Я бы впал в немилость,
Просто прикоснувшись к твоему лицу.
• Не вини меня, Тейлор Свифт
(Репутация)
—
Сынмин не был уверен, почему он принял необычную просьбу Хенджина. Хван не был уверен, почему он расширил эту ужасную просьбу. Тем не менее, они вдвоем оказались друг напротив друга в небольшом кафе, украшенном резьбой по дереву и оборудованном ультрасовременной кофеваркой. Сынмин осторожно потягивал кофе, стараясь не смотреть на Хенджина слишком пристально, в то время как модель не предпринимала таких усилий. Он откровенно уставился на парня сквозь солнцезащитные очки, желая, чтобы его зрению ничто не мешало. — У меня что-то на лице? — спросил Сынмин тихим голосом, и Хенджин немедленно выпрямился с того места, где он стоял, облокотившись на стол. — Нет, нет. Я просто… — он схватил первое, что попалось ему на глаза, — это, я просто искал это. Он начал класть ложки сахара в свой кофе, морщась, когда представил сладость, но неловко рассмеялся, когда увидел, что Сынмин смотрит на него с озадаченным выражением лица. — Ты… ты уверен, что можешь съесть столько сахара? — спросил Ким после того, как Хенджин положил пятую ложку сахара в свой кофе, а затем понял, насколько грубо это было с его стороны. Он попытался исправить свои слова. — Извините, это было невероятно грубо с моей стороны. Пожалуйста, продолжайте, мистер Хван, — его щеки покраснели от смущения, когда он слегка поклонился в знак извинения и снова взял свой кофе, поклявшись не произносить больше ни слова, пока он сидит здесь. Его мать определенно отшлепала бы его, если бы узнала. Хенджин посмотрел на полупустую чашку, а затем на свой кофе. Он облизал губы и попытался придумать подходящее объяснение несоответствующему уровню сахара в его рационе. — Вообще-то, мне сказали немного прибавить в весе для моей следующей фотосессии, так что это мой предписанный уровень потребления сахара на день, — Хенджин ответил, скривившись от смущения, охватившего все его тело. — О, это, должно быть, тяжело. Почему бы вам не попробовать распределить потребление сахара на день на небольшие порции? Искренняя задумчивость в голосе Сынмина заставила Хенджина поморщиться еще сильнее. Голос Кима напомнил ему о его матери и особом тоне, который она использовала, когда Хенджин говорил о своих модельных устремлениях. Почему бы тебе вместо этого не начать с поиска полезной работы? Увидев гримасу на лице Хенджина, Сынмин был уверен, что сделал еще одно бестактное замечание. Черт бы побрал его и его склонность давать советы. — Мне жаль, если я расстроил вас, мистер Хван. Пожалуйста, не обращайте внимания на мои слова, вы можете… продолжать есть столько сахара, сколько захотите. — Хенджин пригласил его выпить кофе, чтобы ему стало лучше, и вот он здесь, заставляет Хвана хмуриться. — О, нет, нет. Ты меня не расстроил, просто напомнил кое о чем другом. — Хенджин не уточнил, что заставило его нахмуриться, и Сынмин больше не спрашивал об этом. Хван звякнул ложечкой о чашку, размешивая сахар, и бросил быстрый взгляд на Сынмина, который продолжил потягивать кофе со смущенным выражением лица. Хенджину очень хотелось успокоить парня, но он придержал язык, отложив ложку в сторону. Некоторое время они потягивали кофе в тишине, и в голове модели проносились мысли, как прервать тишину, хотя бы для того, чтобы перестать пить кофе, от которого его тошнило с каждым глотком. Его диетолог пришла бы в ярость, если бы обнаружила, что Хенджин хотя бы присел рядом с сахаром, тот факт, что он потреблял так много сахара, определенно привел бы к его преждевременной смерти от рук женщины. Хван только надеялся, что не наберет вес по-настоящему. — Итак, у тебя есть визитка? — спросил Хенджин, пытаясь оценить реакцию Сынмина. — Моя визитная карточка? — Мгм. — На самом деле у меня нет официального аккаунта, но… — Сынмин допил кофе и начал рыться в своей сумке, прежде чем вытащить стопку коричневых карточек, — мой друг Феликс