А раньше я был на твоей стороне,
Теперь, похоже, мы собираемся сразиться.
И я пытаюсь не расплакаться,
Никто не собирается давать тебе медаль.
И я никогда не хочу причинять тебе боль.
• Вперед (битва),
Тейлор Свифт
—
Когда Хенджин проснулся, ему было жарко. Жарче, чем в тот раз, когда он чуть не упал в обморок из-за лихорадки во время съемок в свой первый год работы моделью. Было жарче, чем в тот раз, когда он случайно откусил кусочек васаби во время встречи китайских фанатов и почувствовал, что растает на месте. Он застонал и оттолкнулся от груды одеял, которые были наброшены на него, и сонно прищурился от туманного золотого солнечного света, струящегося через балконные двери. Хван повернулся на диване, чтобы посмотреть на время, и упал обратно, когда увидел, что было только 6:46 утра. Он позволил себе еще несколько минут украденного сна, прежде чем потянуться и босиком прошагать по квартире Сынмина. Во всем доме было тихо, если не считать негромкого щебетания птиц на балконе, и он направился в комнату Кима. Он спит? Конечно, спит, еще даже не 7. Хенджин осторожно толкнул деревянную дверь и заглянул внутрь. Хван улыбнулся, когда увидел Сынмина, свернувшегося калачиком на краю кровати, а одеяла растеклись лужицей в изножье кровати. Младший вчера вечером поднял такой шум, когда Хенджин настоял на том, чтобы занять диван, а не наоборот, и поднял еще больший шум, когда Хван сказал ему, что одного одеяла будет достаточно, ему не нужно полдюжины. Я сказал ему, что не так уж холодно. Хван на цыпочках подошел и опустился на колени перед лицом спящего. Его взгляд упал на единственную маргаритку, которая стояла в маленьком стаканчике на комоде, и он подумал, тот ли это цветок, который он подарил Сынмину много дней назад. Модель снова повернулся к лицу спящего парня и обхватил его лицо руками. У Сынмина было немного надутое лицо, когда он спал, и он был совершенно неподвижен, за исключением того, что его грудь равномерно поднималась и опускалась при каждом вздохе. Хенджин улыбнулся, когда увидел, как брови мальчика сошлись вместе, прежде чем снова выпрямиться, и медленно потянулся вперед, чтобы провести пальцами по его мягким волосам в нежной ласке. Он улыбнулся, когда почувствовал, как Сынмин наклоняется к нему, тень улыбки заиграла на его губах. Хенджин продолжал гладить волосы Кима в течение нескольких минут и нахмурился, когда увидел, что Сынмин отклонился и перевернулся на другой бок, сонно собирая остатки одеял в крепкие объятия. Хотел бы я быть одеялом. Хенджин перешел на другую сторону, чтобы продолжить свое восхищение сонным лицом Сынмина, и нахмурился, когда увидел, что мальчик полностью зарылся лицом в одеяло. Он почувствовал, что внутри него снова поднимается потребность превратиться в одеяло, и Хван медленно наполовину забрался на кровать, чтобы снять одеяло, просто чтобы взглянуть. Я такой подонок, подумал он, но полностью отбросил эту линию рассуждений. Хван потянул одеяло, дюйм за дюймом, осторожно, чтобы не разбудить Сынмина, но его руки замерли на покрывале, когда он понял, что провалил свою миссию. Глаза Кима распахнулись, как только он почувствовал, что его слегка потянули за одеяло, и он прищурился от солнечного света, чтобы рассмотреть фигуру, парящую рядом с ним. О, это всего лишь мистер Хван, сонно подумал Сынмин, и его глаза начали закрываться, прежде чем снова распахнуться. Он медленно приподнялся на кровати и протер глаза, прогоняя сон. — Мистер Хван? Вы в порядке? Вам что-нибудь нужно? Хенджин отвел руки назад, где они все еще парили в воздухе, и нервно почесал затылок. Он был благодарен, что Сынмин не понял того факта, что тот жутко пялился на него, и решил, что лучше не просвещать мальчика. — Я просто искал туалет. — О, я… Следуйте за мной, мистер Хван, — Сынмин в замешательстве наклонил голову, вставая с кровати, и направился в ванную, модель последовал за ним по пятам. Ким был уверен, что прошлой ночью показал ему, где находится туалет, но он пожал плечами и оставил это. Может быть, Хенджин забыл. В любом случае, это был его первый визит сюда. — Вот они, мистер Хван. Можешь