И я не знаю, что может быть лучше этого,
Ты берешь меня за руку и тащишь головой вперед, бесстрашный.
И я не знаю почему, но с тобой я бы потанцевал,
В шторм в моем лучшем платье, бесстрашный.
• Бесстрашный, Тейлор Свифт
(Бесстрашный)
—
— Хан-а, тебе нравится Минхо-хен? — Джисон ожидал этого вопроса, но его горло все равно сжалось, когда он услышал его. Хан взглянул на Сынмина, который искал на прилавке коробку папиросной бумаги, которую недавно купил. Даже после всех лет их дружбы Джисону было трудно оценить мысли Сынмина обо всей ситуации, и равнодушный тон, с которым его друг задал этот давний вопрос, только еще больше сбил его с толку. — Я… — Вот, — Сынмин вытащил пачку салфеток из коробки, которую он наконец нашел под прилавком, и, прежде чем Хан успел взять ее, Ким покачал головой. — Позволь мне сделать это. Тебе не обязательно смотреть. Хан кивнул и закрыл глаза, пока Сынмин аккуратно и медленно промокал окровавленные губы салфеткой и слегка поморщился, когда увидел, какой кровавой стала салфетка всего через несколько вытираний. Пожалуйста, не делай этого с собой, подумал Сынмин, закончив вытирать губы Хана, и жестом показал ему открыть глаза. Джисон взял бальзам для губ с алоэ вера, который предложил ему Сынмин, и щедро нанес его на свои воспаленные губы, почувствовав облегчение от внезапной прохлады. Он не торопился начинать рассказ, все это время пытаясь придумать ответ на вопрос Сынмина, который не ухудшил бы ситуацию. Он собирался откашляться и что-то сказать, но Ким опередил его. — Знаешь, когда Минхо-хен ушел год назад, я чувствовал, что снова теряю маму. Хен был единственным, кто заботился обо мне после мамы… и все эти месяцы без него я думал, была ли любовь, которую я ему дарил, моим способом сказать ему спасибо. Знаешь, мне больше нечем было его отблагодарить. И до сих пор нет. Хан схватил Сынмина за руку, лежащую на стойке между ними. — Сынмин, ты не обязан этого делать. Ты не обязан оправдываться передо мной в своих чувствах. — Я знаю, но мне кажется, что если я этого не скажу, это будет все равно, что оставить гноящуюся рану без присмотра. Со временем она будет становиться все хуже и хуже, пока не съест все хорошее, — пальцы Сынмина погладили ногти Хана, и он вздохнул, когда увидел окровавленную кожу вокруг некоторых ногтей. — Хан-а, если тебе нравится Минхо-хен, я не хочу, чтобы ты хоронил свои чувства ради меня. — Мне не… — Ничего страшного, если ты этого не чувствуешь. И ничего страшного, если ты чувствуешь, — Сынмин сжал руки Хана, и второй почувствовал, как в уголках его глаз выступили слезы. — Хан-а. В любом случае все в порядке. Все в полном порядке. Джисон моргнул, его зрение затуманилось, и прежде чем он смог что-то сказать в ответ, потекли слезы. Они начинались с маленьких капель, прежде чем превратиться в целый потоп, готовый затопить и очистить поверхность дочиста. Хан всхлипывал, его крики звучали немного приглушенно. Он слышал, как Сынмин, Феликс и Минхо произносили эти слова в его беспокойных снах по ночам, и нежный голос Кима успокаивал гораздо больше, чем голоса с нотками презрения, которые преследовали его в ночных кошмарах. У Сынмина сжалось горло, когда он увидел, как Хан рыдает, слезы текут не переставая, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы остановить это. Ким знал, каким освобождением может быть, наконец, возможность поплакать о чем-то, и он позволил Хану насладиться моментом освобождения. Он не отпускал руку друга все время, пока тот плакал, время от времени нежно сжимая ее, чтобы дать ему понять, что все будет хорошо. Когда Хан, наконец, остановился и громко высморкался в салфетки, которые медленно протягивал Сынмин, он