просто переводит дыхание.
— В чем дело, tesoro?
Бруно понятия не имел, почему его голос звучит так нежно. Наранча любил называть его «голосом мамы», что, как он полагал, было уместно в данной ситуации.
То, что могло бы быть ответом, было задушено всхлипом, и Джорно резко тряхнул головой, согнувшись пополам так сильно, как только мог, и ещё больше раздвинув колени. Бруно поймал себя на том, что беспомощно смотрит на Дио, который, к счастью, уловил его невысказанный вопрос. Он прошептал одними губами: «Головка близко», и Бруно проглотил волну эмоций — волнение? Страх? Они были слишком перемешаны, чтобы распознать.
Дио наконец вмешался, когда Джорно прервал себя на середине потуги испуганным криком. Опустившись на колени рядом с ним, он осторожно просунул руку между ног Джорно и издал одобрительный гул, когда почувствовал значительную выпуклость.
— Постарайся подтолкнуть немного мягче, если сможешь, Джио. Она вот-вот начнёт прорезываться.
Джорно задрожал, глядя на него широко раскрытыми глазами, плохо скрывая панику. Дио живо вспомнил тот момент уверенности, что он не сможет этого сделать, что это никогда не сработает. Он обхватил ладонью затылок Джорно и, наклонившись, легонько стукнул их лбами.
— Ты почти закончил, — сказал Дио, баюкая раскрасневшееся лицо Джорно и смахивая большими пальцами несколько случайных слез, — ещё несколько минут, и ты получишь своего малыша.
Джорно заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, желая, чтобы его напряжённые мышцы расслабились. Просунув голову под подбородок Дио, он обнял Бруно, и тот нежно поцеловал его в висок.
— Мы здесь, чтобы помочь тебе, amore, — пробормотал он, — ты уже так хорошо потрудился, я знаю, что у тебя всё будет хорошо.
Джорно заметно расслабился, когда начались следующие схватки. Бруно чувствовал, как он напрягается, но, казалось, большую часть работы делает его тело, и изредка с его губ срывались стоны. Бруно и сам чувствовал себя немного спокойнее, по крайней мере до тех пор, пока голова Джорно со вздохом не оторвалась от груди Дио. Его лицо было искажено страхом, и Gold Experience частично проявился позади него в инстинктивной попытке защитить своего пользователя.
— Папа, мне кажется, что-то… что-то не так
От этой поспешной фразы у Бруно в животе камень упал. Дио нахмурился, протягивая руку, чтобы снова пощупать, и у Бруно внутри все скрутилось в тошнотворный узел.
— Можно я тебя уложу, Джио? Мне нужно взглянуть.
Джорно отчаянно закивал, и The World подхватил его, как котёнка, в свои огромные руки, очень осторожно положив на бок в центре уютного гнёздышка, которое он сделал. Бруно сидел у его головы, поглаживая волосы дрожащими пальцами, а Дио устроился между его растопыренными коленями, приподняв внешнюю ногу, чтобы она не мешала. Джорно крепко зажмурился, уткнувшись лицом в живот Бруно в поисках утешения, пока внезапный взрыв смеха Дио не заставил их обоих подпрыгнуть.
— У тебя воды так и не отошли?
Джорно нахмурился и вытянул шею в безуспешной попытке заглянуть за живот. Он мог бы поклясться, что в какой-то момент это произошло, но теперь, когда он подумал об этом, был уже не так уверен в этом
Несмотря на все свои нервы, Бруно случайно взглянул на него, но с трудом переваривал увиденное. То, что казалось тусклым, блестящим пузырём, торчало из Джорно там, где он ожидал увидеть макушку головы — когда Джорно тяжело дышал в пике схватки, пытаясь сдержать толчок, пузырь немного надулся. От этого зрелища Бруно слегка затошнило.
— Дио, что это такое?
— Это амниотический пузырь, — сказал Дио, похлопывая Джорно по ноге, согнутой рядом с ним, — он не разорвался, так что ребёнок все ещё внутри. Голова должна быть недалеко… Вон там, видишь?
Самообладание Джорно можно было только позавидовать, но он не смог удержаться от хорошей потуги, когда схватка ослабла, и за тонкой мембраной показался более твёрдый изгиб.
— И это… — Бруно снова обратил внимание на раскрасневшееся лицо Джорно и поцеловал его в лоб, чтобы успокоить и отвлечь от собственной тревоги. — Безопасно для ребёнка?