воспользоваться вот этими тапочками, — Сынмин открыл дверь ванной и включил свет, прежде чем отойти в сторону. — А я могу взять запасную зубную щетку? — спросил Хенджин, слишком поздно осознав, что Сынмин сказал ему и это прошлой ночью, но ладно, он бы притворился, что у него ретроградная амнезия, если бы это означало, что он сможет смотреть на опухшее лицо Кима и растрепанные волосы подольше. — Оно на полке, рядом с раковиной. Ты можешь использовать черную кисть, — Сынмин задавался вопросом, действительно ли Хенджин забыл об этом, поскольку именно он выбрал эту конкретную кисть, когда Сынмин дал ему выбор между желтой и черной прошлой ночью. Хенджин улыбнулся и зашел в ванную, когда почувствовал, что скоро его назовут слегка сумасшедшим, если он продолжит пялиться на лицо Сынмина еще дольше. Хван смотрел, как парень уходит в своей огромной пижаме, и закрыл дверь ванной, прежде чем громко ахнуть при виде этого.***
— Когда приедет мистер Хон? — спросил Сынмин, откусывая еще один кусочек яичных рулетов, которые Хенджин приготовил на завтрак. Если бы его мать была жива, она бы точно устроила ему нагоняй за то, что он заставил гостя готовить завтрак, пока Ким сидел и бездельничал. Он улыбнулся при этой мысли, откусил еще кусочек и положил на него немного только что обжаренной моркови. Сынмин пытался помочь, но после ужасного ужина, которым он угостил Хенджина прошлой ночью, у него не было уверенности, что сейчас он сможет что-то приготовить. Ким съежился, когда вспомнил горький вкус тушеного мяса, усугубленный огромным количеством соли, которую он каким-то образом умудрился насыпать в своем бешеном состоянии. Хенджин улыбнулся, когда увидел, как Сынмин доедает все пять блюд, которые он приготовил. Он отпил из стакана сока, прежде чем ответить. — Шуа-хен сказал, что заедет за мной к 9. Ешь медленно, еще есть немного времени. — Он не спросил, почему ты здесь? — Хенджин слегка пожал плечами. — Я сказал ему, что пришел сюда выпить кофе. — И он в это поверил?! — Ага, кажется, я овладел искусством убеждать Шуа-хена, — самодовольно сказал он, и Сынмин слегка хихикнул. Хенджин ухмыльнулся и с минуту купался в самодовольстве. В конце концов, ему удалось совершить невероятный подвиг убеждения и скрытности, когда он убедил Джошуа пойти домой прошлой ночью после того, как высадил Джонхана, а затем бросился в такси в своей новой и улучшенной маскировке и поехал прямо в магазин Сынмина. После того, как они покончили с завтраком, Ким подождал, пока Хенджин наденет свою маскировку, состоящую из двойных масок, черных солнцезащитных очков и черной кепки с широким козырьком. Он завязал свои волосы до плеч сзади, прежде чем натянуть кепку, застегнул толстовку, а затем посмотрел на Сынмина, широко раскинув руки. — Ну как? Ты узнаешь меня? — послышался приглушенный голос Хенджина, и Сынмин улыбнулся, придвигаясь ближе. Даже несмотря на то, что их не было видно, он знал, что темные глаза Хенджина были устремлены на него. Ким позволил своей руке зависнуть в пространстве между ними, прежде чем подойти еще на шаг ближе и медленно обхватить кончики пальцев Хенджина. Модель не пошевелился и заставил себя дышать медленно, чтобы не спугнуть Сынмина. Он ждал и наблюдал. Ким медленно провел пальцами по гладкой коже руки Хенджина. Он знал, что если бы только осмелился, то мог бы взять всю руку в свою, и Хван позволил бы ему вечно восхищаться их мягкостью. Но он медленно опустил руки, испуганный и взволнованный мыслью о неизвестности, ожидающей его за краем, и был благодарен, что Хенджин позволил ему это сделать. Он позволил своим пальцам погладить руку модели, прежде чем поднять глаза и улыбнуться. — Я вижу вас, мистер Хван. Надеюсь, никто другой этого не видит, — прошептал Сынмин, его голос был едва слышен, и он увидел, как из горла Хенджина вырвался небольшой глоток. Прежде чем Хван успел что-либо сказать или сделать хотя бы одну из дюжины мыслей, пронесшихся у него в голове, все они варьировались от слегка неуместных до откровенно пикантных, Сынмин отошел и поманил его к двери. — Давайте, мистер Хван. Уже почти 9, мистер Хон