разработал это для меня, когда я расширялся несколько лет назад. Сынмин мог вспомнить тот день так, как будто это произошло только вчера, каждая деталь запечатлелась в памяти. Его мать умерла четыре месяца назад, оставив ему магазин, и он боролся эти четыре месяца, чтобы стать финансово независимым. Люди со всего города помогали ему всем, чем могли, и он вспомнил, что в тот день завтракал в доме миссис Ли по ее настоянию, когда Феликс вбежал в дверь и вытащил пачки карточек, которые он разрабатывал последние несколько дней. Миссис Ли воскликнула, увидев карточки, и взяла пачку, чтобы показать друзьям и похвастаться своим сыном, в то время как Феликс взял ближайшую стопку и вложил ее ему в руки. — Когда будешь готов. Сынмин вручил открытку Хенджину, почти гордясь тем, что он наконец-то воспользовался карточками, и планировал рассказать Феликсу все об этом позже. Несмотря на то, что вид открытки со словами «Тюльпаны и маргаритки: Цветочное кафе» подтолкнул его к решению расширить свой магазин, раздача визиток была довольно редким явлением в городе, где почти все знали его и его магазин. До этого он раздавал открытки только дважды: один раз женщине, которая посетила его магазин по пути в город, а второй — мистеру Ли Бан Чану, фотографу модельной фотосессии Хенджина. Хван посмотрел на открытку после того, как закончил, восхищаясь легкой улыбкой, играющей на лице Сынмина. У открытки была коричневая матовая поверхность, на лицевой стороне было напечатано название магазина Сынмина. Вокруг рамки вились два разных вида цветов, в одном он узнал белую маргаритку, а в другом, как он знал, были тюльпаны, потому что у Шуа-хена в гостиной висела большая картина с этими цветами. На обороте черными печатными буквами было выбито «Ким Сынмин» с номером под ним. — Это твой личный номер? — Нет, нет. Я не даю свой личный номер, моя мама сказала мне быть осторожным с такими вещами. Это номер стационарного телефона в моем магазине. — Стационарный телефон? — Хенджин думал, что они все вымерли. Сынмин немного посмеялся над выражением лица Хенджина. — Да, удивительно, что это все еще работает. Иногда даже лучше, чем мой собственный телефон. — Ты занимаешься доставкой? — Да, мы доставляли товары для фотосессий, как ты уже знаешь, свадеб, похорон и даже некоторых дней рождений, — сказал Сынмин с некоторой гордостью в голосе и просиял, глядя на Хенджина. — Тогда ладно, — модель надежно спрятал карточку в карман. Хван был немного встревожен, когда узнал, что на карточке не было личного номера Сынмина, но что ж, нищим выбирать не приходится. И на этом этапе своей охоты за окном в жизнь Кима он был бы удовлетворен, даже если бы висел на выступе пресловутой конструкции. Хенджин собирался сказать что-то еще, когда его телефон громко зазвонил. Он собирался отклонить звонок, потому что, кто бы это ни был, мог подождать, пока Хван не закончит подсчитывать количество морщинок возле глаз-улыбок Сынмина и придумывать методы, чтобы они появлялись чаще. Но он увидел, что звонил Шуа-хен, поэтому извинился и взял трубку, готовый сделать это как можно быстрее. На него тут же обрушились настойчивые крики с другой стороны телефона. Хван не сомневался, что его менеджер снова разразился очередной параноидальной тирадой. — Шуа-хен, я… — Ты в порядке, Хенджин? Прошло больше часа с тех пор, как ты ушел! Что ты вообще делаешь? Ты что, с ума сошел, ты вообще знаешь, что было… Хенджин неловко улыбнулся Сынмину, который смотрел на него, склонив голову набок, как милый щенок. Он внутренне кричал от милоты, извиняясь перед ним, потому что был уверен, что слышал каждое слово, которое Шуа-хен выкрикивал на своем курсе. — Хен, хен, я в порядке. Я не далеко… — Тебе лучше поторопиться! Пиар-команда сходит с ума от ситуации… Хенджин понял, что это было больше, чем параноидальная тирада. — Хен, что за ситуация? Почему задействована пиар-команда? — Просто вернись сюда, пока не