поднял глаза и увидел, что Сынмин улыбается ему. Его затуманенные глаза исказили все лицо Сынмина, и Хану показалось, что это мираж, который исчезнет, как только он подойдет ближе, совсем как во снах. — Это действительно нормально? — Сынмин пододвинул к нему стакан с водой и снова улыбнулся. — Да, Хан-а. Все в порядке. — Но ты не сердишься, что я поцеловал его? Добровольно? — Хм. Я был шокирован, но не разозлился, когда услышал, как Феликс сказал это. Я только испытал странное чувство завершенности, и единственная мысль, пронесшаяся в моей голове, была: «Ах, я никогда не был для него единственным». — Мне жаль. Хан вздрогнул, услышав тихий смешок Сынмина. — Не стоит. Я признаю, что какое-то время был безумно влюблен в Минхо-хена, по крайней мере, в начале, но где-то по ходу дела это стало больше походить на сделку, чем на настоящие отношения. Я просто слишком боялся признаться в этом. — Как ты думаешь, ты сможешь когда-нибудь простить его? — Хан пропищал и сглотнул, когда увидел, как Сынмин возится с коробкой салфеток, вытаскивая и разрывая маленькие кусочки белой бумаги. На несколько минут воцарилась тишина, прежде чем Сынмин заговорил снова с грустной улыбкой на лице. — Я должен. Я хочу. Он был моим другом, нашим другом, до того, как стал моим парнем, и я… я сожалею о том, как я обошелся с ним, когда он вернулся сюда. — Ну, большего он и не заслуживал, — Хан усмехнулся, вспомнив день, когда он видел, как Минхо вошел в кафе вслед за бледнолицым Сынмином несколько месяцев назад. Ким снова улыбнулся и поиграл с кусочками ткани, которые он вырвал. — Но выражение твоего лица. Я думал, вы оба придушите его в ту секунду, как он войдет внутрь. — Я бы действительно сделал это, — Сынмин многозначительно посмотрел на него. — Я имею в виду, я бы определенно помог Феликсу сделать это. — Но ты испытал облегчение, увидев его, не так ли? Хан закатил глаза, прежде чем, наконец, сдаться. — Да, так и было. Я думал, он умер из-за того, что внезапно отключился. Что я должен был думать, когда он даже не читал мои сообщения, не говоря уже о том, чтобы отвечать на звонки? — Сынмин разложил кусочки бумаги на столе в маленький цветок и продолжил вырывать еще кусочки для стебля. — Я просто хотел, чтобы он вспомнил, что я тоже был его другом, до того, как стал парнем. Я бы хотел, чтобы он поговорил со мной об этом, а не исчез вот так. — Хан положил несколько кусочков в виде листа на тонкую ножку, которую делал Сынмин. — Знаешь, он рассказал мне об этом. — Что тебе сказал? — Он сказал, что очень хотел любить тебя, но никогда не мог, и у него не хватило смелости видеть, как ты плачешь перед ним, когда он все это тебе будет говорить. И он знает, что это был идиотский поступок. Сынмин начал наполнять лепестки, обдумывая слова Хана. Минхо всегда был добр к нему, помогал ему, когда он отставал в учебе, и заботился о нем день и ночь напролет, когда у него несколько дней была высокая температура после смерти его матери. Для Кима все это по-прежнему было похоже на любовь, даже если это было не то, что он думал. — Я рад, что он знает, что это был трусливый поступок, — сказал он, и они оба снова погрузились в уютное молчание, пока их руки работали над завершением бумажного цветка, а в голове роились их мысли. — Как ты думаешь, ты сможешь простить его? Хан вздохнул. — Я смущаюсь всякий раз, когда вижу его рядом. Мое сердце кричит: «Посмотри на меня, посмотри на меня, посмотри на меня», в то время как мой разум говорит: «Если ты хотя бы вздохнешь в мою сторону, я убью тебя, ублюдок». Я, честно говоря, не знаю, что делать. Сынмин громко рассмеялся над ответом Хана, маленькие кусочки бумаги полетели из цветка. Джисон