будет здесь с минуты на минуту. И Хенджину ничего не оставалось, как сделать несколько глубоких вдохов и последовать за Сынмином из квартиры, дверь за ними захлопнулась. Когда они спускались по лестнице, Хван немного занервничал и начал возиться со своей маской и волосами. Он знал, что его едва можно узнать, но его «фанаты» снова и снова доказывали, что ничто не ускользает от их критических взглядов. Вчерашнее событие заставило его чувствовать себя так, словно он ходит по яичной скорлупе, и на каждом шагу оглядываться по сторонам. — Не волнуйтесь, мистер Хван. Все будет хорошо, — он услышал, как Сынмин прошептал у него за спиной, когда они спускались по последней железной лестнице. Хенджин расслабился, когда увидел, что к магазину подъезжает его любимый кабриолет характерного голубовато-серого цвета. Тот факт, что это была единственная машина, въехавшая в город таким ранним утром, облегчал ее распознавание. Сынмин улыбнулся, когда увидел, что Хенджин наклонился, чтобы взглянуть на приближающуюся машину. — Это та самая машина, верно? Надеюсь, у тебя есть… — Хван Хенджин? Ты Хван Хенджин, верно? Слова Сынмина были внезапно прерваны, в то время как руки Хенджина замерли на полпути, и они оба медленно обернулись, чтобы посмотреть на произносящего эти страшные слова. Хенджин понял, что что-то не так, когда услышал, как Сынмин тихо пробормотал «черт» себе под нос, прежде чем двинуться вперед, чтобы поприветствовать группу пожилых леди, которые стояли, сбившись в кучу, несмотря на утреннюю жару. — Миссис Ли! Что привело вас всех сюда? — Сынмин встал перед Хенджином и слегка поклонился группе, загораживая им вид на модель. Машина Джошуа только что остановилась через дорогу, и Ким надеялся, что модель уедет до того, как к нему пристанут эти женщины. — О, Сынмин! Мы в порядке, теперь, если ты просто… — она слегка подтолкнула его, отчего он споткнулся, и она двинулась к Хенджину. Вся группа двигалась вместе с ней, как будто они были частью греческой фаланги. — Вы Хван Хенджин, верно? — миссис Ли указала на скрытое лицо Хвана, ожидая его ответа. Сынмин снова встал перед ним, преградив ему путь, и попытался вместо этого ответить. Очевидно, у Хенджина были другие планы, поскольку он внезапно встал рядом с ним и низко поклонился, снимая маску. — Да, мэм. Я Хван… — Нет, он просто кли… Сынмин посмотрел на Хенджина с гримасой, Миссис Ли сердечно похлопала Кима по руке и ответила: — Сынмин, я знаю, что он просто клиент! Но он Хван Хенджин! — Да, теперь я это понимаю, — Сынмин бросил короткий взгляд в сторону Хенджина, который одними губами произнес «мне жаль», прежде чем повернуться к группе. — Хенджин! Они обернулись, чтобы посмотреть на Джошуа, идущего к ним, застегивая куртку, и Хван мог поклясться, что услышал, как одна из женщин хихикнула. — Хенджин, ты в порядке? Ты готов идти? — Но мы только что встретились! — воскликнула миссис Бан из-за спины миссис Ли, и Джошуа вздрогнул, как будто только что их увидел. Он приветствовал их легким поклоном, прежде чем снова повернуться к Хенджину со смущенным выражением лица. — Кто они? — одними губами спросил менеджер, и Хенджин просто пожал плечами. Он вспомнил, что видел их в кафе Сынмина, когда впервые пришел сюда, но кроме этого ничего не знал. Ким, очевидно, что-то знал, потому что изо всех сил пытался привлечь внимание женщин. — Миссис Ли, миссис Бан. Мистер Хван занят, он только что собирался уходить… — Ерунда! Никто не слишком занят, чтобы выпить кофе! — миссис Ли прервала его отчаянные мольбы и собственнически схватила Хенджина за руку, прежде чем потащить его в кафе. Он повернулся, чтобы посмотреть на Сынмина с выражением «спаси меня», и Ким почувствовал себя так, словно наблюдал, как его тащат на казнь. — Эй, нам нужно уходить! Хенджин! — закричал Джошуа, все больше смущаясь таким поворотом событий, но прежде чем он смог спасти модель, маленькая, но сильная рука обвилась вокруг его собственной. — Вы тоже приглашены, мистер, — несмотря на протесты, женщины схватили его тоже и втащили внутрь. Сынмин стоял там, раздраженно кусая губы, прежде чем побежать за ними.