вырыл яму поглубже, — Джошуа отключил звонок, прежде чем Хенджин смог вставить еще одно слово, и беспомощно посмотрел на Сынмина, который уже встал и собирал свои вещи со стола. — Поехали, мистер Хван. Вы слышали его: «Тебе лучше поторопиться!» — Сынмин указал на дверь, и Хенджин кивнул и встал, успокоенный быстрыми действиями Кима. Они расплатились и вышли за дверь кафе, и Хван снова повернулся к Сынмину. — Мне так жаль, я не знаю, что произошло. Держу пари, это ерунда, и Шуа-хен просто… — Тс, — одно слово Сынмина, и Хенджин немедленно затыкает свой бессвязный рот. — Что тебе нужно сделать сейчас, так это пойти в офис и проведать своего менеджера. Хорошо? И я знаю, что ты в панике, но не переходи дорогу, пока не загорится зеленый. Вы поняли, мистер Хван? — сказал Ким, и Хенджин понимающе кивнул, беспорядок в его голове рассеялся. — А теперь, пожалуйста, иди, — Сынмин слегка подтолкнул Хенджина и поднял вверх большой палец, и модель собирался убежать, но он обернулся и слегка взъерошил каштановые волосы Сынмина. — Я позвоню тебе. А затем он убежал в направлении здания компании, оставив Сынмина в оцепенении. Ким коснулся рукой головы и смутился, почувствовав, что его щеки снова вспыхнули от нежного прикосновения Хенджина. Это становится смешно.***
Как только Хенджин завернул за угол улицы, он понял, что что-то не так. Неопытному глазу могло показаться, что улица была такой же, какой он ее оставил, но он почувствовал настойчивый гул в воздухе, когда поймал взгляд двух репортеров, которые стояли возле здания его компании, безуспешно пытаясь быть незаметными, устанавливая маленькую камеру перед дверями. Хенджин натянул кепку и побежал к невзрачной двери на той стороне здания, которая использовалась только для технических поставок, и поспешил вверх по лестнице на 6 этаж, где он оставил своего менеджера. К тому времени, как он прошел через стеклянные двери комнаты, он запыхался, его лицо под маской и очками было покрыто потом, но небольшая часть его мозга задавалась вопросом, не выплеснул ли он весь тот сахар, который проглотил. — Хенджин! Где ты был? — Джошуа встал со своего места, как только Хван, спотыкаясь, вошел в комнату и рухнул на стул. — Я был… просто рядом… Спасибо, — он залпом выпил воду, которую протянул ему Джошуа, а затем решил попробовать еще раз. — Я был… — Не обращай внимания, посмотри на это, — Джошуа прокрутил планшет, который он держал в руках, и повернул его к Хенджину, который выплюнул остатки воды изо рта, когда посмотрел на экран. — Срань господня. Это была фотография его и Сынмина, опубликованная около 20 минут назад на популярном фан-сайте анонимным пользователем с невдохновленным заголовком: «Хван Хенджин на свидании… со своим парнем!» На фотографии Хенджин почти перегнулся через стол, обхватив одной рукой лицо и не сводя глаз с Сынмина, который обеими руками держал кофейную чашку и подглядывал за ним из-под ресниц. Фотография была сделана под таким углом, что свет от деревянной лампы возле кабинки падал на их лица, и их глаза, казалось, сверкали. «Это очень хорошая фотография», подумал Хенджин почти с удивлением, но быстро вышел из этого транса. — Как, черт возьми, это могло случиться? Откуда они знают, что это я?! — На фотографии были видны только глаза Хенджина и небольшая прядь его волос, и он был определенно шокирован и немного напуган тем, что кто-то обратил на него такое пристальное внимание, чтобы узнать его только по этим неоднозначным чертам. — Хенджин, ты знаешь, что твои фанаты могут узнать тебя, — Хван усмехнулся слову «фанаты», но позволил Джошуа продолжить. — Послушай, я поговорил с командой по связям с общественностью, и они делают все возможное, чтобы удалить этот пост. Но, Хенджин, почему… — Хван Хенджин! Позади них прогремел голос, и глаза модели расширились одновременно с глазами Джошуа. Они оба вскочили со своих мест и повернулись к двери, где стоял генеральный директор их компании Чхве Хендо, с его лица исчезло все обычное веселье. Хенджин бросил быстрый взгляд на Шуа-хена, который стоял, сложив руки друг на друга, и продолжил делать то же самое. Чхве Хендо бегло осмотрел их, прежде чем снова загреметь. — В мой кабинет, сейчас же! — он ушел, оставив дверь болтаться на петлях, а Хенджин беспомощно посмотрел на своего менеджера, который просто слабо пожал плечами.***