захихикал, увидев смеющегося друга, и бросился собирать кусочки салфеток. Смех Сынмина перешел в тихое хихиканье, которое медленно переросло в легкую улыбку. — Ты знаешь, что нравишься Минхо-хену, не так ли? Хан усмехнулся этим словам. В какой-то далекой параллельной вселенной он мог понравиться Минхо, но в этой шансы были близки к нулю. Особенно после того, что Хан сделал сегодня. — Его глаза были прикованы к тебе, когда его собирались снова ударить. — Хан тоже видел эти глаза, и он был уверен, что это были глаза обвинения. — Он смотрел на меня, потому что я настучал о нем Феликсу. Ты не видел отблеска предательства в этих глазах. — Возможно. Но было трудно разглядеть что-либо за пеленой беспокойства, застилавшей его глаза. — Хан снова закатил глаза, но почувствовал, как маленькая веточка надежды пускает корни в его сердце. Сынмин ухмыльнулся, увидев сомнительное выражение лица Джисона, и прежде чем его друг смог снова запутаться в паутине чрезмерных размышлений, Ким встал. — Не пойти ли нам сейчас спасать нашего друга Феликса? Думаю, я должен ему все объяснить. — И он тоже у нас в долгу. Сынмин забежал внутрь, схватил коробку и наполнил ее печеньем, прежде чем вернуться. Они оставили свой бумажный цветок как был, и вышли из магазина после того, как Хан сделал несколько снимков их творения. За их спинами звякнул колокольчик, табличка «закрыто» покачивалась на вешалке, когда Сынмин запер дверь, и они пошли по дороге к дому своего друга.***
— Мы можем войти? Феликс поднял голову, и его губы скривились в веселой усмешке, когда он увидел, что Сынмин и Хан перелезают через низкий забор на его заднем дворе, не дожидаясь ответа. Сынмин запрыгнул первым, прежде чем помочь Хану перелезть, и они оба подошли и сели на ступеньки крыльца рядом с Феликсом. Ким поставил пластиковый контейнер, который он нес, и тот звякнул о каменную поверхность. — Вау, — Феликс заглянул внутрь, знакомый зеленый цвет бутылок соджу отразился в его глазах. — Мои друзья теперь начали пить при дневном свете. У моей матери был бы еще один припадок. — Где миссис Ли? — спросил Сынмин и выглянул из-за плеча Феликса в сторону слегка приоткрытой задней двери. В доме горел свет, и довольно скоро он услышал шаги, идущие в их сторону. Хан взвизгнул и быстро схватил сумку, чтобы поставить ее рядом со ступеньками, вне поля зрения миссис Ли. — Енбок, ах, сколько еще… О, Сынмин. Джисон, — Миссис Ли остановилась на полпути, ее взгляд по очереди остановился на двух мальчиках, которые немедленно встали и поклонились ей. — Ах, Сынмин-а, мне действительно жаль, что Енбок-и устроил такую сцену сегодня возле твоего магазина, у меня нет слов, чтобы описать его позорное поведение. Феликс закатил глаза, и Ким замахал руками перед собой, слегка смущенный виноватым взглядом пожилой женщины. — Миссис Ли, все в порядке. Феликс — мой друг, и такие вещи случаются. Пожалуйста, не вините себя. — Хан кивнул с другой стороны, и миссис Ли вздохнула, облегчение затопило ее лицо. — Мальчики, вы останетесь на обед? — Они секунду смотрели друг на друга, прежде чем Сынмин начал отвечать. — Мы… — Тогда ладно. Вы оба хотели бы, чтобы я приготовила что-нибудь особенное? Или обычное тушеное мясо? — Как обычно! — Хан взволнованно поднял руку, и миссис Ли рассмеялась. Он медленно опустил руку и пробормотал. — Если вас не затруднит. — Сынмин поджал губы, когда увидел красное лицо Хана, и кивнул, соглашаясь с выбором своего друга. Миссис Ли один раз хлопнула в ладоши. — Хорошо! Тушеная говядина будет! — ее взгляд заострился, когда он упал на Феликса, который все это время сидел к ней спиной, не сказав ни слова. — А ты будешь обедать? Или ты так и будешь