***
Через несколько минут после входа пять женщин окружили Хенджина вокруг стола, прижимаясь друг к другу и глядя на него чудесными глазами и добрыми улыбками. Хван попытался нервно улыбнуться, в то время как внутренне проклинал себя за свое глупое откровение ранее. Он не знал, почему это сделал, но эти женщины, казалось, были близки Сынмину, и хотел быть ближе к ним. Теперь Хенджин не был так уверен. — Вы знаете, мы все ваши большие поклонники, — сказала первая женщина, которая представилась как миссис Ли, и все женщины кивнули в знак согласия. — Мы еженедельно обсуждаем вас прямо здесь, в этом самом кафе! — миссис Ли продолжила и достала журнал с лицом Хенджина, нарисованным на обложке. Он недавно участвовал в этой съемке, и его немного тронул тот факт, что женщины потратили столько денег на покупку эксклюзивного издания. — Большое спасибо за вашу поддержку, — Хенджин поклонился в знак благодарности, а женщины просто захихикали над его вежливостью. Он не знал, что у него есть поклонники так далеко в городе, и он пообещал себе когда-нибудь подумать об организации здесь встречи с фанатами. — Видишь, я говорила тебе, что у него идеальное лицо и идеальные манеры! — сказала другая женщина с жесткими волосами, разметавшимися по всему лицу, прежде чем наклониться вперед на своем сиденье. — Хенджин, а у тебя есть девушка? Хенджин услышал, как Джошуа прыснул в свой кофе рядом с ним, и модель на несколько секунд потерял дар речи, прежде чем слова, которым его учили, вернулись к нему. — Мне повезло заслужить любовь многих за короткий промежуток моей карьеры. Поскольку моя карьера достигает своего пика, сейчас важно, как никогда, сосредоточиться на совершенствовании себя как модели, а также как музыканта… — Смотрите! Я говорила вам, что у него нет девушки! — воскликнула миссис Ли, перекрывая свой роботизированный голос, и двое или трое из них даже начали слегка хлопать при этой новости. — Я… Я не имел в виду… — Хенджин, послушай, что ты о ней думаешь? — перед ним была глянцевая фотография девушки в солнцезащитной шляпе, и прежде чем он успел ответить, другая фотография девушки заменила первую. Миссис Рейвен Ли даже вытащила толстую папку из своей сумки и положила ее на стол, смахнув быстро накапливающиеся фотографии в сторону. — Извините, это очень грубо, Хенджину не интер… — Я согласна, что это очень грубо, — одна женщина, сидящая справа от Джошуа, сказала, качая головой, и менеджер вздохнул с облегчением, услышав голос разума среди всего нарастающего шума. — Наконец, пожалуйста… — Мы тебя полностью игнорируем! Напомни, как тебя зовут? — женщина один раз хлопнула в ладоши и наклонилась вперед, но прежде чем Джошуа смог стереть озадаченное выражение со своего лица и ответить, она шикнула на него. — Неважно. Посмотри на этот файл! Это моя внучка, Бан Йеджин. Она изучает музыку в Сеульском национальном университете, — женщина также выложила несколько фотографий, все разного размера, девушка с длинными волосами, держащей виолончель в разных позах и разных настройках. — Я… Сынмин вошел в дверь кафе, балансируя нагруженным подносом в руках, и оба, Хенджин и Джошуа, повернулись, чтобы посмотреть на него с одинаковым выражением беспомощности. Ким пожал плечами, пытаясь освободить место, чтобы поставить поднос, и все женщины повернулись, чтобы посмотреть на Сынмина. Некоторые из них смущенно кашлянули, увидев беспорядок, который они устроили на столе. — Сынмин-а. У тебя всегда вкусное печенье! — сказала миссис Пак, и все женщины добавили фразы согласия, пытаясь вести себя так, как будто они ждали печенье. Казалось, они немного отступили от Хенджина, но Сынмин был уверен, что если их предоставить самим себе, они снова будут преследовать его. — Тетушки, почему бы нам не позволить… — Сынмин, почему бы тебе не принести еще кофе и не присоединиться к нам? Не каждый день видишь знаменитость, не так ли? — сказала миссис Ли чересчур сладким голосом, и Ким вздохнул и кротко кивнул. Он уже видел, как миссис Ли использовала этот голос в отношении своего сына Феликса, и этот голос давал им последний шанс на послушание, прежде чем она взрывалась. Сынмин не хотел быть тем, на кого обрушится ее меч нетерпения, поэтому он поспешил обратно в магазин и принялся за кофе. По крайней мере, я мог бы посидеть с ним, пока его пытают. Он бросил несчастный взгляд через стекло на Хенджина, который также время от времени переводил взгляд на него, прежде чем его внимание было отвлечено другим вопросом или просьбой автографа. Сынмин поднял голову, услышав звяканье колокольчика на входной двери, и увидел Феликса, входящего в кафе. Глаза Ли расширились от замешательства, когда он увидел огромную группу, сидящую в кафе, и присвистнул, когда подошел к Сынмину. — Что Хван Хенджин здесь делает? — Пьет кофе. — Эта группа съест его живьем. К тому времени, как он уйдет, от него останутся одни кости. Разве ты не должен спасать своего клиента? — Феликс изогнул бровь, глядя на него, и Сынмин вздохнул. — Ты думаешь, я не пытался? Твоя мать — сама сила природы. — Такая она и есть, — признался Феликс, слишком хорошо знакомый со своей матерью и ее вспышками гнева. — Кстати, что ты здесь делаешь? Сегодня не в универе? — Я иду, у меня сегодня эксперименты только во второй половине дня. У тебя осталось печенье? — спросил Феликс, выглядывая из-за прилавка. — На задней кухне. — Окей. Кричи, если тебе понадобится помощь, — Феликс похлопал его по плечу, обходя, чтобы пройти на кухню, а Сынмин подпер голову рукой, наблюдая за Хенджином, жужжание машинки было отдаленным шумом в его голове.***