— Что все это значит, Хван Хенджин? — Мистер Чхве бросил планшет на свой стол, и та же фотография уставилась на Хенджина, как знак бесчестия. Он сжал кулаки, взбешенный дерзостью человека, который сделал это, и пытался превратить личный момент своей жизни в публичный скандал. Они оба стояли в той же позе, что и раньше, на этот раз перед столом генерального директора из тикового дерева. Стол был жертвой сердитого взгляда Хенджина в течение последних 6 лет, когда его вызывали в офис, чтобы дать объяснения по поводу скандала, в который он никак не мог быть вовлечен. Он пытался оставаться профессионалом с тех пор, как решил стать моделью, и изо всех сил старался избегать ситуаций, которые могли бы запятнать его репутацию. Но что бы Хван ни делал, он казался «магнитом для скандалов», как Шуа-хен иногда называл его в шутку. — Я просто пил кофе, — сказал Хенджин, стараясь, чтобы его голос не звучал плаксиво. — С…? — Я… он… — Брат, сэр, — пропищал Шуа-хен из-за его спины, и прежде чем он успел обернуться, чтобы посмотреть, к нему подошел его менеджер. — Я имею в виду, он мой брат. Это мой брат, — Джошуа решительно указал на фотографию Сынмина, и оба, генеральный директор и Хенджин, почти синхронно изогнули брови. — У тебя есть брат? — Да, сэр, — ответил Джошуа, немного увереннее в своей лжи, и изо всех сил постарался, чтобы его улыбка ни на дюйм не дрогнула. — Так ты делаешь это с братом своего менеджера? — Мистер Чхве провел пальцем по экрану и вывел другую фотографию, которая была опубликована 15 минут назад. На фотографии был запечатлен именно тот момент, когда Хенджин нежно взъерошил волосы Сынмина, а тот смотрел на него слегка расширенными глазами. Он почувствовал, что Шуа-хен пристально смотрит на него, и махнул рукой, отмахиваясь от фотографии. — Я делаю это со всеми. — Серьезно? — Да, смотри, — он протянул руку и взъерошил растрепанные волосы генерального директора, надеясь прояснить ситуацию. Хван неловко отдернул руку, когда увидел, что челюсти генерального директора еще сильнее сжались, а на лбу вздулась вена. — Хон Джошуа, я назначил тебя менеджером Хенджина. Почему он нянчится с твоим братом? — Это, я… — Джошуа кашлянул, пытаясь избавиться от воображаемого раздражения в горле. — Мой брат пришел передать мне посылку, но я был немного занят, поэтому послал Хенджина забрать ее. Простите, я перешел все границы. — Я вызвался пойти, — вмешался Хенджин, пытаясь вставить хотя бы нить правды во весь гобелен лжи, который они ткали. Мистер Чхве проигнорировал свои два цента и вместо этого сосредоточился на Джошуа, который, казалось, съежился под пристальным взглядом генерального директора. — Это было вызвано твоей недооценкой и бесхозяйственностью. Избавься от этого, прежде чем я приму решение об оплате, которая лучше соответствует твоим навыкам. Еще одна подобная ошибка, и я начну искать кого-то более подходящего. — Но… — Хенджин начал протестовать, но закрыл рот, когда мистер Чхве повернулся к нему с таким же взглядом. — И ты. Заставь людей вокруг тебя носить плакаты с указанием их отношения к тебе, стань антисоциальным трудоголиком, делай все, что ты должен делать. Мне. Плевать. Но если я снова услышу хотя бы намек на скандал с твоим участием, я пересмотрю свое решение относительно автономии, которую я предоставил тебе с твоими контрактами. Хенджин сжал кулаки еще крепче, костяшки его пальцев побелели, но он не сказал ни слова. Мистер Чхве, наконец-то удовлетворенный своими выговорами, отмахнулся от них. — Убирайтесь сейчас же.