дуться здесь? — Ты все равно заставишь меня есть, так почему ты спрашиваешь? — Феликс огрызнулся, и его мать сверкнула глазами, готовая снова поорать на своего сына. Сынмин почувствовал напряжение в воздухе и попытался разрядить ситуацию. — Миссис Ли, он пообедает. Я позабочусь об этом. Миссис Ли гневно вздохнула и, слегка улыбнувшись Джисону и Сынмину и снова бросив свирепый взгляд в спину Феликсу, ушла. Они оба рухнули на свои прежние места и нервно посмотрели на Ли, который сидел, обхватив колени кулаками. Удивительно, но первым заговорил Хан. — Тебя ведь не наказали, не так ли? — Конечно, нет, моя мать не отстранила бы своего сына-аспиранта… университета сейчас, не так ли? — Тогда… — Она всего лишь пригрозила прекратить выдавать мне ежемесячные пособия и выгнать меня из университетского общежития, если я продолжу это «преступное поведение», — Феликс кипел от тихого гнева, когда всплыли воспоминания о его ссоре с матерью. Сынмин медленно придвинул коробку печенья, которую он принес, и Ли запихнул одно в рот, сердито пережевывая. — Зачем ты это сделал? — спросил Сынмин. — Потому что я ненавижу его. Я ненавижу то, что он делает с вами обоими, — Феликс вытащил бутылку из пакета, откупорил ее одной рукой и сделал большой глоток, прежде чем продолжить. — Но мне жаль, что тебе пришлось увидеть меня таким. Я… я не знаю, что на меня нашло. — Все хорошо, Феликс. Все будет хорошо. — Ты действительно ненавидишь Минхо? — спросил Хан тихим голосом, его руки играли с крышкой бутылки. Феликс замолчал, и они оба ждали его ответа. Он позволил горечи напитка омыть его горло, прежде чем, наконец, ответить. — Нет. Хан громко вздохнул с облегчением. — Тогда почему? — Я не ненавижу его, но он должен знать, что просто не может вернуться в нашу жизнь, как будто ничего не изменилось. — Бить его — не лучший способ сделать это, — сказал Сынмин, и Феликс вздохнул и опустил голову. — Я понимаю, в последнее время все шло так неправильно, я не знаю… — Феликс, тебя что-то беспокоит? Знаешь, ты можешь поговорить с нами. Если хочешь. — Это действительно глупая причина, — Феликс схватил бутылку, с которой боролся Хан, и с тихим щелчком открыл ее. — Лучше бы это было что-нибудь глупое, — Хан схватил бутылку обратно и сделал быстрый глоток, внутри у него мгновенно потеплело. — Я… Мои эксперименты не работают. Моя виза все еще не одобрена, а мой сосед по общежитию — мудак. — Брат Чонина? — немного удивленно спросил Сынмин. Он не мог поверить, что человека, связанного с этим милым ребенком с ямочками на щеках, назовут «мудаком». Он представлял всю семью Чонина, включая его дальних кузенов, улыбчивой компанией с ямочками на лицах. — Да, Чанбин, — губы Феликса скривились в гримасе, которая пробудила интерес Хана. — Какой он? — Он самый большой мудак во всей вселенной. У него целая куча буйных друзей, которые устраивают вечеринки и работают у него на службе, чтобы сделать всю мою жизнь несчастной, — Феликс закатил глаза и открыл еще одну бутылку, когда вспомнил, как друзья Чанбина, Доким и Хоши, однажды пристали к нему в коридорах и потащили на небольшую подпольную вечеринку в общежитии. Или о том, как они все пьяные рухнули на кровать Феликса, вынудив его лечь на жесткий диван, а затем проснулись на следующее утро и съели всю коробку хлопьев Ли, которую он четко обозначил как свою. Хан хихикнул, когда Феликс начал рассказывать о событиях, его голос оживлялся с каждой новой историей. — Они звучат глупо. По крайней мере, тебе не скучно. — Звучит так, будто они хотят быть твоими друзьями, — добавил Сынмин. Феликс усмехнулся над этим. — Их главарь, Чанбин, худший. — Почему? Он использовал твой кондиционер? — Хан снова