Хан открыл дверь своей спальни, и его настроение сразу испортилось, когда он увидел липкую записку, прикрепленную к деревянной поверхности. Снова. Он схватил листок, скомкал его в руках и выбежал из своей комнаты. Ему не нужно было читать записку, чтобы узнать, что в ней говорилось. Там всегда говорилось одно и то же, иногда сопровождаемое отвратительным смайликом с грустным лицом. Пожалуйста, поговори со мной. Он стиснул зубы, протопал в конец коридора и увидел, как его мать выглянула из кухни, где заворачивала коробку с ланчем для себя и его отца. — Джисон-а, куда ты идешь? Джисон-а! — Я спущусь через минуту, — он крикнул в ответ и возобновил свое сердитое восхождение по изогнутой лестнице, ведущей на чердак. Как только Хан достиг лестничной площадки, он, не теряя времени, бросился к двери и дернул за ручку. Она была заперта. — Открой дверь! Я знаю, что ты там! — с минуту ответа не было, и Хан прижался ухом к двери. Он не услышал ничего, что указывало бы на присутствие живого существа за деревянной рамой, но он знал, что ублюдок был там. Наверное, затаил дыхание или что-то в этом роде. — Откройся, пока я не разобрал это! Джисон услышал тихий смешок с другой стороны, и его гнев разгорелся еще сильнее. Хан почувствовал, как он разгорается вокруг него, как пламя свечи. Он с силой хлопнул рукой по двери и знал, что получит за это нотацию, как только спустится вниз, но это не помешало ему использовать всю силу. Его ладони саднило при каждом ударе, и Хан уже собирался броситься в дверь всем телом, наплевав на последствия, когда услышал легкое шарканье. Он остановился, его тело вздымалось от неожиданного напряжения несуществующих мышц, и Джисон попытался терпеливо ждать, когда шарканье приблизилось. На этот раз я врежу этому ублюдку как следует. Он сжал кулаки наготове, как учил его Феликс, и перебрал все возможные способы причинить боль человеку, который собирался открыть дверь. Замок щелкнул, и дверь медленно открылась, показав очень раздраженного Минхо, который придерживал дверь одной рукой. Рот Хана на секунду приоткрылся, прежде чем он закрыл его. Джисон сглотнул, когда увидел надвигающуюся фигуру Минхо, и на мгновение забыл, зачем пришел. — Я… Минхо приподнял бровь, на его лице явно читалось раздражение, пока он терпеливо ждал, пока Хан сформирует законченное предложение. Джисон тем временем боролся с этой очень простой идеей, пока его взгляд блуждал по лицу Ли, зачесанным назад волосам, открывающим гладкий лоб, и белой рубашке на пуговицах, туго обтягивающей грудь. Хан никогда раньше не видел Минхо в официальной одежде. Или с какой-либо прической, кроме его фирменного пробора посередине. Хан знал, что разинул рот, поэтому сделал первое, что пришло ему в голову. Он сжал записку в руке и бросил ее в лицо Минхо, попав ему между носом и правым глазом. — Ой! Черт, — старший потер глаз тыльной стороной ладони и бросил на Хана обвиняющий взгляд из своего неповрежденного глаза. — Ты это заслужил. — Ты сказал мне дать тебе стикерную записку, что я и сделал, — Минхо попытался медленно моргнуть, чтобы перестали слезиться глаза, и пробормотал, поправляя рубашку. — Черт, я действительно не могу сегодня получить синяк. — Почему? У мистера мудака сегодня свидание? — Хан усмехнулся, и Минхо посмотрел на него стальными глазами. — Нет, у меня интервью. Спасибо за твою заботу. Хан усмехнулся над словами. — Неважно. Ты действительно думаешь, что я приду поговорить с тобой, если ты продолжишь клеить дурацкие записки на мою дверь? — Ну, ты же сейчас стоишь здесь, не так ли? — Минхо слегка пожал плечами, что заставило его снова сжать кулак. Он скрестил руки на груди и изобразил невозмутимое выражение лица, которое не выдавало гнев, смешанный с любопытством, зарождающимся в нем. — Итак, что ты хочешь сказать? Теперь я здесь, так что с таким же успехом могу услышать твои жалкие слова. Минхо почесал шею, внезапно почувствовав сильную нервозность. — Я понял, что так и не поблагодарил тебя за то, что ты заботился обо мне в тот день. Так что… спасибо, что не дал мне умереть. — На самом деле ты бы не умер, — Хан закатил глаза, но немного ослабил бдительность, когда увидел, что Минхо смотрит на него немного смягченным взглядом. Он почувствовал, что его сердце начинает биться быстрее, и прочистил горло, чтобы слова не выходили писком. — В любом случае, не приставай ко мне больше. Я не хочу ничего с тобой делать, — сказал он и ушел, не желая слышать ответ Минхо. Хан не знал, хочет ли он, чтобы Ли согласился или не согласился, и он не мог решить, что было бы хуже. Минхо закрыл рот, проглатывая слова, которые он действительно хотел сказать. Можем ли мы снова стать друзьями?