Дио улыбнулся, и его видимое отсутствие беспокойства заставило Бруно немного расслабиться.
— Он находится там уже несколько месяцев, и несколько минут погоды не сделают. Моя мать сказала мне, что я тоже родился в рубашке, так что это повторяется через поколение, — сказал он с низким смешком, — говорят, это знак удачи.
Дрожь пробежала по ноге Джорно от усилия удержать её. Дио уговорил его слегка согнуть колено, уперев ногу Джорно в своё широкое плечо.
— Ты можешь опереться на меня, если тебе нужны дополнительные рычаги, — сказал он.
Джорно тихонько заскулил, на его измученном лице промелькнула тревога.
— Не хочу делать тебе больно.
Дио фыркнул, выражение его лица смягчилось, превратившись в нечто среднее между нежностью и раздражением. Он пережил нечто худшее, чем небольшой синяк.
— Ты не сделаешь этого.
Потребовалось немного времени, чтобы головка прорезалась, что ни в малейшей степени не удивило Дио, учитывая, насколько она была велика. Какое-то время она ходила туда-сюда, но Джорно, казалось, это не слишком заботило; в то время как одна часть его уже хотела вытащить ребёнка, чтобы он мог упасть и поспать день или два, он также не хотел причинять себе боль, давая своему телу достаточно времени, чтобы растянуться и приспособиться. На самом деле, именно Буччеллати был гораздо больше разочарован этим процессом.
Несмотря на то, что всякий раз, когда он делал это, у него слегка кружилась голова, Бруно не мог не смотреть вниз каждую минуту или две, наблюдая, как ребёнок постепенно выходит. Он непроизвольно задерживал дыхание, когда Джорно тужился, издавая разочарованный вздох всякий раз, когда головка отступала вместо того, чтобы оставаться на месте. В то время как он был невероятно взволнован: то, что не мог разглядеть ребёнка в мельчайших деталях, заставляло его чувствовать себя странно далёким; он выглядел таким чужим, что ему пришлось напомнить себе, что это был их ребёнок, спрятанный за этой скользкой оболочкой.
Внезапный крик Джорно прервал мягкое руководство Дио и заставил Бруно подпрыгнуть. Ребёнок рванулся вперёд, головка осталась на месте.
— Полегче, Джио, вот оно, — быстро сказал Дио, хотя его тон оставался спокойным, обхватив ладонями появляющуюся головку и осторожно надавливая на неё, чтобы убедиться, что она не выскочит слишком быстро — не тужься, просто дыши.
Джорно покачал головой и издал долгий, глубоко недовольный стон.
— Я должен, папа, я не могу.
— Надави на мою руку, если хочешь, — сказал Дио твёрдо, но не сердито, — осторожно.
Бруно погладил вздувшийся живот Джорно и, дрожа от нетерпения, наблюдал, как головка медленно выталкивается наружу. Джорно не сводил глаз с Дио, тяжело дыша и стараясь подстроиться под его дыхание — Бруно был благодарен Дио за то, что тот так собран, потому что никогда в жизни он так не нервничал, и вздох облегчения вырвался у него вместе с вздохом Джорно, когда головка полностью скользнула в ладонь Дио.
— Очень хорошо, — пророкотал Дио, его острые клыки блеснули в довольной улыбке, — самое трудное уже позади.
Джорно свернулся калачиком рядом с Бруно и, затаив дыхание, вцепился в его руки, ища утешения. Он слишком устал, чтобы оторвать голову от бедра Бруно, но все же повернулся и посмотрел на него снизу вверх.
— Ты хочешь помочь?
У Бруно перехватило дыхание. Они устроились достаточно оптимально, чтобы эта мысль не пришла ему в голову, особенно с странностью ребёнка. Какая-то его часть предполагала, что Джорно захочет, чтобы Дио оказал ему эту честь, но эта мысль заставила его пульс подскочить ещё на одну степень.
— Ты не возражаешь? Я никогда такого не делал.
Дио ласково посмотрел на него.
— Не вижу проблем, почему бы и нет. Иди сюда.
The World плавно занял место Бруно рядом с Джорно, позволив Джорно сжать его огромные пальцы, в то время как Дио встал на колени, чтобы открыть небольшое пространство рядом с ним. Руки Бруно тряслись до неловкости сильно, когда они заменили Дио, поддерживающую ребёнка; он был таким скользким, и он вдруг испугался, что уронит его или как-то неправильно сделает.