хихикнул, но зажал рот, когда Феликс бросил на него злобный взгляд. Сынмин поджал губы, чтобы они не растянулись в улыбке, и продолжил молча пить. — Нет, он извращенец. Он пьет, а потом пытается приставать ко мне при каждом удобном случае. Хан ткнул Феликса в руку. — Оо, звучит так, будто кто-то одержим. — Он действительно домогается тебя? Ты должен сообщить об этом в полицию, если это станет серьезным, ты знаешь, — сказал Сынмин, немного обеспокоенный информацией. Трудно было представить, что Феликса кто-то домогался, особенно после предыдущего события. — Я пытался дюжину раз. В любом случае, я коплю, чтобы снять собственное жилье в городе. Хан чуть не упал со ступенек, когда услышал это. — В городе? Могу я жить там с тобой? Феликс оттолкнул его склоненное лицо, приложив палец ко лбу. — Это зависит от того, как ты будешь себя вести. Хан отдал честь, и из него вырвался смешок. — Да, сэр. Рот Феликса расплылся в улыбке, прежде чем он повернулся к Сынмину, его глаза озорно сверкнули. — Что все-таки происходит между тобой и Хван Хенджином? Сынмин чуть не подавился соджу во рту, и алкоголь проник в его горло обжигающим, болезненным глотком. — О чем ты говоришь? — О, пожалуйста. Ты открытая книга, даже не пытайся изображать невинность. — Посмотри на его красные уши! — Хан указал, и Сынмин немедленно хлопнул его по уху свободной рукой. — Я сын своей матери, ты знаешь. У меня наметанный глаз на такие вещи. Я люблю такие вещи! — гордо воскликнул Феликс, и Хан кивнул со своей стороны. — И я его друг, так что тоже кое-что знаю. — Что ж, извини, что разочаровываю тебя, но между мной и мистером Хваном ничего не происходит, — Ким сказал с окончательностью, которая только заставила Феликса и Хана расхохотаться. — Сынмин, он всегда смотрит на тебя этими глазами. — Какими глазами? — Глазами, которые буквально говорят, что он хочет поцеловать тебя, к черту последствия. Держу пари, он бы сделал больше, чем держал тебя за руку, если бы ты был в более уединенном месте, — Феликс многозначительно приподнимает брови, прежде чем сделать глоток из своей бутылки. — Сынмин, у тебя все лицо красное! — Я… От попыток сформулировать ответ Сынмина спасли приближающиеся шаги миссис Ли. — Над чем вы все смеетесь? — она подозрительно посмотрела на них троих и прищурилась на Хана, который внезапно захихикал, но был прерван резким тычком Феликса. Хан пытался стоять прямо, держась за рубашку Ли сзади, в то время как Сынмин пытался незаметно спрятать свое красное лицо и уши. — Пойдем, поможете мне, — миссис Ли повернулась, бросив последний настороженный взгляд на них троих, и, выбросив бутылки в ближайшую мусорную корзину, они последовали за ней внутрь, спотыкаясь и хихикая.***
Неизвестно: Ты занят? Брови Хенджина в замешательстве приподнялись, когда он увидел, как на телефоне внезапно высветилось сообщение, прежде чем его глаза расширились, и он чуть не упал со стула, на который опирался взад-вперед. Хенджин: Это Сынмин?
Сынмин:
Да… Я не вовремя?
Хван немедленно провел пальцем по номеру Сынмина и сохранил его, прежде чем начать печатать с неестественной скоростью, ладони внезапно вспотели. Хенджин: Нет! Сейчас хорошее время, идеальное время. Ты в порядке?Сынмин:
Да, я в порядке. Прости за сегодняшнее.
Хенджин: Все в порядке. У тебя там все хорошо? С твоим другом?Сынмин:
Да, у него просто были тяжелые несколько дней.
Что делаешь?
Телефон почти выскользнул из рук Хенджина, когда он прочитал сообщение. Для Сынмина было необычно задавать такой прямой вопрос о делах Хенджина, и ему захотелось выпрыгнуть из окна от радости. Хенджин: У меня перерыв, прямо сейчас.Сынмин:
Итак, ты работаешь. Прости, что побеспокоил тебя.
