Наказание и Искупление

С виду казалось, будто Родион просто глядит в пустоту. Однако в его голове происходила сейчас очередная суматоха, от которой голова Раскольникова раскалывалась пополам. Он шагал небольшими, тихими шагами, будто бы в неуверенности. Воспоминания только что произошедших событий мало волновали его, однако он продолжал ворошить у себя в голове одну единственную мысль, которая не давала ему покоя. «Зачем я это сделал?». Перепуганное лицо Энджела вперемешку с нескрываемым гневом то появлялось, то исчезало перед глазами мужчины. Остановившись, ему вдруг показалось, что топора нет на привычном месте. Нет. Он ошибся. Топор все ещё при нем. Все в той же петельке, пришитой когда-то давно. Раскольников нащупал рукоятку топора и сжал её под своим тяжёлым пальто. Ему казалось, что он даст ответы на все вопросы, разгонит его навалившуюся тоску. Но это всего лишь топор. Топор, все эти годы несший в себе столько боли, воспоминаний и мыслей, но не имеющий голоса. Молчаливый спутник, выполняющий все, что пожелает его владелец. Родион разжал рукоятку. -"Черт бы тебя побрал" - пробормотал он про себя неизвестно в чей адрес и ускоренно двинулся дальше, в сторону своего городка. Вот и его бывшая квартира. Поздоровавшись с милой старушкой на входе, он попросил у нее ключи. Не задавая никаких вопросов, бросив добрый взгляд на мужчину, она трясущимися руками протянула заржавелые ключики. Родиону показалось, что что-то знакомое промелькнуло перед глазами. Что это уже где-то было, а его воспоминания стёрли это без следа. Раскольников принял ключи и поднялся по скрипучей лестнице прямо к своей коморке. Дверь с шумом приоткрылась. Комната не особо отличалась от отельной; та же крохотная комнатушка, в которой умещалась небольшая кровать и тумбочка, напоминающая скорее большую коробку для обуви. Родион расслабенно улыбнулся. Снял с головы цилиндр и положил прямо на постель. Тут же забыл о нем. Уже породнившаяся ему квартира, в которой он жил не меньше полторы сотни лет встречала его, как родного сына. Приятно пахнуло из приоткрытого хозяйкой окна. За ним всегда была пекарня и, просыпаясь по утрам, голодный желудок Раскольникова изнывал от обиды того, что его хозяин не удосужиться даже встать с постели, несмотря на все боли, им производимые. Постель Раскольникова была аккуратно заправлена сердобольный хозяйкой. Вся комната была непривычно наполнена приятным ароматом ванили. Похоже, что старушка постаралась на славу, восстанавливая ту разруху, которую оставил за собой мужчина, когда уходил из приютившего его гнезда. Родиону вдруг захотелось от всей души поблагодарить пожилую даму. Но вспомнив, зачем он снова пришел сюда, он медленно начал перебирать немногочисленные оставленные вещи, которые были аккуратно сложены в одну небольшую под кроватью. Сложены они были весьма недавно, о чем говорило отсутствие на коробке пыли. Сидя на коленях, Раскольников рассматривал вещи, которые все это время лежали нетронутыми в самых закутках этой каморки и заботливо сложенные теперь в одну кучку. Будто боясь сломать, он достал крошечную пуговицу. Сколько ни силился Родион, никак не мог вспомнить кому она принадлежала. Тут же, рядышком, была небольшая записка. Нет, это не записка. Письмо. Раскольников бережно развернул его. Засохшие, старые и уже почти исчезнувшие чернила все ещё позволяли прочесть то немногое, что сохранила бумага. Почерк пишущего был неразборчив и в некоторых местах импульсивен, заметил про себя Родион. Опустив письмо чуть ниже, он сразу глянул на имя отправителя. «Горячо любимому брату и другу его Авдотья и Дмитрий Разумихины» Руки Раскольникова тяжело опустились. Письмо с лёгкостью пропорхнуло под самый закуток кровати. Боясь потерять это сокровище, Раскольников в панике полез под самую кровать, надеясь, что листок, переживший немало лет, так и остался целым и невредимым. Наконец бледной, помертвевшей рукой Родион нащупал письмо и аккуратно притянул его к себе. Прижал его к груди и замер. Тоска, неумолимая тоска захватила его истерзанную