***
Хан проигнорировал вопли матери и вышел прямо через парадную дверь. Его разум ходил кругами, и он знал, что сведет себя с ума, пока не поговорит с кем-нибудь об этом. Джисон пообещал себе, что разберется со своими глупыми чувствами как можно скорее, но внезапный толчок, который проходил через него каждый раз, когда Хан видел Ли, сказал ему, что он делает недостаточно. Такими темпами он снова поцелует Минхо. Или еще хуже. Он взглянул на время на своем телефоне, когда неторопливо спускался по извилистой дороге, поворачивая к улице, где находился дом Кима. Было всего около 10 утра, и Хан надеялся, что Феликс еще не ушел в университет. Расписание друга было загадкой и для него, и для Сынмина, и он закусил губу и вознес про себя молитву, открывая двери магазина. Первое, что он увидел, войдя, была необычайно большая толпа, собравшаяся вокруг единственного стола, и он вздохнул, когда увидел, что это всего лишь миссис Ли и ее группа, вероятно, травившие какого-то бедолагу. Хан уже собирался отпустить их, когда взглянул на человека, сидящего во главе стола, вежливо кланяющегося и нервно улыбающегося. — Что Хван Хенджин здесь делает? Сынмин вздохнул, расставляя подставки для цветов, и повернулся к Хану с тем же выражением лица, с которым он посмотрел на Феликса пятнадцатью минутами ранее. — Пьет кофе. Что привело тебя сюда так рано? — О, миссис Ли сожрет его заживо. Разве тебе не стоит пойти что-нибудь сделать? В конце концов, он твой клиент. Сынмин вздохнул и закатил глаза от этого заявления. Боже, как бы ему хотелось просто схватить Хенджина за руку и вытащить его оттуда. — Я пытался, но миссис Ли очень вежливо сказала мне открывать магазин после того, как я попытался намекнуть, что пора отпустить мистера Хвана и мистера Хона. — О, бедный мистер Хван. В любом случае, Феликс здесь? — На заднем сиденье, как обычно, набивает лицо печеньем. Хан бросился на кухню и тут же отобрал печенье, которое Феликс пытался засунуть в свой и без того набитый рот. — Эй! — Ли издал едва внятный вопль и попытался отобрать печенье, но Хан схватил его за обе руки и посмотрел на него умоляющими глазами. — Помоги мне, Феликс. Ли болезненным глотком проглотил печенье, прежде чем ответить. — Что случилось? Ты в порядке? — Хан снова закусил губу, и точечные пятнышки крови заставили Феликса нервничать больше, чем он хотел признать. Хан отпустил его и провел рукой по своим и без того растрепанным волосам. — Я не знаю. Все не так! Кажется, я не могу понять… Я не знаю, Ликс. Феликс, мне кажется, я схожу с ума. Феликс схватил Хана за плечи и попытался успокоить его. — Хан Джисон. Посмотри на меня. Сделай несколько глубоких вдохов. Да, вот так. Теперь расскажи мне, что произошло. Хан еще несколько раз вздохнул, прежде чем смог заговорить снова. — Феликс, я… кажется, я не могу выбросить Минхо из головы, и я боюсь, что снова сделаю какую-нибудь глупость. Я… Только этим утром Минхо передал мне записку, и когда я… — Минхо передал тебе записку? — взгляд Феликса заострился, и Хан сглотнул, когда увидел, что гнев начинает исходить от Феликса. — Ничего особенного, он просто хотел поговорить… — Этот больной ублюдок! — Ли отпустил Хана и раздраженно взъерошил свои волосы. Прежде чем Джисон смог продолжить, он указал на него пальцем, чтобы тот замолчал. — Оставайся здесь, я собираюсь разобраться с этим беспорядком раз и навсегда, — с этими словами Феликс вылетел из кухни, оставив Хана в еще большей панике, чем он пришел. Думаю, я снова совершил ошибку. Хан погрыз ногти, прежде чем выбежать вслед за Феликсом. Он не видел друга таким злым с тех пор, как год назад исчез Минхо, и он знал, что должен остановить Феликса, пока ситуация не вышла из-под контроля. — Ликс, подожди! Феликс! Ли не слышал ничего, кроме шума в ушах. Ему надоело, что люди играют с ним и чувствами его друзей, и он направился к двери с целеустремленным желанием кого-нибудь