Хенджин : Нет! Нет, перерыв долгий, я полностью свободен. — Хенджин! Все готовы к съемкам! — Джошуа постучал с другой стороны, и Хван тихо выругался себе под нос, его руки дрожали, когда три точки бесконечно мерцали на стороне Сынмина в чате. — Хен! Мне нужно больше времени! — крикнул в ответ Хенджин и услышал громкий вздох Джошуа, прежде чем дверь со щелчком открылась и в комнату вошел его менеджер. И сразу же запаниковал, увидев выражение лица Хенджина. — Что случилось? Что-то случилось? Еще один скандал?! — Нет! Это… моя мама! Мне нужно с ней поговорить, — Хенджин прикусил губу, надеясь, что его менеджер поверит ему на этот раз. — Миссис Хван? О, тогда я… я скажу им подождать. Не торопись, — Джошуа, спотыкаясь, вышел и запер за собой дверь. В индустрии развлечений был хорошо известен факт, что миссис Хван, актриса-ветеран, звонила своему знаменитому сыну только раз в месяц, и Хенджин чувствовал себя немного виноватым из-за того, что использовал свою мать в качестве щита. Все его чувство вины исчезло, когда он увидел сообщение Сынмина.Сынмин:
Ты обедал?
Хенджин: Да, я ел салат. А ты что ел?Сынмин:
Только салат? Тебе следует есть больше. Ты слишком много работаешь.
Я ел тушеную говядину в доме миссис Ли.
Женщина, которая узнала тебя.
Хенджин: Я постараюсь есть больше. Скоро у меня читдэй.
Сынмин:
Когда это?
Ты проведешь его со мной? Я попробую приготовить что-нибудь для тебя.
Сердце Хенджина чуть не выпрыгнуло из груди, и он почувствовал сильное желание послушать голос Сынмина, хотя бы для того, чтобы убедиться, что это на самом деле тотнастоящий, который пишет ему смс, а не сонный Сынмин, который бродит по ночам в эти дни. Хенджин: Могу я тебе позвонить? Ответа не было несколько секунд даже после того, как сообщение было просмотрено, и Хенджин задался вопросом, не напугал ли он Сынмина. Несколько мучительных мгновений спустя его телефон запищал.
Сынмин:
Хорошо.
Хенджин почти мог представить, как Сынмин тихонько пискнет «хорошо» своим очаровательным голосом, и нажал кнопку вызова, не в силах больше ждать. Звонок гудел три секунды, прежде чем на него ответили, и Хван молча ждал, прислушиваясь к тихому дыханию с другой стороны. — Сынмин? — сказал он и слегка кашлянул, чтобы прочистить горло, когда понял, насколько хрипло это прозвучало. — Да? — Ким ответил мягким голосом. Он согласился на голосовой вызов, но из-за глубокого голоса Хенджина все его слова затихали, не успевая слететь с его губ. — Что ты приготовишь для меня? — Я… Что ты хочешь съесть? Тебя. Хенджин немедленно покачал головой, чтобы избавиться от этой неуместной мысли, и сделал глоток воды, прежде чем придумать достойный ответ. — Тушеное кимчи? — Ты смеешься надо мной? Хенджин рассмеялся, когда образ надутого Сынмина промелькнул в его голове. — Не волнуйся, на этот раз я тебя научу. — Серьезно? Ты знаешь, как приготовить рагу кимчи? — Ты уже забыл о завтраке из пяти блюд, который я приготовил для тебя? — О, да. Это было действительно здорово, — Сынмин тихонько хихикнул, и Хенджин убрал телефон от ушей. Он в замешательстве взглянул на нее, прежде чем положить обратно. — Сынмин, ты в порядке? Еще одно тихое хихиканье, сопровождаемое небольшой икотой. — Да, а что? — Ты звучишь по-настоящему… — Странно? — Мило. — На несколько секунд воцарилась тишина, и Хенджин поспешил объяснить, прежде чем Сынмин мог понять неправильно. — Я имею в виду, ты всегда звучишь мило, но прямо сейчас ты звучишь супер мило. — Мистер Хван, вы действительно сейчас свободны? — Эм. Да, а что? — Можешь приехать на минутку?***