душу. Он постепенно вспоминал, что это были за люди, как они были дороги для него и как мог он навсегда отречься от них, забыть про них, лишь бы не испытывать боль снова и снова, вспоминая. За все это время, сколько лет прожил он в забвении, бессмысленно проживая жизнь в невозможности, нежелании что либо изменить. Как он скучает по ним. По Дунечке, которая любит его несмотря ни на что и готова отдать что угодно ради него. По Разумихину, который не бросил его в самую трудную для него минуту и всегда был рядом, чтобы поддержать. Как же он скучает по Сонечке... Бледное лицо его вновь обретало краски. Будто человек оживает, расцветает, будто бутон цветка под напором человеческих, живых, по настоящему искренних страданий. Раскольников отвёл глаза. Бережно он сложил письмо и вложил обратно в коробочку. Родион старался найти в себе силы встать. Тяжело вздохнув, Раскольников даже подумал, что мог бы он плакать, ему было бы гораздо проще в этом ужасном мире. Но вошь не умеет плакать. В дверном проёме постепенно образовывалась странная, непохожая ни на что тень. Захватывая все пространство, она росла и росла, поглощая все на своем пути. Тень начала приобретать уже знакомые мужчине очертания. На пороге, возвышаясь над сидящим на полу Раскольниковым, стоял Аластор. Второй основатель Отеля. Радио-демон. Насмехающаяся улыбка, напрямую глядящая прямо в душу, пронзила Раскольникова насквозь. Глаз на демона он не поднял. Слишком он устал смотреть на кого-либо, а тем более его слушать. Даже шевелиться у Родиона не получалось, хотя он готов был сейчас отдать богу душу второй раз, настолько сильно его сердце стучало о стенки рёбер. Руки его оцепенели, а ноги не желали подниматься с приютившего его пола. Насколько изнуренным выглядел Раскольников, если даже сам радиоведущий, не дождавшись какой либо реакции, резво подошёл к нему и нагнулся, изучая. Бросив это дело, Аластор, как ни в чем не бывало, начал с интересом оглядывать каморку Раскольникова. Поднимал то один, то другой предмет, тщательно его рассматривал и тут же ставил на место. «Предметов» в оставленной комнате, готовой сдаваться в аренду, было крайне немного и потому закончил осмотр он достаточно быстро. Рассматривая очередную книжку, лежавшую на небольшой, незаметной с первого взгляда полочке, прикрепленной к стене, Аластор оказался спиной к Родиону. Видимо, и это наскучило нашему любителю действовать и тот резко повернул голову прямо на бывшего хозяина помещения. Голова, повёрнутая на 180°, жутко смотрелась со мгновенно сломанной шеей мужчины, однако он даже не подал виду, что что-то не так. Улыбка как ни в чем ни бывало обрамляла половину лица демона. Раскольников вновь потерял приобретенную краску и на мгновение побледнел. -"Я чем-то понадобился в отеле?" Аластор захохотал и отмахнулся, давая понять, что речь сейчас пойдет совсем не об отеле -"Нет-нет, ну что Вы! Я пришел с личной причиной!" Так небрежно брошенное без всякой задней мысли объяснение напрягло мужчину. Он осторожно поинтересовался: -"Личной целью? Какая у Вас может быть--" Но его тут же перебил стрекочуший голос радиоведущего: -"Не волнуйтесь зазря! Это обычный интерес и ничем неприкрытое любопытство!" (Аластор прекрасно владел устаревшими диалектами, хотя и жил гораздо позже Родиона Раскольникова, и при том в далёком-далёком Орлеане.) -"Обычный интерес! И чем же я заслужил подобный интересх?" -"Ничем!" - как же простодушно это было сказано, будто брошено прямо в лицо - " Я рад познакомиться с таким интересным человеком, как Вы, а это уже доставляет мне огромное удовольствие!" -"А я рад познакомиться с Вами, господин..." -"Аластор! Нас, кажется, уже представляли." -"...