— Ты тоже можешь выдохнуть, — сказала Дио с беззаботной улыбкой. Бруно тяжело вздохнул, хотя и не осознавал, что задерживает дыхание, и Дио усмехнулся, положив одну руку под обе, чтобы Бруно не упал. — Это не так уж сложно. Головка повёрнута, Джорно, продолжай тужиться, — добавил он. Джорно напрягся и напрягся, и рот Бруно открылся, когда ребёнок лёг в его ждущие руки, остановленный только захватом плеч.
— Наклони головку вниз, чтобы помочь первому плечу выйти наружу, — сказал Дио, позволяя Бруно двигать обеими руками, как было указано. Он освободился без особых усилий, который его поддерживал, — а потом вверх.
Джорно заскулил, когда вывели другое плечо. Он смутно ощущал, как Дио подбадривает его толкнуть ещё раз, слегка дрожащий голос Бруно вторил инструкции, и The World сжал его руки, тепло улыбаясь и произнося «muda». Джорно закрыл глаза, дал себе время подготовиться, а затем навалился так сильно, как только мог, толкаясь в твёрдое тело Дио, пока все его тело не задрожало от напряжения.
Он почти задыхался, бросая все свои силы на огромный рывок, и, наконец, ребёнок выскользнул из него с таким сильным потоком облегчения, что ему потребовалось мгновение, чтобы осознать. Он прижался к The World со слегка испуганным криком, закрыв глаза, чтобы просто наслаждаться отсутствием боли после стольких часов, пока стенд гладил его волосы.
Бруно тоже не был готов, глядя широко раскрытыми глазами на младенца в своих дрожащих руках, все ещё аккуратно облечённого в пузырь. Он был тяжёлым и тёплым и колебался, когда его обитатель шевелился, казалось, не потревоженный его долгим путешествием. Бруно был уверен, что увидел безмятежный зевок, как раз в тот момент, когда боковым зрением Дио пошевелился, опуская ногу Джорно на одеяло, откуда она упала, чтобы зацепиться за его руку.
— Стой спокойно.
Бруно все ещё шатался, пытаясь осознать короткий приказ, когда Дио провёл ногтем по мешочку, проливая жидкость на руки. Скользкая мембрана была ловко снята, и в одно прекрасное, головокружительное мгновение странный пузырь в его руках сменился совершенным, бьющимся новорождённым, раскрасневшимся и недовольно вопящим.
Десять пальцев на руках и ногах, влажные золотистые волосы. Бруно подавился слабым смешком, осторожно касаясь пальцами её крошечного сморщенного личика… Её.
Бруно пришлось перепроверить, когда он понял, что его мозг уже заметил. Дио тоже это заметил, расплывшись в гордой зубастой улыбке, когда он обернул новорожденную полотенцем. Бруно не обращал внимания на рыдания, которые терзали его, вырывая из ошеломлённого молчания.
— Джорно, это девочка! Мы… — он оборвал себя ещё одним прерывистым вздохом, смеясь, пытаясь и совершенно безуспешно сморгнуть слезы облегчения. — У нас девочка! О, она идеальна, посмотри на неё.
Глаза Джорно распахнулись, когда на его грудь легла тёплая тяжесть, руки инстинктивно поднялись, чтобы обнять её, The World в какой-то момент перевернул его и уложил, подперев подушками. Теперь он понял, почему в последние несколько месяцев его так мучила спина: малышка была длинной, даже с сжатыми ручками и ножками, и почти неудобно тяжёлой в его трясущихся руках. Бедняжка закричала, покраснев, но затихла, когда Джорно прижал её к себе, прижавшись щекой к её макушке.
Он пробормотал что-то такое, что Бруно поначалу не расслышал.
— Что ты сказал, каро?
Подняв голову с усталой, но безмятежной улыбкой, Джорно повторил:
— Я собираюсь накупить ей кучу милых шмоток.
Обычно Бруно стеснялся своего яркого, хихикающего смеха, полагая, что он не соответствует его имиджу, особенно сейчас, когда это сопровождалось заплаканными глазами, но он был слишком счастлив, чтобы беспокоиться. Он обнял Джорно так крепко, как только осмелился, совершенно осыпая его поцелуями, на которые он был слишком измучен, чтобы ответить взаимностью, довольствуясь тем, что возвращал те немногие, что угодили рядом с его ртом.