Скорость, с которой Хенджин вел машину, вызвала бы у Джошуа припадок и определенно принесла бы ему роль в боевике, если бы какой-нибудь режиссер увидел его тем вечером на улице. Небо приобрело розовый оттенок, и огни машин, казалось, слились воедино в полосы пылающего огня. Машина Хенджина была одной из нескольких, составляющих одну из этих полос, но в тот момент он почувствовал себя главным героем своей жизни, чего не чувствовал уже несколько лет. Ему потребовалось рекордные 35 минут, чтобы добраться до дома Сынмина, и он написал Джошуа, что вернется через полчаса. О том, как Хван совершит этот невозможный подвиг, следовало беспокоиться его будущему «я». Прямо сейчас, когда Хенджин вышел из машины, кровь стучала у него в ушах, когда он поднимался по железным ступенькам, огибающим здание. Модель позвонил в дверь и провел рукой по волосам, пока ждал. Дверь открылась через несколько секунд, и он был встречен видом хихикающего и краснеющего Сынмина, одетого в рубашку на несколько размеров больше его маленького роста, его волосы падали на лицо. Это зрелище чуть не сбило его с ног. — Заходи! — Ким втащил его внутрь, и он поспешил снять обувь, прежде чем Сынмин оттащил его и заставил сесть на диван. Парень снова очаровательно хихикнул, когда вернулся с подносом, балансирующим у него на руках, поставил его на низкий столик и опустился на колени перед Хенджином. Сынмин взял печенье с шоколадной крошкой и помахал им перед лицом модели. — Смотри, я приготовил это для тебя. Открой рот. Хенджин автоматически открыл рот и откусил печенье, его глаза были прикованы к лицу Кима, которое расплылось в легкой довольной улыбке. Он откусил еще кусочек, и еще, его внимание привлекла растущая улыбка на лице Сынмина. Он пьян. Он совершенно пьян. И я… Боже, ты испытываешь меня прямо сейчас? Глаза Хенджина расширились, когда Сынмин внезапно схватил его за обе щеки, сжимая их вместе. Ким заглянул ему в глаза, нахмурив брови, прежде чем отпустить с разочарованным вздохом. — Я знал, что мои друзья ошибались. У тебя просто нормальные глаза. — Что говорили твои друзья? Сынмин пожал плечами и вскинул руки в воздух, прежде чем положить их на колени. — Они сказали, что у тебя такие глаза, — Ким поднял глаза, внезапно впившись взглядом в Хенджина. — Но ты этого не делаешь! — Какие глаза? — в этот момент Хенджин был вне себя от смущения. Он не понимал, какие глаза искал Сынмин, но Хван бы даже подумал о том, чтобы надеть контактные линзы, если бы это стерло хмурое выражение с лица парня. — Мои друзья говорят, что… твои глаза выглядят так, будто ты хочешь меня поцеловать, — тихо пробормотал Сынмин, и Хенджин на секунду замер, когда его разум осознал то, что он услышал. Хван не знал, о чем разговаривал Ким со своими друзьями, но он определенно подкупил бы их, чтобы они продолжали вести подобные беседы с Сынмином. Или нет. Это не пошло на пользу сердцу Хенджина. Он бы определенно потерял сознание, но шоколад в печеньке удерживал его разум от распада на мелкие хлопковые комочки. Глубокий вдох, Хенджин. Глубокий вдох. — Иди сюда, — Хенджин протянул руку Сынмину, который взял ее с небольшим колебанием. Хван мягко поднял его, но вместо того, чтобы позволить ему сесть на диван, он посадил пьяного парня себе на бедро и слегка обнял его за талию. Глаза Сынмина расширились, когда тот осознал, где находится, густое облако алкоголя в его мозгу немного прояснилось, и он немедленно попытался встать. Хенджин крепче сжал руку, но не слишком крепко, чтобы дать Сынмину понять, что парень волен уйти в любой момент. — Тебе так неудобно? Сынмин закрыл и открыл рот, сглотнул, прежде