избить. Прошло много времени с тех пор, как он чувствовал себя так, и каким-то образом его тело наполнилось адреналином в ожидании того, что должно было произойти. Сынмин прервал свою обрезку стеблей у растений, когда увидел, что Феликс протопал мимо него, и его глаза расширились, когда он увидел выражение лица своего друга. Он выронил ножницы и попытался схватить Ли за руку, но тот оттолкнул его и направился к двери. — Феликс, что случилось? Хан, что происходит? — Я… Хан бросил на него беспомощный взгляд, прежде чем последовать за Феликсом, и Сынмин сделал то же самое. Ли толкнул дверь, приятный звук звонка показался всем троим нехарактерно зловещим. Он свернул вниз по улице к дому Хана, и попытка Джисона остановить его стала более пылкой. — Феликс, остановись! Остановись! — Феликс! Что происходит? Они отошли всего на несколько шагов от магазина, когда шаги Феликса замедлились, а в его глазах появился хищный блеск. Он стиснул зубы и услышал монотонный звуковой сигнал в ухе, когда увидел, что этот ублюдок прогуливается по улице, не сводя глаз со своей безупречно белой рубашки. С тобой покончено, Минхо. Ты и все твои игры. Он бросился вперед и сжал руку в кулак. Минхо услышал звук приближающихся к нему шагов и поднял голову. Его глаза немного расширились, прежде чем он почувствовал удар, от которого его левую челюсть пронзила острая, раскаленная добела боль, и почувствовал медный привкус крови, заполнившей рот. Его ноги подкосились, взгляд на минуту расфокусировался, и старший был готов упасть, когда его грубо схватили за воротник, и Минхо оказался лицом к лицу с нападавшим. Феликс. У него возникло сильное желание усмехнуться, когда он увидел знакомое лицо, но Минхо сохранил невозмутимое выражение лица и сплюнул несколько капель крови на дорогу. Он почувствовал, как Феликс крепче сжал его, кулак был готов к следующему раунду, и Минхо не смог удержаться, чтобы на его лице не промелькнуло удивленное выражение. Феликс был среди группы детей, которые ходили за старшим повсюду, умоляя его показать им боевые приемы и удары ногами. Младший обычно оставался и репетировал с ним допоздна, даже после того, как все остальные уходили. — Енбок, почему ты хочешь научиться драться? — Минхо спросил однажды вечером, когда они рухнули на тренировочный мат, измученные после дуэли. — Мне нужно защищать людей. — Это был детский ответ, и Минхо не ожидал большего от ребенка на три года младше его. Он подавил смешок, грозивший вырваться из него, и посмотрел на Феликса, у которого было решительное выражение лица. — Сынмин-и и Джисона? — Ага. Я хочу стать сильным, чтобы я мог бить людей, которые смеются над Джисоном и обзывают Сынмина. — Бить людей плохо. Феликс усмехнулся. — Они это заслужили. — Это было здорово. Ты научился наносить удары, — Минхо улыбнулся, хотя знал, что это разозлит Феликса еще больше. Он почувствовал, как кровь стекает по его губам, но не потрудился вытереть ее. Это все равно было бы бесполезно. Как Минхо и ожидал, Феликс крепче сжал свой воротник, его лицо ясно выражало, что он не в настроении вести светскую беседу. — Я предупреждаю тебя, ублюдок. Ты уже испортил жизнь Сынмину. Если ты попытаешься сделать то же самое с Ханом, это не закончится простым ударом в лицо, — голос Феликса понизился до низкого угрожающего шепота, но Минхо не обратил на эти слова внимания, вместо этого его взгляд метнулся к фигуре, стоящей сбоку и кричащей Феликсу, чтобы тот остановился. Хану хотелось плакать. Плакать, потому что из-за него Феликс выглядел как демон, костяшки его пальцев были в полосах крови, а с лица капали ядовитые слова. Трудно было поверить, что это был тот же человек, который ел печенье, напевая что-то под нос несколькими минутами ранее. Он посмотрел на Сынмина рядом с ним, который стоял неподвижно, и по блеску в глазах своего друга понял, что тот чувствует себя таким же, если не более несчастным из-за