— Я люблю тебя. Вас обоих, — поправился Бруно, не желая переходить границы дозволенного, когда Джорно был так уязвим. — Очень, очень сильно…
Джорно выдавил из себя довольное мурлыканье, ничуть не обеспокоенный тем, что Бруно рыдает ему в волосы.
Дио уступил им место и вернулся через несколько минут, когда появился послед. Джорно едва заметно поморщился, слишком взвинченный гормонами, чтобы думать о чем-то ещё, кроме воркования над новорождённым. Gold Experience снял пуповину, превратив его в цветущую виноградную лозу, и она едва оставила еле заметный след, когда упала.
— О, — сказал Джорно, нахмурив брови и рассматривая необычно неглубокий шрам, — кажется, тут какая-то ошибка.
— По крайней мере, ты не дал ей уйти, — сказал Бруно, прежде чем смог остановить себя. При этих словах парочка разразилась слезливым хихиканьем.
— Похоже, она ещё не проголодалась, — сказал Дио, сияя при виде того, как его спокойная, сонная внучка прижалась к Джорно, — сейчас самое время привести вас в порядок.
Джорно застонал; он и сам выглядел полусонным.
— Не думаю, что смогу двигаться.
Дио снисходительно улыбнулся, когда The World появился у него за спиной.
— К счастью, тебе не придётся этого делать.
***
Бруно ни на секунду не мог оторвать глаз от дочери, пока Дио быстро мыл её в раковине. Она ещё не совсем спала, слегка покачиваясь и хмуря брови, пытаясь разобраться в своём странном новом окружении, но не потрудилась открыть глаза и, казалось, наслаждалась знакомым ощущением тёплой воды. Бруно поймал себя на том, что напрягается всякий раз, когда она извивается или пинается, но Дио привык обращаться с вертлявыми младенцами и знал, как крепко её держать.
— Это не так сложно, как кажется, — говорил Дио, заворачивая её в толстое одеяло и кладя на руки Бруно.
Он все ещё был поражён тем, насколько она тяжёлая; весы в ванной не были идеальными для взвешивания младенцев, но челюсть Бруно отвисла при показании 4,8 кг, в то время как Дио посмеивался над тем, что её передержали.
Бруно вздохнул, и довольная улыбка снова появилась на его лице, когда ребёнок заворковал.
— Я знаю, просто мне кажется, она такая хрупкая.
— Дети гораздо крепче, чем люди думают, но нервничать вполне понятно.
Дио ободряюще положил руку ему на плечо, и Бруно снова почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.
— Дио, я…
Он сглотнул, встретив пронзительный взгляд вампира. Впервые с тех пор, как они познакомились, Бруно не чувствовал никакой неловкости под немигающим взглядом Дио. Нежная забота о Джорно и покровительственное тепло в его глазах, когда он держал ребёнка, развеяли сомнения Бруно.
— Спасибо. Я так боялся за них, что не знаю, что бы я сделал, если бы что-то пошло не так.
Легкая улыбка придала щекам Дио ямочки.
— Я был более чем счастлив помочь, — он бросил взгляд туда, где все три стенда помогали Джорно вымыться в душе — ванная была просторной, но The World все равно должен был пропустить большую часть его тела через стену, чтобы поместиться, — и понизил голос, — я тоже волновался. Если бы не его стенд, очень сомнительно, что он продержался бы так долго без какого-либо медицинского вмешательства. Иногда он слишком напоминает мне меня самого, с тем, на что он готов пойти, чтобы защитить свою гордость.
— Ты не кажешься таким уж плохим.
Дио фыркнул, откинув голову к зеркалу.
— Видит бог, до Джио я был сущим монстром. Воспитание ребёнка заставило меня признать так много своих недостатков, хотя я ни в коем случае не самый праведный человек.
— Ну, это единственное, что у нас есть общего, — вздохнул Бруно.
Он тяжело моргнул, изнеможение просачивалось внутрь по мере того, как адреналин уходил. Дио поддержал его, когда он слегка покачнулся.
— Вам обоим нужно немного отдохнуть. У тебя была длинная ночь.
***
— Есть мысли насчёт имён? — тихо спросил Бруно.