***
Сынмин пытался собраться с мыслями о бурных событиях дня, когда выходил из вечернего автобуса на маленькой остановке возле своего дома. Ссора с Ханом, плач на улице, неловкий кофе с Хенджином, а затем окончательное прощание модели. Все эти события прокручивались в его голове, перемешиваясь и перетекая одно в другое, пока его чувства не превратились в хаос. Он чувствовал все и ничего одновременно, и не знал, хороший это знак или плохой. Когда Ким завернул за угол на короткую улочку, на которой находился его дом, он был удивлен, увидев Хана, сидящего на бордюре перед цветочным магазином. Руки друга были обхвачены вокруг своих плеч, его тело дрожало от холодного вечернего воздуха, и Сынмин, не раздумывая, побежал вперед. Он наклонился перед своим другом и нежно взял его за плечи. — Хан-а, что ты здесь делаешь? И где твоя куртка? Джисон посмотрел на него заплаканными глазами, а затем вытер нос тыльной стороной рукава, прежде чем ответить. — Я просто ждал тебя, прости за то, что я сказал и… — Сначала встань, — Сынмин схватил его за руки и потянул вверх, и тут же забеспокоился о том, насколько холодным было тело Хана под его тонкой футболкой. — Пойдем, мы можем поговорить наверху. Главной обязанностью Сынмина было остановить дрожь Хана, и он мысленно пробежался по списку вещей, которые он мог сделать, упорядочив их по эффективности. Хан посмотрел на друга и, увидев хмурое выражение его лица, ему снова захотелось расплакаться. Как только они оказались внутри, и Сынмин сварил им обоим по чашке горячего кофе, они сели рядом друг с другом на диван. Долгое время никто из них не произносил ни слова. Хан шумно постукивал ногами по полу, пока Ким разливал кофе по чашкам и аккуратно ставил их на низкий столик перед диваном. Хан сидел на краю дивана вместо своего обычного места на бугристой коричневой подушке-качалке, и если Сынмин был удивлен этим, он не сказал ни слова. Ким занял свое место на другом краю дивана, и Хан часто и пылко поглядывал в его сторону, крепко сжав кулаки на коленях. — Мне жаль! Они оба выпалили это одновременно после того, как тишина стала невыносимой. Некоторое время смотрели друг на друга, прежде чем выпалить снова. — Я… — Я думаю… — Ты можешь начать первым, Хан а, — сказал Сынмин, поднимая свою чашку, прежде чем поставить ее обратно. Хан энергично замахал обеими руками. — Нет, нет. Говори первым. Все в порядке, — Хан глубоко вздохнул и поерзал на своем стуле, чтобы посмотреть на Сынмина, его правая нога яростно постукивала по полу. — Хан-а. — Да? — Хан прикусил нижнюю губу, готовый пустить кровь. — Все в порядке. Теперь ты можешь расслабиться, — Сынмин посмотрел на него с мягкой улыбкой, и Джисон заметно расслабился. Его сжатые кулаки разжались, яростные постукивания стали медленнее, а ссутуленные плечи расслабились. Он глубоко вздохнул, прежде чем крепко обнять Сынмина. Ким поднял руки и нежно похлопал его по спине, несколько раз проведя пальцами по волосам. — Мне так жаль, — пробормотал Хан в плечо Сынмина, и хотя последний почувствовал, что его плечо стало немного влажным, он вцепился в Хана еще крепче. — Не волнуйся, Хан-а. Мне тоже жаль, — ответил Сынмин, продолжая водить рукой вверх-вниз по спине Хана в успокаивающем жесте, но разум Джисона был далек от успокоения. Ему было стыдно и он злился на все свои сегодняшние действия, и если бы он мог, он бы повернул время вспять, прежде чем что-либо могло случиться. Хан шумно шмыгнул носом, и Сынмин пододвинул к нему коробку с салфетками. — Я сожалею о твоей