чем покачать головой. Хенджин улыбнулся и подцепил пальцем подбородок Кима, чтобы посмотреть на его опущенное лицо. Щеки и уши Сынмина уже покраснели, и над кривым воротником его просторной рубашки проступал розоватый оттенок. — Хочешь увидеть эти глаза? Сынмин опустил глаза и сжал кулаки на ткани своей рубашки. Он не знал, чего хотел в этот момент, но кротко кивнул. Ким почувствовал, как рука Хенджина на его талии напряглась, и он прикусил губу, чтобы не ахнуть от прикосновения. Сынмин немного вздрогнул, когда почувствовал, как большой палец Хвана мягко поглаживает кожу под его левым глазом. — Можно я поцелую тебя сюда? Сынмин сглотнул, его глаза расширились, прежде чем он отрывисто кивнул. Он почувствовал, как пальцы Хенджина скользнули по изгибу его уха, поглаживая, когда губы, о которых он мечтал, медленно опустились на его веко. Ким закрыл глаза, когда почувствовал мягкое прикосновение, и понял, что дрожит, но Хенджин прижал его ближе. — А этот? Сынмин отказался открывать глаза, испугавшись того, что он увидит, и только кивнул, когда почувствовал такое же прикосновение под другим глазом. Ким крепче сжал кулаки, костяшки его пальцев побелели, когда снова почувствовал мягкое прикосновение губ Хенджина к своему веку. От этого у него перехватило дыхание, и он сильнее закусил губу. — У меня уже есть разрешение для твоих ушей, не так ли? Собственнические нотки в голосе Хенджина заставили Сынмина кивнуть, даже не поняв вопроса. Он бы продолжал кивать, если бы это означало, что Хван будет продолжать так его обнимать. Хенджин наклонился вперед, ухмыляясь, и убрал волосы, прежде чем прикоснуться губами к пылающим красным ушам. Он посмотрел на дрожащего мальчика в своих руках, прежде чем нежно прикусить изгиб уха, потянув мягкую кожу между зубами, а затем быстро провел по нему языком, чтобы унять боль. Сынмин издал небольшой приглушенный вздох, когда почувствовал внезапный укус за ухо. От этого по каждому нерву его тела пробежали мурашки, и он схватился за плечи Хенджина для поддержки, когда почувствовал, как старший медленно облизывает место, куда он укусил. Ким глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и уткнулся лицом в широкое плечо, когда почувствовал, как руки модели нежно гладят его волосы. Хенджин пах так же, как и выглядел, экзотично и неземно, и он придвинул голову ближе, чтобы сделать глубокий, осторожный вдох. — Расслабься, — прошептал ему на ухо Хван, мятное дыхание коснулось его щек. — Тебе было неудобно? Сынмин сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем покачать головой. От этого кровь прилила к ушам, в горле внезапно пересохло, ему показалось, что он сходит с ума. Но дискомфорта не было. Если уж на то пошло, небольшая часть его хотела, чтобы Хенджин сделал это снова. Сынмин медленно отстранился и, наконец, открыл глаза, чтобы посмотреть на лицо Хенджина. Он слегка сглотнул, когда увидел напряженный взгляд модели, обычный серо-стальной, потемневший по краям. — Ты наконец-то видишь эти глаза? — спросил Хенджин и немного рассмеялся, когда Сынмин послушно кивнул. Хван наклонился вперед и вытащил нижнюю губу парня из-за своих зубов, и провел большим пальцем по гладкой и пухлой поверхности. Сынмин затаил дыхание, ожидая следующего шага Хенджина. — Это, — Хенджин постучал пальцем по губам, и Ким уже собирался кивнуть, когда Хенджин продолжил. — С этим придется подождать, пока ты не протрезвеешь. Хенджин усмехнулся, когда плечи Сынмина разочарованно опустились, и парень рухнул в его объятия, тихо похрапывая, когда затуманенный алкоголем разум наконец пришел в себя.