с Джорно наконец-то забрались в постель и едва удерживались от сна, пока ребёнок сосал грудь. Осовелый Джорно был тёплый после душа и завёрнутый в чистый халат; на его губах играла довольная улыбка, когда он играл с пушистыми волосами ребёнка. Он был слишком измучен, чтобы держать её как следует, полагаясь на Бруно.
Джорно промычал, поудобнее устраиваясь на груди Бруно. Какое-то время он молчал, достаточно долго, чтобы Бруно решил, что он заснул, а потом очень тихо сказал:
— Мне нравится имя.
Глаза Бруно затуманились от слез, и он, задыхаясь, рассмеялся. Из всех имён, которые они обсуждали, это было его любимым.
Джорно моргнул, оглядываясь через плечо с намёком на беспокойство.
— Тебе нравится?
— Да-да, более чем нравится, — выдохнул Бруно, крепче прижимая к себе Джорно.
Он наклонился вперёд настолько, чтобы снова увидеть её милое личико; она закончила сосать и смотрела на него с сонным восхищением. Он никак не мог поверить, что у неё были его глаза, красивые тёмно-синие, с темными ресницами, контрастирующими с её светлыми волосами.
— Джоя. Ей идёт.
Некоторое время они отдыхали в мирной тишине, и Бруно почувствовал, что его глаза медленно закрываются, пока Джорно не поцеловал его в уголок губ и не прошептал:
— Я люблю тебя тоже.
На мгновение Бруно отшатнулся, пытаясь подобрать слова, но Джорно остановил его с болезненно нежной улыбкой.
— Бруно.
Крепкий поцелуй заставил замолчать любое возражение, и затянувшиеся страхи Бруно растаяли в дымке золотистого тепла.
***
К тому времени, как Дио вернулся, сложив грязные одеяла и полотенца в прачечную, Бруно крепко спал, а Джорно не отставал от него, свернувшись калачиком и чуть приоткрыв глаза.
Дио нежно положил руку на ребёнка, лежащего на груди Джорно. Даже такая большая, как она, она казалась крошечной по сравнению с его широкой ладонью.
— Могу я отнести её в комнату? Тебе надо поспать.
— Хочу подержать её ещё немного, — выдавил Джорно, с трудом удерживая тяжёлые веки открытыми.
— Завтра можешь подержать её сколько угодно, — сказал Дио, с нежной улыбкой осторожно вынимая её из объятий Джорно. Тот больше не протестовал, остановившись, чтобы поцеловать её в макушку, и передал ее Дио.
— Ее зовут Джоя.
— О?
Она пошевелилась, бесцельно размахивая маленьким кулачком, и Дио протянул ей палец, чтобы схватить. Она что-то пробормотала и попыталась засунуть палец в рот, чем заслужила снисходительную улыбку.
— Тогда, полагаю, у меня будет два Джио на счастье.
Дио хотел было встать, но его остановил Джорно, прижавшийся к его груди и свободно обхвативший обеими руками туловище. Он с радостью ответил на объятие, высвободив одну руку, чтобы обхватить тело Джорно.
— Papà… — только и успел сказать Джорно, прежде чем Дио почувствовал, как слезы пропитывают его рубашку.
Он чувствовал, как Джорно нервно улыбается, измученный и подавленный, но в остальном вполне здоровый. Дио обхватил его затылок, пальцами расчёсывая мягкие кудри.
— Мой Джорно, — проворковал он, помня о ребёнке на сгибе своей руки, когда нежно укачивал их.
Через минуту или две дыхание Джорно стало глубже, и он обмяк и уткнулся носом в Бруно, когда Дио уложил его обратно.
— Спи, — сказал Дио, смахивая веки Джорно, когда они снова начали открываться.
— М-м-м.
Джоя пошевелилась, когда Дио направился в соседнюю детскую, изучая его со спокойной сосредоточенностью. Он знал, что её внимание привлекли, вероятно, его слабо светящиеся глаза, но все равно наслаждался этим, целуя кончик носа и наслаждаясь довольным тихим звуком, который она издавала.
— ДжоДжо обожал бы тебя, малышка, — вздохнул Дио, проводя подушечкой большого пальца по крошечной звёздочке на её плече и, наконец, выпуская несколько собственных слез. Задумчивая улыбка появилась на его губах, и он добавил: — Мне придётся избаловать тебя до чёртиков ради него.
Джоя радостно заёрзала от такого внимания, и Дио решил, что будет нелишним подержать её ещё немного.