рубашке. Сынмин посмотрел на свое плечо, а затем рассмеялся. — Все в порядке, ты не в первый раз плачешь у меня на плече, — он достал еще несколько салфеток и передал их Хану. — Я просто очень сожалею о сегодняшнем дне. Я не знаю, что на меня нашло. Я не хотел позволять Минхо жить в моем доме, ты же знаешь, я бы никогда так с тобой не поступил, — сказал он и попытался сказать что-то еще, но слова, кажется, застряли у него в горле. Я бы никогда так с тобой не поступил. В тот момент он почувствовал себя лжецом. — Я знаю, Хан-а. Мне тоже было тяжело, и я сожалею, что не пришел к тебе раньше. Прости меня за это. И за все, что я сказал сегодня, — Сынмин протянул ему чашку, которую Хан принял с благодарностью, тепло сразу успокоило его нервы. — Так ты на меня не сердишься? — Я никогда не злился на тебя, — Сынмин взял свою чашку, прежде чем сделать паузу с задумчивым выражением лица. — Может быть, первые 10 минут? Глаза Хана расширились, а Сынмин рассмеялся, делая глоток чая. Они оба снова сидели в тишине, тихонько потягивая чай, и когда жидкость попала им в глотки, на них снизошло спокойствие, как на корабль, который обрел устойчивость после сильного шторма. — Так что же мне теперь делать? — спросил Джисон, и Сынмин удивленно посмотрел на него. Хану нужны были ответы, и он звучал так же несчастно, как и чувствовал себя. — Что ты имеешь в виду? — О Минхо. Я знаю, что тебя расстроило бы видеть его каждый день. Должен ли я сказать своим родителям, чтобы они наказали его? Должен ли я выгнать его сам? — ответил Хан, наклонившись вперед с заговорщически блестящими глазами. Если бы только он не сказал Минхо прийти к нему домой, ничего бы этого не случилось. Сынмин на мгновение задумался над вариантами, прежде чем ответить: — Должны ли мы убить его? Хан несколько раз удивленно моргнул, прежде чем медленно ответить: — А должны ли мы? — Ну, мы могли бы, но тебя тошнит при виде крови, а я не выношу отвратительных запахов. Мы были бы ужасными убийцами, — Сынмин указал, и Хан медленно кивнул в знак согласия. Ким подавил смех, увидев серьезное выражение лица друга, и внезапно вспомнил о том времени, когда он впервые встретил Хана в первом классе. Джисон сильно порезался бумагой во время урока рисования, его вырвало на пол рядом с Сынмином, у которого затем началась рвота из-за отвратительного запаха. — Ну, мы всегда могли бы позволить Феликсу сделать это, — сказал Хан через некоторое время, и Сынмин обдумал идею. В тот раз именно Феликс затащил их обоих в комнату медсестры. Он нашел ироничным то, что они втроем в конечном итоге стали лучшими друзьями, хотя поначалу абсолютно ненавидели друг друга. — Это первый раз, когда ты подумываешь о том, чтобы попросить Феликса о помощи, — Сынмин игриво ткнул Хана в ребра, который усмехнулся и закатил глаза. — Ну, он должен как-то приносить пользу, — сказал Хан с усмешкой, а Ким только рассмеялся. — Тебе не нужно ничего делать с Минхо, Хан. Оставь его в покое, — сказал Сынмин после нескольких минут молчания. — С тобой все будет в порядке? — Сынмин вздохнул. — Я должен быть в порядке. Я хочу быть в порядке, — он слегка улыбнулся Хану, и Джисону захотелось снова обнять своего друга, потому что Сынмин выглядел так, словно мог расплакаться в любую минуту. И это то, что он сделал. Я никогда никому не позволю снова причинить тебе боль. Я обещаю, Сынмин-а. И прости меня за все.***