Ваша фамилия?" -"Прошу, зовите меня просто Аластор! Не стоит приумножать мою личность." Радио-демон явно заискивал перед Родионом, отчего порой слегка раздражал, но Раскольников решил пока подыграть театральному товарищу. -"Как вам угодно, Господин Аластор. Как вы уже убеждены, наши с вами взгляды в некоторых областях сочтены и мы в состоянии сойтись во многих мнениях. Как я думаю, это может быть одной из причин, почему вы решили навестить меня в этой квартире, совершенно отрезанной от постороннего общества." - закончил Родион, осторожно поднимаясь с пола. Он посчитал, что разговаривать с мужчиной, который зашёл в его дом будет куда удобней, стоя на прямых ногах. -"И снова вы правы! Да, я нашел в вас родственную душу, если можно так выразиться. Как Вы могли заметить, окружающие Вас люди - довольно бескультурны и опошлены новым строением мира, а если так, то...." -"Вы пришли сюда только ради того, чтобы поговорить о том, какие сейчас люди невежи? Что-ж, прошу простить, но об этом обдуманно и передумано уже слишком много и желательно будет перейти к самой сути. Зачем Вы пришли?" Родиону вконец надоели бессмысленные, притворные разговоры только ради того, чтобы отвлечь его и усыпить его бдительность. Раскольников аккуратно убирал упомянутую выше коробку под свое безмерное пальто. Он намеревался унести ее подальше от этого, ставшего ненадежным места, или же пока попридержать его у себя какое-то время. Уберечь найденное сокровище от чужих рук. Аластор же не ждал с ответом и сразу отвечал прямо в лоб мужчине, отчего сосредоточиться было довольно сложно. -"Никакой цели! Один лишь интерес! И... Признаюсь... Одна мысль, которая пришла мне в голову, когда я увидел ваши письма..." Раскольников дёрнул плечом. "Стоило догадаться, что этот черт просмотрел все до последнего листа, прежде чем врываться ко мне с поличным." -"...Но не подумайте! Я ни в коем случае не читал их! Я ценю Вашу личную жизнь. Я лишь знаю, что они от близких вам людей и вы ими очень дорожите." Что-то в голосе радиоведущего убеждало Родиона, что он говорит правду, хоть и слегка сглаженную. Но все же он не врёт и ещё не упал до такого уровня, чтобы читать чужие письма. Родион так и не поворачивал головы в сторону Демона и все так же продолжал собирать оставленные вещи. Сейчас он принялся за книги. Они были небольшими, с половину обычного книжного листа и весили совсем немного. И количество их было довольно скудно, отчего стопку за стопкой, он клал их в, по видимому, бездонный карман. -"Вы правы, я этим дорожу. И если вы уважаете меня и мои взгляды, то прошу более не трогать то, что принадлежит или предположено быть моим." - Родион Вскинул бровь и посмотрел на Радио-демона. -"Полностью с Вами согласен. Что-ж, мы договорились!" - счастливый его тон говорил, что слова его хрупки и ненадежны так же, как стекло. И он не услышал настоятельной просьбы Раскольникова. От бессилия Родион тяжело вздохнул. Но тут Аластор, после недолгого молчания, вдруг спросил: -"Вы читаете? Могу поинтересоваться, что именно?" -"Сейчас я ничего не читаю, но раньше... Вроде бы Собрание сочинений Эдгара Алана По... Да... Что-то в этом роде. Не помню." Аластор довольно улыбнулся и схватил с полки ещё не тронутую книгу. Листая страницы, как веер, Аластор произнёс: -"А что насчёт Библии? Или, может, Евангелия?" Родион обернулся. Глаза его округлились, а пальцы внутри пальто задрожали. -"Хотя о чем это я? Каждая книга Божья безвыходно сгорает в адском котле, как и все остальные Его вещи, наподобие крестов и священных предметов, так как это воспрещено самим понятием ада!" Аластор сузил глаза и внимательно посмотрел на Раскольникова: -"Но как они вообще попадают в ад? Неужели, когда их владелец умирает, он держит их рядом?" - Голос Демона стал ниже, а глубокий тембр теперь заглушали редкие помехи от радио - "Вы расскажете мне, Родион Раскольников?" Как же он устал от всего этого. Как устал от постоянного страха, от подозрений, от всего этого. Его истощенные нервы, которые вот-вот порвутся, трепыхались из последних сил. Надо отдохнуть. Они восстановятся на следующий день, надо только дать им время. Сегодня достаточно всей этой суматохи, тревог и волнений. Раскольников слишком устал. -"Нет" - будто выплюнул Раскольников - "Я понятия не имею, зачем вы упоминаете подобное здесь. В аду." - добавил тот с ещё большей желчью. Он отобрал книгу, которую сейчас перелистывал Радио-демон и положил её в тот же карман. Внезапная усталость навалилась на Родиона всем своим весом. Весь его вид говорил, что сейчас он упадет без сил, распластается, и больше не сможет встать. -"Зачем упоминаю?" - Улыбка не сползала с лица Аластора - "Всё это, дорогие Вам письма, книги, это всё навело меня на одну интересную мысль..." Раздражению Родиона не было предела: -"Какую мысль?! Вы второй раз говорите о ней, а..." - "...