действий их друга. Хан не мог встретиться взглядом с Минхо, когда они на мгновение остановились на нем. Я сделал это с ним. — Я ничего не сделал Хану. Он мой домовладелец, и для нас вполне естественно разговаривать, — сказал Минхо, и его спокойный тон разозлил Феликса еще больше. — Ты поцеловал его! Ты поцеловал его, ублюдок, и ты играешь с его разумом! — Феликс услышал вздох позади себя, и в глубине души он понял, что сильно облажался в своем гневе. — Это он поцеловал меня, и не говори мне, что Хан не сказал тебе, что ему понравилось… — Закрой свой чертов рот! — Феликс отвел кулак назад, чтобы нанести ему еще один удар, и Минхо закрыл глаза, ожидая удара, когда почувствовал, как воздух просвистел у его лица, но голос прорезался и остановил Феликса за несколько секунд до того, как тот действительно смог сломать ему челюсть. — Ли Енбок! Немедленно отпусти парня! Рука Феликса замерла, и он стиснул зубы, когда услышал голос своей матери, а также вздохи и шепот, пробежавшие по толпе женщин, вышедших из кафе. Он крепче сжал воротник Минхо, испытывая почти искушение просто сделать это и столкнуться с последствиями, когда его мать снова закричала, ее голос звучал ближе. — Ли Енбок! Феликс отпустил воротник Минхо и для пущей убедительности оттолкнул его, прежде чем повернуться лицом к своей матери, стоящей во главе своей группы. Он увидел Сынмина и Хана, стоящих в стороне, они оба смотрели на него с выражением недоверия и намеком на что-то похожее на жалость. — Ли Енбок, пойдем со мной. Прямо сейчас. Феликс поджал губы и открыл рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыл его. Было бесполезно доказывать свою невиновность перед матерью, и Ли не хотел аудитории для лекции, которую, как он знал, ему вот-вот преподнесут. Он поправил сумку, висевшую у него на груди, и, не сказав больше ни слова, последовал за матерью. Небольшая толпа женщин молча расступилась, чтобы дать дорогу, наблюдая, как уходит дуэт матери и сына. — Мы тоже уходим. Мистер Хван, увидимся снова, — сказала миссис Бан, и остальные женщины пробормотали слова благодарности, прежде чем уйти так же быстро, как и появились. Очевидно, волнение от встречи со знаменитостью плохо сочеталось с неловкостью после боя. Хенджин низко поклонился им, прежде чем повернуться к Сынмину, глаза которого были прикованы к фигуре, медленно поднимающейся и идущей в сторону города, даже не взглянув на них. Хенджин не понимал, что что-то не так, пока не увидел, как Сынмин выбежал вслед за своим другом, и даже тогда ему было трудно высвободиться из цепких иссохших рук. — Хенджин, нам тоже нужно идти, — Джошуа заговорил рядом с ним, и Хенджин слегка кивнул. Он почувствовал, как Ким вздохнул, когда фигура исчезла за углом, но его глаза не отрывались от места улицы. — Сынмин. — Ким вздрогнул, выйдя из оцепенения, когда почувствовал, как чья-то рука мягко скользнула в его руку, и он посмотрел на Хвана. — Ты в порядке? — спросил Хенджин, его голос был едва громче шепота. — Я… я не знаю, — ответил Сынмин. Ему все еще было трудно осознать, что произошло, и он был ошеломлен всем, что происходило вокруг него. Ким почувствовал, как Хенджин вложил что-то ему в руку, и посмотрел вниз, чтобы увидеть сложенный лист бумаги. — Мне пора идти, но… — Хенджин бросил быстрый взгляд на Хана, который выглядел так, словно был на грани обморока в любую секунду, прежде чем повернуться к Сынмину, — это мой номер. Позвони мне, пожалуйста? Сынмин кивнул, и Хенджин сжал его руку, прежде чем направиться к Джошуа, который завел машину. Он запрыгнул в автомобиль, и, бросив последний взгляд на Кима, они поехали по дороге, оба молчали всю дорогу. Сынмин наблюдал, как машина завернула за угол, исчезнув тем же путем, что и Минхо. Он повернулся, чтобы посмотреть на Хана, который умудрился разодрать губы в кровавое месиво и теперь делал то же самое со своими ногтями. — Хан-а, мы можем поговорить?