Феликс не был жаворонком. Он даже не знал, был ли он больше человеком, когда пытался издавать воркующие звуки голодным воронам в клетке и кормить их маленькими кусочками мяса. В животе у него непроизвольно заурчало, когда он подобрал сырые куски мяса и бросил их в клетки, где вороны были сгруппированы по возрасту и полу. В начале года он был рад поработать над воронами в качестве подопытных, но его волнение длилось всего день, прежде чем его укусила в руку особенно противная молодая птица, которую он учился держать. — Это мясо премиум-класса, LY1 и LY2, так что, если вы не освоите пробную версию к сегодняшнему дню, да поможет мне бог, я приготовлю вас обоих к завтраку, — он бросил еду паре воронов, которые лишь мельком взглянули на него, прежде чем прыгнуть и сразиться за мясо. Он почти слышал, как они говорят «Нам все равно», и это увеличило его частоту вращения до 100. Он закончил кормить птиц, а затем начал собирать свою экспериментальную установку посреди большого вольера. Все птицы с любопытством смотрели на него, и когда он собирал детали перед ними, ему казалось, что все птицы затаили дыхание, ожидая, когда он покажет свой шедевр. Он почти закончил, когда металлическая дверь вольера позади открылась, и он услышал голос своего товарища по лаборатории Вону. — Кое-кто хочет тебя видеть. — Скажи ему, чтобы подождал, — он дал свой обычный общий ответ. Должно быть, это поставщик, которому он звонил на прошлой неделе, чтобы проверить клетки для птиц, поскольку Ли был крайне удивлен, когда одним холодным утром зашел в вольер и обнаружил двух ворон, летающих вокруг строения. Ему пришлось пожертвовать прядью своих прекрасных волос и потерпеть неприятный укус в правую руку, чтобы вернуть птиц в их клетки. — Это Хан. Что он здесь делает? Феликс быстро взглянул на время, и его замешательство усилилось. Было 6:30 утра, и Хан никогда не просыпался так рано. Черт возьми, иногда он даже не ложился спать так рано. — Он где-то ранен? — спросил Ли, отступив, чтобы еще раз осмотреть установку, и продолжил заново закручивать несколько винтов. — Нет, на самом деле, он кажется более энергичным, чем обычно, — сказал Вону, подходя к нему. Феликс бросил на него быстрый взгляд, и он усмехнулся. — Я не это имел в виду, просто немного более встревоженный — это правильное слово? Да, немного более встревоженный, чем обычно. Не волнуйся, я дала ему булочку с кремом, и теперь ему лучше. Глаза Феликса сузились, и он рассмотрел возможность встречи с встревоженным Ханом в 6:30 утра в четверг. Вероятность составляла почти 0,0001%, так что это была действительно исключительная ситуация. Он повернулся к своему напарнику по лаборатории. — Вону-хен, ничего, если я начну эксперимент на час позже? — Ну, это не имело бы существенного значения, но упомяни это в своем отчете. Феликс показал ему поднятый большой палец и прошептал воронам «Я вернусь», прежде чем выбежать из вольера. Он сразу же нашел Хана, так как лаборатория была практически пуста таким ранним утром, и растянулся на сиденье рядом со своим другом, прежде чем схватить бутылку с водой. Вону-хен был прав, Хан действительно казался более встревоженным. Его ноги дрожали вверх-вниз, а губы были усеяны несколькими красными пятнышками там, где у него текла кровь. — Что с тобой? Что-то не так? — спросил Ли, делая глоток воды, не сводя глаз с Хана. — Я поцеловал Минхо, — Хан выпалил, и Феликс выплюнул воду, попавшую ему в рот, на стол, промочив списки дел и заметки в ежедневнике. Он вытер рот и схватил горсть оберточной бумаги, прежде чем повернуться к своему другу. — Ты? Что? Почему? — Я не знаю, это просто случилось, — Хан беспомощно взвыл