Что искупления можно добиться иным, куда более простым путем, чем через тот, что предлагает Принцесса Морнингстар." - Казалось, будто демону только и нужно было, чтобы нервы Раскольникова окончательно, с приятным звоном, порвались. Но нет, говорил он по настоящему искренно. Ни толики лжи не было в глазах Радиоведущего. Раскольников отвечал с придыханием, он задыхался от нахлынувших эмоций. -”Да разве есть другой?” Улыбка Радио-Демона стала ещё шире - “Если поискать, найти можно что угодно! Даже собственное потерянное прежде достоинство! Ха-ха-ха!” - на фоне послышался зрительский наигранный смех, как в новомодных сериалах-комедиях. Раскольникова задел такой небрежный ответ, но виду тот не подал. Вместо этого он внимательно изучил лицо Аластора. Красивое и бледное, а порой даже серое вытянутое лицо, вострый нос, красные, как кровь, глаза и темные, внимательные, насмешливые зрачки; Старомодный монокль английского джентльмена; Прическа, всем своим видом отрицающая причастность к чему-либо аристократическому своей небрежностью и даже в некотором роде непричесанностью, обрамляла голову мужчины; Красные волосы и такого же цвета оленьи уши; Рога, торчащие прямо из волос. Кажется, в детстве, совсем мальцом, Раскольников с отцом ходили в лес. Поначалу охота проходила скудно, ни одного животного не пробегало рядом, никто не попался в заботливо расставленные маленьким Родей ловушки. Но тут из-за дерева показалась голова оленёнка. Он потерял маму и теперь бродил по лесу совсем один. Такие же махонькие рожки; ушки, которые при выстреле беспомощно опустились вниз... Раскольников помотал головой. Сейчас ему было не до этих воспоминаний. Однако одно для себя Родион все же вынес. Ловушки, которые расставит Родя, не всегда сработают. -"Все же я прошу объяснить, что значит «Иной путь»?" Кратко и лаконично прервал наступившую тишь севший голос Раскольникова. -"Все, что угодно, друг мой! Ангелы - это святыня! это путь к искуплению! Так ведь было написано в той книге?" - Радиоведущий незаметно подмигнул и продолжил -"А раз Все, что сделано ради святыни - свято, то и не так важно, каким путем это будет сделано!" Аластор торжественно раскинул руки в воздухе. Суть его мысли была слишком неуловима для расстроенного мозга мужчины, отчего почти ничего не понявший, он удивлённо уставился на восклицателя. Однако тот не стал повторять и объяснять смысл своих слов, и, засмеявшись (возможно, глупому выражению лица Родиона), направился к выходу. Послышался всё тот же скрип половиц, последовавший за шагами Радио-демона, а после и веселая фраза, брошенная старушке. Поняв, что она не настроена на разговор, Аластор выходит из дома в чуть сконфуженном настроении. Откуда ему было знать, что старушка немая? Но Аластор, пусть и чуть сконфуженный неразговорчивостью пожилой леди, все же был в довольно хорошем расположении духа. Теперь он знал, что Раскольников не посмеет более перечить слову радио-демона, ведь только он знает то, что так потрясло Родиона, и насчёт доверять ему всецело и беспрекословно подчиняться. Тогда, насладившись властью над этой жалкой наивной вошью Демон и заключит с ним сделку. Улыбка на лице радио-демона приобрела неестественный оскал. Вот-вот он разорвется под напором вырывающегося из лёгких безумного смеха. Но этого не произошло и Аластор лишь молча пошел прочь из этого приятного, тихого, отставшего от времени городка, в котором не то, что телевизор, даже радио было ужасной редкостью. Обессиленный, Родион с грохотом упал на постель. Прямо в одежде, не снимая пальто и зарывшись в одеяло с головой, Раскольников провалился в забытие.