Это тоже были бы мы

      Йонас просил Лу не выделяться. Тот сказал, что понял. В итоге на Лу смотрят все.       Землетрясение, падение метеорита, начало второго Шторма, пришествие Единого — ничто уже не способно заставить людей отвести взгляд. Йонас не отводит тоже. Не моргает даже, пока глазное яблоко не иссушается настолько, что начинает жечь.       «Нитро» повидал многое. Извивающихся в сетке на голое тело стриптизёров и стриптизёрш, блядей всех полов, расцветок и возрастов, крупных акул криминального мира и кормящихся их объедками мелких рыбёшек. Пьяные драки, крупные разборки, заказные убийства. Оргии на танцполе среди рассыпанной по полу синтетической дури под оглушающий электронный бит. «Нитро» повидал многое, но сегодня он увидел Лу. И вряд ли после такого устоит.       Нейроны, отвечающие за передачу сигнала с сетчатки в затылочную долю коры больших полушарий, сбоят. Йонас прикидывает, настолько ли Лу отбитый, чтобы заявиться в клуб с голой задницей, или под переливающейся голографической тканью длинной куртки всё же прячутся шорты? Кислотно-салатовый парик. Радуга на веках — блёстки, сука, блёстки. Какие-то предохранительные клапаны у Лу имеются, но, кажется, они опять не сработали. А тормоза в комплектацию этого единственного экземпляра самой эксклюзивной модели не входили вовсе.       Йонас хорошо знает ребят, которые толкутся рядом с Лу. Но своего друга знает лучше. Опасный прищур, согнутые в полной готовности использовать пси пальцы, обманчиво спокойное лицо. Судя по активной жестикуляции Стоуна, эмпатик пытается уладить разногласия миром. Йонас перемахивает через ограждение балкона, уже понимая, что не успеет. «Нитро» осталось существовать считанные секунды. Клубу суждено закончить свою жизнь под свист разрывных пуль, скрежет металлических конструкций, крики раненых, молчание мёртвых и вопли сирен патрульных машин. О да, гибель «Нитро» Термитник запомнит навсегда.       Йонас хватает Лу за рукав, тянет за собой — кухня, чёрный ход, замусоренные переулки, хруст стекла под ногами, писк разбегающихся при их появлении крыс. Он толкает друга к стене. В свете единственного не разбитого фонаря переливается смешанный с кровью глиттер.       — Какого хрена, Лу?!       Ощупывает — взглядом, руками, пси — тело, ищет повреждения, залечивает сразу — торопливо, не заботясь о неизбежных откатах, не думая, как унесёт отсюда ноги сам. А уносить надо. Затаиться. Отсидеться. Попытаться разрулить. Потому что Йонас не знает, каким будет исход битвы «Корпус Содействия версус шишки Термитника», а значит Лу с линии огня нужно убирать.       — Йонас… У тебя будут проблемы?       — Нет. У нас не будет проблем.       Если влияние на Шазу окажется недостаточным, значит он сам его прибьёт и вытащит с того света, чтобы попробовать убедить ещё раз. Дрожащие пальцы очерчивают бровь, стирают кровь.       — Это не моё. Меня по голове не пиздили. — голос Лу дрожит тоже.       — Пф-ф-ф… Было бы по чему… О чём ты думал, когда так наряжался?       Лу поджимает губы. Хмурится.       — Кей одобрил.       — С ним я ещё поговорю, сутенёр херов…       — Ты тоже выглядишь сегодня иначе. Клёвая кожанка. Почему ты со мной так не ходишь?       — Потому что в нашей паре достаточно и одной бляди!       Как-то внезапно он понимает, что тактично отошедший в начало переулка Стоун тоже здесь. Йонас не представляет, какой коктейль эмоций сейчас искрит вокруг него. Ему хочется задрать Лу куртку и отшлёпать так, чтобы красные отпечатки ладоней не стёрлись с бледной кожи никогда. Хочется сжать горло и не отпускать, пока не сломается каждый из семи шейных позвонков. Хочется оседлать его и нестись на бешеной скорости, теряя управление. Хочется любить. Йонасу так хочется любить Лу с этой минуты и до неминуемой катастрофы, в которую они точно попадут. Разобьются, размажутся по асфальту, распадутся на атомы, впитаются в землю и станут перегноем. На той земле вырастут цветы, чьи лепестки будут сверкать на солнце.       Они обречены на крушение. Спокойная старость в деревушке рядом с Периметром — не про них.       — Не упрекай ни в чём Кея, он не виноват, что так вышло. Он вообще не обязан был со мной идти.       Но шёл. Все они шли. Если к концу года Викарий объявит о новом постулате и назовёт Лу пророком, Йонас не удивится. Если Приор сменит инквизиторскую форму на ультра-короткие шорты, которые на Лу всё-таки, слава Единому, есть, Йонас его всецело поддержит. Все они шли, и он — в первых рядах.       — И потом, как я должен был одеться? Это же «Нитро».       Йонас многое может сказать по поводу сегодняшнего прикида друга и его подхода к выбору одежды в принципе. Вот только желание выебать Лу у этой стены прямо на глазах у Стоуна ничуть не меньше желания Лу въебать.       — Это был «Нитро». Иногда мне кажется, что заслать тебя в Корпус было не такой уж плохой идеей. Ты один развалишь всю Инквизицию похлеще любых революционеров. Как там дела, кстати? Ещё не успело всё по пизде пойти?       Вымученная улыбка выдаёт всю правду. И что Лу опять ввязался туда, откуда целыми не вылазят, и что будет молчать, подчиняясь уставу или наивно пытаясь не доставлять бо́льших проблем.       — Значит, пошло.       И прежде не очень-то реалистичные картинки светлого будущего, где поседевший, а не обесцвеченный Лу приходит к нему со своим ревматизмом, бьются на мелкие и очень острые осколки.       Сорокалетний Лу, отменяющий поход в клуб ради новостной программы. Пятидесятилетний Лу, выкидывающий из гардероба всё, что не прикрывает появляющийся на месте идеально прорисованных косых мышц животик. Шестидесятилетний Лу, приглашающий такого же шестидесятилетнего Йонаса на чаепитие с воспоминаниями о бурной юности.       Поверить в такое будущее почти невозможно. Представить стоящее в шаге от него голографическое глиттерное чудо старым — немыслимо. Но это тоже были бы они. Это будут они, если Йонас справится.       В конце концов, от него требуется всего-то спасти Лу от самого Лу.