и попытался ударить головой о стол, но Феликс оттолкнул его голову, чтобы вытереть поверхность. — Ты только что поцеловал Минхо? Ты с ума сошел? — Феликс закричал, и Хан еще больше съежился на своем месте. Поцелуй с Минхо становился проклятием его существования, и он не был уверен, когда в последний раз спал спокойно. Феликс был последним человеком, к которому он хотел обратиться за советом, но когда один из твоих друзей — бывший парень человека, с которым ты целовался, и у тебя всего двое друзей, у тебя нет особого выбора в этом вопросе. — Я… Феликс… — Ты сумасшедший, если ходишь повсюду и целуешь Минхо! Ты забыл, что он сделал? — Я знаю, что он сделал, и я знаю, что то, что сделал я, было безумием, так что помоги мне. Пожалуйста, я сойду с ума, если еще немного посижу наедине со своими мыслями. Феликс посмотрел на умоляющее лицо Хана, и его взгляд смягчился. Он знал, что друг был влюблен в Минхо, весь город знал об этом, кроме самого Ли Минхо, конечно. Он знал, что это безумие — целовать бывшего парня своего друга, но он видел, как люди совершают гораздо более ужасные ошибки сгоряча. Черт возьми, он был одним из таких людей. — Ладно, успокойся. Давай подумаем, — сказал Феликс и заставил Хана сделать несколько глубоких вдохов. — Итак, самый важный вопрос. Кто начал поцелуй? — Я так и сделал, — тихо ответил Джисон, и Феликс сжал руки, чтобы не дать им сомкнуться на горле его друга. — Ладно, все в порядке. Ты был пьян? — Нет. — Все в порядке. Ты хотя бы попытался остановить поцелуй, когда понял, что происходит? — спросил Феликс, надеясь на положительный ответ на этот раз. Вполне возможно, что некоторые могли целовать других людей, которых им не положено целовать, без воздействия алкоголя. Его друг был живым примером таких людей. Но если бы он остановил поцелуй, то ситуацию можно было исправить. Хан покраснел, когда Феликс задал вопрос, в то время как образы того вечера промелькнули в его мозгу, увеличив изображение того, как он обхватил ногами талию Минхо, как он запустил свои мыльные руки в его волосы, и как он напрягся, когда Ли засунул язык в рот Хана и обхватил руками его талию. — Я… — Ладно, все в порядке. — Может быть, если бы он сказал эту фразу достаточно, все действительно было бы в порядке. — Сынмин знает? — Феликс пошел дальше, особенно раздраженный румянцем, разлившимся по щекам Хана. — Нет, я ему не говорил. — Феликс сложил руки вместе в легком хлопке. — Ладно, кое-что ты сделал правильно. — Значит, мне не стоит ему говорить? — Хан немного скептически отнесся к тому, что не рассказал Сынмину. Это было неправильно, и если бы Ким мог простить его за ту ссору, может быть, только может быть, он простил бы его и за это тоже. — Нет, никогда рассказывай Сынмину. Будет лучше, если он не узнает о тебе и вашем маленьком свидании. — Но… — Послушай, Сынмин изо всех сил старается быть счастливым, и возвращение Минхо определенно разрывает ему сердце. Ты хочешь принести ему еще больше страданий? Представь, что бы он почувствовал, если бы узнал, что вы с Минхо переспали? — Мы не… — Что бы он почувствовал? — Боль. — Точно, так что закрой свой рот и держись подальше от Минхо. Это был всего лишь поцелуй. Отмахнись от этого как от ошибки, которая никогда не повторится. Понял? — сказав это, Феликс посмотрел ему в глаза, и Хан не смог удержаться, чтобы не кивнуть в знак послушания. — Ладно, все в порядке, — Ли выдохнул и почувствовал облегчение, когда увидел, что Хан тоже слегка вздохнул. День только начался, и хуже уже быть не могло.